- Тиа! - он, еще шестилетний ребенок, вбежал в комнату сестры и прижался к ней, дрожа от страха.
- Ахет... Кто тебя так напугал? - она обняла брата.
- Я был в храме Анубиса.
- Ты же знаешь, что туда запрещено ходить, особенно детям, - укорила сестра.
- Знаю... Но я видел сон этой ночью, он звал меня. Когда я вошел, вдруг стало так темно... А потом... Анубис вышел из своей статуи. Я так испугался, что забыл преклонить перед ним колени. А еще он коснулся пальцами моего лба, моих губ и исчез. Зачем?
- Боги так просто не приходят к людям. Или дар, или проклятие, - Тиа поцеловала его в щечку. - Ра сегодня закрывал свой лик. Все говорят, что это плохо...
- Пожалуйста, не говори отцу, где я был...
- Никому! Это только наша тайна.

- Моя Тиа! - принц вбежал в комнату своей восьмилетней сестры и испуганно замер. Она плакала, сидя у окна. Раньше он никогда не видел слез в ее глазах.
- Что случилось, моя госпожа? - Ахет сел на колени около девочки, к которой обращался последнее время именно так.
- Они назвали тебя ненормальным...
- Кто?
- Старшие... Особенно Рамсес смеялся над тобой... Но ведь это не так! Я вижу же!
- Пусть говорят, что хотят... Смотри! - он тихо прошептал несколько слов и сделал красивый жест рукой.
Красный плетеный пояс, лежавший на коробе с одеждой, вдруг зашевелился, превращаясь в ядовитого аспида. Тиа вскрикнула.
- Тише! Не бойся, - Ахет взял змею в руки. - Она не кусается.
Девочка прикоснулась к чешуйчатой коже, улыбнулась.
- А теперь... - он отпустил аспида.
Змея заползла к Тиа на колени, обернулась вокруг ее талии и снова стала поясом. Восхищенная принцесса нежно поцеловала брата в уголок губ.
- Как ты это делаешь? Ты читаешь папирусы с древней магией?
- Нет. Заклинания сами приходят в голову, мне нужно всего лишь их прошептать.

В день их двенадцатилетия Ахет решил сделать самый необычный подарок сестре. Он бродил по саду, выбирал самые крупные лепестки у роз, срывал и складывал в передник. Собрав их в ладонях, он вошел в комнату Тиа.
- С днем рождения! - принц смущенно улыбнулся.
- Ахет! Что ты прячешь?
- Вот... - он вытянул руки вперед и раскрыл ладони. - Я люблю тебя!
Он сделал едва заметное движение губами и сдул лепестки, которые мгновенно превратились в огромных разноцветных бабочек, летающих по комнате.
Потеряв дар речи от восхищения, Тиа касалась пальцами крыльев насекомых, садившихся на ее платье.
Дверь распахнулась, и на пол, кружась, западали безжизненные лепестки.
- Что ты здесь делаешь? - отец строго посмотрел на Ахета. - Я запретил тебе появляться в этой части дворца.
- Она моя сестра!
- Узнаю, что еще раз приходил сюда - буду говорить уже по-другому!
Фараон ушел. И снова по комнате запорхали необыкновенной красоты бабочки, садились на стены и одежду. Принц взял сестру за руки, и они закружились, поднимая в воздух разноцветных насекомых.
- Как мы с тобой похожи!
- Мы же двойняшки, - улыбнулся Ахет. - Жалко, что я не девочка - не расставался бы с тобой ни на минуту, так сильно люблю тебя! - и прикоснулся своим носом к носу сестры.
- Иди... Не серди отца, - вздохнула Тиа.
Он ушел, стирая невольные слезы счастья, а принцесса собрала в шкатулку снова упавшие на пол лепестки и поставила у изголовья кровати.

- Тиа? - четырнадцатилетний принц влетел в покои сестры, испуганно осматриваясь вокруг. - Тиа!
Но там было пусто: ни девушки, ни ее вещей. Только на кровати лежали высохшие лепестки роз.
Ни на мгновение не задумываясь, Ахет бросился на другой конец дворца к отцу. Тот внимательно перечитывал переписку с одним из царей.
- Я занят! - фараон резко осадил сына, не дав ему и рта раскрыть.
- Я вижу... - сдерживая эмоции, ответил юноша. - Где моя сестра?
- Она станет жрицей Хатхор. А теперь уходи!
- Нет! - принц оперся на стол, став ближе к отцу. - Зачем? Что она тебе сделала?
- Дело не в ней, а в тебе, - мужчина отложил письма. - Ты через год должен взять в жены дочь ассирийского царя в знак мира между нами. Но твоя привязанность к сестре только все портит...
- Я ни на ком не женюсь!
- А тебя никто и не спрашивает! - фараон ударил кулаком по столу.
- Я ухожу вслед за Тиа в храм, стану жрецом богини...
Рамсес разразился хохотом:
- Кама и в ворота тебя не пустит! Если ты только не напялишь платье и женский парик!
- Это мои проблемы - и решать мне!
- Если ты переступишь порог храма - ты мне больше не сын, и больше никогда не смей приходить в мой дом! Ты и твои дети, и твои внуки! - фараон сжал поручни кресла, чтобы не ударить наотмашь сына.
- Прощай! Не заботься об этом - я умру, но не вернусь, - твердо произнес Ахет и покинул комнату под летящие в свой адрес проклятия.

Ахет-маат-ра стоял перед огромными вратами храма Хатхор. Его без разговоров выкинут из храма, как только узнают, зачем он пришел, ибо Кама слыла очень суровой и принципиальной женщиной. Но желание быть рядом с сестрой оказалось сильнее, и юноша, приоткрыв резную створку из ливанского кедра, вошел во внутренний двор.
- Я пришел с разговором к Каме... - обратился он к первой повстречавшейся девушке. - Проводи меня...
Та с опаской посмотрела на незнакомца и позвала жестом вслед за собой.
- Сын Рамсеса в моем храме! - Кама исподлобья оглядела юношу с головы до ног. - Ты решил оскорбить богиню своим приходом? Что тебе надо?
- Здесь моя сестра. Я пришел за ней...
- Отсюда нет обратного пути... Иди домой и забудь о ней навсегда...
- Если Тиа не может уйти - я останусь с ней! - взгляд Ахета остановился на шее Камы, которую украшала поверх воротника тяжелая пектораль с изображением богини.
- Убирайся в свой дворец, щенок! - воскликнула жрица.
И в тоже мгновение губы юноши прошептали заклинание, и цепь, словно живая, стала затягиваться на шее женщины, медленно душа ее. Кама упала на колени, пытаясь разорвать прочные звенья.
- Пощади... - задыхаясь, прохрипела она.
Ахет щелкнул пальцами. Жрица отшвырнула в сторону пектораль, с ужасом взирая на принца. Тот опустился рядом с ней на колени и прошептал:
- Я только хочу быть рядом с сестрой... Я люблю Тиа... Больше своей жизни. Не разлучай нас, прошу, - по его щеке заскользила слеза. - Без неё я умру...
- Ты будешь единственным мужчиной, ставшим жрецом богини. Хатхор не будет против. Но! Ты под страхом смерти не должен приближаться к ее алтарю, будешь носить женскую одежду, хранить чистоту, как жрицы, и забудешь о своем происхождении. Взамен, я разрешу делить тебе с сестрой одну комнату на двоих.
Юноша поцеловал ее руку в знак благодарности.
- Иди, ищи свою Тиа. Она в аллее перед святилищем.
Окрыленный счастьем, Ахет сбежал по ступенькам вниз. Его взору открылась широкая мощеная дорожка, засаженная по бокам благоухающими кустами роз.
- Тиа! - громко крикнул юноша, увидев на другом конце силуэт сестры.
- Ахет?! - она, путаясь в длинном платье, побежала навстречу брату.
Он бросился к сестре и, подхватив на руки, закружил. И тут же бутоны цветов взорвались тысячами лепестков, которые мгновенно превратились в огромных бабочек. Вся аллея заполнилась шуршащими крыльями насекомыми, порхающими над двойняшками.
- Люблю тебя! - прошептал принц, обнимая сестру. - И больше не уйду, никогда...
- Тебе нельзя быть здесь... Отец против...
- Он нам больше не указ. Кама разрешила остаться с тобой. Стану жрецом Хатхор, как и ты.
- Сумасшедший! - Тиа еще сильнее прижалась к брату и прошептала сквозь слезы. - Как же я люблю тебя... Мой Ахет!
- Твой... И влюбленный по самые уши! - рассмеялся принц и нежно коснулся губами щеки Тиа.

Ахет и Тиа в одинаковых одеждах у входа в святилище преклонили колени перед верховной жрицей, которая, воздев к небу руки, обратилась к могущественной Хатхор с молитвами и просьбой принять с сонм жриц еще двух. Юноша взглянул на заросшие вьюнами колонны, и среди зелени появились желтые пятна распускающихся цветов. Жрицы от неожиданности опустились на колени, а Кама торжественно произнесла:
- Что бы ни говорили за стенами этого храма, их благословила сама Хатхор!
Женщина знаком попросила подняться избранных и повязала им пояса - отличительный знак жриц этой богини.
Ахет взял за руку сестру, и они удалились в свою комнату.
- Так же нельзя, - укорила его Тиа, стоило им только остаться наедине. - Это сделал ведь ты?..
- Было очень красиво... Всё равно никто не понял этого.
- Но больше так не делай! - девушка обняла брата и нежно поцеловала за ушком, получив в ответ томный вздох.

- Тиа! Ты не поверишь, что я видел сегодня в городе, - жрец сел рядом на постель, протягивая девушке браслет из бирюзы. - Там на одной из улочек целовались юноша и девушка, в одежде, похожей на эллинскую. Совсем не так, как мы это делаем.
- И тебе не стыдно подглядывать, особенно за таким? - сестра принялась расчесывать длинные волосы брата.
- Мне уже восемнадцать, - рассмеялся Ахет. - А, давай, попробуем так же поцеловаться?
- Какой же ты неугомонный... - Тиа провела пальцам по его загорелой щеке. - Тебя даже гнев Хатхор не пугает...
- Нет! - юноша вскочил и приник в поцелуе к губам сестры. Мощная волна силы и удовольствия прошла по его телу.
Тиа ответила с не меньшей страстью, но через мгновение повисла без сознания на руках брата.
- Тиа? Что с тобой? - он бережно положил девушку на постель, налил воды в чашу, отер влажной ладонью ее лицо. - Пожалуйста!
Жрица открыла глаза. Ахет облегченно вздохнул, обнимая сестру.
- Больше так не делай... - простонала она. - Ты словно пил из меня жизнь, как воду из сосуда. Твои губы несут смерть всему живому, что сольется с ними в таком поцелуе...
Молодой человек застыл от услышанного: это просто совпадение! Ей всего лишь стало плохо от жары. Такого не могло быть на самом деле.
Дождавшись, пока сестра почувствовала себя лучше, жрец незаметно покинул храм.

Ахет шел по поселку бедняков. Вокруг, как стайка маленьких птичек, кружились худенькие ребятишки, внимательно разглядывая непрошеного гостя. Прежний мир для него испарился, как полуденный дождь в пустыне. Все, что он видел во дворце, в храме, в самих Фивах, было иллюзией жизни, где правили деньги и власть. А реальная - вот она: ветхие лачуги, голодающие дети, уставшие от непосильного труда мужчины и женщины, больные старики... Юноша повернул назад. В первой же попавшейся пекарне в обмен на серебряный браслет купил хлеба, сколько мог унести в корзине, и вернулся в посёлок. Он стучался в каждую дверь и раздавал еду людям, которые от удивления не могли произнести даже слов благодарности.
Осталась последняя лепешка в корзине и последний дом, одиноко стоявший вдали. Ахет постучался, но никто не вышел. Тогда он зашел внутрь и увидел на тростниковой лежанке разбитого параличом старика, вокруг которого кружились мухи. На глаза навернулись слезы, и жрец, наполнив миску водой, прочитал над ней заклинание и попытался напоить больного. Тот с трудом сделал глоток. Ахет ждал чуда, но старику не стало лучше, он только что-то прохрипел, закатывая глаза.
- Ты хочешь, чтобы я прекратил твои страдания? - юноша опустился рядом на колени.
В ответ последовал стон согласия. Но на поясе жреца не было оружия, тогда он, собравшись с духом, прижался своими губами к губам старика. И вновь тело вздрогнуло от удовольствия, подобное тому, что он испытал, целуя сестру. Поцелуй накрыл его небывалой волной, и юноша смог отстраниться лишь тогда, когда перестал испытывать это пьянящее ощущение впитываемой жизни. Перед ним лежал иссохший труп старика.
Ахет зажал ладонью рот, чтобы не закричать от увиденного... Тоже самое могло быть и с Тиа! Он беззвучно зарыдал от осознания своего дара и проклятия: вдыхать жизнь в неживое и отнимать ее у живых.
Он с грустью взглянул на избавленного от страданий старика: бросить его вот так было бы кощунством и настоящим преступлением. Разорвав кусок ткани, жрец зашептал то, что пришло в голову, и полосы стали увеличиваться в длине, обматывая тело. Он разбил миску, и черепки превратились в семь амулетов, нашедших свое место среди пелен; взял уголь и начертал на ткани погребальную молитву. Вышел из дома и, не оборачиваясь, скрестил руки на груди. Жилище рассыпалось на кирпичи, которые образовали вокруг мумии что-то похожее на мастабу, которую тут же занесло песком.
Не обращая внимания на людей вокруг, Ахет вернулся обратно в храм. Лег рядом с сестрой, уткнулся в ее плечо и глухо произнес:
- Только что я убил человека...
Тиа прижала брата к себе.
- Он сделал плохо тебе?
- Нет. Он хотел умереть, ибо был настолько болен и одинок.
- Только богам дано право дарить жизнь и отнимать ее, - вздохнула девушка.
- Я не бог...
- Нет, Ахет, ты избран Анубисом. Это твой дар и проклятие, твое предназначение. Ты умеешь любить и сострадать. Ты сможешь разумно распорядиться своими способностями. Я верю в тебя.
- Но я же...
- Не вини себя в его смерти - ты избавил его от мучений, позаботился о его теле. Я знаю... Убийством было бы твое равнодушие и самооправдание. Ты поступил мудро.
Юноша кивнул головой в знак согласия. Закрыл глаза, прислушиваясь к размеренному биению сердца Тиа, и погрузился в спокойный сон.

Прошло еще два года жизни брата и сестры в стенах храма. С каждым днем юноша все больше понимал, что любит Тиа, и уже не как сестру, и хочет намного больше, чем скромные поцелуи в щечку и за ушком.
Умер Рамсес III. На похоронах была его огромная семья, кроме двух самых младших детей - Ахета и Тиа, имена которых стерли из всех записей и постарались забыть навсегда.
На трон взошел старший из сыновей - Рамсес IV.

- Доброе утро, Тиа! - юноша коснулся щекой ее щеки. - Ты вся горишь! Что с тобой?
- Так тяжело дышать... - закашлялась девушка.
- Я сейчас! - и Ахет побежал на кухню приготовить отвар из трав - чтение папирусов в библиотеке не прошло даром.
Жрец принес горячий напиток в комнату, прочитал над ним заклинание и дал выпить сестре. Ей стало немного легче от трав, но не от магии Ахета. Тогда юноша стал вслух произносить приходящие в его голову исцеляющие заклинания, только все было напрасно - Тиа с каждым часом чувствовала себя хуже и хуже. Кама тоже ничем не смогла помочь - против этой болезни не было лекарства.
- Зачем мне эта сила, если я не могу помочь близкому человеку! - воскликнул жрец, падая на колени возле кровати. - За что?
- Ахет... - еле слышно позвала Тиа.
Он сел рядом, не пряча своих глаз, полных слез.
- Поцелуй меня... Как тогда... - добавила она после долгой паузы.
- Нет! Это убьет тебя!
- Да... Но ты будешь хранить в себе мою жизнь и вдохнешь снова, когда сможешь вылечить меня... Хуже не сделаешь...
- Не знаю... Не надо этого делать!
- Не бойся! Я чувствую, что так будет лучше. Верь, у тебя всё получится... - из последних сил Тиа обхватила брата за шею и слилась с ним в глубоком поцелуе.
Юноша опустил на постель иссохшее, но по прежнему прекрасное тело своей сестры.
- Я приготовила еще отвар, - в комнату вошла Кама и, взглянув на кровать, вскрикнула и выронила из рук чашу. - Это ты с ней сделал?
- Да... - Ахет склонил голову, чувствуя себя виновным в этом кошмаре. - Тиа захотела, чтобы было так... Когда найду средство, чтобы победить эту болезнь, верну в ее тело жизнь, которая теперь стала частью меня.
- Какой же бог наделил тебя таким чудовищным даром?
- Анубис. Я был совсем маленьким...
- Ты вернешь её. Я это вижу. Но много времени пройдет, очень много... Будет много боли и крови здесь... Её тело надо сохранить, и гробница Верховных жриц Хатхор - самое лучшее место.
- Я верю тебе. Пусть будет так, - юноша обхватил себя за плечи.
- Мы всё подготовим, но соберешь в долгий путь именно ты. Защити её своей силой!

Молодой человек сидел на полу у изголовья кровати, пытаясь решить, что будет лучше: просто положить тело сестры в гроб и оставить в тайной гробнице или же совершить полный погребальный обряд. В поисках ответа он, переодевшись обычным жителем, направился ночью в храм Анубиса. Склонив колени перед огромной статуей, Ахет обратился с просьбой к богу.
- Могущественный Анубис, давший мне силу... Молю тебя о помощи. Тебе известно, что случилось...
С надеждой и болью ждал он ответа, вглядываясь в полумрак, освященный масляными лампами. Но только тишина окутывала его силуэт.
- Зачем мне тогда все это, если рядом не будет Тиа? - Ахет вскочил, подошел к статуе и провел запястьем по секире в ее руке. Кровь крупными каплями закапала на пол. - Я лучше умру, чем буду жить без любимой!
Он уже хотел поранить вторую руку, как почувствовал, что кто-то обнял его за плечи, так нежно и невесомо. Юноша повернул голову и столкнулся нос к носу с Анубисом, выглядывавшим из-за его плеча. Светящиеся глаза бога пристально смотрели на Ахета. Сильные пальцы со звериными когтями сжали кровоточащие запястье - рана стала затягиваться. Жрец стиснул зубы от боли. По щеке скользнула слеза. Анубис стер ее, обнял юношу еще сильнее.
Темнота стала рассеиваться, стены исчезли. Ахет стоял перед гробницей жриц Хатхор. Мимо прошла погребальная процессия, во главе которой он узнал себя. Снова темнота - и вот он в усыпальнице, где совершается последний обряд, и он пишет своей кровью на белой крышке гроба заклинание на воскрешение, потом еще один склеп с прислоненными к стенам гробами и стоящими в них мумиями, и он так же рисует уже другое заклинание. Его заворачивают в пелены и кладут в гроб...
Все исчезло.
- Я слишком много показал тебе, - произнес Анубис, растворяясь в ночном мраке. - Но последнее слово всегда за тобой...
Ахет, еще раз преклонив колени перед статуей, покинул храм. Утром он будет готовиться к погребению, а сейчас он просто шел по пустынным улицам Фив и тосковал по сестре, которая была для него целым миром.

Ахет нарушил все традиции. Приготовления к погребению вместо семидесяти дней заняли всего лишь пять. Мумия Тиа, аккуратно обернутая льняными полосами, лежала на своей кровати в комнате в ожидании, когда Ахет закончит расписывать гроб. По бокам на белом фоне были выведены тексты "Книги мертвых", и только широкая полоса от скрещенных рук до стоп осталась пустой. Юноша позвал ожидавших за дверью жриц и плакальщиц. Под громкие причитания мумию положили в гроб, и носильщики вынесли его во двор.
В полном молчании траурная процессия во главе с Камой и Ахетом достигла тайной гробницы жриц Хатхор среди невысоких гор. Гроб сняли с повозки и перенесли в отдельную комнату усыпальницы, поставили в центре. Жрицы приносили и расставляли вдоль стен статуэтки, несколько табуретов и всякую домашнюю утварь. Юноша стоял на коленях у изножья гроба и смотрел на белую полосу. Он оставил ее для заклинания - именно так было в его видении. Что же там должно быть?
- Снимите крышку. Я хочу в последний раз обнять сестру... - попросил он носильщиков.
Прижавшись щекой к просмоленным бинтам, молодой человек прошептал:
- Прости меня за все... Я люблю тебя... И мы будем вместе, ибо смерть всего лишь шаг к бессмертию...
В его голове зазвучали слова заклинания. Но вслух он не мог их произнести, только написать на крышке саркофага. Под рукой не оказалось ни угля, ни красок - в суете они остались на повозке. Тогда жрец схватил стеклянную вазочку, разбил ее о стену и провел по острому краю пальцами. Своей кровью он писал на белой краске иероглифы, которые вернули бы его сестру из мира мертвых. Еще раз прочитав глазами написанное, он улыбнулся, прижимая к груди окровавленную руку, сделал несколько шагов и, потеряв сознание, упал на пол.

Дни стали бесконечными и пустым. Принц уединился в комнате и почти не покидал ее. Так пролетали недели, месяцы...
- Ахет! - в комнату ворвалась девушка. - Там!.. Идем!
Юноша с трудом поднялся с кровати и, шатаясь, пошел в след за жрицей. Она привела его в покои Камы. Молодой человек вздрогнул от увиденного: в кресле около стола сидела мертвая женщина, рядом на циновке лежал стеклянная чаша.
- Ее отравили водой... - произнесла Та-Исет.
Жрец поднял чашу, подержал в руках.
- Нет... Здесь была просто вода, а яд был там! - он указал на корзину с фруктами, стоявшую на столе. - Откуда они?
Но никто не смог дать ответа, только самая младшая, Тети-Шери, вспомнила, как ее принес мужчина, немного похожий на Ахета, только старше намного и в дорогой одежде, и просил передать единственному жрецу этого храма. Девочка не поняла его и отнесла корзину самой Каме, полагая, что это для нее.
Она расплакалась, осознавая, что наделала... Юноша обнял ее, пытаясь утешить. К нему присоединились и остальные. Теперь настала очередь провожать в последний путь и Верховную жрицу - Божественную и Непреклонную Каму, как ее называли в Фивах.

Молодому жрецу пришлось взять на себя управление огромным хозяйством, ибо женщины были слишком убиты горем, чтобы принимать правильные решения. Спустя неделю после похорон на пороге храма появился сам Верховный жрец Амона-Ра. Его радостно приветствовали находящиеся поблизости жрицы. Мужчина повелел известить всех, чтобы пришли услышать последнюю волю Камы. Когда в храмовом дворе собрались люди, он развернул лист папируса.
- В моей воле выбрать себе преемницу, которая займет мое место, если я умру. Я пользуюсь этим правом. Когда я покину этот мир, мое место по праву займет... - жрец сделал паузу, покачал головой. - Принц Ахет-маат-ра, сын Рамсеса III.
Все обернулись на стоящего поодаль Ахета. Никто и не предполагал, кто столько лет жил рядом с ними.
- Я не могу... - тяжело произнес юноша.
- Я тоже ей так говорил, - сказал жрец, - Но Кама так и стояла на своем. Она всегда чувствовала людей слишком хорошо. Пусть исполнится ее воля.
Юноша только вздохнул, понимая, что теперь рано или поздно ему придется столкнуться со старшим братом, так жаждавшим его смерти. Но с другой стороны такая власть давала полную свободу в поисках лекарства для Тиа...

Став Верховным жрецом богини Хатхор, Ахет без промедления открыл "дом для больных", где простых жителей принимали приглашенные врачи. Молодой человек постоянно наведывался туда, чтобы узнать, были ли люди с такой же болезнью, как у его сестры, и излечились ли они? Но ответ всегда был один и тот же: "Никто не выжил". Он и сам пытался найти средство, используя разные травы и свою магию, которая, как оказалось, была просто бессильна против болезней и травм.
Но и о храме не забывал: начал работы по обновлению и расширению зданий, нанимая в основном бедняков за хорошую еду и одежду. Открыл школу, где учили считать и писать не только мальчиков из семей простолюдинов, но и девочек.

Ахет возвращался из дворца фараона, где была неприятнейшая встреча со старшим царствующим братом. Слава Верховного жреца Хатхор, помогавшего людям и чуть ли не обожествленного при жизни, дошла до Рамсеса. Фараон, бросив презрительный взгляд на младшего брата, недовольно произнес:
- У этой страны есть только один живой бог, и это Рамсес! И другого быть не может! А теперь убирайся прочь к своим несуществующим богам!
Жрец промолчал, хотя в душе закипала злость: хотелось превратить опоясание в ядовитую змею, а браслеты - в трупных червей... Но он, стиснув зубы, не проронил ни звука. Об этом даре никто не должен знать, особенно брат.
Молодой человек решил сократить путь и свернул с главной на узкую улочку. Тишина настораживала: ни озорных детей, на спешащих взрослых... Даже кошек не было. Он остановился, потом сделал еще несколько шагов. Появилось чувство, что он не один. Ахет резко повернулся. Перед ним с обнаженным мечом стоял царский наемник.
- Дрожишь за свою жалкую душонку? - рассмеялся ассириец, касаясь шеи Ахета острым лезвием.
- Нет, - спокойно ответил жрец и, улыбнувшись, добавил. - У меня есть право на последнее желание?
- У крыс нет желаний... Но ты можешь попросить...
- Поцелуй меня... - прошептав, юноша провел пальцами по металлу, переходя на руку своего убийцы. - А потом можешь убить, я не буду сопротивляться...
- Нечестивец! Я могу и больше, – рассмеялся наемник, обхватив жреца за талию, впился в его губы. Меч выпал из мускулистой руки. Почувствовав слабость, тот дернулся, но уже Ахет, крепко обвив руками за шею, не давал разорвать убийственный поцелуй. Молодой человек оттолкнул иссохшее тело ассирийца, которое от удара о землю рассыпалось прахом. Он тяжело дышал - по телу разливалась поглощенная человеческая сила, от которой трепетало все внутри.
И тут Ахет заметил прижавшегося к стене парня, чуть старше него, которого так объял ужас от увиденного, что тот не мог даже пошевелиться. Жрец подошел к нему, заглянул в распахнутые обсидиановые глаза и улыбнулся:
- Не бойся... Это был наемный убийца.
- Ты убьешь меня? Так же?
- Нет. Как тебя зовут?
- Ха-эм-хет... – запинаясь, пролепетал невольный свидетель.
- У тебя есть семья?
- Нет... Родителей и сестер забили до смерти слуги фараона, когда отец отказался отдавать им зерно. А меня с ними не было - искал в Фивах работу подмастерьем. Нет у меня больше ни родных, ни жилища... - голос Ха-эм-хета дрожал уже не от страха, а он просыпающегося гнева.
- Идем со мной в храм Хатхор - он станет твоим новым домом и семьей, как когда-то и для меня...
- Ахет-маат-ра? - парень пал ниц. - Я твой слуга. Если ты прикажешь, я пойду вслед за тобой даже на поля Иару.
- Гораздо больше, чем слуга, - жрец поднял парня с колен. - Идем же!

За четыре года Ахет окружил себя юношами и девушками, преданными и готовыми остаться с ним не смотря ни на что. Конфликт с Рамсесом, нараставший все это время, достиг своего пика. Три неудавшихся покушения за месяц вынудили жреца усилить охрану. Теперь его всегда сопровождали двое из четырех верных телохранителей. И дело было не в том, что Ахет боялся смерти, просто он не мог так рано умереть - возвращение Тиа в этот мир полностью зависело от него.
Молодой человек знал, что фараон не приведет воинов к стенам храма, - Фивы могли оказаться на грани внутренней войны. Гораздо проще посылать наемных убийц - роптание людей ничего бы не изменило, зато неугодный покоился бы в своем саркофаге.

Юноша лежал на кровати и смотрел в потолок. Заснуть не получалось, закрыть глаза тоже - страх сжимал виски. За дверью послышались шорохи, за ними грохот и крики. Ахет приподнялся. В комнату вошел Ха-эм-хет и толкнул к изножью кровати избитого наемника.
- Перерезать ему глотку? - телохранитель приставил к шее пленника короткий меч.
- Подожди, я хочу услышать его слова, - жрец поднялся и подошел вплотную к убийце. - Что тебе пообещал фараон за мою смерть?
- Золото. И много!
- Мой брат обещает, а я даю... - Ахет подошел к столу, вынул ящик и вернулся к пленнику. - Бери столько, сколько можешь взять! - и осыпал его небольшими слитками.
Мужчина жадно схватил один кусок золота и тут же отшвырнул его - металл стал скорпионом, трясущим своим ядовитым жалом. Все слитки превратились в ползущих гадов.
- Бери же! - жрец взял одного из скорпионов и протянул мужчине. - Это такое богатство!
Но тот отползал назад от наступающих тварей, пока не оказался в углу. Он отбивался руками от ранящих жал. Одурманенный ядом, наемник внезапно вскочил и бросился к окну с криком:
- Ты меня не поймаешь!
- А я и не буду ловить... - с грустью произнес Ахет, услышав глухой стук тела о землю - падение с шести метровой высоты оказалось смертельным для убийцы.
Скорпионы заползли в ящик и снова стали слитками.
- Я уберу его тело, - Ха-эм-хет направился к двери.
- Успеешь... Посиди со мной... Так страшно...
Юноша лег на кровать, телохранитель сел рядом.
- Они даже мертвых в могилах достанут, - вздохнул парень, глядя на своего господина.
- Нет, они оставят в покое - ведь это и есть цель моего брата.
- Что? - Ха-эм-хет судорожно сжал рукоять меча. - Но ведь...
- Я умру, чтобы потом вернуться. - улыбнулся жрец. - Но сначала нужно отстроить гробницу.
- А усыпальница жриц Хатхор?
- Нет. Надо быть от Тиа как можно дальше... Только так можно уберечь ее тело.
- Это безумие!
- Возможно... Но другого выхода нет. Ты подумал об убийстве моего брата - я давно бы и сам подарил ему поцелуй смерти - только это не выход, ибо гнев любого пришедшего к власти обрушится на нас кровавой волной. Найди завтра архитектора, который сможет взяться за мою усыпальницу. Красоты не надо - ее просто не должны найти непосвященные.
- Как прикажешь, мой господин, - телохранитель поднялся. - Спи спокойно. Этой ночью твой сон уже никто не потревожит, - и вышел за дверь.

За полночь еле державшийся на ногах Ха-эм-хет опустился на колени перед Великим жрецом Хатхор.
- В Фивах и окрестных городах ни один архитектор и ни одна бригада строителей не возьмется строить гробницу для тебя - все запуганы фараоном. Везде лазутчики Рамсеса. Надо бежать из города, пока еще можно...
- Им только это и нужно - выманить из прочных стен храма, а потом опозорить как труса. Но так не будет... Даже, когда кажется все безысходным, всегда найдется крошечная лазейка. Ее надо только увидеть... - Ахет провел по жестким косичкам парня, положившего свою голову к нему на колени. - Новый день, и новые мысли... Ха-эм-хет?
Но тот ничего не ответил, потому что усталость сморила крепким сном. Жрец с трудом перенес спящего телохранителя на свою кровать, а сам расстелил на полу циновку. Лег, но так и не смог заснуть - в голове было столько мыслей, вопросов и ответов...

- Мой господин, - телохранитель Сети нагнал идущего по аллее Ахета. - Там пришел человек, говорит, что хочет подарить тебе свою гробницу. Я бы не доверял ему...
- Проводи его в мои покои, хочу переговорить с ним.
- Да, мой господин.
Сети направился к воротам, а юноша вернулся в комнату, разбудил Ха-эм-хета:
- Будь готов ко всему, - предупредил он.

В покои вошел бедно одетый пожилой мужчина, низко поклонился. Ахет, не покидая своего кресла за столом, склонил в ответ голову.
- Прости мою дерзость, Великий жрец, но я слышал о том, что ты хочешь начать строительство гробницы. На это уйдут годы. Возьми в дар нашу с братом. Мы оба каменотесы и больше десяти лет, нарушая все запреты, тайно высекали ее в скалах на западе, где нет людей, а только ветер, песок и камень... Я знаю об этой тихой войне с фараоном, и я на твоей стороне. Брат тоже, он и послал меня...
- Я могу доверять тебе? - юноша поднялся и подошел вплотную.
- Да, мой господин. Моя жизнь принадлежит тебе.
Ахет развязал плетеный пояс и бросил рядом с мужчиной. Пояс тут же превратился в раздувающую капюшон ядовитую кобру.
- Не бойся, возьми ее в руки, - улыбнулся жрец.
- Твоя сила от богов... - каменотес осторожно взял в руки змею, и она снова стала поясом.
- Повяжи его в знак верности мне, - тихо произнес Ахет. - Жду тебя и твоего брата завтра здесь.
- Да, мой господин, - и мужчина беспрекословно выполнил приказ. - Мы придем на рассвете, когда люди фараона менее бдительны.
- Иди...
Ахет опустился в кресло:
- Ха-эм-хет, - отрешенно обратился он к телохранителю. - Ты хочешь пойти со мной в мир мертвых?
- Только позови, - улыбнулся парень. - Я пойду даже на край света!

Последний гроб был установлен на свое место в усыпальнице. Поздним вечером Ахет, четыре юноши и двадцать шесть девушек спустились вниз в сопровождении каменотесов, их сыновей и наемных рабочих. Все тридцать добровольно согласились последовать за господином в склеп. Девушки расставляли светильники вдоль стен, юноши прятали в нишах сосуды с маслом, остальные готовили погребальные пелены. Ахет стоял около саркофага, к которому была прислонена крышка его гроба с такой же белой полосой, как и у Тиа, а на нём самом лежали тридцать чистых поясов. Молодой человек приготовил широкую кисть и черную краску, закрыл глаза, скрестил на груди руки. Немного постояв, он схватил кисть и стал писать заклинания на поясах. Они были одинаковые, отличались только именами. Затем жрец провел пальцами по крышке гроба от скрещенных рук до изножья. Еще мгновение - и ровный ряд иероглифов украсил и ее. Каменотесы молча выбили точно такую же надпись на известняковой крышке саркофага.
Все было готово к церемонии. Юноши и девушки заняли свои места в гробах. Мужчины плотно оборачивали их ноги и торс тканью. Ахет подходил к каждому, поправлял украшения и пышные парики с золотыми подвесками, завязывал на талии именной пояс. Закончив, он повернулся лицом к своему саркофагу и, раскинув руки в стороны, произнес:
- Ваши тела - мое тело! Какой я - такие и вы! - и, скрестив руки на груди, опустился на колени.
Поднявшись и скинув сандалии, Ахет лег на крышку, обнял руками плечи. Слуги повторили его жест. Он тихо произнес:
- Приступайте... И... Вы помните, что должны разбудить меня, когда найдут лекарство от неизлечимой сейчас болезни? Передавайте это от отца к сыну, от деда к внуку. Не забудьте про нас...
- Мы клянемся тебе в верности из поколения в поколение! - прозвучало хором в ответ.
Каменотесы и их сыновья бережно завернули его в пропитанные ароматными маслами полосы ткани, осторожно подняли и уложили в гроб, задвинули на место обе крышки.
Пламя на факелах внезапно стало алеющим угольком, потом разгорелось снова. Люди вздрогнули - в гробах были уже не живые люди, а мумии.
- Такое простому человеку не под силу, - удивленно произнес один из рабочих. - Он и вправду божественный...
Шум в коридоре прервал его речь. В зал вломились воины с обнаженными бронзовыми кхопешами. За ними вошел и сам Рамсес IV.
- Ты сделал всё за меня, и не пришлось марать руки в твоей божественной крови! - рассмеялся фараон, подходя к саркофагу. - Что-то мало ты взял с собой слуг. Принцу положено быть принцем и после смерти. Приковать остальных в соседнем зале!
Воины вбивали в стены кольца, через них продевали кандалы, в которые и заковывали приговоренных к мучительной смерти. Двоим рабочим удалось вырваться. Они поднялись наверх, где и были схвачены сторожившей вход охраной.
Рамсес с нескрываемым удовольствием оглядел прикованных пособников своего младшего брата.
- Так намного лучше! - и он покинул гробницу.
Воины вытащили лестницу из шахты и сбросили туда беглецов, перед этим перебив им ноги. Под стоны разбившихся мужчин, вход в гробницу закрыли сколоченной наспех деревянной дверью и замазали толстым слоем известняковой штукатурки: изнутри выбраться все равно бы никто не смог, а снаружи невозможно было отличить от скал.

Ахет, погружаясь в долгое забытье, принимал происходившее вокруг за кошмарные видения, и пытался прогнать прочь дурные мысли. А, воскреснув, понял, что всё, показавшееся ему болезненным сном, было страшной реальностью, особенно, когда увидел истлевшие тела хранителей его гробницы, погибших от голода и жажды. Он вернулся, но цена его возвращения была безумно высокой даже для такой благородной цели...