Мира

— Прекрати убегать от меня, — появляется голос за спиной, а я закатываю глаза, вытирая мокрые волосы полотенцем.

— Закрытая дверь тебе ни о чём не сказала? — Оборачиваясь, красноречиво осматриваю мокрого Рафаэля. Капли воды стекают на пол, образовывая лужицу. Белая футболка превратилась в практически прозрачную материю, облегающую каждый узор на его коже. Свободные штаны прилипли к ногам, а накидку, видимо, он оставил где-то на улице. Но вот лужа меня заботит больше всего. Останется пятно на моём прекрасном белоснежном ковре, и ничем его не вывести. А с водой впитается и его запах. Боже, теперь эти ощущения ледяного железа, которым от него несёт, будут меня преследовать даже во сне!

— О том, что она хочет быть выломанной, — мрачно отвечая, парень закрывает дверь и складывает руки на груди, заслоняя собой полностью выход.

Поджимаю губы, не желая поддерживать с ним диалог, который не входил в мои планы. Он же Саммер должен был быть занят, верно? Так какой чёрт его притащил в начале первого ночи в ледяную воду и прямо на меня? Последнее, чего бы мне хотелось сейчас — говорить с ним. Я зла. Раздражена. Он меня бесит. Эта вонь духов Саммер отравляет мою кровь, а я только несколько мгновений назад ощущала себя превосходно. И это бы продолжалось, если бы не спасатель, посчитавший, что я в нём нуждаюсь. Единственное, что мне осталось — оттолкнуть его, ничего не понимающего и напуганного, и унестись к себе в спальню, пока он переводил дыхание и искал причины моего странного занятия. Но и здесь он меня настиг. Остаётся ванная...

— О, нет. Не так быстро, принцесса, — видимо, недостаток кислорода на мне ещё сказывается, и я действую медленно, ведь Рафаэль появляется прямо передо мной, не позволяя закрыться в другой комнате.

— Скажи мне, просто ответь честно — ты пыталась покончить с жизнью? Там, в воде, ты хотела утонуть? — Он задаёт эти вопросы с рычанием, злостью или криком, но в его тембре нет ни намёка на ярость и догадки. Одна печаль и паника. Из-за этого я шокировано распахиваю глаза, а он взглядом бегает по моему лицу.

Ты волнуешься за меня? Оно тебе надо, мон шер? Поверь, я не заслуживаю.

— Вот тебе и причина, почему лучше не ходить на свидания со стервами, готовыми лечь под тебя с первого взгляда. Они высасывают весь мозг и забивают его опилками, — едко произношу я, ухмыляясь его моментальной реакции. Губы сжимаются в одну тонкую линию, на лице зло играют скулы, а плечи напрягаются. Так, настоящий абориген возвращается, сменяя то странное явление скорбящего порочного ангела, что был здесь минутой раньше. Мой взгляд цепляется за чёрные мазки татуировки не шее, и я мотаю головой, чтобы не отвлекаться.

— Хочешь, чтобы я снова вышел из себя? Ещё немного осталось, поверь. Ты доведёшь меня, я и так едва сдерживаюсь от желания опрокинуть тебя и надавать по заднице. Лупить так долго, пока кожа не загорится, а идиотские мысли о смерти не вылетят из твоей головы, наполненной одуванчиками, — свистит сквозь зубы и наступает на меня. И, чёрт возьми, это слабо, но пугает меня. Я ему верю. Этот парень из бедняков, привык решать дела кулаками и насилием. Он может быть безумным и не только физически. Он давит на меня морально, скачки его настроения и давление на все мои нервные окончания приводят меня в панику, ведь я ни разу открыто не тягалась силами с таким типом людей. А когда это случается, то со мной тоже что-то происходит. Я теряю рассудок и начинаю думать нерационально. То есть он превращается в очень...слишком опасного и несносного противника, с которым хочется побороться и увидеть то, на что он может быть способен. Мои эмоции выходят из-под контроля, и это плохо. Очень плохо, хотя именно этого настроения я и добивалась.

— Ты уж определись, мон шер. Или у меня там одуванчики, или же мысли. Два варианта недопустимы. Это не поддаётся логике, и, вообще, я предпочитаю одуванчики, в которых иногда витают очень красивые мысли без твоей вони, — мои ноги касаются кровати, и я останавливаюсь, замолкая и понимая, что ещё немного и рухну на постель, а он на меня.

— Говори, иначе будет плохо. Я так и вижу, как луплю тебя, — шипит он.

— Плавала. Я просто плавала и не понимаю причин, из-за которых ты решил, что я думаю о смерти. Зачем мне это? Откуда ты, вообще, взял эти глупости? — Закатывая глаза, отвечаю я. Только бы отошёл от меня подальше. От него такой жар исходит.

— То есть ты просто развлекалась, загорая одна под луной на дне бассейна? — Недоверчиво уточняет Рафаэль и делает шаг в сторону, словно читая мои мысли. И на секунду я могу свободно вздохнуть, ловлю себя на мысли — что-то не так. Он явно хочет поймать меня в ловушку, но я даже не двигалась, когда...да его немного качает.

— Точно, — медленно произношу я.

Что с ним? Словно у него отказывают понемногу функции организма, и он не контролирует своё тело.

— И вызвала кислородное голодание, которое могло тебя убить, тоже ради одуванчиков? — Прищуривается Рафаэль, и я быстро киваю. Что-то необычное в его взгляде меня пугает и в то же время заставляет тщательнее проследить за его действиями. Наверное, он сейчас единственный из всех, кто может наслать на меня странное ощущение нервозности. Его поведение не предугадать, но легко объяснить моё некомфортное чувство — я не ожидала никого встретить. И вот то, что Рафаэль появился раньше предполагаемого времени, вызывает во мне такую ярость. Да и ещё требует от меня каких-то объяснений. От меня!

— Отойди, — кривлюсь я и со всей силы толкаю его в грудь. Парень подаётся назад, недоумевая, почему я это сделала.

О, я тебе сейчас всё объясню, придурок. Всё.

— От тебя так воняет, что меня сейчас стошнит прямо на пол, — продолжаю я, демонстрируя своё отношение к нему.

— Так, я уже упоминал о том, чтобы ты...

— От тебя воняет жутким и приторным запахом перегнившего десерта, политого щедрой порцией шоколада, пропавшей клубники и смешанной с мокрой шерстью. Я ведь просила её — смени духи. Я подарила ей три разных аромата! Лёгкие, невесомые, приятные, не отравляющие меня! Но нет, Саммер выбрала то, отчего голова кружится и болит всё тело. И ты воняешь, — разъярённо указываю пальцем на оторопевшего парня.

— Ты сейчас возмущаешься, потому что я был с Саммер, или потому что она не последовала твоему щедрому совету? — Изгибая брови, интересуется он.

— Второе. Только второе. С чего ты взял, что меня волнует, кого ты трахаешь? — Удивляюсь я.

— Да так, — он неоднозначно пожимает плечами.

— Ты что, думаешь, меня заботят милые дешёвые цветочки, подаренные той, кого ты используешь, чтобы не упасть в грязь лицом перед удачным стечением обстоятельств? Боже, мон шер, да плевала я на тебя и на то, как окручиваешь безмозглую дурочку, чтобы показать ей, какой ты мачо, весь из себя такой крутой и нарасхват. Да продолжай трахни её уже — и путь в мир роскоши открыт. Доступен для тебя, а как подавить сопротивление ты легко узнаешь у своей нынешней любовницы, — вкладываю в каждое слово столько яда, чтобы насмерть отравить его. Но этот наглый тип просто стоит, а его улыбка становится шире и шире.

— Ты игнорировала меня три дня, — его фраза и весёлый тон никак не вяжутся с нормальной реакцией на мои оскорбления.

— Я не игнорировала тебя. Я тебя не замечала, — уточняю я.

— Это одно и то же, — весело отзывается он.

— Нет. Игнорировать можно того, на кого ты зла и обижена, чтобы продемонстрировать субъекту свои эмоции и заставить его раскаяться в содеянном. Не замечать, значит, не видеть, вообще, человека. Не думать о нём. Не знать, что он живёт и находится где-то поблизости. Это два разных понятия, — активно жестикулирую, объясняя ему, как недоразвитому ребёнку, как сильно он ошибается.

— Хм, и в чём же я должен раскаяться? Прости, я, наверное, немного туго соображаю, потому что, увидев тебя на дне бассейна, решил, что твои слова о ненависти и жизни обратились в...в общем, самоубийство. Поэтому я чуть-чуть запутался и хочу знать, в чём я обязан раскаяться перед тобой.

Он что, пьян? Замирая, втягиваю в себя воздух, но он забит только вонючими духами Саммер, сладким напитком и мокрым телом.

— Ты под чем? — Спрашивая его, подхожу ближе.

— Бокал вина и какая-то морская хрень.

— Так почему эта хрень привела тебя так рано домой?

Боже, я что, ругаюсь, да ещё и имитирую его интонацию? Что за чертовщина?

Рафаэль улыбается и выглядит, как кто-то очень похожий на меня. Загадочный блеск в глазах, предложение самой докопаться до истины и вонь. Последнее меня вновь злит.

— Оу, полегче, принцесса, ты завелась, — издаёт смешок, чем выводит меня из себя.

— А ну убирайся отсюда, — толкаю его в грудь, а этот идиот смеётся. Тихо. Зазывно. Убийственно.

— Отправляйся дальше развлекаться с Саммер или с той глупышкой, — ещё один толчок, и, таким образом, теперь он оказывается прижатым к двери ванной комнаты.

— Но лучше утопись, чтобы твоя кожа не издавала жуткий смрад похоти, — напоследок ещё раз мои ладони опускаются на его грудь. И только хочу убрать их, вздрагивая оттого, что позволила себе недопустимое — прикоснуться к нему, как он обхватывает пальцами мои локти, сильнее прижимая мои руки к себе. Стук его сердца отдаётся глухими и быстрыми ударами по моей коже.

— Возможно, я выпил бутылку, чтобы вытерпеть её рядом. Не помню, — поднимаю голову на него. Он серьёзен и, действительно, пьян. Но я не чувствую аромата прекрасного напитка, только вонь Саммер. Она вокруг меня. Она словно заполняет меня собой, и это не позволяет шелохнуться.

— Зачем? Зачем ты это делаешь? — Шёпотом спрашиваю его.

— Ты же игнорируешь меня, а я хочу знать всё. Хочу понять, почему ты тогда это сказала. Почему ты ненавидишь такую жизнь. Кто ты такая на самом деле. Есть ли, действительно, у нас что-то общее. Я хочу знать о тебе больше, чем ты даже сама знаешь.

Его руки скользят по моим и накрывают их, грубее надавливая на горячую кожу под мокрой футболкой. И это примитивное, наглое действие вызывает во мне слабость. Я никогда не чувствовала себя так рядом с кем-то, никогда тембр и знакомый акцент, родной акцент не манипулировал моими ощущениями.

— Я не собирался заниматься сексом с Саммер. Я каждый день жду ночи, ведь в ней ты другая. И я...посчитал, что ты узнаешь о том, с кем я тусуюсь сегодня и разорёшься. Это глупо, да? Но ты реагируешь на меня. Ты следишь за мной, как и я за тобой. Я чувствую твой взгляд везде, где бы ни был. Это изводит меня, потому что именно ты пахнешь опасностью, запретной для меня.

Да он не в себе! И я не в себе, раз позволяю ему удерживать меня так близко. Раз задерживаю дыхание, когда его рука тянется к моему лицу, а я продолжаю слушать, как резко и гулко бьётся человеческое сердце.

— Что ты скрываешь? Какую боль ты пережила, Мира? Почему заставляешь себя быть такой? Ты не похожа на Саммер или на Флор. С тобой всегда что-то приключается, а я...мне нравится спасать тебя. И ты пугаешь меня. Ведь постоянно бояться, что вернусь и найду тебя едва дышащей, ужасно. Не надо этого делать, пожалуйста. И, кажется, я перебрал, — он оступается, и его пальцы проходят по моим губам, оставляя отпечаток, вспыхивающий моментально.

Но мои руки, лежащие на груди Рафаэля, не позволяют ему упасть вперёд, и я, применяя силу, вновь толкаю его, отчего он ударяется о дверь всем телом и затылком, издавая долгий болезненный стон.

— Так, тебе надо в свою комнату. Ты не понимаешь, какую чушь несёшь, — серьёзно произношу я. Рафаэль распахивает глаза и обиженно поджимает губы.

— Ты была на дне бассейна. Ты могла умереть, — словно это довольно веская причина, чтобы находиться здесь.

— Я плаваю с детства, мон шер. И прекрасно знаю, когда нужно подняться на поверхность, чтобы глотнуть кислорода. Я так думаю, это моё нормальное состояние и никаких мыслей по поводу...хм того, что ты предположил, у меня нет, — отпуская его, делаю шаг назад.

— Хорошо. Нет, действительно, хорошо, когда тебе хорошо, мне тоже хорошо. Мне чертовски хорошо, — его губы растягиваются в пьяной улыбке, и он медленно сползает на пол.

— Эй, эй, не смей, — угрожающе выставляю палец, но Рафаэль уже вытягивает длинные ноги и издаёт губами звук, похожий на лошадиный фырк.

— Что со мной? Я выпил не так много, чтобы голова кружилась. И я...моё сердце. Мира, послушай, ну же, послушай моё сердце, оно быстро-быстро бьётся, и я... — он замолкает, прикладывая ладонь к груди, и странно дёргает головой, как будто слышит музыку.

Галлюцинации. Резкая смена настроения. Там, в бассейне, когда он держал меня в кольце своих рук, то не выглядел таким потерянным и пьяным. Он даже мог разумно соображать. Но действие алкоголя в геометрической прогрессии возрастает в его теле. Не только алкоголя, я думаю.

— Мон шер, скажи, ты отлучался из ресторана в туалет или принимал какие-то таблетки? — Опускаясь на колени, между его раскиданных ног, привлекаю к себе несфокусированный взгляд.

Его брови вопросительно изгибаются, а через секунду на губах снова широкая улыбка.

— Понятно, это всё бесполезно, ты под кайфом, — вздыхаю я.

— Ладно, сможешь дойти или доползти до своей комнаты? Ты же понимаешь, где сейчас находишься? — Делаю ещё одну попытку вразумить его и позволить очнуться.

— Мне хорошо. И я хочу что-то выпить. У тебя есть виски или водка? Лучше последнее, — с надеждой интересуется он.

— Нет, у меня не водится алкоголя, и тебе он сейчас противопоказан. Мне придётся попросить Оли помочь тебе...

— Ни черта, поняла? Я не желаю видеть этого смазливого, отвратительного и уродливого дружка, ясно? — Рафаэль яростно шипит и опирается ладонями в пол, чтобы подняться.

— И, вообще, со мной всё хорошо...со мной всё прекрасно. Вино забродило, и я... — ему удаётся коряво подняться, но его ведёт в сторону, и он, как мячик, ударяется о стену плечом и скулит. Подавляю смех, наслаждаясь его болью.

— Не вино виновато в твоём состоянии, мон шер, — произношу я, поднимаясь на ноги. Поворачивает ко мне голову и чмокает губами.

— А ты, да именно ты виновата в этом. Ты во всём виновата, если бы не твои слова о ненависти, то я бы не прыгнул в ледяную воду, и она бы...о, вот сюда, — отталкиваясь от стены, передвигается широкими шагами, в которых путаются его ноги, он буквально падает в моё кресло.

— Теперь всё не так сильно кружится, — моргая, добавляет он.

— Ты же не собираешься остаться здесь, верно? Тебе следует лечь спать, — хмуро говорю я, указывая рукой на дверь.

— Спать? Ты с ума сошла? Да во мне столько адреналина. Я хочу двигаться. Хочу трахаться и пить. Прыгать под музыку, — Рафаэль дёргается, но секунда, и он удерживает себя, ухватившись за ручки кресла.

— Лучше посижу, — бормочет.

И это невероятно, что данный наглый субъект разваливается в моём личном кресле, которое выполнено из изумительной тончайшей кожи с тиснёным витиеватым рисунком, а я смотрю на весь этот балаган. Сейчас я не в силах успокаивать взвинченного каким-то веществом неприятного для меня парня, но...у меня есть шанс узнать, что за информацию он выведал у Саммер, и о чём, вообще, они разговаривали.

Затягиваю потуже пояс халата и медленно, с лёгкой улыбкой на губах направляюсь к Рафаэлю. Элегантно опускаюсь на кровать. Он следит за каждым моим движением, покусывает нижнюю губу, явно наслаждаясь моим изменившимся настроем. Но его взгляд голодный, безумный настолько, что это слабо отдаётся в крови желанием продолжать. Не помню, чтобы во мне рождался такой азарт желания ходить по тонкому льду с парнем. Не могу даже найти ни единого похожего инцидента в своей жизни, где я, словно кошка, ступаю аккуратно по ледяной корке, а он стоит, медленно и лениво ожидая нападения, чтобы вместе упасть в пучину.