Несколько забавных очерков, которые я написала осенью 2017 для замечательного конкурса "Краски Ваттпада" от critisismclub. Конкурс, увы, отменили прямо перед финалом, но для меня это был очень ценный опыт - я никогда не умела писать короткие рассказы на заданную тему, а тут прямо вошла во вкус, уложилась в сроки да ещё и отлично повеселилась. Надеюсь, что и вас они тоже улыбнут!

Добавлю только, что конкурс был обставлен как битва между писателями (отрядом писателей-ваттпадовцев, прибывших на помощь своим коллегам из страны Артландии) и художниками. (Я оставлю ссылку на полное описание в комменте справа -->)

Итак, задание нулевое, где Талия Аэлловна отвечает на вопросы загадочного портала...

0

Будь оно проклято, кошачье любопытство!

Талия Мурр прекрасно знала: никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за какие посулы нельзя иметь дело с жителями города Лар-Эрт-Эмори. В лучшем случае ваше совместное предприятие закончится ничем. Не даром же говорят: «Идя к эморийцу на ужин, не забудь поесть дома». Но, ни с того ни с сего получив приглашение от знаменитого критика Лувапа обсудить её новую книгу, она всё же не устояла.

Выйдя из портала в доме критика в назначенный час, она не увидела ни его самого, ни прислуги. Прихожая выглядела странно: на правой стене пестрели иллюзорные полоски разномастных обоев, на левой — какие-то схемы и столбики цифр, уходящие за горки строительного мусора.

«Ремонт у него, что ли?» — пожала плечами Талия.Откуда-то сверху донеслись раздражённые голоса, и Талия поспешила на звук.

Лувап обнаружился в просторной круглой комнате. Он переругивался с пятёркой разъярённых существ, запертых за магическим барьером в дальней её части, украшенной живописным панно. Они кричали друг на друга так, что у Талии зазвенело в ушах. Как она поняла, критик оказался ужасно недоволен работой мастеров, которых он нанял расписать стену по мотивам произведений своей жены, популярной писательницы.

— Почему у неё три руки и глаза разного цвета? Вы совершенно не умеете работать с текстом! — орал Лувап.

— Мы всё прочитали, от корки до корки! — угрожающе потряс истрёпанной книжкой один из художников. — На первой странице они зелёные, а на сороковой — уже цвета дуррийского вина. А оно — синее синего, чтоб вы знали! А руки? Вот, сказано, что разговаривая, она не переставала играть на арфе, но тут она берёт персик! Чем она могла взять его, если у неё только две руки?! Выпусти нас отсюда, скотина, иначе...

Пальцы его угрожающе зашевелились, но «сокамерники» остановили магически одарённого коллегу, видимо, опасаясь, что он повредит картину.

Талия решила, что ввязываться в конфликт будет себе дороже, и просто поздоровалась с критиком. Он бросил на неё непонимающий взгляд, но с третьей её попытки привлечь внимание, кажется, узнал, попросил подождать минутку и... снова бросился в бой.

В общем, Талия вернулась домой несолоно хлебавши и, совершенно разбитая, рухнула спать.

Сон её был беспокоен, образы, наполнявшие его — ярки и необычны. Сперва приятный мужской голос что-то шептал ей о готовящейся великой битве между писателями и художниками, затем перед её глазами пронеслась череда красавиц в роскошных туалетах. А потом Талия очутилась в длинной цепочке существ, перед каждым из которых находился портал в тяжёлой раме, но Талия неведомым образом знала, что все эти порталы на самом деле один портал — портал, берущий плату за вход ответами на вопросы о творчестве.

Пёстрая ящерка, вросшая серебристыми лапками в оправу портала, вдруг подняла голову и вкрадчиво прошептала: «Холст — это замОк, цвета — ключи. Очаруй меня палитрой своей книги».

Талия моргнула и только тут заметила, что спинка ящерицы покрыта отнюдь не чешуей, а углублениями, полными ярких красок.

Не без труда вспомнив, что действие её последней книги разворачивается в подземном городе Бездне, Талия окунула пальцы в четыре краски: белую, как кости исполинских чудовищ, из которых были возведены его здания; алую, как знаменитые магические озёра Бездны и её не менее прославленные порталы-медузы; желтую и лиловую, как светящиеся лепестки юных и увядающих лэнэссер — гигантских хищных одуванчиков, колючим кружевом увивающих своды тамошних пещер.

Ящерица продолжала выжидающе смотреть на неё, и Талия, не придумав ничего лучшего, прикоснулась к серебристому зеркалу портала. Краска растеклась по нему радужными разводами.

Ящерица довольно сощурила рубиновые глаза и опустила голову на раму.

— Чем — ты — горда? Где твои буквы — лучше всего — сложились в слова? — прощёлкала медная белочка, проснувшаяся следом.

— Мру-у, — протянула Талия, смущённо почесав себя за ухом. — Из описаний — это момент, когда мы наконец-то забрались внутрь Сонной Грибницы. Мы выходим из лаборатории Тияла и вдруг видим все эти гигантские грибы-дождевики с бассейнами сна. Из говорильно-размышляльных сцен лучшие, мне кажется, это те, когда мы говорим о душах: что они такое, что этично и неэтично с ними делать. Это всё начинается с пятой главы, где несчастный старина Кифеб рассказывает нам о том, каково ему было делить одно тело с родным братом... Да-а. А из боёвок, помимо эпичной схватки с бирюзовыми пятачками, моя любовь, конечно — финальный поединок с менялами.

Талия говорила и любовалась тем, как цветные пятна на глади портала послушно меняют форму, превращаясь в образы из её рассказа.

Но белочка не захотела засыпать, как заведённая она крутила головой и щёлкала:

— Жанр — жанр — жанр — жанр...

— Я пишу мемурруры, — широко улыбнулась Талия. — В смысле — мемуары. Такой вот солидный, серьёзный жанр. Видимо, настолько солидный, что некоторые мои переводчики считают, что это может отпугнуть читателей — вот они и пишут на моих книжках «приключения» или «детектив». А в немагических мирах и вовсе обзывают мои истории каким-то забавным словечком... «фантазИ», кажется — вроде как всё это выдумки, сказки для взрослых. Вообще, мне очень нравится это фантази — когда ты можешь создавать новые миры, это даёт такой простор воображению! Ты можешь взглянуть на привычные вещи с совершенно необычной стороны, сделать образы куда более выпуклыми.

— Что такого позорного в твоём прошлом? Почему книга называется так? — проклацал золотой дятел.

— Ой, мне кажется, каждый, оглядываясь на совсем юного себя, может сказать о чём-то: «Фу, ну и позорище! Как я могла быть такой дурёхой?» Так что с одной стороны, это название — мой способ посмеяться над собой, наивной растяпой-Талией двадцатилетней давности. С другой стороны, я столько раз слышала от моих дорогих коллег, жрецов Милосердного, фразы вроде «да как можно доверить это особе с настолько позорным прошлым?», что просто не могла назвать книгу иначе.

Последней с Талией заговорила бронзовая куница:

— Зачем тебе вообще проходить через этот портал? Что привело тебя к нему и заставляет идти дальше? — прошипела она, топорща проволочные усищи, слишком мощные для её узкой мордочки.

На этот раз Талии не пришлось задумываться над ответом:

— Неуёмное кошачье любопытство, — бодро отчеканила она и...

1. ЦВЕТА АРТЛЭНДИИ

В первом задании мы должны были описать один из предложенных пейзажей.  Мой был вот таким:

"Бум! Бах! Хрясь! Шмяк!" – одна за другой захлопывались двери и ставни разноцветных домиков художников.

Талия отчетливо понимала, что не сделала местным жителям ничего плохого, но всё же ей стало не по себе. Возможно, представители их писательской братии одним своим присутствием наносили какой-то ощутимый вред здешним художникам (как жрецы Хеллина, бога войны из её родного Энхиарга, лишали оказавшихся поблизости магов колдовской силы)?

Вдобавок алайке так некстати вспомнились их собратья по кисти, оставленные ею в Эмори – в компании душки критика. Может быть, ей всё же следовало вмешаться? Или хотя бы сообщить кому-нибудь... о незаконном удержании граждан?

Талия не успела как следует погрызть себя за нерешительность: сверху донёсся тихий шелест перьев, чьи-то жёсткие когтистые лапы схватили её и оторвали от земли. Почти четыре десятка могучих златоглавых птиц пришли на помощь порядком уставшему отряду. Сумеречная Леди, одна из наставниц, назвала чудесных птиц "орлами Тётушки Вдохновение". Талия разулыбалась – это было очень мило.В воздухе все мрачные мысли мгновенно покинули её, и дело было не только в великолепных пейзажах. Болтаться в орлиных лапах оказалось неожиданно уютно, как-то... восхитительно умиротворяюще. Талия даже поймала себя на том, что тихонько мурлычет. Видимо, это было что-то из детства, когда мать, обернувшись пантерой, хватала её за шкирку, чтобы успокоить расшалившееся дитятко и унести его спать. Маленькая Талия, ещё не умеющая принимать двуногую форму, блаженно повисала тряпочкой в её пасти и забывала о всех своих котёночьих успехах, неудачах и задуманных проказах...

Пролетая над горами, орлы Тётушки Вдохновение вдруг нырнули вниз, в ущелье, почти скрытое молочным туманом. По дну теснины неспешно несла свои бирюзовые воды глубокая река. Вокруг не было ни кустика, ни травинки, один лишь мрачный серовато-синий камень – не самое весёлое зрелище.

Но вот река сделала поворот, и в глаза Талии буквально брызнуло яркими красками. На фоне тусклых стен ущелья запылали розовые, малиновые, пурпурные зонтики гигантских грибов, вольготно расположившихся на широких скальных уступах, соединённых круто выгнутыми мостиками. Вокруг этих ароматных зарослей расстилались газоны из нежно-зелёного мха, по которым змеились серебристые нити потоков. Неподалёку от места, где они обрушивались в реку, её гладь светилась манящим янтарным огнём. Что таилось там, на дне? Чьи-то подводные чертоги? Диковинное чудище с чешуёй цвета солнца? Или залежи светящегося камня, как там, позади грибных рощиц?

Талия была так очарована закатными красками складчатых шляпок, что не сразу заметила деревянные здания, притаившиеся за ними в тени утёсов. А ведь это были не какие-нибудь хлипкие избушки, а целые дворцы в два, три, а то и пять этажей, с причудливо изогнутыми островерхими крышами и украшенными искусной резьбой террасами. Никого из жителей не было видно, зато шум орлиных крыльев вспугнул обитателей скальных трещин – лазурных летающих медуз. Паря на почтительном расстоянии, они забавно морщили студенистые куполы – точь-в-точь озадаченные люди.Их вид раздразнил любопытство Талии. Но вместо того чтобы удариться в расспросы, она пустилась в фантазии (видимо, местный воздух так повлиял на неё). Артлэндия – страна писателей и художников, а значит, всё здесь должно быть как-то связано с творчеством.
Вот эти медузы – нет, это не просто симпатичные летающие тварюшки. Это... летающие энциклопедии живописи и литературы. И морщатся они не потому, что озадачены чем-то. Они припоминают, встречались ли им где-нибудь образы, мелькающие в головах гостей. Для этого их медузьих высочеств и создали – определять оригинальность идей. Каждый желающий может приблизиться к одной из медуз, мысленно пересказать ей фабулу задуманной истории или представить набросок картины, а затем осторожно взять энциклопедию за щупалеце. Если идея окажется свежей, прикосновение щупальца будет мягким и нежным, а если бедняга почувствует себя так, будто схватился голыми руками за крапиву, что ж, пусть считает это "волшебным пинком", чтобы ещё немного поработать над замыслом.
И ручьи, конечно же, не просто ручьи! Вода из одного дарит вдохновение и душевные силы, чтобы творить. А из другого – силы физические, чтобы писать без перерыва на еду и сон дни напролёт...
Нет, слишком банально. Всё должно быть изящнее и как-то... позабавней! Например, вода из левого водопада – это своего рода чудо-клей для мыслей. Каждому знакома эта ситуация: в самый неподходящий момент тебе в голову приходит изумительная идея, ты решаешь не отвлекаться от дела, чтобы записать её, потому что думаешь, что уж точно не забудешь такую необычную штуку... и забываешь. Но если выпить чудесной воды, такого не произойдёт. Всякая интересная мысль намертво "приклеится к мозгам". И ни один приснившийся образ не истает в нежных лучах рассвета, как леденец в горячем чае.
Увы, полет был слишком стремителен, чтобы Талия успела придумать что-то ещё. Зато напоследок, когда её орёл проносился мимо гигантской драконьей головы, венчающей одну из скал, Талии всё же посчастливилось приметить разумного обитателя этого волшебного места. Отважный малый принимал ванну, расположившись прямо в пасти чудовища, из которой низвергался шумный поток. Купальщик весело помахал гостям желтым шлёпанцем. Талия помахала в ответ и подумала, что сейчас точно не отказалась бы от глотка "мыслеклея", чтобы не забыть ни одной из диковинок, которые она здесь увидела и, алайка была уверена, увидит ещё.

2. КОСТЁР ВОСПОМИНАНИЙ

Талия ан Камиан озадаченно смотрела в костёр. Ей сейчас следовало, так сказать, перебрать шкурку своего прошлого в поисках колтунов и проплешин, а затем поделиться с ободряюще потрескивающим пламенем историями их появления. Однако рассказ Марлода всё никак не давал ей покоя. И дело тут было не только в сочувствии к Лорду. Талию смутили его слова о том, что проклятие, лишившее его возможности любить, было наложено не какой-то злокозненной Тёмной Силой, а Силами Слов, на стороне которых ей предстояло сражаться в этой битве.
Идея наказывать детей за прегрешения родителей всегда казалась Талии, мягко говоря, малосимпатичной. А уж если вся вина отца и матери Марлода состояла в том, что они полюбили друг друга... Это было донельзя странно.
Талия вспомнила одного из воинов их маленькой армии – девушку по имени Кристина, которая не просто симпатизировала художникам и надеялась помирить их с писателями, но и сама – о ужас! – прекрасно рисовала. Даже на вопросы портала в Артландию она отвечала не только словами, но и живописными образами (она захватила с собой переносной этюдник, полный тюбиков с яркими красками и кисточек всех форм и размеров). И что же? Никто из наставников не был оскорблён или хотя бы просто раздосадован. Напротив, Леди Тиа пожала ей руку и пожелала удачи, а Леди Феникс с сияющим от восхищения лицом подарила несколько волшебных перьев... Странно, очень странно!
Костёр Воспоминаний ждал, игриво поплёвывая в нерасторопную гостью рыжими искрами, и Талия всё-таки заставила себя собраться с мыслями и заговорить:
– Ну-с, во-первых, многоуважаемый костёр, твоя гостья Талия Аэлловна – большая лентяйка. Она всегда была любопытной, а вот жадной до знаний её никак нельзя было назвать, – бодро отчеканила алайка, и пламя полыхнуло ярче, словно она подкинула в него пучок сухих веток. – Желание научиться чему-то новому просыпалось в ней только после особо скверных событий: когда она ввязалась во что-то и выставила себя безграмотной дурой или когда могла кому-то помочь, но не сумела. Это даже смешно: каждая история о её... о моих приключениях заканчивается тем, что я открываю новую грань своего невежества и сажусь за книжки. Такое вот позорное у меня прошлое. И мне стыдно за своё разгильдяйство вдвойне, потому что, в отличие от множества менее везучих существ, я родилась в семье, способной с котячества обеспечить мне лучшее образование. Стоило только захотеть – и я бы получила любых учителей, книги, записи воспоминаний, всевозможное оборудование для тренировок или экспериментов. Но – увы и ах! Почти все свои юные годы я проплясала на балах и прообнималась по беседкам с кавалерами, ничуть не серьёзнее меня...
Костёр обдал Талию волной ободряющего тепла. Одна из наставниц, взглянувшая на неё сквозь пёструю завесу пламени, сочувственно улыбнулась алайке, но глаза её смеялись. Всё-таки исповедь Талии вышла скорее забавной, чем печальной. Талия благодарно кивнула леди... и невольно вернулась к прежним мыслям. Все покровители армии писателей, которых Талии доводилось видеть до сих пор, казались ей слишком... добрыми и рассудительными, чтобы поступить с Марлодом подобным образом. Странно, очень странно!
Впрочем, разве саму себя Талия не считала существом добрым и рассудительным? А ведь за ней, если подумать, числился поступок ничуть не милосердней и разумней.
Много лет назад она вместе с Иноном – жрецом Веиндора (наэй Смерти и Нового Рождения из её родного Энхиарга) – работали над поправками к так называемому закону «Об "одушевлённых предметах"». Согласно этому закону, всякое существо, пойманное в Энхиарге с предметом, содержащим в себе чью-то душу, должно было быть немедленно казнено, а душа эта – освобождена. Причём не имело значения, как эта душа туда попала – против своей воли, будучи пленённой коварным врагом и обречённой питать своими силами его мерзкое магическое оружие, или же по собственному желанию, чтобы оберегать и наставлять потомков, например. Талия считала несправедливым казнить таких вот незадачливых внуков чересчур заботливых бабушек (равно как и лишать бабушек возможности приглядывать за ними из какой-нибудь магической брошки). Вот алайка и решила помочь беднягам.

Жрец Инон полностью разделял её позицию. Только вот сама Талия ему совсем не нравилась. Он много бы отдал за то, чтобы на её месте оказалась его соплеменница – отменно воспитанная, благонравная элиданская леди. Но ему досталась «беспутнолапая ан Камианка», вдобавок проведшая полжизни в одном из самых опасных и беззаконных городов Энхиарга. Хотя наглость, настырность, кошачье лукавство и обаяние Талии не раз спасали их общее дело, он постоянно демонстрировал алайке, что тяготится её обществом и считает её недостойной играть важную роль в подобном возвышенном предприятии.

Это ощутимо задевало Талию. Её злость и желание поквитаться с обидчиком были вполне естественными, однако... Однако не всё, что естественно, хорошо. Она отказывалась понимать, какой внутренний подвиг уже совершил Инон, пойдя против воли высших жрецов. Какого труда ему стоило, несмотря на прививавшееся ему с детства недоверие к нелюдям, работать с ней. В результате Талия не пошевелила и пальцем, чтобы помочь ему преодолеть предрассудки и избавиться от заблуждений (пусть не ради него самого – ради их общего дела!). Она предпочла копить обиду и упиваться сочувствием окружающих, оставив Инона один на один с его терзаниями и сомнениями.
В результате, когда грянула чудовищная Война Идей, их общий коварный враг воспользовался этим, чтобы завлечь Инона на свою сторону. Он убедил жреца, что Талия была подослана к нему, чтобы под его покровительством проникнуть в ряды жрецов Веиндора и разрушить его дело изнутри. Талия и её друзья попали в плен, но, встретив Инона во вражеской крепости, сумели открыть ему глаза. Жрец не захотел жить дальше с таким грузом вины.
К счастью, Веиндор отказался принять душу Инона и отослал его обратно в Энхиарг – исправлять свои ошибки, но Талия так и не смогла забыть, какие горе, стыд и ужас почувствовала, глядя на его бездыханное тело. Да, и сам Инон, и все вокруг поняли, насколько он был не прав, а она права, но какой ценой?! Сколько существ могло пострадать из-за того, что они оба не приложили достаточных усилий, чтобы найти общий язык... Она думала, что будет мурлыкать от торжества, а была готова по-собачьи завыть от отчаяния.
– Вот такое моё самое стыдное воспоминание, костёр, – вздохнула наконец алайка. – Я была рада поделиться им с тобой, но я не хочу, чтобы оно сгорело в тебе без следа. Такие вещи важно помнить, чтобы не повторить их вновь.Костёр издал тихое согласное шипение, и его пламя наклонилось к следующей гостье в ожидании её рассказа...

3. МЕЛОДИЯ СЕРДЦА

ПЕСНЯ: "Safe From Harm" by Massive Attack.В детстве Талия никогда не могла понять свою сестру-близняшку Тэлиан, каждый праздник нывшую, как же она ненавидит сюрпризы. «Лучший способ узнать, что тебя мало кто по-настоящему понимает — это предложить друзьям купить тебе то, что, по их мнению, тебя порадует», — уверяла Тэлиан. Она даже стала загодя вывешивать список подарков, угодных её хвостатому высочеству (а через некоторое время ещё и графу добавила, где следовало отмечаться персонам, решившим взяться за покупку чернил из орешков дерева Хо или рыкливой дверной ручки, отваживающей незваных посетителей).Талию же не огорчали даже самые экстравагантные подарки. Во-первых, некоторые из них были прекрасным поводом попробовать что-то новенькое. А во-вторых, всегда полезно (и так забавно!) узнать, какой ты видишься окружающим. Однако, став немного старше, Талия на собственной шкуре прочувствовала, каким пугающим может быть то, что кто-то знает тебя слишком хорошо...
На втором году её жизни в Городе Черепов некий таинственный добро-... а может и недоброжелатель начал слать ей записи иномировых песен, заботливо снабжая их заклятьями перевода. В сущности, в этом не было бы ничего подозрительного, если бы тексты песен не содержали отсылок к текущим событиям её жизни, о которых никто из посторонних не должен был бы знать.
Талия могла найти очередной кристалл-запоминалку где угодно: пришитым вместо пуговицы к её рубашке, вставленным вместо ластика в давеча купленный карандаш или вместо пробки во флакончик с духами.
Разумеется, первым делом под подозрение попал его высоконагломордие Энаор. Он обожал ставить свою ученицу в идиотское положение, чтобы понаблюдать за её реакцией, и с него вполне сталось бы организовать бедняжечке Талии Аэлловне манию преследования. Но Энаор отпирался всеми четырьмя лапами: ему что, заняться больше нечем, кроме как подбрасывать ей какие-то свистульки? Нашла себе ухажёра! Талия в ответ потрясала надкусанной сарделькой, в которой таинственно мерцал очередной кристалл: «Да какой ухажёр?! Кому, кроме тебя, наплевать, что я себе все зубы попереломаю?». Энаор стоял насмерть.
Кристаллы продолжали появляться. Наверное, было бы разумнее просто выкидывать их, но Талия не могла удержаться и прослушивала каждый из этих странных сюрпризов. Было что-то жутковато-прекрасное в том, что чьи-то слова, произнесённые в неизъяснимой дали неведомых миров, так отличных от твоего собственного, вдруг идеально описывают твоё настроение и всё, что происходит вокруг тебя.
Это придавало событиям какую-то новую глубину, остроту, делало их необычайно яркими — порой до болезненности. Пожалуй, сильнее всего в память Талии впечатался момент, когда они с Риджи и Энаором направлялись к Инону, жрецу Милосердного, чтобы просить его помочь им защитить её подопечных — воспитанников приюта Святого Куба — от иномировых магов, покушавшихся на их души. И отомстить за тех, защищать кого было уже поздно. Талию трясло от нетерпения, а их паланкин, как назло попал в затор. Да ещё и не ко времени проснувшийся Энаор окончательно испортил ей настроение, ни с того ни с сего начав убеждать её, что жрец ни за что не согласится стать их союзником — и дело-то у них сомнительное, и мордами они не вышли...
Талия раздражённо сунула руки в карманы, наткнулась на очередной кристалл и тут же вставила его в ухо — чтобы хоть как-то отвлечься.
Но не тут-то было.
«Midnight ronkers

City slickers

Gunmen and maniacs

All will feature on the freakshow

And I can't do nothing 'bout that, no

But if you hurt what's mine

I'll sure as hell retaliate.

Lucky dippers

Crazy chancers

Seems to be moving fast

What happened to the nicities

Of my childhood days

Well I can't do nothing 'bout that, no

But if you hurt what's mine

I'll sure as hell retaliate*».

Талия облизнула пересохшие губы: кем бы ни был этот загадочный музыкальный сомелье, он опять попал в десятку.Слова о пьяницах, раздолбаях, маньяках и карманниках не слишком встревожили её. Они являлись неотъемлемыми ингредиентами ядовитого супчика под названием безумная безднианская жизнь. «Городские пижоны» настораживали чуть сильнее: в Бездне было не так много уголков, где местные обитатели могли позволить себе расслабиться настолько, чтобы сменить доспехи или практичную зачарованную одежу на вычурные туалеты. И паланкин Талии как раз протискивался через толпу возле одного из таких оазисов безопасности.
По обеим сторонам улицы тянулись галереи «Двутелого пассажа» – ровно сотня огромных змеиных рёбер слева и сто одно справа. Желтоватое бекло смолой стекало на них со стен, затягивало просветы между костями бликующими плёнками, соединяло ископаемых гадин перекрученными пуповинами. Каждую третью перемычку украшали рекламные полотнища. Одно из них только что сорвалось и накрыло группу воинственного вида существ. Недолго думая, они кинжалами прорезали себе путь наружу и теперь препирались с вооружёнными дубинками владельцами плаката, требующими компенсации за порчу имущества. Охранники пассажа пытались убедить их пройти внутрь, чтобы не мешать и без того затруднённому движению.
Толпа вокруг «Двутелого» никогда не рассасывалась. Он славился на много пещер вокруг добропорядочностью торговцев и своим ассортиментом. Слегка переплатив за престижность заведения, здесь можно было купить буквально всё: от ароматических солей до ядов, от кольчуг до кружев, от домашних питомцев до запасных тел. Иллюзорные вывески состязались в броскости. Магические манекены принимали изящные позы, демонстрируя меха и драгоценности, разглядывая покупателей через «разоблачающие линзы» (что бы это ни значило) и стреляя друг в друга из крошечных наручных арбалетов.
Талия засмотрелась на окна магазинов, невольно сравнивая их с витринами в Бриаэлларе, городе, где она выросла. По её спине пробежал холодок — это зрелище уж точно не походило на милые радости из её детства! Да и сама она мало напоминала себя прежнюю: она не могла представить ту Талию сгоравшей от желания вцепиться кому-то в глотку, чтобы заставить его заплатить за страдания её подопечных.
А кто-то мог...
Алайка бросила взгляд на Энаора. Казалось, он спал сном невинного котёнка. Но кто, кто ещё мог подсунуть ей этот кристалл? Кто ещё мог так отчётливо понимать, что творилось сейчас в её душе?
«Лучше бы он тебе вырезку слал. Или пирожные. Одними песенками сыт не будешь», — зевнув во все клыки, вдруг проскрипел Энаор.
Талия швырнула в него пледом, не в силах больше видеть эту морду, по которой никогда нельзя было понять, что на уме у её счастливого обладателя.
____________

* Счастливые карманники,

Безумные раздолбаи.

Кажется, что все движется очень быстро.

Что случилось с милыми радостями

Из моего детства?

Мне с этим ничего не поделать, нет,

Но если вы причините боль тому, кто мне дорог,

Уж будьте уверены, я отомщу.

Счастливые карманники,

Безумные раздолбаи.

Кажется, что все движется очень быстро.

Что случилось с милыми радостями

Из моего детства?

Мне с этим ничего не поделать, нет,

Но если вы причините боль тому, кто мне дорог,

Уж будьте уверены, я отомщу.

Перевод Tanya Grimm (Amalgama Lab).

4. ПЕРВЫЙ ПОЛУФИНАЛ. ЗАДАНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

ЦИТАТА: "Искусство есть заражение чувствами других людей" (Лев Толстой).На рассвете стало понятно, что уладить загадочный конфликт миром не удастся: лагерь мастеров пера был без предупреждения атакован мастерами кисти.
Собственно, эти самые кисти и посыпались первыми на головы гостей Артлэндии. Одна из них просвистела всего в паре шагов от Талии и, воткнувшись в землю, точно стрела, забрызгала ближайшую палатку чёрной краской. Отовсюду доносились встревоженные крики: кто-то будил задремавших товарищей, кто-то воинственно указывал друзьям на замеченные среди деревьев вражеские фигуры, а кто-то, напротив, в панике метался по лагерю в поисках Сил Слов. Талия тоже не отказалась бы сейчас от совета госпожи Мист, но та исчезла куда-то много часов назад.
Тем временем кто-то из наставников решил-таки прийти на помощь своим подопечным – ближайшую часть лагеря вдруг окружила стена из гигантских букв, холодных и шершавых, словно вытесанных из известняка.
Увы, не всем посчастливилось оказаться по эту её сторону. Если Талия находилась в относительной безопасности, то нескольким её коллегам по перу уже пришлось принять бой с художниками, вынесшимися из леса на фантастических созданиях, видимо, сошедших с их картин. Кого здесь только не было – от гигантских насекомых до многорогов со светящейся шерстью и глазами на рачьих стебельках.

Но тяжелее всего, пожалуй, пришлось бедолагам, которых атаковал отряд художников-абстракционистов. Эти причудливо одетые господа и дамы появились в окружении десятков ярких геометрических фигур, сначала показавшихся Талии обычными летающими щитами. На деле всё было много хуже. Сверкая заострёнными краями, они принялись вращаться, точно лопасти взбесившихся мельниц, надвигаясь на писателей. Всполохи диких красок слепили глаза, а ответные слова противника превращались в непонятные загогулины и тут же засасывались какими-то кособокими воронками.

Непонятно, чем бы всё это кончилось, если бы на стену не поднялась прелестная леди-писательница из местных. Она достала простую канцелярскую папку с сухой надписью «Разведданные» и, высмотрев в толпе художников знакомую фигуру, нашла нужную страницу и впитала знания ладонью. Выставив её по направлению к цепочке лиловых дисков, по периметру защищавших неприятеля, она громко крикнула: «Виноград!» Раздалось тихое «п-ф-ф», и по полю, как резиновые мячики, покатились огромные, но совершенно не опасные виноградины. «А-а, вон оно что, вот что за «разведданные»! – догадалась Талия. – Она точно знает, что именно рисовал художник и даёт фигуре имя, а та тут же принимает привычные всем формы! Да... Только бы среди них не было абстракционистов-баталистов!»
Больше Талия ничего не успела заметить: почти всё поле боя вдруг поглотил туман. Откуда-то в голову алайки втекло знание: этот туман – порождение самой Артлэндии, желающей испытать каждого воина, лишив возможности отсидеться за спиной соратников или воспользоваться чьей-то удачной идеей. «Туман-антиплагиатор», – хихикнула Талия.
Она не имела ничего против: в её арсенале было предостаточно собственных боевых приёмов. Во всяком случае, она так думала...
Из-за деревьев показались новые враги. Впереди шёл тучный господин художник, сжимавший в поднятой руке пучок длинных кистей. За ним следовали его творения, судя по роскошным костюмам и богато украшенному оружию, сошедшие с парадных портретов.
Талия привычно потянулась к сознанию художника, чтобы внушить ему желание дезертировать с поля боя. Но словно наткнулась на прочнейшую стеклянную стену. Тогда она решила обратиться к своим магическим навыкам, резко вскинула руки... и обнаружила, что не помнит ни единого заклинания. К счастью, у Талии был при себе бесконечный блокнот, который служил ей с самого детства – в том числе и тетрадкой для конспектов по боевой магии. Алайка зашуршала страницами, но и тут её ждал неприятный сюрприз. Все записи были на месте, все, кроме нужных заклинаний. Точно в насмешку, кто-то заменил их цитатами о творчестве.
«Ну здорово!» – фыркнула Талия.
Она собралась было захлопнуть блокнот, но вспомнила, что в Артлэндии всё должно быть как-то связано с творчеством. И магия тоже! Что если эти высказывания не случайно оказались на месте её заклинаний? Что если они и есть заклинания?Талия перечитала цитаты на первой странице. «Искусство есть заражение чувствами других людей» – пожалуй, эта подходила лучше всего. Внушать окружающим нужные чувства и, благодаря этому, заставлять их делать всё, что твоей душе угодно, – было как раз по её, алайской, части. Да и автор, как и сама Талия, принадлежал к кошачьим, что не могло ей не импонировать.
Выглянув из петельки в хвосте буквы «у», точно из бойницы, Талия прочитала заклинание вслух и снова попыталась нанести врагу телепатический удар. Безрезультатно. «Моё искусство здесь не в телепатии, а писательстве», – напомнила она себе и громко, не скупясь на сочные эпитеты, принялась расписывать художнику, как душа его наполняется ощущением бессмысленности продолжения войны. Художник замедлил шаг, изменился в лице, но затем решительно тряхнул головой и повёл свой отряд вперёд.
Однако на сей раз Талия была уверена, что встала на верный путь.
«Думай, Талия, думай! – проворчала она, шлёпнув себя ладонью по лбу. – Они могут влиять на нас живописными образами, а мы на них – словами. Это ясно, но почему у тебя не вышло, а у той леди с абстракционистами всё получилось?»
Ответ нашёлся быстро: она была местной, а Талия – нет. И потому... и потому ей надо было как-то упрочить связь с Артландией.
Талия открыла блокнот на странице с набросками обложек её книг и отрывками текстов, которые она посылала рисовавшим их художникам. На мгновение ей стало немного неуютно: своих иллюстраторов она просто обожала. Но невозможно было найти другое место, где мир её творчества так тесно смыкался бы с Артлэндией, а мир художников – с миром писателей.
Талия торопливо пробежала пальцами по строкам. От её прикосновений буквы начинали сиять мягким фиолетово-розовым светом, словно на их месте появлялись прорези, ведущие в спрятанную внутри блокнота ёмкость с какой-то магической жидкостью. В воздухе разлился пряный грибной аромат. Талия коварно улыбнулась и поманила пальцем.
Гостья из Энхиарга не заставила себя ждать – из букв вынырнули тонкие, глянцево поблёскивающие нити – гифы Сонной Грибницы. Талия аккуратно положила блокнот на землю и закатала штанину. Часть нитей тут же обвила её лодыжку, с лёгкой щекоткой пробралась под кожу и застыла там мерцающей многоцветной татуировкой с «изрычением» господина Льва. Остальные же волокна проворно ввинтились во влажную почву. Они струились из подрагивающих страниц с бешеной скоростью, словно жаждали оплести весь этот новый мир целиком.
Художник всё так же стоял на поляне, решая, как преодолеть буквенную стену. Ни один кустик, ни одна травинка не шелохнулись, но Талия знала: Согриа уже соткала вокруг него свою дурманящую сеть. Её гифы сплелись, образовав плодовые тела каплевидных грибов – туманок, похожих на встречающиеся во многих мирах дождевики. Но внутри каждого из них дремали вовсе не грибные споры, а туман, просочившийся из таинственной Долины Снов через скрытый в туманке крошечный портал. Один неловкий шаг, тихое шипение – и художник оказался во власти Согриа. И Талии. Теперь, благодаря чарам её союзницы, каждое слово алайки достигнет вражеских ушей и каждый порождённый её фантазией образ встанет у него перед глазами.
Она повела рассказ о молодом талантливом художнике, которому пришлось вытерпеть множество тягот и преодолеть массу препятствий на пути к вожделенной цели – месту придворного художника. Он покорил короля умением запечатлевать природу и людей с феноменальной реалистичностью. Но, прибыв в столицу, он обнаружил там иномирового мага, который своими чарами в мгновение ока мог проделать то же самое. Даже ещё лучше. Сердце художника было разбито, надежды на лучшее будущее похоронены... Талия ещё не успела придумать подходящий финал этой маленькой трагедии, как поняла, что на этот раз её атака достигла цели. Ей удалось заразить художника чувствами своего бедняги-героя. Деморализованный, вражеский воин повесил голову и побрёл к ближайшей купе деревьев. Его творения поплелись следом.
Талия облизала пересохшие губы, с облегчением вздохнула и огляделась по сторонам. Густой туман по-прежнему скрывал от алайки её союзников, и ей оставалось только надеяться, что им тоже удалось выстоять...