Её имя на экране вестки обозначалось всего лишь двумя буквами «R.S.». Можно сказать, что Ингвальд не знал ту, с которой увлеченно общался по прибору, но именно она стала причиной такого приобретения.

Одна случайная встреча переплела, как казалось, их судьбы в тугой узел. В тот день, расстроенный смертью Эрны, подросток отправился в город вместе с Бес. Они шли медленно и молча по центральной улице, не вписываясь в окружающую атмосферу. Задумчивые и одетые в траурные одежды, Бессария и Инг были, не угадывали настроение мира. Кто-то из прохожих шарахался, кто-то бросал косые взгляды в спину, а кто-то и вовсе не замечал проходящих тяжелой поступью. Если воспитанник приюта нервничал из-за чужого внимания, теребя пышные рукава своей черной рубашки; то директриса раздраженно цокала языком и прятала глаза за широкими полями своей шляпы, обхватывая накрашенными губами мундштук.

– Если Вы таким образом пытаетесь меня отвлечь от произошедшего, то получается паршиво, – озвучил подросток то, что крутилось в голове с самого начала прогулки. На что директриса лишь фыркнула, выдыхая тонкой струёй дым в сторону:

– Слишком много чести. Я привела тебя сюда показать, что не ты один страдаешь. Потери образуют огромные раны, что и с годами не заживают, Инг. Они притупляются, меньше кровоточат, но бесследно не исчезают, – женщина мундштуком повела в воздухе, указывая на большую скульптуру впереди.

Альф редко бывал в городе, особенно в центральной его части, поэтому не обращал внимание на памятное место. Они с Бес подошли ближе. Парень задрал голову, чтобы разглядеть высокое изображение мужчины из серого камня. Следом любопытный взгляд скользнул вниз по памятнику, к золотой табличке, что пряталась за различными цветами, которых было очень много у самого подножия.

«Место смерти Шарлина Дэро. Самого Мудрого Советника Империума», – прочитал про себя Ингвальд и поднял глаза теперь на Бес, которая, кажется, еще больше сейчас прятала свое лицо за шляпой.

– Нам рассказывали про Советника на занятиях по истории. Но я не знал, что в городе есть памятник.

Директриса промолчала.

– Он пожертвовал собой, чтобы спасти столицу. Болезнь не отошла. Однако, получилось выиграть время для Жнецов.

Что же, Альф хорошо усвоил уроки в свое время. Женщина спрятала пальцы в рукава своего плаща и шумно выдохнула: одно дело знать печальную историю, другое – в ней участвовать. Этот ребенок никогда не переживет боль Бес, но всегда будет нести свою. И скорее всего, не одну.

– Его смерть стала ударом для жителей столицы, даже материка. Как для тебя смерть Эрны. Люди оплакивали Советника несколько дней подряд и, казалось, их уже ничто не остановит. Город был на время спасен, но замер в трауре. Такого не было даже при последнем Короле, – она вытянула протез в перчатке, дабы смахнуть толстый слой пыли с аккуратного лица статуи. Ингу показалось, что в этом жесте было столько нежности, сколько он прежде не видал от директрисы.

– Тем не менее, время шло, надо было двигаться дальше. Люди не забыли Советника, но со временем и слез стало меньше, и боль притупилась. Сейчас же через скорбь тех, кто его застал, прорезаются улыбки. Пока имя «Шарлин» на устах жителей, он будет жить.

Женщина закончила говорить и сорвала с ближайшей клумбы пару разных цветов, обходя айрисы. Воспитанник понял, что она хотела ему донести. Однако, так тошно было в моменте сегодняшнего дня, что смотреть далеко в будущее не хотелось; он просто дал себе возможность погоревать и дал слово прийти на похороны.

– Для Вас господин Шарлин был кем-то больше?

Ингвальд повел головой к плечу, делая такой вывод из чужих мягких движений. Он предполагал, что директриса и Советник могли раньше вместе работать или быть друзьями детства. Бес же в свою очередь скривила губы, бережно уронив цветы к ногам памятника. Вопрос пошатнул ее привычное внутреннее равновесие, но не один мускул на строгом лице не дрогнул.

– Чушь. Я опечалена также, как и любой горожанин. Все же... С ним было воистину лучше, – она тяжело вздохнула и отогнула свою шляпу, чтобы ее края не заслоняли светлое небесное полотно, которого нынче отчего-то не хватало. Альф принял эту версию, даже не подозревая, насколько был близок в своих рассуждениях.

– Мне надо отойти ненадолго. Не потеряйся, пацан, – Бес снова закурила. Пожалуй, ей хотелось дать воспитаннику немного побыть одному. Или же сама нуждалась в недолгом одиночестве. Впрочем, дела возникли молниеносно; через пару минут Ингвальд остался у памятника один, вглядываясь в толпу людей, которые проходили по площади то в одну в сторону, то в другую по своим делам.

У него в запасе были минимум полчаса свободы и несколько золотых в кармане. Ненавязчивым теплом опутала мысль о посещении лавок со сладостями и открытие новых впечатлений о городе. Но сперва подросток наклонился к клумбе, срывая белые цветы. Да только взгляд предательски зацепился за фиолетовые лепестки айрисов, которые едва покачивались на ветру, словно исполняли замысловатый танец. Их тонкий, приятный аромат пронизывал до самых костей и заставлял сердце сжиматься от хандры.

Альф смахнул первую каплю начинающегося дождя (погода в столице имела склонность меняться по щелчку пальцев) со своего лица и разогнулся, судя по тихому женскому писку, в кого-то. Девушка от внезапного столкновения едва удержалась на ногах, благо юноша среагировал быстрее; он резко развернулся и обвил изящную талию рукой прежде, субтильное тело могло оказаться на остывшей тверди.

– Простите... Я совершенно не глядела, куда брела, – ее волнительный голос напомнил щебетание весток, но Ингвальд не акцентировал на нем особого внимания, помогая встать.

– Так неудобно перед Вами, – продолжала лепетать незнакомка, пока воспитанник «Милорса» скользил по ее стану исследующим взором. Все мысли разом покинули голову, опустошая ее до основания. Лишился он и всех возможных слов, ведь Ингу казалось, что к нему спустился светлый дух.

«Человек не может быть столь обворожительным. Голос не может быть столь чарующим», – вспышками мелькало в сознании, пока девица сыпала поток извинений на рыжего незнакомца.

Моросящий дождь никак не омрачал ее безукоризненно белое одеяние, которое струилось до самой земли. Такие же белые локоны были рассыпаны по крошечным плечам. Взгляд Альфа вонзался в черные глаза-бусины, что глядели на него через прорези серебристой маски. Невзирая на то, что лицо было спрятано за несуразной деталью, фантазия Ингвальда вырисовывала его элегантные очертания.

Воображение было таким явственным, так вдохновляло, что он начинал верить в собственные домыслы. Дело не в маске, не в собственных грёзах, но в собеседнице было что-то нечеловеческое; что-то не принадлежащее их миру, как казалось Ингу.

– Н... Ничего страшного, я сам не смотрел по сторонам. Вы не виноваты, – он отвел взгляд, соображая, что непристойно долго глазеет. Девушка, кажется, не просто понимала, но и разделяла его смущение, прижимая озябшие ладони к груди.

– Тогда все хорошо. Мы разобрались, да? Я – Эрси, к слову. Эр и Си, – негромкий хохоток, брошенный вскользь, говорил о том, что губы за маской растянулись в улыбке.

Незнакомка протянула ручонку, но Альф не ведал, что с ней делать, оттого выжидающе уставился на чужие пальцы. Ему давно не доводилось знакомиться с новыми людьми.

– Какая бледная кожа, – вырвалось у юнца, – А. Я – Ингвальд.

Вот теперь он не сомневался, что у лица за маской, которая повторяла его рельефы, было веселое выражение, поскольку раздался звонкий смех. Эрси дернула рукой, снова прижимая ладонь к груди.

«Какой же забавный», – думала она.

«Как неловко», – мелькало в его мыслях.

Инг искреннее не понимал, чем вызвана такая реакция, но от нее становилось неуютно. Щеки горели, невзирая даже на мелкие студёные капли, которые принесла за собой в столицу скверная погода. И все же мальчишка набрался храбрости посмотреть в глаза, которые напоминали ему бескрайнее ночное небо. В их мгле хотелось сгинуть. Чем дольше Альф глядел, тем меньше людского лицезрел и больше возвышенного – наверное, ангелоподобного. Вероятно, она отнюдь не была девушкой, а представлялась таковой по утонченной фигуре и изящным движениям.

– Приятно познакомиться, Ингвальд, – прозвучало добродушно.

Дождь принес за собой поток ветра, который взметнул края одеяний Эрси. Часть кипенно-белой мантии сперва отпрянула, а затем укрыла голову, словно пряча от непогоды. Инг обратил внимание, из какой тонкой ткани была сшита чужая накидка. Перед глазами промчалось темное помещение, полуоткрытое окно и проплывающая тюль; в нос отчего-то саданул запах крови. Если это были воспоминания, то сейчас они ускользали.

– Мои стихи!

Восклицание дивного существа вырвал Альфа из транса. Он спохватился, когда по площади порхали листы. Похоже девушка прятала их под мантией, но коварный ветер прошмыгнул и туда. Хотелось быть крайне аккуратным с чужими трудами, но края бумаги предательски мялись в загребающих их руках. Ингвальд не отказал себе в любопытстве и промчался глазами по строчкам, пока Эрси прятала свои другие произведения под мантию.

«Шагаю через кладбища цветов,

Их сладкий аромат ласкает душу.

Не вырваться из жизненных оков,

Пока словами их я не нарушу.

Здесь проплывают судьбы всех людей,

Слова улыбок, счастья, наслаждений.

Устав от суеты бегущих дней,

Избавлюсь от минутных наваждений...»

– Как красиво. Я прекраснее ничего не читал, – он не хотел говорить это вслух, но вырвалось. Почерк, само содержание...

– Спасибо, они еще не дописаны, – она вырвала последний лист из пальцев. Если бы только Ингвальд видел, что в этот момент его собеседница слабо улыбалась, – Но я могу дать тебе их почитать, когда закончу. Напиши код свой вестки.

– Вестки?

Переспросил Альф, не совсем понимая при чем здесь птица. Новая знакомая вновь пустила смешок, прикрывая ладонью нижнюю часть маски в области губ.

– Вот, держи, – она протянула небольшой клочок бумажки, который юноша поспешил спрятать в карман, пока не намочил дождь и не превратил цифры в ужасные кляксы, – Когда узнаешь, что такое «вестка», и приобретешь ее, обязательно напиши мне.

После чего, Эрси сказала, что ее ждут родители и развернулась, дабы скрыться из поля зрения. А у Ингвальда с того дня появилась мечта – встретиться с существом не из их мира вновь.

***

После набега стражей на книжный магазин, парни решили отдохнуть месяц-другой перед сменой работы. Главное, что смогли приобрести вестки. А тех средств, что выделяло учебное заведение будущим лекарям за успехи, вполне хватало на жизнь.

Пока Альф не расставался с приобретенным устройством и светился от счастья, Том ходил с хмурым выражением, чувствуя, что друг от него отдаляется с каждым днем все сильнее.

Соседа уже практически было не вытащить на пробежку или плаванье, а количество слов, которыми они обменивались в течение дня, сократилось до основного набора: «доброе утро, спокойной ночи, иди ешь».

Если Задира сквозь стиснутые зубы еще мог спрятать свою ревность, то Хелен переживала из-за поведения друга более остро и эмоционально. Когда Том рассказал, что по ту сторону экрана девушка, соседка и вовсе чуть с ума не сошла: металась по комнате, много плакала и косым взглядом смотрела на Альфа, когда тот улыбался очередному присланному тексту.

Особенно ребята напряглись за несколько дней до итоговой работы. До нее они втроем должны были провести несложную операцию на голограмме, но Альф, который ждал эту практику больше месяца, неожиданно попросил друзей его прикрыть, мол: «надо уйти пораньше».

– Ты уверен? Эти баллы могут тебя приблизить к пересадке магического зерна. Инг, разве не ты хотел всей душой лечить тех, кто пострадал от магии?

Задира пытался вразумить друга или хотя бы понять, что им движет.

– Не переживай, я столько баллов еще наберу! Вот увидишь, мне уже в конце года операцию проведут, – улыбнулся рыжий, попросив еще раз своих друзей прикрыть его на один день.

Сокурсники отказывать не стали, но понимали, что дело в этой неизвестной Эрси. Они опасались, что Ингвальд отправится на встречу с ней. Опасались, что потеряют окончательно друга, которого утянет в новые приключения; и подозревали, что на самом деле девушки может и вовсе не существовать, а кто-то играет с сознанием товарища (историю про существо не из этого мира они слышали не раз).

Друг успокаивал ребят, говоря, что до личной встречи дело пока не дойдет – лишь по голограмме.

Хелен от этой новости пребывала в бешенстве, стоило только третьему сбежать, как вся женская злоба вылилась на Тома, которому оставалось лишь тяжело вздыхать.

Зато Ингвальд возвращался в жилье для студентов окрыленным. С его губ не сползала радостная улыбка, а кисти рук тряслись от волнения и предвкушения, что вот-вот он увидит лицо девушки, которая одаривает его красивыми стихами и письмами. И все-таки, большее волнение вызывали посты стражей, которые Ингвальду необходимо было миновать незаметно. На своем пути он прятался за крупные ящики и углы домов, наблюдая за теми, кто следит за порядком в районе. Если случится так, что Альфа поймают и начнут допрашивать, то узнают про учебные прогулы. Исключение и штрафные меры – наименьшее зло, которое может быть в такой ситуации. В худшем случае – он отправится в тюрьму.

Но тропинки, изведанные не одним днем, довели его до жилища без проблем. Парень закрыл за собой дверь в комнате; приложился к ней спиной и прижал к себе вестку, чувствуя, как необъяснимый трепет заполняет все нутро.

Оставалось несколько минут. Инг собирался привести себя в порядок, но так и не рискнул подойти к спрятанному зеркалу, а вместо этого – просто провел пальцами несколько раз по прядям, надеясь, что те аккуратно легли.

Раздался звук, похожий на писк маленькой птицы. Он тут же подлетел к устройству и, содрогаясь в плечах, принял вызов. Комната озарилась ярким цветом голограммы. Из маленького экрана появился силуэт в белых одеяниях. Вот она – Эрси.

В последнее время, студент жил в предвкушении, что сможет ее увидеть. Однако, чувство полного удовлетворения, когда маленькое желание исполнилось, не наступило.

Альф столько времени воображал лицо прекрасной девушки, а она вновь скрыла его за маской. Из-за большого количества тканей на теле, было сложно понять, какая у нее и фигура. Даже кисти рук, и те были спрятаны.

– Вот мы и встретились, Ингвальд, – зато голос был таким же, как и в тот день – бархатным и приятным, не похожим на остальные. Он смыл печали парня, как волна морская, и снова в его глазах появился блеск:

– Да-а... Я рад тебя видеть. Пусть пока и таким образом, – он смутился и отвел взгляд – наверное, голограмма искажала сейчас Альфа, но оно и к лучшему, ведь основательно подготовиться к беседе он не успел. Мандраж начал постепенно проходить, но все еще давал о себе знать с периодичностью в несколько минут.

– А... А почему ты в маске?

Спросил в надежде, что атрибут все же сегодня снимут. Легкий смех с той стороны сошел на нет, девушка наклонилась вперед, отвечая:

– Нельзя, – прозвучало строго, затем и вовсе последовал вселенский вздох, пока блики от голограммы задорно плясали по потолку, – Ты же знаешь – у меня строгие родители, так еще и известные в городе люди. Они мне дом-то не разрешают покидать без их сопровождения. Я восемнадцать лет провела в заточении, в собственной комнате. И помимо всего прочего, родители – одержимые. Уверены, что я больна, и другие болезни притягиваются ко мне моментально. Убеждают, что на долгие прогулки все равно бы не хватило сил. А маска...

Девушка повела головой в другую сторону и пальцами огладила странный элемент:

– По их словам, защищает от дурных магических глаз и прочих внешних недугов.

Ингвальд вопросительно выгнул бровь: тону же понимал, что в подобное верят не только родители, но и сама Эрси. Он уже мысленно причислил их всех к одной из сект, а маску к артефактам.

– Не покидать пределы своего дома... Я бы, наверное, так не смог, – честно признался парень, заваливаясь на свою кровать.

– А кто сказал, что я не покидаю дом? Просто я делаю это очень редко и незаметно, понимаешь? Для меня – это своего рода игра, – она рассмеялась. После чего, тоже прилегла на свою кровать. Собеседница решила, что пора уводить разговор в русло, пока молодого человека не одолели навязчивые мысли.

– Кстати, ты знал, что в устройстве есть игра на двоих? Ее сделали, чтобы не терять связь с близкими, если человек не успел накопить время для звонка или сообщения. Вот, смотри, – рядом с голограммой девушки появилась еще одна. На сей раз прозрачным цифровым изображением были небольшие порхающие птички – вестки.

Эрси повела рукой в сторону, и одна из птичек подлетела к цифровому кусту, клювом срывая с него ягоды. Затем, она переместилась к корзине, роняя добычу на самое дно. И все благодаря пальца увлеченной Эрси. Хозяин комнаты обвел ее заинтересованным взглядом: голубой, фиолетовый, розовый, зеленый – все цвета удивительно переливались между собой, растекались по стенам, словно ручьи, и отдавали блеском в закутках. Едва уловимый треск издавали крыльях и шелест кустов.

– Ва–а–ау. Ничего себе!

Воскликнул Ингвальд, пытаясь повторить движения за подругой. Получалось так себе – птица летела с большим трудом и казалось, что вот-вот разобьется о землю. Наверное, так оно и было, если бы не вестка Эрси, которая парила на подхвате.

– Мы уже три ягоды принесли в корзину, это успех, Инг! Продолжай в том же духе, – девушка пыталась всячески подбадривать своего знакомого, задорно смеясь. И он был настолько счастлив в тот момент, что не замечал, как истекали необходимые для общения минуты.

Птица девушки наклонилась к фиолетовому цветку, чтобы собрать нектар.

– Помнишь, мы впервые встретились у памятника Шарлину? Я не знала, что его брат был магом иллюзии, получивший свое имя в честь дурманящего растения. Иронично.

Она хмыкнула, пристально наблюдая за своей виртуальной птицей, пока улыбка с лица Ингвальда сползала радость. Он не знал, откуда помнил Айруса, но видел его в самых кошмарных снах и слышал о том, что творилось в его родном городке. Оттого твердо был уверен, маг – причина, по которой дети Лаврьина оказались в приюте.

– Маленькие и фиолетовые – одна веточка вся может быть усеяна большим количеством цветков. Только пыльца у них опасная. Говорят, что одного вдоха достаточно, чтобы потерять связь с реальностью. Аромат погружает в такую иллюзию, что не знаешь, как из нее выбраться.

Друг кратко кивнул чужому рассказу – в медицине они изучали эти цветы, ведь несмотря на всю опасность, полезными свойствами те также обладали. Их использовали в обезболивающих лекарствах, снотворных, а также в ядах и веществах, которые на территории Империума были запрещены из-за того, что сильно меняли сознание и толкали на безумное поведение.

Жидкий дурман – вещество из айрисов, которое било по голове сильнее любого спиртного. Считалось, что именно маги начали им торговать и намеренно понесли рецепт в массы, чтобы лишить людей бдительности и сделать их более податливыми.

И невзирая на все запреты, народ находил пару капель отравы и добавлял в свои напитки. Тем не менее, Ингвальда больше удивило то, что Эрси хотела попробовать этот жидкий дурман и просила именно будущего медика его достать.

– У тебя же есть доступ шкафчику в лаборатории, верно? Пожалуйста, мы обязательно встретимся, достань ампулу к этому времени, – молила она парня, ошарашенного подобной просьбой.

– Д... да, ладно, я что-нибудь придумаю, – если попадется – будет худо. Однако, почему-то отказать не мог, словно готов был на любые риски ради своей собеседницы.

– Все, наше время подходит к концу, но мы еще можем сыграть в игру, – ее голограмма пропала, зато остались две вестки, которые упорно пытались притащить ягоды к своим корзинам.

Несмотря на свою растерянность, которая еще не прошла после разговора, лежащий на кровати Инг, погрузился с головой в игру. Он даже не сразу обратил внимание на Тома, который вернулся с учебы.

– У тебя все нормально?

Поинтересовался сосед, взглядом пробегаясь по следам вселенской озадаченности на лице прогульщика. Том явно хотел поговорить, но Ингвальд не готов был открываться, обсуждать Эрси или сегодняшний день.

– Да, можешь не переживать, – последовал сдержанный ответ прежде, чем рыжий отвернулся к стене: устройство в переносном смысле грело душу, а в буквальном – руку.

– Завтра мы поедем на руины малого замка. Слышал, что там ныне музей доспехов. Кто организовал экскурсию? Учитель Брайм? Надо бы лечь пораньше спать.

Альфу было проще найти причину не продолжать диалог, чтобы погрузиться в свои мысли и придумать план по добыче жидкого дурмана.

– Ему с большим трудом удалось выбить эту экскурсию. Неизвестно, когда мы в следующий раз покинем Инек. С тех пор, как в Скандии снова обнаружили большое скопление опороченных, покоя никому не будет. С утра у нас будут занятия, а днем выдвигаемся. Надеюсь, у тебя никак больше планов не было, Инг?

Великий из прогульщиков шумно выдохнул и закатил глаза:

– Не было.

– Проведай завтра Хелен. Она ходит расстроенная. Я не знаю, в чем причина. Может, у тебя получится поднять ей настроение.

Сосед слукавил, сказав, что не знает причину девичьих расстройств, но был удивлен, что так легко удалось подтолкнуть Инга к разговору с их подругой.

– Не переживай, мы поговорим.

***

Ранним утром по пути в учебный класс, проблемный мальчишка наведался в лабораторию, зная, что однокурсница без работы в ней просто не может. Пока все студенты готовились к экскурсии, она варила противовоспалительное зелье, разложив сушенную траву на столе. И все же, Альфа интересовал другой столик, на котором стояли пробирки с различными веществами.

– Хелен, – робко он позвал девушку, делая шаг вперед. Она определенно не ждала посетителей, особенно таких, поэтому дернулась и даже пролила кипяток на свои пальцы, из-за чего громко шикнула.

– Ой, – парень быстро сообразил, что это случилось по его вине – не стоило так подкрадываться. И попробовал исправить положение, намочив лоскут ткани обезболивающим раствором. Потом протянул ткань Хелен. Она поначалу исподлобья посмотрела на товарища, но помощь приняла. Внешний вид у соседки и правда был не из лучших. Заметно, как душевные терзания жрали ее молодую энергию. Лицо осунулось, побледнело, а под глазами красовались пугающие синяки. Что же ее лишило сна? Ингвальд подозревал, что дело не только в нем, однако, сейчас не горел желанием углубляться в чужие проблемы.

– Прости, если напугал, – неловко было извиняться за глупость, как и находиться здесь с дурными намерениями.

– Все нормально, – ее взгляд смягчился, как и голос. Она была сейчас похожа на колючее растение, растущее в засушливой местности, которое получило немного воды и распустило свой первый бутон.

– Я не за это, – он спрятал ладони за спину и подошел еще ближе. Мысли путались – иной раз, Альф и вовсе забывал зачем сюда пришел. Он не был глупцом, но отлично им прикидывался. И не был слепым, видел многое, но не всему придавал значение. Не ушли от его взора и чувства Хелен, которые Инг так упорно пытался игнорировать. Признаться честно, девушка раздражала его своей влюблённостью. Студент считал, что проявление чего-то подобного не для него, пока не повстречал Эрси. От этого Хелен раздражала еще больше, но Ингвальд не мог ее осадить ни действиями, ни грубым словом. Ведь, если он поругается с соседкой, то Том и остальные товарищи устроят рыжему взбучку.

– Точнее, и за это тоже. Не знаю, чем я тебя обидел. Но твое состояние и отстраненность меня удручают.

Девушка застыла от удивления и начала хлопать ресницами. Потребовалось больше минуты

– Брось ты, не принимай на личный счет. Я не в настроении эти дни была, из-за итоговой переживала. Тебе бы тоже следовало. Она все-таки влияет на допуск к следующему году обучения, – буркнула сокурсница. Ее щеки покрылись легким румянцем, а глаза смотрели в пол. Еще бы Хелен не стеснялась, когда объект ее обожания стоял так близко. Ингвальд, тем временем, этого и добивался – выбивал почву из-под чужих ног. И даже стиснул в своих объятиях бедолагу для большего эффекта.

– Так дело не во мне, правда? Хел, как я рад, – он покачался вместе с девушкой, параллельно длинной рукой пытаясь нащупать флакон. Что же, его план сработал – Хелен в чужих руках забыла, как дышать, и начала заикаться.

– Д... Да ты... Зачем?

И пока она пыталась что-то сформулировать, Альф схватил флакон с веществом айриса и спрятал его в рукав и следом отстранился от ошарашенной девицы.

– У нас сегодня экскурсия, ты не забыла?

Конечно же, забыла. Как и про все остальное с появлением Инга.

– Ой, точно-о. Мне нужно время, чтобы собраться.

Хелен развернулась на своих каблуках, чтобы выключить плитку, а от друга уже след простыл, пока не последовало предложение поехать в одном транспорте.

Он выбежал на улицу и шумно выдохнул, сжимая в пальцах флакон – надо же, он едва знает Эрси, а уже готов на подобные «подвиги». А ведь когда-то сам ругал мелких воришек в приюте.

– Эй, Альф! Ты чего такой красный? Так хотел на экскурсию, что пришлось бежать?

На плечо опустилась массивная ладонь Тома, Инг под ее тяжестью даже прогнулся. На самом деле, задира застал его врасплох.

– А, да, я перепутал время. Думал, что уже опаздываю, но теперь вижу, что еще даже повозку не подготовили.

Парни переглянулись. В стороне мужчина раскручивал деревянное колесо и подливал специальное масло в металлическую чашу. В Империуме, да и, скорее всего, во всем мире начали переходить с лошадей на моторы. По крайней мере, Инг все чаще стал замечать повозки, которые передвигались без помощи каких-либо животных. Поначалу было жутко видеть подобный транспорт, в частности из-за Тома, который не упускал возможности пошутить про различную нечисть.

Масло же для снабжения моторов поставлял орден, хватало на час-два, затем снова приходилось подливать.

– Да не, ее почти запустили. Пойдем занимать места. Может, Хелен к себе возьмем?

Ингвальда передернуло – вот только ее компании сейчас не хватало. Том при каждой удобной возможности тащил ее с ними.

– Думаю, она захочет поехать с девчонками. Не будем ждать. Пока Хелен выйдет из лаборатории, все отличные места разберут, – пока девушка не появилась в поле зрения, задиру еще можно было утянуть. Чем Альф и занялся, толкая плечом соседа.

Транспорт им достался просторный – человека два – три еще бы с легкостью поместились. Ингвальд расслабился, а Том наоборот напрягся, когда к ним подсели двое ребят постарше.

Рыжему было неудобно из-за твердых деревянных сидений, которые обычно обшивали плотной тканью или набивали гусиным пухом, как подушки. Да и дорога утомляла; зеленые пейзажи замыливали глаза, а влажный насыщенный воздух отправлял в полудрему. Приободриться помогло оповещение на вестке – накопилось достаточно минут для разговора.

Ингвальд не мог дождаться, когда они сделают часовую остановку в одном из древних поселений. Судя по разбросанным массивным камням и скелетам домов, их группа была как раз на въезде культурного наследия.

– Не люблю слушать исторические рассказы, особенно про совместный быт кланов магов и людей. Так что, прикрой, а я пойду отлить в кусты, – поставил задиру перед фактом и при первой же отстал от группы, ныряя в зелень и тут же хватаясь за средство связи.

– Какой у тебя красивый кулон, – послышался треск голограммы. Сначала Ингвальд не понял, как Эрси увидела украшение. Затем, опустил голову – надо же, забыл спрятать под кофту.

– Нравится?

Она утвердительно закивала головой:

– Да. Что это? И где ты взял?

Студент усмехнулся, теребя в пальцах цепочку. По правде говоря, новая знакомая была первой, кто заинтересовался кулоном, хоть и не сказать, что он им часто светил.

– Это слеза Дьярви. Мне его в приюте подарили.

Ингвальд подвинул ближе к себе вестку и прикрыл голограмму кофтой, чтобы посторонние не увидели свет, исходящий от нее. Затем, наклонился к проекционному лицу Эрси и шепотом поинтересовался:

– Думаешь, это артефакт?

Девушка удивилась такому вопросу, но ответ дала незамедлительно.

– Нет, он бы тогда уже проявил себя. Сильные амулеты могут находиться в состоянии покоя, но только, когда их носят сильные маги. Тебя бы уже самого не стало.

Ее слова немного успокоили носителя странного кулона; он посмотрел по сторонам, дабы убедиться, что никто из группы больше не отбился и не полез в кусты.

– Я достал то, что ты просила.

Наверное, не будь на лице Эрси маски, парень увидел бы ее улыбку. А так лишь по голосу мог понять, что она была рада таким новостям.

– Через пять дней в одном доме собираются мои хорошие знакомые. Приходи. Я тоже там буду. И бери с собой дурман.

Ингвальд представлял зачем его зовут: музыка, выпивка, разговоры и танцы до утра. Раньше для все этого собирались в таверне, но сейчас они были под запретом из-за напряженной ситуации на материке. Поэтому люди втайне проводили мероприятия в своих домах.

– Разве сейчас время? Через несколько дней в столицу придет дополнительная армия. Если не к войне, то к конфликту они готовятся, – минуты утекали, как вода сквозь пальцы. Было нервно, что преподаватели кинутся искать пропавшего студента.

– Это очень хорошие ребята. Я с ними познакомилась, когда родители возили меня на побережье.

Альф не то, чтобы проникся историей про друзей, но желание увидеть Эрси вытянуло из него согласие. Как и фигуры однокурсников, которые, кажется, возвращались к повозкам.

– Ладно, встретимся в назначенном месте через пять дней, – не дай Создатель его сейчас за разговором поймают.

– Что там произошло? Ты чем-то удивлен, даже напуган, – обеспокоенным тоном поинтересовалась девушка. И конечно же, Инг не уловил в ее голосе нотки фальши.

– Все нормально, мне просто пора, – он отключил вестку, решая не вдаваться в подробности, и пошел обратно к ребятам.

***

Студенты бродили по просторным залам, в каждом углу которых затаила свое пыльное дыхание многовековая история. Она смотрела на своих гостей украдкой через выцветшие картины, элементы королевского декора и доспехи своих верных защитников. Студенты задорно смеялись и кружили в танцах тех времен, заставляя старые половицы издавать скрипучие звуки усталости. Кто-то из старших на них шипел, пытаясь заставить вести себя подобающе, но все просьбы были проигнорированы.

Ингвальд маневрировал между телами однокурсников, следуя за Томом.

– Сейчас посмотрим на столовую, там та-а-акая мебель. Одна только ножка стола размером с тебя, представляешь, Инг?

Задира был воодушевлен, а его товарищ едва приподнимал уголки губ в улыбке. Но до нужного зала они не добрались, поскольку Том резко остановился и широко разинул рот, разглядывая огромную картину, на которой была изображена королевская семья на фоне дорахдинского леса. Скорее всего, задиру не так привлекла картина, как рама из золота и с крупными камнями по углам.

Альф же постепенно терял интерес к происходящему, переключая свое внимание на доспехи из серебра, что аккуратно стояли вдоль бордовой стены коридора. Они были так аккуратно и ровны расставлены, что казалось – обмундирование сейчас на настоящих рыцарях. Но внутри твердой оболочки ничего, кроме пустоты. Парень двинулся вперед, словно желая лично убедиться в ее бездонности, просовывая пальцы в щели. Как вдруг, взгляд зацепился за доспехи, что выделялись на фоне остальных своей черной составляющей. Ингвальд остановился напротив них – шлем качнулся вперед. От неожиданности хотелось поскорее сделать шаг назад, но слишком поздно будущий лекарь осознал, что двинуться не может.

По щиколоткам пронеслось морозное дыхание ветра, он шмыгнул носом, ощутив запах хвои. Стоило распахнуть ресницы, как взору открылась незнакомая улица – темная. Видимо, уже ночь вошла в свои временные владения, усаживаясь на трон небосвода. Парнишка посмотрел по сторонам и осознал, что стоит на неизвестном перекрестке четырех дорог. По их краям ровными рядами стояли ели.

«Это не замок. Где я? Как тут оказался...», – сильный и неожиданный порыв воздуха взъерошил рыжие волосы, Инг поднял ладонь, защищая лицо от дорожной пыли. В следующую секунду, сквозь завывание ветра, послышалось цоканье копыт. К нему действительно вышла лошадь, но не одна, а с всадником, который был облачен в те самые черные доспехи.

Страх ударил, словно хлыстом по всему телу. Шаг назад дался с огромным трудом. Неужели, в замке, среди старых доспехов, прятался Жнец?

«Почему... Почему он снова преследует меня?», – бедолага зажмурился и со всей силы ударил себя ладонью по щеке. Однако, всадник никуда не делся. Тогда пришлось ударить себя еще раз. И еще. Быстрее. Сильнее.

Рыцарь продолжал сидеть на своей лошади, которая била копытом по земле. Инг чувствовал на себе чужой холодный взгляд.

– Почему ты не исчезаешь?! Почему-у? Это же всегда помогало. Ну же, уходи!

Очередному удару не суждено было случиться, ведь холодный металл обвил запястье молодого человека. Черный рыцарь оказался слишком близко, от чего у Инга перехватило дыхание. Непонятная энергия пробежалась по пальцам и осела в груди мешающим комом. От мимолетного прилива сил в следующее мгновение стало худо.

Потерянный взгляд блуждал по забралу; хотелось заглянуть в глаза того, кто уже не первый год преследовал – появлялся и внезапно растворялся каждый раз. И чем дольше сейчас испуганный Альф смотрел на черные доспехи, тем громче о себе заявляла мысль, что внутри металлической оболочки никого нет.

– Кто ты?

Едва шевеля пересохшими губами, поинтересовался Ингвальд, чувствуя, как силы стремительно покидают его нутро. Тело стало каменным, а ноги перестали его держать. Однако, рухнуть на землю не дало плечо Жнеца.

– Тебя не должно здесь быть, – скрипучий голос более походил на загробный, будто рыцарь вещал из ямы небытия.

Альф уронил голову, утыкаясь лбом в холодные доспехи, и через несколько мгновений провалился в сон.

***

Узоры на потолке змеями расползались и кружили в мутной пелене, пока тяжелые веки не давали открыть глаза до конца. На краю кровати сидел Том, судя по всему, ожидающий, когда друг придет в себя.

– Ч... что случилось?

Сонный юноша с трудом принял сидячее положение; слова давались с большим трудом – язык предательски заплетался, а сухость во рту была знойнее пустыни.

– О-о, ты снова с нами, – потряс за плечо задира, как-то натянуто улыбаясь. Ингвальд долго сканировал глазами комнату – ничего не поменялось, но было не по себе, словно не хватало чего-то важного для целостной картины.

– М... мы же были в замке... И где Хелен?

Отсутствие рядом соседки вызывало недоумение, кажется, больше, чем собственное состояние. Уж она-то быстрее Тома прибежала бы со своими отварами, узнав, что Альф в беде.

Рыжий отвлекся на ноющую боль в области затылка, морщась и потирая проблемное место пальцами.

– Ты упал и ударился головой, но лекарь сказал, что жить будешь, ха-а. Да только причину твоего недуга так и не нашли, – задира развел руками, пряча взгляд от товарища, – А Хелен, кажется, с нами больше не учится.