Непогода оставила край, тёплые ветры овевали долину и перекрёсток дорог начал зарастать буйной травой. В "Большой кружке" было не продохнуть от толпы народа, откуда набралось столько? Возле стойки Ксароса стояли двое мимохожих и рассказывали разные байки, но их сказки не тянули по общему мнению больше чем на кружку эля. Пришлые торговались с Ксаросом, но на кружке пенного разговоры кончились.

Гвалт смолк, когда в зал, окутанный желтоватым дымком, спустился Фэллхейр, под одобрительное ворчание слушателей он прошёл к своему столу, подцепил чарку и отсалютовал всем в зале.

- Вы не забыли, друзья, - начал рассказчик, пригубив освежающего напитка, - что Лекс собирался на Юг?

От Пака он узнал много странного, даже дикого о пустыне. Больше делать во дворце было нечего, накануне чистильщик познакомился с торговцем, который за звонкую монету нанимал опытных бойцов для охраны каравана с товарами. По стечению обстоятельств караван шёл в нужную сторону и страдал от набегов разбойников. Так чистильщик нанялся в охрану.

С рассветом у восточных ворот стояли две повозки, запряженные золотистыми медлительными быками, шесть лошадей с седоками. Чистильщик подъехал к маленькому каравану верхом на ящере, осмотрел наемников, сидящих на скакунах, они в ответ смерили тёмного эльфа настороженными взглядами. Последним к воротам прибыл хозяин товара. Орк вывернул пешком из какой-то боковой улочки и остановился у повозок.

- Вот вы все и в сборе. Найтур, - обратился он к сидящему на головной повозке человеку суровому на вид, с загорелым до красноты лицом, - этот на чешуйчатом монстре - наш последний.

- Местный, - утвердительно отозвался глухим хриплым голосом возница, кивнул в сторону орка, - я катаюсь с этим серожопым чёртом уже бесконечное количество лет, скорее бы сдохнуть... Все слушаются меня, а кто прёт против - уходит в пустыню и сам добирается до дома. Это понятно?

- Понятно, - слаженно отозвались наёмники.

- Найтур любит мрачно пошутить, - усмехнулся Турон, махнув рукой в сторону возницы, - но его и правда стоит слушаться. Он знает пустыню лучше, чем все, с кем я имел дело. Не советую спорить с этим старым занудой - у него тяжёлая рука. А ты, старик, знаешь уже этих ребят, а тот, что на ящере - Терновник.

Наёмники снова посмотрели на тёмного эльфа, словно выискивая на нём какую-то надпись. Поежившись от пристальных взглядов, Лекс фыркнул, ящер под ним тихо зарычал, перебирая лапами.

- Не нужно смотреть, как на диковинку, - пробурчал Терновник, объезжая воинов и нервно косящих лошадей по кругу, - да, я - Терновник. Вижу, вы обо мне слышали, правда я не знаю, что именно. Но это не важно. Главное - можно ли подставить вам спину? Надеюсь, Турон умеет выбирать людей.

Нужно ли говорить, что эта короткая речь не вызвала прилива дружеских чувств у остальной команды? Однако, Терновник добился своей цели - наёмники не стремились заговорить с ним, каждый лишь делал свою работу.

Найтур расставил людей в соответствии со своими представлениями о безопасности. Он назначил двоих авангардом, наказал им идти впереди на некотором расстоянии от головной повозки, слева и справа должны постоянно находится ещё двое, осматривая окрестности, сзади должны оставаться двое, один в пределах видимости каравана, второй на расстоянии слышимости. Еще один должен сидеть на последней повозке и внимательно следить за крытой телегой. Лекс сам вызвался ехать справа, подальше от лошадей, которым не очень нравился карий ящер - они все время прядали ушами, фыркали, а одна чуть не приложила хищника копытом, за что едва не была укушена за круп.

Разобравшись с построением и усмирив четвероногих, караван тронулся.

Несколько дней процессия расслабленно двигалась к границам империи. Только Лекс знал, что даже внутри государства теперь не совсем безопасно. Когда обоз пересёк юго-восточную границу, чистильщик заметил дополнительный гарнизон вокруг сторожевой башни, мимо которой проходил тракт, с вершины бастиона вслед путникам смотрели вооруженные воители.

В целом путь до пустыни занял больше недели. Она постепенно отбирала зелень у равнин, слизывала холмы, овраги, превращая всё в плавно покачивающийся пейзаж, понижающийся и повышающийся, как волны за бортом корабля.

Выгорела трава, исчезли деревья, даже кусты стали ломкими тенями, под копытами лошадей отчётливо хрустнули песчинки. Караван замер, все всматривались в желтую полосу на горизонте, сверкающую, как золотое море. До неё было примерно полдня пути, солнце перевалило зенит. Найтур прищурился, вглядываясь в даль золотистого мерцания.

- Заночуем на границе пустыни, - проворчал ведущий обозы, от прищура его лицо покрылось сетью глубоких морщин и казалось, что оно вот-вот с треском развалится, как каменное изваяние.

На закате полоса мерцающего жёлтого песка была в десятке шагов от путников. Найтур махнул впередиидущему, тот передал сигнал дальше, процессия остановилась. Из пустыни несло раскаленным песком, в лучах закатного солнца она оказалась красноватой, как глина. Подъезжая к повозкам, составленным углом, Лекс поражался тому, как резко начинается песок. Будто кто-то опрокинул огромный таз с ним и не убрал за собой. Из-под жёлтого сыпучего грунта не пробивались ни трава, ни деревья, только редкие камни стояли, обломанными перстами тыкая в небо, да торчали причудливые кривые кусты, похожие на гнездо какой-то сумасшедшей птицы.

Несмотря на жару, караванщик развёл костёр, возле которого и расположились все воины, обиходив своих лошадей. Лекс просто отпустил ящера и с удивлением посмотрел, как бронированная шкура исчезла за ближайшим песчаным барханом, едва прошуршав тяжёлой тушей.

- Вот мы и на пороге, - Найтур хрипло вещал, восседая на мешке, от света костра его красное лицо и вовсе казалось алым, как раскаленная железяка, - что будет дальше в пустыне - ни богам, ни пророкам неизвестно. У этой бесовой дыры свои законы и не стоит их нарушать. Потому мы тут и остановились. Ночью между камней и барханов холодно, как в подмышке у смерти. Не знаю, отчего так, но это первая причина, почему нам нельзя идти туда в ночь. А вторая - это видения. Ночью среди этих бесовых песков шляется всякое. Кто-то говорит, что это совесть каждого путника говорит с ним. Я думаю, что все это блажь! Просто есть что-то такое в этом проклятом месте, что действует на нас, мешает видеть правду, а заставляет видеть всякое... Не ходите ночью к песку. Кто бы не звал, что бы не послышалось, как бы не хотелось, иначе утром нас станет на одного или нескольких идиотов меньше.

- А как же местные? - вклинился один из воинов, который сидел на последней телеге. - Они как живут в пустыне и около неё?

- Я у них спрашивал, когда ещё сам любопытный был, - караванщик закурил, глядя в костёр, - они с детства привыкают ко всякому. Как мне говорил один из них, все, кто рожден у песка, видят эту пустыню не так, как мы, и фантомов этих отличать от реальных людей. Только вот, как именно они видят - я так и не понял, сколько мне не объясняли.

- Может, это какое-то колдовство? - оживился другой наёмник, извлекая из сумки полоски мяса.

- А если это просто какой-то дурман? - вставил другой, отхлебывая из фляги. - Я слышал, что некоторые травы, когда сохнут, вызывают галлюцинации. Так может что-то под этим песком вызывает видения?

- Как бы не было - эта песчаная пасть сожрала больше жизней, чем любая война, - предупредил Найтур и замолчал, увлеченно пыхая трубкой.

Разговоры прекратились, путники разлеглись у догорающего костра, чистильщик остался дежурить в первую очередь, присматриваясь и прислушиваясь ко всему вокруг. На просторе пустыни глазу не за что зацепиться, даже одинокие камни казались похожими один на другой. Лекс просто закрыл глаза и переложил всю работу на чуткий слух. В темноте стелился дымок от его трубки, дурман помогал собрать мысли, все ненужное уходило вдаль, оставались лишь звуки вокруг, а чувства, обострённые до предела.

Далеко позади, откуда караван недавно прибыл, шуршали насекомые, ночные животные старались удалиться подальше от песчаного ада, от барханов тянуло холодом. Песок осыпался с шорохом с пригорков, потрескивали остывающие камни, среди мёртвых песков какая-то живность пыталась охотиться друг на друга. Тишину разорвал рёв раненного животного.

Терновник встряхнулся, прислушался, голос зверя был знаком.

- Не может быть... - прошептал, открывая глаза тёмный эльф.

На гребне бархана стоял, пошатываясь, ящер и шумно с присвистом дышал. Рептилия рухнула на песок, издав протяжный стон. Наблюдающий за ящером Лекс только выдохнул сквозь зубы и тихонько засвистел. Со стороны равнины зашуршала жухлая трава. Через минуту ящер ткнулся холодной чешуей носа в ладонь чистильщика, а мираж на гребне начал стремительно таять. Скоро ничего, кроме песчаного холма, отдаленно напоминающего ящера, не осталось в пределах видимости.

- Вот и поздоровались, - тёмный эльф похлопал взволнованного скакуна по шее, успокаивая, - а ты на песок ни лапой. Там нас явно ждут. На ужин.

Лекс выбил трубку на колючий песок, казавшийся в темноте серым, улёгся головой на походный мешок и закрыл глаза, снова прислушиваясь к окружающим звукам. За спиной эльфа брюхом на землю опустился ящер, согревая теплым жёстким боком двуногого побратима. Он тоже чётко ловил звуки пустыни, а из-под тяжёлых бронированных век мелькала жёлтая лампа настороженного зрачка. То и дело карий ящер вздрагивал и поднимал массивную морду, но наездник словно сквозь сон протягивал руку и слегка хлопал по раздувающемуся от нервного дыхания боку, успокаивая прикосновением друга.

Взошла первая луна, ощутимо похолодало. В лагере пошевелился человек, сел, замер. Чистильщик и ящер вместе приоткрыли глаза, наблюдая за тем, как один из наёмников поднялся на тюфяке, откинув в сторону лохматую шкуру, под которой спасался от холода. Человек смотрел на серебристые волны песка, и лицо его, резко обрисованное серым светом, выражало муку и безумную надежду. Едва пошевелившись, Терновник перевел взгляд на барханы, но ничего, кроме осыпающихся языков песка, не увидел.

Наёмник же неуверенно, как слепец, поднялся с походного ложа и целенаправленно пошел в пустыню, о чем-то тихо говоря с пустотой. Чистильщик медленно встал и неслышно пошёл вслед за человеком, стараясь уловить любые изменения в пустыне. Едва воин знес ногу над песчаной чертой, рискуя ступить на манящую его землю, как Лекс схватил одурманенного за руки сзади и дёрнул обратно к лагерю. Мужчина упал, как мешок, но в следующее мгновение стал извиваться, словно уж. Он пытался лягнуть или укусить чистильщика, но при этом молчал, бросая отчаянные взгляды в такую близкую песчаную даль.

Перевес сил был на стороне эльфа, воин уступал ему в росте. Скрутив отчаянно сопротивлявшегося человека, чистильщик притащил его к лагерю и бросил на тюфяк. На удивление, мужчина затих, словно уснул в ту же секунду, тёмный эльф даже глазам своим не поверил. Однако, прислушавшись к дыханию лежащего, он понял, что жертва пустыни забылась крепким сном.

- Проснись, человек, - толкнул Терновник в плечо спящего, - твоя очередь дежурить!

Наёмник едва пошевелился, приоткрыл глаза, словно спал все это время крепким сном, он разлепил веки, потянулся. Лекс внимательно наблюдал за мужчиной, пока тот жадно глотал воду, ожесточенно тёр глаза.

- Ты ничего не помнишь? - спросил чистильщик у заступающего на дежурство.

- Ты о чём? - насторожился мужчина, сбрасывая остатки сна.

- Что тебе снилось? - выпытывал темный эльф.

- А это важно? Зачем тебе? - напрягся воин, углубляясь в память. Вдруг лицо его переменилось, хитрый прищур спал, широко раскрытые глаза обратились к пустыне. - Мне снилось... Нет, это только моё!

- Твоё, так твоё, - покачал головой Терновник, укладываясь на землю рядом со своим ящером, - только ты ходил во сне и едва не ушел в пески. Если бы я не удержал. Нет там ничего, только смерть.

Тёмный эльф закрыл глаза, оставив человека размышлять над сказанным, и позволил себе задремать без сновидений. Сквозь лёгкую дрему он слышал, как сменяются наёмники и передаётся его предупреждение.

Дыхание пустыни холодило кожу, предрассветный час был особенно зябким. Весь лагерь проснулся ещё до первых лучей солнца. Мужчины ёжились и разжигали костер, доставали дорожные припасы и металлические кружки, чтобы разогреть себе воды или вина. Караванщик внимательно осматриал своих сопровождающих, словно пытался узнать, насколько каждый из них изменился. Встретившись глазами со взглядом Терновника, он нахмурился и, поднявшись, тяжело зашагал мимо костра к нему.

- Эй, парень, ты что-то видел? - спросил Найтур, присаживаясь рядом с тёмным эльфом.

- Кое-что, - отозвался тот, оглядываясь на песчаные холмы, - только вот не понял, что это было. Сам я ничего не видел, а тот, кто видел - ничего не помнит.

- Ну, ясно, - прокряхтел мужчина, поднимаясь, - смотри за ним внимательно. Пустыня отметила, значит приберёт.

Больше ничего сказано не было. Солнце выпустило длинные холодные лучи из-за горизонта, ощупало вершины барханов, бледный диск вынырнул, прогоняя за песчаные дюны зелёный шарик последней луны. Лагерь к этому времени успел собраться, повозки выстроились в ряд, лошади были взнузданы и осёдланы. Путешествие в пустыню продолжалось. Караван пересёк песчаную черту, копыта лошадей гулко шуршали по песку, колёса повозок стали увязать, и Найтур натянул на них широкие кожухи, похожие на круговые полозья. Ящер ступал по песку широко и ровно, оставляя за собой извилистый след хвоста на сыпучей поверхности.

Стоило солнечному свету затопить пространство вокруг, ослепив путников, как начала нарастать жара, прогоняя ночной холод. Еще недавно серевшие просторы в темноте налились желтизной, а после, под палящими лучами побелели, покалывая глаза яркими искрами. На путников навалилась жажда стоило только солнцу укоротить тени от редких камней, лошади стали дышать тяжелее, только выносливому ящеру путешествие казалось было ни по чём. Найтур распорядился сделать короткую остановку, собрал вокруг себя спутников и велел обернуться. Сзади, сколько хватало взгляда, простирался яркий песок, словно они давно заплутали в пустыне.

- Вот и всё, ребятки, - подвёл он итог, зарывшись под лёгкое сидение на своей повозке, - назад повернуть никто не сможет, только до конца дойти. Накройте-ка своих кляч, а то ещё на полпути вы их понесёте, а не они вас.

В руках у караванщика стопкой лежали легкие белые попоны, которые наёмники с радостью разобрали и приладили на лошадях. К середине дня Найтур скомандовал привал, общими усилиями натянули между повозок тент из плотного хлопка, под который забились даже лошади.

- Нужно пару часов переждать, а то вы и без местной ворожбы в пустыню убежите, - хмыкнул мужчина.

- Скажи, Найтур, далеко ли нам до опасных земель? - спросил Лекс, отпивая небольшой глоток из фляги с водой.

- А у ближайшего оазиса и начинаются эти самые "опасные земли", - хмыкнул караванщик, набивая трубку.

- Долго нам до него тащиться? - тут же встрял в разговор другой наёмник.

- Посмотрим. Тут никто расстояния не мерил, - глухо отозвался вожатый, поглядывая на искрящийся песок,- даже в днях. Да и пустыня сама, провались она в Бездну, все время в движении. Раньше, чем за два дня я не добирался до первого оазиса. А если бы вы сунулись с новичком в эти пески - никогда бы, возможно, не увидели бы воду.

- Как же так? - удивился рослый воин, ехавший на рыжем тонконогом скакуне. - Я видел карты пустыни, значит всё же кто-то её измерял, зарисовывал, маршруты прокладывал! У меня даже есть одна!

С этими словами мужчина залез в седельную сумку, некоторое время с проклятьями там копался, а потом извлёк на всеобщее обозрение кусок телячьей кожи с искусно начертанной картой. Он довольный расстелил её в на коленях и посмотрел хитро на вожатого каравана. Все склонились над картой, кроме Лекса и Найтура. Эти двое обменялись усталыми ироничными взглядами, как старые заговорщики, уставшие от однообразной шутки. Караванщик знал в чём подвох, а чистильщик был почти уверен. Его предположения подтвердились, когда зашевелился беспокойно недавно спасённый из лап пустыни наёмник. Он подтянул к себе сумку, неуверенно откинул клапан плотного тубуса и достал ломкую бумажную карту, положил её рядом с первым экземпляром молча. Глаза мужчин недоверчиво и цепко сверяли ориентиры, но, оказалось, что оба изображения пестрят одними и теми же указателями, но расположены они в разных местах.

- Я вам еще дюжину могу таких же показать, они как раз в повозке лежат, смеха ради. - проскрипел краснолицый караванщик. - Ну, убедились? Нет в этой пустыни торных троп для нас. Мы ей не принадлежим.

- Хотя, кажется, она не против принять кого-то в свои объятья, да? - негромко проговорил Терновник, оглядываясь на барханы. Его боковое зрение все время что-то тревожило. То ли это марево над горячим песком, то ли пар, в который превращается пот, но стоило перевести взгляд на размытое мельтешение и всё исчезало.

- Не обращай внимания, - сказал Найтур, словно ответил сразу на два вопроса - заданный и невысказанный. - А сейчас я хочу, чтобы каждый из вас хотя бы час поспал. Так мы сэкономим воду. Так и быть, посижу и посторожу ваш нежный сон.

Наёмники помнили, что с предводителем каравана лучше не спорить, потому повалились на плотные покрывала. Запах пота лошадей и людей смешался в гремучую смесь, от песка пахло солью и старыми костями. Протянув руку в сторону, чистильщик просеял сквозь пальцы пригоршню горячего песка, глядя на золотистые крупинки и белые острые осколки такеи маленькие, что не всякий глаз разглядит.Он обратил глаза к Найтуру, но тот отрешенно созерцал пустыню, щуря глаза от яркого блеска, от чего его морщинистое лицо становилось похоже на растрескавшийся камень. Не желая прерывать размышления караванщика, Лекс опустил голову на подстилку и сомкнул веки, дав себе возможность полностью расслабиться.

Сон в такую жару был мучением, тёмному эльфу всё время казалось, что его бросает из холодного омута в огонь, что земля качается под телом, а во рту полно песка, который царапает нёбо, забивает рот и лёгкие, перекрывая доступ воздуху. Он проснулся разбитым, словно не отдыхал, а всё это время бродил по пустыне в поисках воды и укрытия от палящих лучей. Кажется, его попутчики чувствовали себя не лучше. Мужчины ворчали, просыпаясь, кто-то из них успел приложиться к фляге с водой, которую тут же отобрал Найтур.

- Дай-ка, парень, - сказал караванщик, легко вынимая сосуд из сильных рук наёмника, словно игрушку у ребёнка отнял, - я помогу вам утолить жажду лучше. А воду поберегите.

Воин хмуро проводил глазами вожатого, но благоразумно промолчал, а тот, в свою очередь, покинул спасительную тень тента и, сделав несколько шагов по песку, подцепил котелок. Скоро перед удивлённой компанией стояла посудина, полная горячего ароматного вара, мутно-желтый цвет не очень выгодно смотрелся, но Найтур даже не обратил внимания на брезгливым гримасы. Он сосредоточено окунал припасённые пиалы в отвар, передавал его наёмникам и тихонько улыбался.

- Пейте пока горячий, так надо, - скрипел караванщик тоном ворчливого доброго деда.

Терновник с некоторой опаской принюхался к питью, оценил тонкий аромат и полную безопасность угощения и с удовольствием выпил свою порцию. Напиток оказался ненавязчивым, ярко-цветочным, несмотря на то, что он был горячим, тело освежилось, словно чистильщик напился из горного источника и искупался. Остальные тоже по достоинству оценили предложенный дар.

- Благодарю, Найтур, - подал за всех голос один из мужчин.

Караванщик отмахнулся, тщательно скрывая довольную улыбку, собрал пиалы, протёр их песком и сложил в свою сумку. Обошлось без слов, все понимали, что пора в путь, солнце миновало зенит, жара спадала медленно. Укрыв лошадей попонами, наёмники поднялись в сёдла, тёмный эльф тоже уселся верхом на ящера, караван тронулся.

Часы тянулись однообразно медленно. По пути временами попадались огромные скалы, словно кости, торчащие из истлевшей шкуры пустыни, их тень была ледяной, а в ней копошились какие-то мелкие твари. Пейзаж редко менялся, но Найтур все равно пару раз свернул, руководствуясь то ли какими-то своими ориентирами, то ли чутьём и опытом. Под конец дня, уставшие не от перехода, а от удушающего сухого жара, воины наблюдали, как пустыня окрашивается багрово-фиолетовыми цветами, как пляшут вдалеке песчаные вихри на гребнях барханов.

Лекса начал обгонять хвостовой, наёмник должен был присматривать за караваном с тыла и, если что подать сигнал. Но мужчина просто ломился вперёд, не оглядываясь. Когда он проезжал мимо, то тёмный эльф заметил, что всадник словно слепой - смотрит, но не видит. Не покидая поста, чистильщик засвистел, переполошив впередиидущих. Караванщик привстал на козлах, впился взглядом в скачущего воина, на секунду обернулся в пустыню, злобно сплюнув, напружинился, поймав момент, и прыгнул, сбивая седока на горячий песок. Лошадь перехватил передовой, удивлённо уставившись на две фигуры, валяющиеся на земле.

Через некоторое время сновидец затих, прижатый к песку, потом открыл глаза, потягиваясь и опешил.

- Что ты делаешь, Найтур?! - вопил воин, хватаясь за оружие.

- Это ты что творишь, шаэл?! - звонкая затрещина отразилась эхом от скалы. - Спишь на посту?! Вас нанимали для того, чтобы вы спали?!

Наёмник замолчал, оторопело моргая, он слабо понимал, что случилось. Через несколько минут он начал что-то припоминать, посмотрел сквозь грозного нависшего над ним вожатого и мучительно зажмурился.

- Это все ветер и песок! Он устроил пляску на горизонте, и я клясться готов, что увидел фигуры и лица, - наёмник говорил глухо, словно насильно выталкивал из себя комки слов. - Они все были мне родными, когда-то побратимами. Они позвали. Я не смел ослушаться.

- Ясно, парень, - кивнул караванщик и жестом велел подвести лошадь, - садись в седло и иди на передовую. Хочу тебя видеть. Остальные всё видели и слышали? Меняемся!

Пришёл черёд Лекса ехать в хвосте каравана, ощупывая глазом и чутьём местность вокруг. Пустыня разжигала любопытство, её видения казались пробой на прочность. Как хищник, она пыталась ухватить добычу за слабое место, но никогда не повторяла дважды одной атаки. Потому тёмный эльф ничего не увидел в плясках песчаных вихрей. 

Скоро всё смазал тёмно-синий сумрак, стало прохладно, и Найтур скомандовал привал. Ночь нагрянула внезапно, словно свалилась с неба мёртвой птицей. Составив повозки углом, путники развели костёр, вожатый каравана снова заварил своё ароматное питьё, угостил всех и настоял на том, чтобы ночью дежурили по двое. Никто не возражал.

- А всё же, Найтур, - проговорил самый молодой из наёмников, обращая блестящие глаза к звёздному небу, - зачем пустыне путники?

- Хочешь знать? - парень кивнул, по морщинистому лицу бывалого путешественника расползалась неприятная улыбка. - Вот у неё и спросишь. Ты в первую очередь караулишь. Терновник, проследи, чтобы этот романтик не получил ответ на свой вопрос слишком быстро!

Воины беззлобно посмеялись над любопытным соратником и отправились спать. Парень вздохнул и уселся у края освещённого костром круга. Тёмный эльф тихо взобрался на повозку, укутался в тёплый плащ и замер, обозревая окрестности. Больше всего его беспокоили не пески вокруг, а глупый вопрос не в меру любопытного наёмника. Но их дежурство прошло спокойно, следующая пара заступила в свою очередь, а чистильщик отправился спать с лёгким сердцем.

- Где этот безднов мечтатель?! - раздался почти над самым ухом Терновника возглас караванщика. - Часовые, проворонили?!

Оглядевшись, тёмный эльф заметил, что одного человека недостаёт. Вещи и лошадь были на месте, а вот молодого воина след простыл. Найтур гневно взирал на попутчиков.

- Мы сдали дежурство через три часа, как и договаривались, - чистильщик чувствовал себя от чего-то виноватым, - он лёг спать.

- Мы приняли дежурство и глаз не спускали с лагеря, - покачал головой сменщик, - парень спал, как убитый, пустыня была спокойна.

- Мы тоже всех пересчитали, - отозвались караульные последней очереди, - и не спали до самого рассвета.

- Не под песок же он провалился?! - едко бросил вожатый.

- А почему нет? - Лекс присел у того места, где спал его молодой напарник по ночному бдению. - Вещи на месте, но ни матраса, ни одеяла нет.

Все замолчали, уставившись на тёмного эльфа, Найтур опомнился первым. Он принялся торопливо собирать поклажу и растаскивать повозки. Воины последовали его примеру, но всё время косились на то место, где спал несчастный.

- В путь, - бросил караванщик, подстёгивая тягловых животных, - и если хоть кто-то ещё спросит об этой бездновой пустыне - сразу отправлю гулять в пески!

Охотников спрашивать не было, люди были подавлены. Терновник ехал молча, перекусывая на ходу, ему казалось, что огромная песчаная пустошь взяла свою плату за переход. Правда теперь в своих чувствах он не был уверен.

***

Фэллхейр замолчал, болтая на дне кружки золотистый напиток. Пришлые сказители решили, что тягаться с местным баечником им не по силам, расплатились и были таковы. Гость Ксароса бросил на трактирщика затуманенный взгляд, словно переживал внутри что-то важное, но промолчал. Кружка с остатками эля гулко бухнула по деревянной стойке. Рассказчик ушёл, едва кивнув молчаливой толпе.