Дженнифер

- С вас пятнадцать долларов, пожалуйста.

Протягиваю кассирше карточку и не реагирую на ее натянутую улыбку. Я стою на кассе Алди, и раздраженно оглядываюсь назад, слыша громкий крик ребенка лет пяти. Он схватил с полки самого большого шоколадного Санту, и ни в какую не хочет ставить его обратно. И, в конце концов, его родители сдаются и несут этот избыток сахара на кассу.

Забираю свои покупки, протягиваю руку за карточкой и все-таки киваю на вежливое «Приходите к нам еще!».
Сегодня, должно быть, самый прекрасный день в году. Сегодня рождество.
К сожалению, он действительно прекрасный для остальной части Америки, но никак не для меня.
Это рождество, мое первое рождество в Бостоне, которое я проведу одна.
Хотелось бы уточнить, что произошло за последние несколько дней.
На следующее утро, после этой глупой игры в правду или действие, мне стоило огромных усилий, чтобы успокоить Кеннета не бежать сломя голову искать своего брата.
Я и представить не могла, что бы он сделал с Адамом, если бы пересекся с ним в то утро.
Однако мы с Кеннетом не возвращались в шале до самого вечера, и весь день провели на Рождественской ярмарке.
Позже, когда эти «прекрасные» выходные закончились, и нам пришлось рассаживаться по автобусам, я облегченно выдохнула, когда поняла, что Адам едет в другом автобусе. Не думаю, что хотела бы провести Рождество, навещая кого-нибудь из своих близких в больнице.
Однако и такое Рождество, которое планируется у меня сейчас, меня не очень вдохновляет.

Остин и Джеки проведут этот праздник вместе с родней Остина, на Гавайях. До сих пор помню вдохновленный взгляд своей подруги, когда она рассказывала, как любезно мама Остина предложила ей поехать с ними. Ведь Джеки, по их словам, уже практически часть семьи. Последние слова она произнесла с такой гордостью, что я просто не могла не улыбнуться.

Мои родители отправляются на рождественский ужин к генеральному директору их компании. Не думаю, что подходящим вариантом было отказаться, ибо этот ужин может помочь в дальнейшей карьере моих родителей. Они, конечно же, звали и меня с собой, но все-таки я отказалась. Мама тогда жутко расстроилась, ведь все предыдущие рождественские вечера мы проводили вместе. Но теперь я думаю, что так даже и лучше. Хотя бы одно рождество они проведут без меня.

Но больше всех вышеперечисленных меня волновал совершенно другой человек. Человек, с которым я мечтала побыть в этот чудесный вечер вместе с тех пор, как впервые его увидела.
Я помню те разы, когда приезжала в Бостон на рождество и как сломя голову неслась на побережье, желая увидеть хмурого мальчика. Я ждала часами, постоянно оглядывалась и с замиранием сердца ждала, что он вот-вот придет.
Но становилось холоднее, темнота быстро окутывала город, зажигались миллионы огоньков вокруг, а он так и не появлялся.
И даже сейчас, в этот день, когда мы уже столько времени провели вместе, он так же далеко от меня, как и раньше.
В его семье есть традиция. Традиция встречать рождество в Доминикане. Бабушка Кеннета живет там и каждый год они ездят к ней в гости. Независимо от того, какие отношения в их семье.
Неделю назад, когда мы с Кеннетом лежали на моей кровати и рассматривали фотографии с его футбольных игр, он рассказывал мне разные истории из своей жизни. Тогда я спросила его, как же он собирается отмечать рождество.
Кеннет посмотрел на меня слегка задумчивым взглядом, пожал плечами, и ответил:

- Мы с семьей едем в Доминикану, к моей бабушке Луизе. И это не обсуждается уже, который год. Честно говоря, я не помню другого рождества в своей жизни. Даже в тот год, когда все вокруг так яро ненавидели меня, мы все равно поехали в Доминикану. И, по правде сказать, бабушка Луиза единственная, кто не винил меня в смерти мамы. Тогда она увидела, как отец обращается со мной, и закатила такой скандал, что, как мне кажется, слышала вся улица. Ее характер всегда был стервозный и жесткий, но она никогда не говорила того, чего нет на самом деле. И бабушка Луиза единственная причина, по которой я летаю в эту чертову Доминикану. Ненавижу все остальное, что есть там.

Затем он перевернулся на бок, притянул меня к себе поближе и, улыбнувшись, добавил:

- Но ты ведь знаешь, Дженни, что ты единственная, с кем я действительно хочу провести рождественскую ночь? – он уткнулся лицом в мое плечо и тихо прошептал, прежде чем устало зевнуть, - А еще, мне даже не нужен подарок под елку. У меня уже есть ты.

И сейчас я открываю дверь своего дома ключом и вздыхаю сотый раз за этот день.
Ведь в это рождество мой подарок находится за тысячу шестьсот миль от меня.

***

Переворачиваюсь на кровати и открываю сонные глаза. Я уже минуту пытаюсь понять, что же меня разбудило, но все мои попытки быстрее вынырнуть из тяжелого сна не увенчались успехом. С громким вздохом, делая огромные усилия над собой, я все-таки сажусь на кровати и протираю глаза пальцами.
И тут до меня наконец-то доходит. Мой телефон, лежащий на столике рядом с кроватью, вибрирует. Протягиваю руку, не смотря смахиваю значок ответа и говорю тихое:

- Алло?

- Я знал, что ты спишь, но другого выхода у меня не было.

Моментально узнаю голос на том конце и полностью просыпаюсь за секунду. Почему-то начинаю поправлять волосы, хотя прекрасно знаю, что меня никто не видит.

- Кеннет? Почему ты звонишь?

Слышу смешок, слегка краснею и прикусываю губу.

- А разве ты не хотела услышать мой голос в рождественскую ночь? Думаю, я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять, ты расстроилась. Расстроилась, потому что я не позвонил тебе раньше.

И он прав. За весь день, вечер и ночь он так ни разу и не позвонил мне. Еще до часу ночи я пыталась его как-то оправдать, а после обиженно поджала губы и легла спать.

- Судя по тому, что ты молчишь, я оказался прав.

- Почему ты не позвонил мне раньше? – не могу сдержаться и говорю это тем типичным обиженным голоском, который я так не люблю.

- Я был занят, детка.

- И чем же?

- Летел в самолете и не хотел испортить сюрприз.

Хмурю брови, немного обдумываю его слова и тихо говорю:

- Какой сюрприз?

- Просто подойди к окну своей комнаты, - тихий смех и мое сердце бьется с удвоенной скоростью. Медленно встаю с кровати, на ватных ногах подхожу к окну, откидываю тяжелые шторы и застываю. Кеннет стоит на улице, смотрит на меня и улыбается самой яркой и ослепительной улыбкой, на какую он только способен.

Он здесь. Кеннет здесь. Он приехал ко мне. Все еще не могу в это поверить, но слышу самые заветные слова, все еще держа телефон у уха:

- Счастливого рождества, Дженни.

Я больше не могу сдерживаться, больше не могу ждать. Разворачиваюсь и бегу вниз так быстро, как только могу. Я даже не натягиваю куртку, а только ныряю ногами в угги, и открываю заднюю дверь своего дома. Спрыгиваю со ступенек, за два шага оказываюсь рядом с Кеннетом и прыгаю в его объятия. Обхватываю его руками и ногами, крепко сжимаю и радостно шепчу:

- Ты здесь. Мне так тебя не хватало.

Одной рукой Кеннет подхватывает меня под бедра, второй поглаживает спину и немного отстранившись, шепчет в ответ:

- Я не мог провести это рождество вдали от тебя, - он начинает идти к дому, все еще держа меня на руках и со смехом в голосе добавляет, - хотя, честно сказать, я провел это рождество, сидя в самолете. Но это не считается.

Кеннет заносит меня в дом, закрывает дверь и, развернувшись, усаживает на небольшой пуфик. Он опускается на колени и аккуратно стаскивает угги с моих ног. Я смотрю на него, кусаю губы и всеми силами сдерживаю радостный крик внутри себя. Вздохнув, тихо спрашиваю, наблюдая теперь, как он расправляется со своей обувью.

- Сколько времени?

- Шесть утра.

- Лететь сюда из Доминиканы четыре часа.

- Самолет был в час. В рождественскую ночь я провел с семьей всего десять минут. А потом получил по шее от бабушки и Риджины.

- Риджины? – непонимающе смотрю на Кеннета, когда он все так же, с легкой улыбкой и смешком вновь подхватывает меня под бедра и несет вглубь дома.

- Это жена моего отца.

- И за что же ты получил по шее? – тихо спрашиваю я. Кеннет опускает меня на стул в кухне, а сам разворачивается к кофемашине.

- Если дословно, то за то, что я провожу с ними каждое рождество своей жизни, хотя это мог провести с девушкой, о которой думал все два дня, что находился там. Если Риджина только поворчала, то от бабули я действительно получил по шее.

Не могу сдержать смешок, и Кеннета это явно забавляет. Он ставил на стол две кружки с ароматным дымящимся капучино, и я сразу же тяну руки к одному из них.

- А еще, я хотел подарить тебе твой рождественский подарок.

Непонимающе смотрю на Кеннета, когда он садится напротив меня и достает из кармана небольшую коробочку. Он протягивает ее мне, и мое сердце просто замирает на мгновение от нарастающего ожидания. Протягиваю к ней горячие пальцы, касаюсь бархатной коробки и всего мгновение не решаюсь открыть ее. Но когда я наконец-то поднимаю крышку, мое сердце оставляет меня и оправляется в полет, к самому прекрасному парню на свете.

- Тебе не нравится?

Взволнованный голос Кеннета выводит меня из оцепенения, и я поднимаю взгляд на него.

- Ты ведь не серьезно? Он прекрасен, Кеннет, - я широко улыбаюсь и больше не могу скрывать своего восторга. В этой маленькой коробочке, с небольшим бантиком сверху, лежит самый замечательный браслет, который я только могла видеть в своей жизни.

Кеннет протягивает руку, достает тонкую серебряную цепочку, и слегка касаясь пальцами моего запястья, застегивает ее у меня на руке. Я все еще пялюсь на эту прелесть, с маленьким сердечком в центре, когда Кеннет начинает говорить:

- Я несколько недель пытался найти хоть что-нибудь стоящее. Нет, даже не так. Я несколько недель пытался найти то, что будет напоминать о тебе при первом же взгляде на этот браслет. По правде сказать, я уже практически сдался, но Риджина не дала мне этого сделать. Признаю, рассказал ей о своей проблеме сквозь зубы, ибо хотел решить ее сам. Но она даже не дослушала меня до конца, а просто отвезла в маленький винтажный магазинчик, про который я раньше даже не слышал. И именно там я увидел его, - он замолкает на мгновение, но потом подсаживается ко мне поближе и говорит еще тише, чем раньше, – Вот это маленькое сердечко, в центре, не совсем простое. Оно открывается. И я взял на себя такую нелегкую миссию, как запихнуть внутрь то, на что ты сможешь смотреть в любой момент, когда захочешь.

Прикусываю губу, стараясь не улыбаться слишком широко, и раскрываю сердечко на запястье. Совсем крошечное фото Кеннета, вставленное внутрь, заставляет меня окончательно и безоговорочно раскрыть и свое сердце, на пути к человеку, который смущенно улыбается и неловко поглаживает мои пальцы, сидя так близко ко мне.

Поднимаю голову, стараюсь не заплакать и слишком резко, не желая больше сдерживаться, бросаюсь в его объятия.

- Ох, Кеннет! Это самая прекрасная вещь в моей жизни!

Кеннет крепко сжимает меня в своих объятиях и зарывается лицом в мои волосы.

- Так тебе нравится? – осторожно спрашивает он.

- Конечно! Безумно! – немного отстраняюсь от него, заглядываю в глаза и прижимаюсь губами к его губам. Я целую его в лоб, щеки, виски. Я касаюсь губами его скул и подбородка.

И когда я вновь добираюсь до его губ, Кеннет тихо вздыхает и шепчет, слегка дрожа:

- Я готов каждый день дарить тебе что-то, если меня ждет такая реакция.

Касаюсь пальцами его волос, и вновь целуя в висок, тихо шепчу:

- У меня тоже для тебя есть подарок.

Спрыгиваю с его колен, беру за руку и тяну наверх, в свою комнату. Я усаживаю Кеннета на свою не заправленную кровать, поворачиваюсь к столу и торопливо достаю из самой нижней полки небольшой мешочек, затянутый черной лентой. Я прыгаю на кровать рядом с ним, поджимаю под себя ноги и пытаюсь не обращать внимания на то, в какую нелепую пижаму я сейчас одета.

- Честно говоря, я не знаю, удивишься ты или нет, но вот..

Протягиваю ему подарок, и внимательно слежу за реакцией. Кеннет улыбается, подмигивает мне и забирает изумрудный мешочек из моих рук. Как мне кажется, ленточку он развязывает целую вечность. Как мне кажется, он достает свой подарок целую вечность. Но когда он наконец-то расправляется со всеми трудностями, когда он наконец-то видит то, во что я вложила все свои чувства, вечность просто растворяется.

- Это действительно для меня? – тихо шепчет он, и мои щеки пылают от смущения.

- Да. Я не знала, что мы выберем один и тот же подарок друг для друга, но я знала, что хочу подарить тебе действительно что-то значимое. Тебе нравится?

Теперь настает моя очередь смущаться, и я прекрасно понимаю чувства Кеннета, когда он наблюдал за моей реакцией и ждал, что же я скажу.

Он поднимает голову, протягивает мне браслет, который я только что вручила ему и говорит:

- Поможешь?

Беру в руки холодный металл и сцепливаю его на запястье парня, который сейчас прожигает меня взглядом. Провожу пальцем по небольшой гравировке на серебряном браслете и пытаюсь объясниться.

- Я ни секунды не сомневалась в том, что подарю тебе. Однако я очень долго раздумывала над тем, что же мне выгравировать на поверхности моего подарка. И именно после нашей школьной поездки я решилась. И это маленькое «Навсегда», на внешней поверхности, я желаю сохранить действительно на такой долгий срок. Я хочу, чтобы все видели, что ты уже связан с кем-то, - встречаюсь взглядом с Кеннетом, облизываю губы и добавляю, - А так же, надпись на внутренней стороне браслета, которая сделана там только для тебя, доказывает, что связан ты со мной. И я просто хочу чтобы ты знал, что то, что там написано, действительно правда. И все это случилось со мной в тот далекий день, когда я встретила маленького мальчика, на берегу атлантического океана.

Я произношу последние слова уже в тот момент, когда Кеннет подтягивает меня к себе и усаживает на себя сверху. Я выдыхаю последние слова практически в его губы и зарываюсь пальцами и шелковистые волосы. Он касается лбом моего лба и тихо шепчет:

- И что же написано на внутренней стороне моего наручника?

Он пробирается руками под мою пижаму, касается пальцами бедер, а я, прижимаясь к нему все сильнее, смущенно выдыхаю:

- Отдаю тебе свое сердце.

Я не сразу понимаю, вспомнил ли он тот случай, когда впервые прозвучали эти слова. Но когда я вижу его изумленный, но довольный взгляд, с легкими смешинками, становится ясно. Он вспомнил нашу «первую» встречу, он вспомнил меня, и, конечно же, он вспомнил ту розовую альпаку, которая до сих пор красуется на двери моего шкафчика.

Разница лишь только в том, что теперь эти слова принадлежат не милому стикеру, а мне. И сейчас я мечтаю лишь о том, чтобы эта фраза, выгравированная на внутренней стороне браслета, выжглась вечным следом не только на запястье Кеннета, но и в его сердце. Ибо мое сердце уже сплошь усеяно этими словами, эхом звучащими в моей душе.

Я чувствую, как Кеннет поднимает руку, заправляет выбившиеся пряди моих волос за уши, и прижимается губами к разгоряченной мочке. Он шумно выдыхает, немного отстраняется, ловит мой взгляд и говорит слова, которые сладким ядом впитались в мое сознание.

- Я люблю тебя, Дженнифер Уоллис Брайлайн. И полюбил в тот самый момент, когда впервые увидел твою улыбку, и услышал, с какой горечью ты жалеешь о том, что съела вишневые маффины раньше, чем встретила меня. Просто знай это, помни, и вспоминай каждый раз, когда в твоей жизни случится что-то неприятное. Я люблю тебя всем своим сердцем, душой и разумом. И этого никто не сможет изменить.

Кеннет нежно улыбается мне, протягивает руку и смахивает слезинку с моей щеки.

- Я довел тебя до слез.

Мотаю головой, тихо всхлипываю и говорю:

- Просто я слишком счастлива, вот и все. Я безумно счастлива, Кеннет. Счастлива, потому что ты рядом. Счастлива, потому что ты любишь меня. И я счастлива, потому что я люблю тебя со всем безумием и страстью, на которую я только способна. И полюбила я тебя в тот самый момент, когда ты выкрикивал мне в след обещание, которое я пронесла через эти долгие семь лет. Обещание, которое давало мне силы столько времени. Обещание, которое привело меня в этот город. Я люблю тебя, Кеннет Адамсон, мальчик с пристани. И я навсегда отдаю тебе свое сердце.

Мы больше ничего не говорим. Ни я, ни он больше ничего не добавляем. Ведь слова больше не нужны. Наши губы соединяются в самом нежном и ценном поцелуе, заставляя бабочек внутри меня вспорхнуть в эту холодную зиму и зажечься ярким светом любви. Мои чувства порхают в невесомости и соединяются с чувствами парня, который только что открылся для меня. Он открыл для меня свою душу, сердце, свой разум и мысли. Он мой. Полностью и безоговорочно. А я его.

От этого не убежать. Он этого не скрыться. И совершенно не избавиться. И даже когда мы будем за сотни, нет, тысячи километров друг от друга, наручники на наших руках, сковавшие нас навечно, будут подтверждением тому, что мы связаны.

А я, в который раз выделю для себя такое ценное воспоминание.

Мое первое рождество в Бостоне. Мое невероятное рождество, подарившее мне такие важные слова, все еще звенящие в моих мыслях глубоким, слегка хриплым голосом Кеннета.

Я люблю тебя.