Ночь. На улицах столицы было сухо. Редкими каплями выпадала роса. Жар проникал в каждый дом, доводя людей до глубокой истомы. Они спали крепко, словно мёртвые, или не ложились совсем. Жара несла за собой чувство вечной усталости. Даже после хорошего сна или дня без дел люди все равно были вымотаны. И многим именно это мешало спать. Дышать становилось трудно, открытые окна потеряли смысл. Стакана воды на тумбочке было недостаточно. Приходилось ставить графин. Даже объятья любимого человека стали невыносимы, ведь жар вокруг сводил с ума. Проснувшись посреди ночи, уже ближе к рассвету, Оделия с трудом могла дышать. В груди стояла страшная боль. Перед глазами все помутнело, и даже до стакана воды было не дотянуться. Расстёгивая ночную рубашку, она оттянула воротник и попыталась вдохнуть, но доставила себе только больше боли. Ей хотелось хоть немного приподняться, но и это не получилось. Сорванные с ее губ стоны боли, мычания и вздохи разбудили Эфрона. Его взволнованный взгляд упал на супругу и увидел то, что исчезло из их жизни много лет назад. Приступы, боль и недуг, от которого Оделия чахла на глазах. У нее на роду почти у всех женщин было слабое сердце. Из-за этого рождение дочери далось Оделии с особым трудом. Она совсем размякла и вскоре захворала. Лекари сделали все, чтобы избавиться от недуга, но не заметили, как на смену ему пришёл другой. Он поверг слабое женское сердце, и боль стала неотъемлемой частью жизни семьи Виндзор. Оделия страдала от приступов, которые могли нагрянуть посреди дня и ночи. Ее бросало то в холод, то в жар, сердце страшно болело, отказываясь ровно биться. И даже дыхание давалось ей с трудом. Эфрону думалось, что это кара за грехи и она останется с ними навеки. Но судьба в конце концов смиловалась. Приступы становились все реже, боль утихала. Оделия вновь начала цвести и пахнуть, словно веточка душистой сирени. Это затишье, которое, казалось, уже никогда не закончится, продолжалось несколько счастливых лет. И теперь вновь видеть жену в таком состоянии Эфрону было невыносимо.

- Тише.. - приподнявшись, он вытер пот с ее лица и положил руку на не менее влажную поясницу, - Посмотри на меня.

Держась за сердце, Оделия жмурилась от страшной боли. Ей с трудом удалось приоткрыть глаза, чтобы увидеть родное лицо. У неё не было сил говорить, двигаться. Рука в отчаянии отпустила рубашку и поднялась к шее, жестом показывая, что она задыхается. Сорвавшись с места, Эфрон распахнул двери спальни.

- Лекаря сюда, живо! - его голос был ровным, и он не верил, что приступ спустя столько лет станет причиной страшного. Мужчина не сомневался - лекари успеют все сделать, а у его жены за годы накопилось достаточно сил, чтобы дать им время. Вернувшись к постели, он схватил графин и плеснул себе на руку холодной воды. Нежно и трепетно его военные ладони омыли лицо и шею супруги.

- Эфрон.. - дрожа, она потянулась к мужчине, и тот сразу же крепко сжал ее руку.

- Все хорошо. Дыши. Медленно. - видя на ее глазах капли слез, Эфрон не сдержался и вновь крикнул слугам, - Где вас носит?!

Те вбежали в комнату уже через пару мгновений, но без лекаря. Юные девушки в немного мятых наскоро надетых нарядах подошли к хозяйской постели.

- Мистер Виндзор, мы принесли лекарства, которые вы приказали держать на всякий случай. - взволнованно сказала одна из тех, кто служил при доме Виндзоров больше десятка лет.

- Ты уверена, что они годны? - глянув на неё, Эфрон попутно намочил губы супруги.

- Эти точно. Приподнимите ее. - послушавшись, он аккуратно взял Оделию за поясницу и усадил поровнее. Руки служанки аккуратно, но быстро налили лекарства в серебряную ложку и поднесли ее к женским губам. Смаковав уже давно забытый вкус, Оделия поморщилась, но выпила все. На мгновение ее тело окатило волной тепла. Но с очередным вздохом боль вернулась в него. Рука Оделии вновь коснулась груди в жалких попытках утихомирить ее. Замешкавшись, слуги стали перебирать лекарства в небольшой плетённой корзинке.

- Где лекарь? - хрипло спросил Эфрон.

- Я послал за ним, господин, он скоро будет.. - чужие слова ни капли его не успокоили, хотя мысленно мужчина продолжал убеждать себя в том, что все обойдётся. Он военный и за свою жизнь повидал немало страшного. Эфрон лучше многих других знал, что спасение найти в волнении и отчаянии невозможно. Но здесь.. перед супругой, что чахла на глазах, как когда-то давно, он слабел, терял рассудок. Давно забытый кошмар вновь настиг его. И теперь мужчина хотел оказаться на шаг впереди.

С наступлением рассвета супружескую спальню наполнил аромат микстур и мазей. Прибывший лекарь запретил любые попытки перевезти Оделию в лазарет. По его словам, если это что-то серьёзное, за время даже самой небольшой дороги ее сердце может остановиться. Каждые полчаса по венам женщины пускали самые сильные препараты, но с минимальной дозой. Никто не мог понять, откуда вдруг взялся приступ. И, как говорил лекарь, пока неизвестна причина, они могли только поддерживать ее жизнь. Служанки обтирали холодными полотенцами и водой тело хозяйки. Она не могла пить сама, и Эмили, сидевшая на краю постели, то смачивала губы, то поила ее. Руки девушки дрожали, она была встревожена не меньше отца. Кошмар ее детства вернулся именно тогда, когда, казалось, все стало хорошо. Ей помнилось, как она ребёнком просыпалась посреди ночи от мычаний, хрипов, вздохов и топота незнакомых ног у родительской спальни. Выглядывая, она видела лекарей и служанок, что уходили только утром. После них у матери всегда были темные опухшие вены, слабые ноги, которые еле ее держали, и сонные усталые глаза. Глянув на часы, Эмили посчитала время и убедилась, что в этот раз все дольше обычного. И никаких улучшений. 2 часа назад Оделия первый раз потеряла сознание и очнулась через 5 минут. Такое стало происходить все чаще, а время обморока беспощадно увеличивалось.

- Эмили.. Дочка. - подумав, что мама вновь потеряет сознание, Эмили вскочила с постели, но рука Оделии нежно удержала ее, - Тише. Сядь.

- Тебе лучше, мам? - опустившись обратно, девушка нежно провела холодным полотенцем по ее лицу. Несколько минут ей не отвечали, просто смотря в глаза с усталой улыбкой.

- Береги своего отца, Эмили. И себя. И Джеймса.  - шепча, женщина смотрела на дочь усталыми глазами, - Любви хватит на всех. Не нужно из чувств к одному пренебрегать другим. Никогда не делай выбор между семьей и любимым. Счастья это ни тебе, ни ему, ни им не принесёт.

Подрагивая, девушка слушала чужой голос и готова была расплакаться. Она ненавидела прощания. Особенно такие, когда наставляли и уходили, оставляя ее одну.

- Но что же делать..? - нежно сжав руку матери, Эмили не смогла сдержать слез. Пока она старалась не всхлипывать, они сами собой полились из ее глаз.

- Твой отец не враг настоящей любви. Уверена, вы сможете получить его благословение. - дыхание Оделии с каждым словом становилось все тяжелее, а сознание вновь медленно ускользало, - Мое.. Мое вы уже.. получили.

Терпя страшную боль, нарастающую с каждым ударом сердца, женщина аккуратно поглаживала руку дочери. Редко она порывалась ее сжать, содрогаясь в конвульсиях.

- Папа.. Папа, ей хуже! - обернувшись на отчаянные крики дочери, Эфрон подбежал к постели вместе с лекарями и слугами. Они окружили ее и все пытались что-то сделать, но судороги не отпускали Оделию. Ее болезненные мычания редко перерастали в крики, слезы, на которых уже не было сил, сами лились из глаз.

Взяв дочь за плечи, Эфрон оттащил ее от постели и прижал к себе. Собрав все своё мужество, он не сорвался к любимой и не обругал лекарей и слуг. Их попытки оставались безуспешны.. Но он понимал, что не сможет сделать для неё больше, чем они, и молча стоял рядом со своим ребёнком. Их с Эмили сердца обливались кровью, девушка рыдала и вместе с отцом ненавидела их бессилие. Ее тело дрожало, пока Оделия то и дело хваталась за горло, за грудь. Забившись в конвульсиях, она редко кричала.
В конце концов в комнате стало тише. Остались только хриплые мычания и звуки ёрзающего на постели тела. Но вскоре и они стихли. Подрагивая, Эмили не могла поверить, что все закончилось. Приступ прошёл. Но, когда она шагнула к матери, Эфрон прижал ее к себе , удерживая на месте. Он видел, как все ещё редко подрагивало женское тело. И в какой-то момент, чуть сжавшись, оно медленно расслабилось. Больше не было в нем боли и страдания. Женщина тихо лежала, утопая во влажных от пота простынях. Ее лицо загородили лекари и слуги, пока один подошёл к Эфрону и поклонился.

- Сэр.. - его голос был тихим, а взгляд опустился в пол, - Мне жаль.

Тяжело дыша, Эфрон сжал зубы и прикрыл глаза. Он не мог поверить в чужие слова. Всего пару часов назад супруга лежала в его руках тёплая, родная и живая. А теперь от неё осталось только бездушное холодное тело, поцелованное смертью. Расслышав рядом тихие всхлипы, Эфрон посмотрел на дочь и отпустил ее. Эмили еле стояла на ногах, дрожа и захлёбываясь в слезах. Когда слуги и лекари отошли от постели, она при виде матери растерялась. Лицо Оделии было так спокойно.. Словно это не она страдала столько часов. Сделав шаг, Эмили пошатнулась и тихо всхлипнула. Эфрон прошёл мимо неё, будто в трансе, и остановился перед постелью. Смерть настигла его неожиданно.. Вместе с кошмаром, которого они, вроде, уже давно победили. Но.. на самом деле тот просто ждал, уйдя в затишье, чтобы вернуться и вонзить нож в самое сердце. Всего несколько часов назад Эфрон был уверен, что будет на шаг впереди своего кошмара, даже если дальше уже смерть. И именно она.. показала ему, насколько он ничтожен. Смерть вырвала из него уверенность самым жестоким способом, и он опустился на постель рядом с теперь уже мёртвой супругой. Его пальцы отыскали ее еле тёплую руку и нежно сжали. Он чувствовал, как стремительно леденело ее тело, и хотел прижать ее к себе, согреть в объятьях, подарить жизнь. Но ему пришлось оставить это в своём воображении. Почувствовав чужую голову на своих коленях, Эфрон посмотрел на Эмили, что уместилась на полу. Свободную руку он положил ей на голову и аккуратно погладил. Бедная влюблённая девочка.. без матери. На кануне свадьбы. Теперь Эфрон был единственным, от кого зависело ее счастье. И на мгновение выбор показался ему, на удивление, простым.

Следующие часы тянулись медленно, у Эфрона и Эмили на душе было мрачно и скорбно. Омыв тело хозяйки, слуги аккуратно готовили ее в последний путь. За плотно закрытыми дверями в коридоре Эмили стояла у окна и смотрела на ясное небо, редко пошатываясь. Те слуги, кто остались с ней, боялись за дочь хозяина. Казалось, ещё немного, и силы покинут ее окончательно. Эфрона же не было рядом с ней. Отдав лекарям золото, он отошёл в свой кабинет и остался там. Комната была пуста, как и его сердце, которое, казалось, со смертью жены стало слабее. Уйдя, она забрала с собой все силы, что ему дала, оставив только дочь, которую он сам теперь не мог видеть. Эфрон знал , что должен был вернуться к ней , но решил дать себе время. Хотя бы час, чтобы дочь не видела его совсем разбитым. Когда он пробыл в кабинете чуть больше, в дверь внезапно кто-то постучал.

- Что такое? - сказав это хриплым немного грубым голосом, Эфрон потёр глаза.

- Господин, к вам пришли.. Стефан Латшон, говорит, это срочно. - послышалось из-за двери. Ещё пару минут мужчина просидел в молчании, пока окончательно не вырвался из своих мыслей.

- Пустите. - поднявшись из кресла, он готов был дать Стефану совсем немного времени, а после решил вернуться к дочери. Оставить ее там одну перед дверями, за которыми ее мать готовили к похоронам, было страшным поступком. Пока мужчина думал об этом, дверь со скрипом приоткрылась, впустив Стефана в кабинет.

- Мистер Виндзор. - его шаги и голос были тихими, - Примите мои соболезнования.

Посмотрев на склонившегося юношу, Эфрон тяжело вздохнул и оперся рукой на рабочий стол.

- Зачем ты пришёл, солдат? - спросил он, наблюдая за тем, как юноша медленно выпрямился.

- Мисс Бергер поручила мне присматривать за вашей семьей во время пребывания в Ванахейме. Поэтому как посла и ее подчинённого меня беспокоит и настораживает случившееся. - понимая, что, возможно, его слова не кажутся искренними, Стефан спокойно ждал ответа Эфрона. Того будто ударили плетью, ещё раз напомнив о том, что жены больше нет.

- Говори. - его голос совсем охрип, но оставался собранным и ровным.

- Ваша супруга не страдала от своей болезни уже несколько лет. Приступ начался внезапно и через пару часов привёл к смерти. Его причину лекари так и не смогли установить, потому лишь поддерживали жизнь вашей супруги, оттягивая неизбежное. - удивившись, что Стефан за час узнал так много, Эфрон внимательно слушал его, - Не кажется ли вам это подозрительным?

Оставаясь солдатом даже тогда, когда эмоции превращались в бушующий океан, Стефан верил, что Эфрона это не заденет. Он сам был генералом, пережившим многое, и знал - ни одна трагедия не касается службы.   

- У тебя есть основания полагать, что это убийство? - Эфрон в таких разговорах никогда не мелочился, сразу переходил к самой острой части. Стефан в ответ лишь молча кивнул, не отрывая взгляд от чужого лица.

- Рассказывай. - жестом подозвав его ближе, мужчина опустился в кресло. Почему-то ему казалось, что юноша несущественные доводы приводить не будет. Слишком рискованно приходить с подобным заявлением, но и очень странно, что это случилось всего через час после смерти.

- Как я знаю, вчера, после нашей встречи, вы не покидали свой дом вместе со своими супругой и дочерью. Кроме того с вами находился господин Димитрий. До этого, пока вы с дочерью беседовали со мной и Его Высочеством, он уже был у вас дома наедине с миссис Виндзор. После вашего прихода вы занялись реликвиями и прочими старыми вещами, которые хотели восстановить. Господин Димитрий в этом достиг не малых успехов, применив свою.. магию. Он разобрался и с вашим оружием, и с украшениями миссис Виндзор, покинув вас уже после заката. - приподняв бровь, мужчина был весьма удивлен подобным сведениям. Неужели весь тот день вместо гуляний по рынку Стефан следил за ними? Невозможно. Он бы заметил.

- Продолжай.

- Магия, которую использовал Димитрий, была похожа на что-то стандартное? Всем известное и вполне объяснимое. - наблюдая за усталым и немного растерянным взглядом мужчины, Стефан надеялся, что с ним будут честны.

- Димитрий всегда был ценен тем, что делился знаниями, которые получил, живя на территории, пропитанной хаосом. - хрипло ответил Эфрон, поведя плечами.

- Предположим, он использовал их. И через 6-8 часов у вашей жены случился смертельный приступ, причину которого лекари так и не определили. - слушая Стефана, мужчина ничего не говорил. Его взгляд был глубоким, пока в голове он прокручивал заново последние два дня. Тогда ему думалось, что Димитрий, будучи вечно у него на глазах, был под контролем. Но теперь Эфрон понимал, что не учёл самое важное. Его магию.

- Я не знаю, какие отношения у вас с господином Димитрием, но.. Вы с ним много лет. Мог ли он пойти на что-то подобное? - на вопросы Стефана мужчина отвечать не торопился, пока в конце концов не поднял на него взгляд. Уже более ясный и острый.

- Ты собрал всю эту информацию за час? - словно пробудившись от долгого сна, грубо и хрипло спросил он.

- Служба требует оперативности. - сказал Стефан, словно это была простая и всем понятная вещь. Вновь в комнате повисло молчание, но ненадолго.

- Можешь идти, солдат. Я подумаю насчёт твоих слов. - махнув рукой в сторону двери, Эфрон остался в кресле смотреть в никуда. Его грудь медленно вздымалась, а глаза мерцали в полутьме наступавшего вечера. Рой мыслей наполнял его голову болью. Но он терпел, желая наказать того, кто разбудил его кошмар.