– За что ты, о Бесконечный, так ненавидишь меня? Я не пленяла души, не увольняла никого с предназначенной ему судьбою работы, не внушала детям твоим желаний, противных их природе. Почему же ты отдал меня в когти бессердечнейшей из тварей? – вопрошала Талия, спускаясь по крутой винтовой лесенке.

Железные ступеньки неприятно пружинили под её ногами. Пальцы алайки скользили то по шероховатому камню, то по прохладному светящемуся стеклу, заполнявшему широкие трещины в стенах шахты.

– У прилагательного «бессердечный» нет превосходной степени. Сердце или наличествует, или отсутствует, – ожидаемо среагировал Энаор.

Он не позволил ученице ни полдня отлежаться после встречи с Хозяином. Заявив, что её обучение не может ждать, он следующим же утром погнал Талию в подвалы школы Гакатиса – продолжать инспекцию. Что она и делала вот уже пятый час. Вдобавок Энаор то и дело искоса поглядывал на неё, видимо, дожидаясь, когда же её посетит озарение, снизошедшее на него самого в доме Кифеба. Это неимоверно раздражало.

– Попроси Риджи позаниматься со мной риторикой и культурой речи, – хмыкнула Талия, поправляя шарф.

В подземелье царили ужасные сквозняки. Хотя алайка и затянулась ремнём, они так и норовили забраться под свитер и пробежаться по рёбрам ледяными пальцами.

– Я найду нашим средствам лучшее применение. Куплю себе кровать наконец.

– Прикрутим к стенке ветку? Или поставим у камина кошачью корзинку?

– М-да, а курс «Искусство иронизировать» наш Риджи, часом, не преподаёт? На него я, пожалуй, готов потратиться.

– Ловлю на слове! – победно улыбнулась ему через плечо ан Камианка.

– Да. Ты меня поймала. А теперь помолчи хотя бы четверть часа.

– Вот что не даёт мне покоя, – сказала она, не успел Энаор досчитать и до тридцати. – Почему, когда мы влипли в Согриа, ты был весь такой равнодушный коврик, а вчера взялся спасать нас от Хозяина? Руководил, оберегал, прикрывал – прямо отец родной! И за собственную шкуру вдруг тревожиться начал. Как же так? Такая незабываемая смерть – быть испепелённым Хозяином!

– Во мне внезапно пробудилась жажда жизни, – ответил Энаор.

– Да-а? – недоверчиво протянула Талия.

– Да. Сначала я, конечно, подумал о том, что быть убитым Хозяином – это приятно и почётно. Но потом... потом нечто внутри шепнуло мне, что, если мы выживем, меня ожидает что-то ещё более любопытное.

– Твоя придушенная кошачесть подала голосок? – предположила ан Камианка. – Какая неожиданная радость!

– Я всегда чуток к своей интуиции. В отличие от некоторых, – заявил Энаор.

Его ученица не успела возразить. Лестницу озарила вспышка ядовито-розового цвета, и в тело Талии словно впилась тысяча иголок с жгучим парализующим ядом. Алайка едва успела прошептать слова заклинания. Воздушный кулак ударил её в поясницу, и Талия кубарем покатилась по лестнице. Пересчитав локтями, плечами и коленями полтора десятка ступенек, госпожа ан Камиан шлёпнулась на залитый водой пол.

Боль и паралич тут же начали отступать.

Над Талией возвышался отключённый фонтан из позеленевшей бронзы. Верхняя чаша его была снята и, перевёрнутая, валялась рядом. Энаор умостился на ней, собрав лапы вместе и выпятив грудь.

– Жаба ты... на кочке, – с трудом прошептала Талия.

Эал оскорблённо выпучил глаза.

– Вылитая... – добила ан Камианка.

Пошатываясь, она поднялась и уселась на край фонтана.

Всё тело ныло. С волос и рукавов текло. Талия пообещала себе, что впредь не будет лениться накладывать грязеотталкивающие чары на всю одежду, а не только на штаны и сапоги.

– Вот мне и бассейн, – пробурчала она, стягивая митенки.

За ними последовали ремень, свитер и шарф, пребольно хлестнувший её по носу мокрой кисточкой. Талия ойкнула и чуть не свалилась со своего насеста. Развесив одежду на средней чаше, алайка тщательно вытянула влагу из ткани.

– Хорошо хоть не сломала ничего. – Она послюнявила палец и, словно пятнышко краски, стёрла расцветший на плече синяк.

– Плохо. Плохо, что ты ничего не сломала. Может быть, в следующий раз смотрела бы по сторонам. Хотя кого я обманываю?! Не смотрела бы. Иди, подкати мне вон ту штуку, – велел Энаор.

Талия неспешно оделась, занесла неисправную ловушку в соответствующий список, и прошлёпала к дальней стене. После нескольких неудачных попыток, ей всё-таки удалось сдвинуть с места подобие сервировочного столика, облюбованное её наставником. Морщась от скрипа ржавых колёс, она подала экипаж к кочке, и Энаор легко вспрыгнул на крышку.

– Куда прикажете? – поклонилась возница.

– А тут есть варианты? Вези меня вон в тот проход, – подвернул идеально сухие лапки Энаор.

– Слушаюсь, ваше нагломордие!

На обеих стенах коридора висели портреты в тяжёлых рамах из красного металла. Каждая была снабжена подъёмным механизмом: покрутив изящно изогнутую ручку, можно было приподнять или опустить нужное полотно. Талия надолго застряла возле картин, рассматривая существ, чинно сложивших на животах руки, лапы, щупальца и странные узловатые хваталки. На месте лиц у богато одетых господ помещались белые овалы, исчёрканные графиками и формулами. Талии была знакома только одна из них, по которой высчитывалось влияние магического фона на устойчивость портального кольца.

Коридор заканчивался обшарпанной стеной с железной дверью. Ни ручки, ни замка, ни панели для снятия отпечатков на ней не наблюдалось. Талия легонько пихнула дверь мыском сапога, затем потянула её на себя простым заклинанием. Дверь не шелохнулась.
– Ещё одна, – недовольно постучала пальцами по столу ан Камианка.

Это была уже не первая заблокированная дверь, которая ей здесь попалась. Талия просто отмечала их на своём плане и проходила мимо. Она смогла бы взломать их магические замки, если бы очень постаралась, но вот запереть снова – вряд ли. А кто знает, что ожидало её внутри. Талия не чуяла там присутствия чужих душ, но всякие жуткие твари бывают и бездушными.

Дверь, перед которой они стояли, и запирающие её заклятия отличались от предыдущих.

– Будто кто-то её уже взломал, а потом запечатал, как мог. А мог он плохо, – поделилась с Энаором своими наблюдениями Талия. – Даже я смогу лучше. Посмотрим, что внутри?

– Тебе решать, – ответил эал.

– Тогда посмотрим! – Талия задумалась и через мгновение радостно выпалила: – Я знаю, я знаю, я читала про такое! Чтобы открыть дверь, нам необходимо особым образом расположить портреты, ранжировать их. Тех, чьи открытия казались папаше Гакатису наиболее важными, повесить повыше, а всяких изобретателей универсальной протирки для пробирок – пониже. Только как нам узнать о его предпочтениях? О! Нужно найти его тайный дневник.

Энаор страдальчески закатил глаза.

– Где, где ты берёшь все эти книги?

– У Риджи и его подружек в основном, – как ни в чём не бывало ответила Талия; ничто в ней не приводило Энаора в такое бешенство, как любовь к «примитивной» развлекательной литературе. – Последняя была просто чудесная – про вампира и его возлюбленную. Он торопится её покусать, чтобы она поскорее стала бессмертной, а она всё откладывает покусание, потому что хочет сначала сделать своё тело идеальным – ведь потом его уже не изменишь. Она переделывает себе лицо, грудь, попу, удаляет рёбра – всё это с большими осложнениями. Вампир сначала переживает, но очень быстро начинает понимать, что она любит своё тело гораздо больше, чем его тонкую душу. Такая трагедия! Под конец, когда он закручивает роман с её неизлечимо больной тёткой, старой девой, просто мяукаешь от удовольствия! Жрецы Веиндора, кстати, добились запрета этой книжки в тридцати восьми городах Энхиарга.

– В кои-то веки солидарен с милосердниками.

– А мне странно, что запретили. Она, конечно, про живых мертвецов, что плохо, но зато в кои-то веки клеймит увлечение модификацией тел, – пожала плечами Талия, берясь за ручку ближайшей лебёдки.

Она ясно видела, что этот механизм никак не связан с дверным замком, но выражение морды Энаора стоило того, чтобы устроить маленький спектакль. Налюбовавшись вдоволь, она присела на краешек каталки и принялась за взлом по-настоящему.