5 мая

Больше никакого алкоголя.

С этой мыслью Тим провёл последние шесть дней. Казалось, что похмелье всё ещё преследует его. Даже сейчас, в ожидании конца утомительного рабочего дня, он ощущал запах перегара. Конечно, это было иллюзией, но всю неделю одна только мысль об алкоголе вызывала у него отвращение.

И это неудивительно, ведь на следующий день после дня рождения они снова выпили. Начав с пары бутылок пива, чтобы прийти в себя, они продолжили до самого вечера. Тим, пребывая в состоянии крайнего замешательства, добрался домой на последнем автобусе. Дома его ждала кошка, и оставить её одну на вторые сутки было бы бесчеловечно.

На экране всплыло уведомление.

Алина: Впереди продолжение майских праздников

Тим: не говори, что хочешь пробухать их все

Алина: Хаха

Гриша: Умоляю

Гриша: У меня печень умерла

Гриша: Ксюша меня убьет

Юля: Давайте возьмем перерыв

Алина: Что за паника....

Алина: Я хотела спросить, у кого какие планы

Юля: Просто ты амбассадор алкоголя

Гриша: Да, любое твое сообщение пугает

Алина: Так какие планы?

Юля: Про меня можете забыть. У меня у бабушки была операция на днях. Мне надо быть с ней.

Гриша: Нас родители Ксюши позвали на дачу. Надо помочь со стройкой, поэтому я на все выходные

Алина: .............

Пальцы Тима зависли над клавиатурой, и он замешкался, не зная, что написать. Его тоже звали на шашлыки, но ехать далеко не было необходимости. Если бы не было планов, он мог бы провести время с родителями до самого конца, отправившись домой после того, как все разъедутся. В случае появления планов он мог бы уделить немного времени семье и затем отправиться куда угодно.

Следующее уведомление было уже из личных сообщений.

Алина: А у тебя какие планы, молчун?

Тим: на шашлыки с семьей максимум

Алина: Да что ж такое...

Тим: это не на все выходные

Тим: несколько часов

Тим: есть предложения?

Алина: Ты тоже теперь трезвенник?

Тим: хахаха

Тим: в какой-то степени

Алина: Это в какой же?

Тим: не перебирать

Алина: Может, погуляем ночью в субботу? Погоду обещают шикарную.

Тим: давай

Он откинулся на спинку стула и расплылся в улыбке, вызванной больше тем, что одним из его сокровенных желаний была ночная прогулка по городу. Ему нравился центр, особенно после заката, когда уже работали фонтаны, подсветка освещала достопримечательности, а на пустой дороге казалось, будто всю жизнь можно было перевернуть.

Обычно он гулял один, поскольку не было человека, с которым можно было бы бесцельно пройтись по окрестностям без конечной точки назначения. Поэтому, когда становилось особенно невыносимо, он надевал наушники и отправлялся в пешее путешествие в компании с самим собой и вечной тоской, следовавшей за ним по пятам.

Когда он начал принимать таблетки, чтобы избавиться от циклических приступов депрессии, он вдруг осознал, что рядом никого толком и не было.

У него были друзья, близкие и надёжные, с которыми он прошёл через многое, но когда он перестал страдать, оказалось, что разделить радостный момент ему не с кем.

Не было компании для того, чтобы пойти гулять, сходить в парк аттракционов, посмотреть новый фильм или исполнить пару других пунктов в его списке глупых мелочей, которые могли бы сделать его счастливым.

Сидя на сайтах знакомств, Тим искал человека, с которым можно было разделить радость. И даже сейчас, найдя новую компанию, он сомневался, не нашёл ли просто ещё одних собутыльников.

Поэтому предложение Алины погулять ночью было для него так важно. Ему не хотелось, чтобы она, Юля или Гриша стали просто теми, с кем можно было зависнуть за бутылкой алкоголя. Ему нравились их пьянки, но и хотелось чего-то более глубокого, более личного.

Чёртова работа снова раздражала.

Несмотря на то что задач было немного, поскольку майские праздники и начало месяца позволяли немного выдохнуть после конца апреля, любое входящее обращение всё равно заставляло нервничать.

Особенно после утреннего диалога с начальством.

Суть была в том, что после праздников один из менеджеров собрался в отпуск, и почему-то руководство решило, что переадресация его клиентов должна быть на Тиме. Никто не видел проблемы в том, чтобы выставить счёт по упавшей заявке.

Но Тим видел проблему.

Он не имел ни малейшего представления о том, как работать с клиентами менеджера. Он не знал, как их обслуживать, и не имел никакого опыта в продажах.

Составить счёт по заявке, которую передал менеджер, после того как тот подробно объяснил, что нужно делать, какие скидки предоставлять и прочие детали, — это одно.

Но работать с клиентом от начала и до конца, разбираясь во всех тонкостях, используя оставленную методичку, — это совсем другое.

Как оказалось, его перевод в этот отдел подразумевал работу с клиентами, о которой он не имел ни малейшего представления. Точнее, он якобы согласился научиться этому. Но Тим знал себя: в здравом уме и твёрдой памяти он никогда не стремился стать менеджером по продажам.

Нужно было увольняться. Это место ему не подходило. Оно его пожирало заживо. Он был погружён в вечный стресс многозадачности и ответственности за каждый шаг, который он никак не мог контролировать.

Кроме того, его начальницей была родная тётя. И это было не менее паршиво.

Тася: Выйдем?

Тим: пошли

Он завершил свои дела, взял оба телефона — рабочий и личный — и покинул кабинет. Они встретились у выхода из офиса. Тим устало потёр глаза и вздохнул.

— Это пиздец, — сообщил он.

— Ты об утреннем? — уточнила она. — Да, это жесть.

— Я не понимаю, когда успел согласиться на общение с клиентами, — продолжал он, скорее, рассуждая сам с собой. — Я не буду этим заниматься. Им нужно, чтобы клиенты покупали в течение этих двух недель. И, мне кажется, лучше поручить это человеку, который умеет это делать. А не тому, кто двух слов связать не может.

— Вы больше не говорили об этом?

— Нет, — покачал головой Тим, убирая за ухо сигарету, которую он заранее приготовил. — Если будет разговор на эту тему, буду смотреть, как пойдёт. Если плохо, буду увольняться.

Его «буду увольняться» звучало уже достаточно долго.

Он боялся уходить.

С одной стороны, он не знал, куда идти дальше. Он не видел себя ни в какой профессии. Ему ничего даже не нравилось, чтобы попробовать себя в этом. С другой стороны, его мучил бессознательный страх разочаровать свою тётю.

Она взяла его на работу в офис несколько лет назад. Вложила силы, взяла на себя ещё большую ответственность перед вышестоящим руководством, чтобы его не считали тем, кто получил работу по блату и получает приличную зарплату. И ему казалось, будто бы он обязан теперь ей.

Но чем дальше это заходило, тем больше он был должен.

— Я тоже устала, — произнесла Тася. — От меня требуют того, чего я вообще не могу дать. На таких пиздюлях летаю каждый день.

Она тоже была в подчинении его тёти. Их боль была общей уже несколько лет.

Нельзя было сказать, что тётя плохой человек. Отличный. Целеустремлённый, уверенный в себе, амбициозный, грамотный специалист. Но требовательный оттого, что её темп в три раза быстрее, чем у всех остальных.

Тим чувствовал себя невольным участником бесконечной гонки. В то время, когда он заканчивал первый круг забега, его тётя уже делала третий. И подгоняла, не останавливаясь. А он начинал сдавать позиции, замедлялся время от времени и постоянно пытался сойти с дистанции.

Одновременно боролся сам с собой. Одна часть говорила, что этот забег — не его. Другая запрещала ныть, сдаваться и жаловаться. Ведь он получал хорошую зарплату, работал в офисе с комфортными условиями, мог договориться по необходимости.

И ему были нужны деньги.

Платежи по кредитам не погасятся сами собой, если он лишится такого уровня дохода. А выйти на подобный уровень дохода быстро на другом месте работы было невозможно. И дело даже не в том, что он получал больше семидесяти тысяч. Он получал от сорока до шестидесяти, на которые пытался выжить из-за собственной расточительности, глупости и инфантильного отношения к финансам.

Он ненавидел себя в том числе и за это. Но от ненависти толку не было, а от работы был. Пусть работа тоже оставляла огромный след в его стремлении получить быстрый и дешёвый дофамин. И, несмотря на слово «дешёвый», получать его каждый день было затратно.

Отказаться, казалось, было выше его сил.

— Надо потерпеть, — произнёс Тим, прикуривая. — Когда-нибудь всё наладится.

Стандартная фраза.

До какого момента нужно было терпеть? Когда всё наладится, если не сегодня? Завтра? То самое завтра, которое убегало вперёд каждый день, его нельзя было догнать.

Покурили молча. Из-за того, что пришло ещё несколько коллег. Обсуждать при них то, насколько ненавистной была работа, — смертельный номер. Сплетников в офисе было достаточно, Тим познал это на собственной шкуре.

Солнце светило слишком сильно, пекло. Погода разыгралась, издеваясь над сотрудниками офисов. При такой жаре хотелось только гулять и радоваться жизни, а не сидеть в душном кабинете. Было тепло настолько, что сегодня Тим впервые после зимы надел на улицу шорты.

Потому было видно разбитые колени, покрывшиеся коростами.

Почему-то его до сих пор воодушевляло приближение лета. Так, словно он был школьником, который вот-вот оставит все заботы позади и три месяца будет дышать полной грудью и наслаждаться каждым мгновением.

И каждый год он разбивался о конец августа. Ведь ни один придуманный план на лето не выполнен, все тёплые дни пропущены за монитором, а из отпуска была неделя дома, ведь денег на поездку куда-нибудь за пределы города не было.

Вернулись в кабинеты. Осталось дотерпеть час до обеда, а потом два часа до конца рабочего дня. Сегодня четверг. Это почти пятница. А завтра пятница. А после неё четыре выходных. Один из них — ночная прогулка с Алиной по городу.

Ради этого можно было жить.

7 мая

Вдали от городской суеты, в лесу, ежегодно собирались любители шашлыков, чтобы открыть сезон в майские праздники. Несмотря на предостережения о клещах и рекомендации не разводить костры, десятки мангалов зажигались вновь и вновь.

На раскладном столе были разложены нарезки из овощей, сыр и разлиты алкогольные напитки. Вокруг стола собрались женщины и дети, а мужчины были заняты у мангала. Тим чувствовал себя ребёнком среди взрослых и не мог помочь двум мужчинам. Их времяпрепровождение было простым: они молча смотрели на мясо и пили до тех пор, пока не наступало время снимать шампуры.

Тим не стал увлекаться алкоголем, ограничившись парой бутылок «Гаража», чтобы расслабиться и сохранить ясность ума до прихода Алины. Она попросила разрешения прийти на полчаса, чтобы поесть шашлыка, познакомиться с его семьёй и увести Тима с собой.

Конечно, главным поводом было желание отведать шашлыка.

Это мероприятие было нервным для Тима.

— А когда придёт твоя подружка? — спросила тётя, игриво приподняв брови.

В семье Тима «подружкой» называли любую девушку. Объяснять им, что Алина просто друг, было неудобно, так как слово «дружить» в их понимании означало «встречаться».

— После восьми, — ответил Тим. — Мы просто друзья.

— А где вы познакомились? — спросила бабушка.

Тим хотел провалиться сквозь землю от неловкости. Ему хотелось только дождаться шашлыка, завернуть его с собой и убежать к Алине, не дожидаясь её. Знакомить её с семьёй было плохой идеей, особенно учитывая, что к тому времени они изрядно напьются, и неловких вопросов будет ещё больше.

— Через общую подругу, — ответил Тим, не желая вдаваться в подробности.

— А чем она занимается? — продолжала бабушка. — Учится, работает?

— Учится.

— А на кого?

— В юридическом, — ответил Тим, понимая, что даже не знает специальности, на которой учится Алина.

— Тебе тоже надо было, — заявила бабушка.

— Мам, не начинай, — остановила её мама. — Не захотел человек быть юристом, чего сейчас опять это мусолить.

В пятнадцатилетнем возрасте Тим столкнулся с потоком вопросов о его профессиональных предпочтениях. Однако он не имел чёткого представления о своих способностях и интересах в какой-либо области. В ответ на вопрос о выборе профессии он отвечал: «Не знаю», и ему тут же рекомендовали юридический факультет.

«Юрист в семье нужен» — таков был аргумент, который казался ему наиболее бессмысленным.

Тим смирился с тем, что его выбор не соответствует ожиданиям семьи. С самого детства каждый его шаг вызывал недовольство близких. Только мама всегда гордилась им, независимо от его решений.

Несмотря на то, что Тим уверенно шёл своим путём, разрушая привычные устои, мама оставалась рядом с ним. Они понимали друг друга, и она не решалась осудить его.

Возможно, это происходило из-за глубокого чувства вины, которое она испытывала перед сыном за его детство.

Первая порция шашлыков оказалась на тарелке.

Алина: Встретишь меня?

Тим: секунду

Он отошёл от стола и направился к выходу из леса, где его ждала Алина. Колени его подкашивались, и предательский румянец покрывал щёки. Тиму не нужно было зеркала, чтобы понять это: он чувствовал адский жар на лице, который при желании можно было списать на алкоголь. Но не после бутылки «Гаража».

— Если начнутся какие-то расспросы, — предупредил Тим сразу, подходя к ней, — забираем шашлык и убегаем, ладно?

Алина, смеясь, легко обняла его. Они помедлили, прежде чем отойти друг от друга. Времени, которое они не виделись, было достаточно, чтобы Тим соскучился и по её голосу вне голосовых сообщений, по прикосновениям, запаху.

Рядом с ней становилось комфортно настолько, что это тут же превращалось в дискомфорт.

Семья тут же обратила внимание на нового человека. И они явно представляли её другой: точно не в дырявых джинсах, через которые было видно такие же ссадины на коленях, как у Тима, не в растянутой бесформенной толстовке и точно не с выкрашенными в розовый цвет волосами.

Все уже рисовали её себе потенциальной невесткой и, наверняка, надеялись на знойную красотку или, как минимум, приличную симпатичную девочку.

— Семья, это Алина, — неловко проговорил Тим. — Алина, это семья.

Он занялся формальным перечислением имён и званий в их семейной иерархии. По всей видимости, смущены были все. Потому мама сразу же пригласила Алину за стол, предложила вина и задала тему для разговора, лишь бы отвлечь внимание от гостя.

Поев шашлык, Тим уже хотел уводить Алину. Но увидел, с каким интересом она наблюдала за ходом разговора, время от времени озвучивая своё мнение, когда конкретно её не спрашивали. Он застыл, держа в руках бутылку, и просто глядел на неё.

Казалось, он впервые видел её такой оживлённой и заинтересованной. Он не мог точно сказать, расположена ли его семья к ней. Пытался прочитать это по их лицам, по реакциям, по словам. Но знал, как абсолютно все могли весь вечер делать вид, что им приятна компания, а после ухода обсуждать неприятного им человека без стеснения.

И в то же время знал, что впервые за жизнь не будет участником такого разговора. И никто не выдаст правду. Даже мама. Она точно скажет, что всё было хорошо. Даже ей нельзя было доверять в такой ситуации.

— Пойдём, — шепнул Тим.

— Да, давай, — согласилась она.

Быстро дожевала кусок мяса, допила вино и вытерла губы салфеткой.

— Мы пошли, — объявил Тим, стремясь уйти как можно скорее.

— Было очень приятно познакомиться, — напоследок проговорила Алина. — Всё было очень вкусно. Спасибо большое.

И они убежали.

— Я нормально себя вела? — спросила Алина тихо, когда они вышли из леса.

— Да, вполне, — ответил Тим. — Мне казалось, я умру от смущения.

— Извини, — робко улыбнулась она. — Мне просто хотелось шашлыка и посмотреть на нормальную семью. Посмотреть, как живут люди. Я не помню, когда мы собирались с родителями так. Наверное, когда мне было лет пять.

Выйдя из леса, они оказались на конечной автобусной остановке. С них можно было добраться до центра города, а оттуда уже отправиться в любую сторону. Так мы и поступили.

Разговор в автобусе был непринуждённым, чтобы разрядить обстановку и размяться перед серьёзным диалогом, к которому они оба были готовы.

Смеркалось. Тим предвкушал красоту центра города, освещённого фонарями. Выйдя из автобуса, мы почувствовали облегчение. На главной улице было много людей, и поэтому они пошли в противоположную сторону. Они могли пройти через множество мест, которые были менее популярны. А затем вернуться сюда, когда станет свободнее.

— Спасибо, что вытащила меня, — сказал Тим. — Я всегда с трепетом отношусь к прогулкам по центру города. Мне это нравится.

— Спасибо тебе, что согласился, — ответила она. — Я ищу способы не оставаться дома в праздничные дни. Это ведь такой повод для алкоголика уйти в запой.

— У тебя никогда не было мыслей не пить? — спросил Тим. — Я имею в виду, что ты видела это с самого детства. Не было мысли не повторять?

Алина задумалась.

— Мне кажется, у меня не было выбора, — сказала она. — Это было предопределено. В детстве, конечно, я думала, что никогда не буду ни пить, ни курить. Но я не знаю ни одного человека, который с детства знал, что будет делать это. А потом наступила юность, компании, попытки стать взрослым. Конечно, я начала пить, ведь единственный образ взрослого человека в моей жизни — это человек с бутылкой. А как у тебя с этим?

— То же самое, — криво улыбнулся он. — Я жил в атмосфере алкоголя, пьяных драк, вечных скандалов. Каждый праздник — алкоголь. Выходные — алкоголь. Я попробовал пиво, когда мне было два года, и мне забыли купить сок. С того момента зерно алкоголизма было посеяно. Но я видел, как взрослые с алкоголем в бокалах смеялись, веселились и радовались жизни. Казалось, что это действительно что-то стоящее. И, наверное, у человека с вечной хандрой нет другого выбора, кроме как спиться.

Они шли вдоль широкой дороги к высотным зданиям бизнес-центров. Вокруг было много дорогих машин, рядом с ними важные мужчины в пиджаках. Даже в законные выходные дни они продолжали заниматься своими делами и выполнять свои важные задачи.

Интересно, понимали ли они разницу между продуктивностью и эффективностью?

Вряд ли. Эффективный человек отдыхает в выходной день.

В то же время мимо проходили компании пьяных людей. И молодых, и взрослых. Те, что постарше, уже заранее отмечали День Победы. Поколения моложе едва ли «гордились» настолько сильно.

— Раз уж у нас есть алкоголь, — медленно произнесла Алина, глядя на Тима большими глазами, — и мы оба признаём проблему своего алкоголизма, может быть, выпьем по пиву?

Тим рассмеялся.

— Давай, — согласился он.

— Спрячемся во дворе, переждём поток людей, — продолжала она уговаривать его, хотя в этом не было необходимости, — а потом выйдем в центр. Хотя, наверное, все такие же умные, как я, и сделают то же самое. И будет толпа.

— Тебя ведь не пугают люди, — заметил Тим.

— Но пугают тебя, — ответила она.

— Обо мне не стоит беспокоиться, — отмахнулся он.

— Не могу удержаться, — с наигранным придыханием произнесла Алина.

Небольшой дворик встретил их неприветливой атмосферой холодных стен, оклеенных рекламными листовками и объявлениями. На горящем окне первого этажа сидела кошка, задумчиво глядя куда-то вдаль. Несколько окон светились фиолетовым, разбавляя напряжённую атмосферу неприветливого двора.

Тим хотел было присесть на скамейку, но его спутница не собиралась притворяться приличной. Она резво поднялась по ступеням на горку и устроилась там, в маленьком квадрате, огороженном жёлтым заборчиком.

Тим присоединился к ней без раздумий.

— Ты не ищешь комфортных и приемлемых вариантов? — спросил он, открывая свою бутылку.

— А зачем? — пожала она плечами. — Я могу вести себя нормально. Но сейчас здесь никого нет. Никто не пойдёт кататься с горки в половине одиннадцатого. Максимум алкаш какой-нибудь пристанет. Но тогда мы просто вниз по горке, — она сопроводила это движением ладони, — и бежать.

— Хороший план, — согласился он и открыл её бутылку.

Сделали по глотку. Хорошо.

— Так что там про трепетное отношение к прогулкам по городу? — вспомнила она. — Это связано с чем-то?

— Нет, но может быть, — нахмурившись, ответил он. — Мне просто нравится атмосфера ночного города. В этом есть что-то... особенное. И мне всегда хочется создавать воспоминания в такие моменты. В последнее время с этим туго.

— Значит, сегодня нужно их создать, — подхватила она. — Есть пожелания или можем импровизировать?

— Просто посидеть с тобой на набережной уже будет хорошим воспоминанием, — тихо произнёс Тим. — Не надо ничего сверхъестественного. Мои желания в целом очень приземлённые. Но от этого они почему-то не становятся доступнее.

Алина пересела, вполоборота повернувшись к нему.

— Например?

Стыдно

Говорить о своих глупых мечтах было неловко. Почему — непонятно. Тим понимал, что эти мечты оставались недостижимыми в том числе и потому, что никто о них не знал. Но в момент, когда можно было сказать или предложить, ему казалось, что это глупо и бессмысленно.

— Например, погулять по ночному мосту, — проговорил он. — Тому, который около боулинга. Я часто езжу по нему, и там есть пешеходное пространство. Мне всегда хотелось побывать там. Но никогда не было возможности. Или побегать в фонтанах, которые около ТЦ. Или просто испечь пиццу с кем-то, а потом устроить киномарафон. Или устроить рейд по барам, перемещаясь между ними пешком. Или встречать рассвет где-нибудь на набережной. Или...

Он замолчал. Затем потряс головой.

— Ну, парочку за сегодня осилить можно, — проговорила она. — На мост сходить можно, рассвет встретить можно. Фонтаны у ТЦ, вроде, ещё не работают. Но летом — без проблем. Рейд по барам — только позови. Пицца и киномарафон — так нормально, что это обязательно нужно сделать.

Тим тихо рассмеялся и откинул голову назад.

— А у тебя какие мечты? — спросил он, внимательно глядя на неё.

Алина задумалась. Её брови то опускались, то поднимались, словно она проводила ревизию своих идей.

— Я никогда не была на море, — призналась она. — Но это масштабная идея. Если не прыгать выше головы, то... Я всегда хотела сходить в театр. Была там в школе, но пятнадцатилетней пиздючке разве интересно в театре, когда в это время можно было набухаться у кого-то на хате? — она недовольно махнула рукой, словно ругая себя в прошлом. — Или... Я хотела бы тусоваться где-нибудь на машине, чтобы громко слушать музыку. О, а ещё я хотела бы подняться на смотровую площадку.

Тим улыбался. Когда Алина закончила перечислять свои желания, она посмотрела на него и смущённо рассмеялась.

— Что?

Тим сделал несколько глотков и достал сигарету.

— Ну... На смотровую площадку можно подняться, когда будет Ночь музеев, — начал перечислять он. — Там и вход дешевле будет, и можно будет посмотреть на ночной город. На счёт театра могу порекомендовать маленький зал на семьдесят человек. Куда атмосфернее больших. На счёт машины сложнее, у меня её нет. Но есть у Гриши, и здесь тоже можно что-то придумать.

Алина держала руки на щеках, глядя на Тима с неподдельным восторгом. Она резко подалась вперёд и протянула ему мизинец. Тим, не понимая, что это значит, скрепил его своим.

— Давай пообещаем друг другу, что за май мы составим список дел, которыми хотели бы заняться, — проговорила она ему прямо в лицо, — а за лето поможем друг другу их осуществить.

— Хорошо, — согласился он.

И снова слишком близко. Он видел, как Алина взглянула на его губы в тот момент, когда сам на секунду оторвал взгляд от её. И в ту же секунду она отсела обратно.

— Я много думала об этом, — загадочно произнесла она. — Ты кажешься мне надёжным и куда более осознанным, чем я. Я могу помочь тебе попробовать жизнь на вкус, прикоснуться к той свободной, на которую ты облизываешься в своём офисе.

— А я что могу тебе дать? — усмехнулся он, выдыхая дым. — Снобизм и занудство?

— Стабильность, — качнула она головой. — Более взрослый взгляд на жизнь.

— У меня не взрослый взгляд на жизнь, — перебил Тим. — Я быстро повзрослел, поэтому сейчас нахожусь примерно на уровне шестнадцати лет. До этого у меня были цели, почва под ногами и понимание, куда двигаться дальше. Пусть и нечётко, но жизнь казалась более-менее продуманной. Теперь у меня в голове только ветер.

— Но у тебя есть опыт быть взрослым, — продолжала она. — Ты живёшь один, сам ведёшь свой быт, отвечаешь тоже сам за себя. Пусть я и не могу положиться на родителей, но я не беру за себя ответственность в полной мере. Может, глядя на тебя, я бы могла хотя бы начать учиться этому.

Тим пожал плечами. Он не считал, что несёт ответственность за свои поступки в полной мере. Он лгал себе несколько лет, утверждая, что не избегает ответственности, что он взрослый. Однако его финансовое положение ясно указывало на то, что в его «светлой» голове не было ни одной взрослой мысли. Он был импульсивным и инфантильным юношей, которого все почему-то считали очень разумным.

— Если смогу чем-то помочь, то буду только рад, — ответил он, не веря в свои способности в таком деле.

Пару минут они сидели в молчании.

Тим не мог точно сказать, о чём думал. Обо всём. О списке дел на лето. О словах об его взрослости. О вкусе тёплого пива. Об улыбке Алины. Об их договорённости. О работе. О своём жизненном пути. Об их чрезмерной близости на дне рождения Юли.

— Жига сказал, что рассказал тебе про наркоту, — произнесла Алина, немного подумав. — И сказал, что ты довольно агрессивно защищал нас перед Ксюшей.

Тим усмехнулся.

— Меня просто это взбесило, — пожал он плечами. — Вы ведь с Гришей знакомы больше, чем Ксюша? То есть она заведомо знала о том, какие у него друзья. И приняла это. А теперь не может смириться.

— Не осуждай её, — покачала она головой.

— Почему? — встрепенулся он.

— Я ей не нравлюсь не только потому, что я алкоголичка. Ей не нравится факт того, что мы с Гришей когда-то встречались.

Тим опешил.

— Это было давно, — отмахнулась она. — И всего пару месяцев. Мы даже не трахались. Один раз поцеловались, и это было так неловко. Даже ходить за руку с ним было неловко. Мы потом честно поговорили и поняли, что мы больше как брат и сестра. А братьям и сёстрам трахаться неправильно, как говорит Жига. И вот мы по-братски вместе торчали, бухали, а потом появилась Ксюша. Конечно, ей всё это не нравится.

— Но она сразу об этом знала, — продолжал настаивать Тим. — И она взяла на себя ответственность принять это как должное. Если ей не нравятся его друзья, то не нравится он.

— Он ей нравится.

— Но ты — часть Гриши, — не унимался он. — Не знаю, для меня это неправильно. Ладно бы она узнала об этом потом. Можно было бы напасть на Гришу, что он не договорил или соврал. Но если он сказал об этом сразу, то...

— Ну посуди сам, ты знаешь, что мы встречались с Жигой и что мы с ним вместе торчали, — перебила она. — Смог бы встречаться со мной, зная это, и отпускать тусоваться с Жигой без твоего присмотра?

Тим молчал. Не оттого, что ответа не было.

— Да, — наконец ответил он. — И если бы в итоге я не смог справиться с этим, то это были бы мои проблемы. И если бы ты мне была по-настоящему дорога, то нужно было сходить к психологу и узнать, почему меня это так парит. А не мозги тебе выносить ревностью, недоверием и нотациями. Это до хорошего всё равно не доведёт.

Алина недоверчиво покачала головой.

— Может, пойдем? — предложил он.

Алина кивнула, допила и стремительно спустилась вниз по склону. Тим подхватил свою пустую бутылку, наполненную окурками от сигарет, и последовал за ней. Спуск был беззаботным, как в детстве, и это добавляло приятных ощущений.

Улицы опустели. Выйдя из двора, они не обнаружили ни дорогих машин на парковке, ни толп пьяных людей, слоняющихся вдоль дорог. Должно быть, все они спешили успеть приобрести ещё выпивки, пока магазины не закрылись.

По пути они встречали людей на самокатах, рассекающих по опустевшим тротуарам. При виде их у Тима начинали дрожать колени.

Он озирался по сторонам, словно турист. Город, залитый тёплым жёлтым светом, сиял. Редкие прохожие излучали настроение полной беззаботности. Прогуливались семьи с детьми, парочки, держащиеся за руки. Пальцы Тима дёрнулись в сторону ладони Алины, но он сдержал себя.

Множество огней подсвечивали здания, подчёркивая архитектуру. Исторический центр города всегда был прекрасен, но ночью его очарование становилось неизмеримым. В такие моменты Тим ощущал, как воздух пахнет едва уловимым ароматом свободы. Когда он гулял один, то смотрел по сторонам, пытаясь запечатлеть каждую секунду этого момента.

Город был необъятным, а мир вокруг — тем более. И порой случалось озарение, что для него все двери были открыты. Он мог свернуть на любую улицу, выйти в новое место, где прежде не бывал, увидеть что-то интересное и попасть туда, где могло произойти что-то судьбоносное.

Но таких прогулок было мало, а действительно захватывающих событий — тем более.

Вскоре они вышли к набережной. Спустились по скользким ступеням вниз к воде. Вдоль стояли скамейки, занятые через одну. Не один Тим был романтиком, предпочитающим это место для вечерней прогулки.

В районе желудка всё сжалось от восторга, который он испытывал каждый раз, находясь на набережной после заката.

По ту сторону реки стоял спортивный комплекс и множество домов разной формы и цвета. Это были не типовые панельные дома, которые заполняли всё пространство дальше от центра. Здесь были новостройки с дорогими квартирами для богатых деловых людей. Выезд на главную дорогу для таких же дорогих машин, и множество ресторанов, кафе и баров для того, чтобы красиво отдохнуть после тяжёлого рабочего дня, который принёс новые сделки и многомиллионные контракты.

Они сели на свободную скамейку и посмотрели на воду. В речной глади отражалось всё, что было на той стороне. Даже сейчас: они здесь, а та шикарная жизнь на другом берегу. Конечно, это образно. Ведь можно было пройти по мосту и оказаться там же. Но остаться собой.

Двумя сломленными душами в порванных штанах и с повышенным содержанием алкоголя в крови из-за дешёвого пива.

— А что у тебя с работой? — спросила Алина. — Ты говорил, что все дерьмово.

Тим уронил голову, упираясь локтями в колени.

— Да я просто снова и снова убеждаюсь, что я не в своей тарелке, — ответил он. — Не знаю, кем бы хотел быть и где. Но точно не там. Пытаюсь думать о смысле этой работы, но теряю его очень быстро. Мы занимаемся какой-то... Ну, откровенно, хуйней. Везем товар из Китая так же, как сотни других. Боремся за копейки с конкурентами. Да, я понимаю, что мы создаем этим здоровую конкуренцию и не позволяем монополистам завышать цены. Но для меня это все равно непонятно. Да и начальство видит меня не тем, кто я есть. Даже не тем, кем я хотел бы стать.

— А кем бы ты хотел стать? — подперев голову, спросила Алина. Он взглянул на нее, видя мягкий и добрый взгляд до сих пор блестящих от слез глаз.

— Может, где-то в параллельной вселенной я рок-звезда, — улыбнулся он. Несерьезный ответ. — Не знаю. У меня стойкое ощущение, что я создан для чего-то большего. Хочется быть частью чего-то большего. Чего-то неповторимого. А не винтиком в едва работающей системе, которая делает то же, что и другие.

Тим достал по второй бутылке пива из рюкзака. Открыл первую, протянул Алине.

— А что, если в той вселенной не существует другой меня? — спросила она. — Не так, что мы просто не знакомы. А вообще нет. А ты рок-звезда, у тебя куча денег, фанатки, обожание.

— Значит, тот Тим будет вкладывать деньги в изобретение какого-то аппарата, который перемещает по вселенным, — ответил он.

— Другой Тим будем искать другую меня по вселенным?

— Может, прямо сейчас где-то там, в соседней вселенной, другой Тим живет свою лучшую жизнь, — мечтательно проговорил Тим, поглядев на звезды. — Но зачем ему та вселенная, в которой нет другой тебя?

Алина, казалось, смутилась. Отвела взгляд, сделала несколько глотков.

— Ты дурак, — заявила она.

— Я знаю, — согласился он. — Но, если мы говорим честно, то я переживаю каждый рабочий день только благодаря тому, что ты мне пишешь. Твои резкие вкиды кружочков просто с тем, как ты мне машешь, — и у меня появляются силы двигаться дальше. Может, мы оказались не в самой лучшей вселенной. Может, я живу сейчас свою худшую жизнь на худшей работе, а вечерами в худшей квартире. Но твое появление в моей жизни что-то изменило.

— Разве не будет правильнее сказать «появление Юли»? — уточнила Алина.

— Да, и это тоже, но..., — он остановился, смочил горло, — но Юля не пыталась убить меня на самокате.

— У тебя странный вкус, — прищурилась она.

— И это я тоже знаю.

— А если аппарат не будет работать? — продолжала она. — Или управление им будет непонятному тому Тиму?

— Тогда ему придется рискнуть, — пожал плечами он. — Натыкать рандомно кнопки и отправиться в путешествие. Даже если он потеряется где-то в черной дыре, во временной петле, забудет все, сойдет с ума или попадет не в ту вселенную. Ему придется рискнуть, чтобы найти другую тебя.

Алина теперь уже абсолютно смущенно заулыбалась и спрятала глаза. Ему нравилось видеть ее такой. Наивной, искренней, радостной. Даже без литров крепкого алкоголя. Теплый свет фонарей мягко освещал ее лицо с той самой «неидеальной кожей с пигментацией», которую она постоянно критиковала. Тени очаровательно подчеркивали ямочки на щеках.

— А может, другой Тим уже нашел нужную вселенную? — решил добить он.

— И какая она?

— Эта.

Она, раздумывая, покивала.

— Не думаю, что эта та самая нужная вселенная, — однако, подытожила Алина.

Тим неловко хмыкнул и отвернулся. Теперь уже он застучал пальцами по горлышку бутылки. Пришлось запить неловкий кислый привкус этого разговора.