– Так, теперь и Энаор пропал. Лучше бы феечку послали, – ворчала Талия, расхаживая вокруг накрытого стола. – Противный Фаргон! Я бросаю важное расследование, срываюсь готовить ужин. И где? Где эта грозная сила, убоявшись гнева которой, я поспешила к кастрюлям и сковородкам?

– Невежливо со стороны Фаргона. Насчёт Энаора я лучше промолчу, – вздохнул Риджи.

– От Фаргона, вообще-то, зла немногим меньше. Я знала, конечно, что присутствие адоров влияет на... кулинарные пристрастия: хочется учиться готовить всякие новые блюда, накрывать на стол, угощать всех и самой угощаться. Но на себе это ощутить – совсем другое дело. Я никогда в жизни столько о еде не думала. Энаор уже все усы истрепал, хохоча надо мной, – насупилась Талия.

– Это ещё что. Подумаешь – аппетит у неё прорезался, – подавшись вперёд, вкрадчиво сказал Риджи. – На прошлой неделе у меня в гостях была дама, огненная волшебница. В порыве чувств она шлёпнула ладонью по козетке. Ткань обуглилась. Так я сходил в лавку, выбрал ткань, гвоздики, окантовочный шнур, купил пособие «Сам себе обивщик», инструменты разные и перетянул сиденье. Своими собственными руками.

– Да уж – докатился! – хихикнула Талия. – Но я знаю, как тебя переплюнуть – вот начну прясть!..

Она пощипала пушистые коробочки хлопка, поставленные в вазу вместо цветов (Фаргон любил их за сходство с коренными зубами).

– Ой! – алайка прикрыла ладонью ухо, словно кто-то оглушительно крикнул в него. – Энаорушка подал голос. Зовёт нас.

– Может, не пойдём? – тоскливо спросил Риджи.

– Говорит, что Фаргон во что-то вляпался, – развела руками Талия.

– Точно не врёт?

– А когда по нему было понятно? Это надо не адора, а элиданца в доме держать, чтобы он ложь распознавал. Идём, таков наш рок.

Следуя указаниям Энаора, друзья добрались до той части пещеры, где для животных-погорельцев стараниями Фаргона был устроен загон. Вокруг соединённых верёвками сталагмитов собралось несколько десятков подопытных аспиранта. Энаор гордо возносился над гомонящей толпой, забравшись на спину Пубао – добродушного создания, похожего на лупоглазую, непомерно раздутую морскую звезду, с трудом балансирующую на четырёх собранных вместе лучах.

– Ну и что там за гвалт? В нашей психушке закончились таблетки? – спросил Энаора кто-то, скрытый от Талии пупырчатым боком Пубао.

– Главврач объясняет пациентам, что держать животных запрещено. Контингент возмущается. Ну его часть по крайней мере, – ответил эал.

Талия скинула ботинки – Пубао обижался, когда не него забирались в обуви – и присоединилась к Энаору.

Бунтующая часть контингента была представлена хозяйкой зверинца – жрицей Илег, складчатыми сестричками Сою, Тозом и Фаргоном. Все пятеро стояли плечом к плечу в самом большом просвете между сталагмитами. Позади них, у самой скальной стены, жались друг к другу перепуганные звери. Вытянувшись от напряжения в струнку, Илег теребила вывязанный трубкой шарф, в котором прятался её верный ужик. Лицо Тоза то и дело перекашивало от нервного тика – кончик его носа так и норовил клюнуть угол рта. Лучше всех держался Фаргон. Уверенно расправив могучие плечи, распространяя вокруг себя запах раскалённой лавы, адор гневно потрясал зажатыми в кулаке зубными щипчиками.

– Их нельзя выгонять! За пределами пещеры их ждёт верная смерть! На них могут напасть, они могут чем-то заразиться, в ларшу могут свалиться, наконец. А им нельзя умирать! – рёв Фаргона обрушился на оппонентов грохотом камнепада.

Увы, главный из них – аспирант Тоомр – переживал лавины и похуже. Паря посреди толпы в округлом, суставчатом кресле из панциря какой-то неведомой твари, он лишь брезгливо сворачивал все десять своих мягких оранжевых рожек, морщил похожий на спелую свёклу хобот и предупреждающе шевелил шейными отростками. На каждом из этих упругих конусов, похожих на лапки гусеницы, поблескивало по магическому кольцу или напёрстку (бывших, как уверяли злые языки, подлинным источником чародейского могущества аспиранта).

– Умирать неладно всем, Фаргон. Здесь не богательня, здесь – исследовательский центр. Мы не помогаем нищим и убогим. Мы вскрываем проклятия. Расшнуровываем тайны. В этих зверях тайны нет. Актуального проклятия нет.

– Как это нет тайны и проклятия? Я же только что объяснил тебе...

Голос Фаргона вдруг оборвался. Пропали вообще все звуки. Движения окружающих стали плавны, тягучи. Талия ощутила, что её сердце тоже стало биться медленнее – бум, пауза, бум, пауза. Алайке было знакомо это чувство: Энаор ускорил работу её ума. Только зачем понадобилось оглушать её вдобавок?

– Я хочу, чтобы ты сама ответила на вопрос Фаргона, – милостиво пояснил эал.

– Про тайны и проклятия?

– Время идёт.

Талия принялась разглядывать ближайшее животное. Вокруг него трепетало бледное облако чар тишины – самых обычных, какими частенько окутывают чересчур разговорчивых домашних питомцев. Всё его поджарое, похожее на волчье тело пронизывало слабое долговременное заклятие, нет – два заклятия: антипаразитарное и останавливающее старение. Ни в одном, ни в другом тоже не было ровным счётом ничего таинственного.

– А ещё говорят, что ан Камианы лучше всех различают оттенки, – вздохнул Энаор. – Смотри на антивозрастное. Нет ли в нём какого-то сю...

– Ой! Вижу! Вижу твою «сю»! Звери под чарами обратимого изменения облика! – выпалила Талия.

– Не прошло и года.

– Не прошло и минуты! Ну, объективного времени, – хмыкнула алайка. – Так... какими же вы были до превращения?.. Гуманоидами? С высокоорганизованным мозгом, да?

– Да.

– Но где же тогда их души? В смысле при таком уровне развития нервной системы они не могли родиться без душ.

– Об этом Илег рассказывала до вашего прихода. В незапамятные времена её народ платил дань...

– Потом перескажешь в лицах. Давай скорей тормози мои мозги обратно, я же потом до вечера буду мигренью мучиться. Да и вообще, меня сейчас как-то Фаргон больше волнует, чем... – Талия осеклась: зычный голос адора сверлом ввинтился ей в ухо.

– ...чем нам всё это может грозить. Игнорировать подобное – верх бессердечия и безрассудства! – продолжал втолковывать Тоомру Фаргон. – Если хотя бы одно из животных погибнет, нам всем – всем! – несдобровать.

– Проклятие Корня Жизни падёт на всех причастных, – подтвердила дрожащая Илег.

– Вот и прекрасно. С таким проклятием я ещё не спутывался, – потёр узкие ладошки аспирант.

– Тогда как ты можешь быть уверен, что выпутаешься? – спросил адор.

– Да брось, Фаргон! Бояться угроз какой-то захолустной богиньки! – возмутился старый воин Гнок. – Пусть только сунется сюда – Хозяин со Швеей быстренько объяснят ей, что к чему. Помните, как с Фырхывой было?

– Фырхыва начал создавать в Лэннэс культ имени себя, строя его вокруг мнимой слабости её нынешних правителей, за что и получил своё. Корень Жизни не станет бросать им вызов. Она просто... испортит тут все. Изменит до неузнаваемости – так, что ни для кого из нас здесь уже не будет места.

– А ведь он не блефует. Ему действительно страшно, – изумлённо прошептала Талия.

– Никогда его таким не видел, – откликнулся Риджи.

– Звери принесли на своих шкурах семена её карающих кустов... – сжал кулаки Фаргон.

Раздались смешки, но адор не обратил на них никакого внимания. Его взгляд метался по стене пещеры, словно там было выбито одному ему видимое послание – грозное пророчество о конце времён.

– Стоит одному из животных умереть, как семена пробудятся. Подпитываясь магией ларши, как наши лэнэссеры, кусты разрастутся и заполонят тут все! Никто не сможет помешать им. Они поглотят иглы Швеи, сделают их своими шипами. И когти Хозяина увязнут в их клейкой листве...

– Да Хозяину и когтей выпускать не придётся. Он просто поднимет ларшу из озёр. Пуф! И пепла от всей этой петрушки не останется, – почесав меховые бакенбарды, отмахнулся Гнок.

– От нас и от наших домов – не останется тоже. Я не позволю, чтобы это случилось! Мы должны взять зверей под защиту!

– Фаргон спятил, – хихикнул кто-то.

– С ним точно ничего не делали? Эта Илег вроде не телепатка, но вдруг кто-то ещё... – вопросительно посмотрел на Талию Риджи.

– Нет. Никаких следов телепатических воздействий. Всё сам, – обескураженно поскребла бородавчатую кожу Пубао алайка.

– Не могу понять, почему он так проникся этой легендой.

– И откуда в иномировой легенде цветочки, кормящиеся светом нашей ларши? Подозрительно! – поддержала друга Талия.

– В ней ничего не было про ларшу. Говорилось только, что проклятие падёт на всех причастных, – снисходительно обронил Энаор.

– Откуда же тогда взялся тот дивный образ конца Бездны?

– Из видения, посетившего нашего разлюбезного друга в час послеобеденной дрёмы.

– Всё-то ты знаешь!

– Разумеется. Но я намерен и впредь строго дозировать информацию, чтобы жизнь не казалась кое-кому аланаевой грядкой, – строго заявил эал.

________________

Автор иллюстрации Полина Проничкина (http://vk.com/club92202581).