Пещера Изощрённо Проклятых получила своё название благодаря тому, что населяли её в основном пациенты аспиранта Тоомра – чародея-исследователя, специализирующегося на избавлении страждущих от проклятий (а точнее – от редких, необычных проклятий, ибо заниматься всякой мелочёвкой Тоомр брезговал).

Усечённые сталагмиты пещеры Каменных Пеньков служили отличной рекламой магическому таланту Тоомра и вечным напоминанием: тревожить господина аспиранта и его обожаемых подопытных – чревато. Так что не было ничего удивительного в том, что, помыкавшись по куда менее уютным и безопасным уголкам Лэннэс, Талия и Энаор загорелись желанием поселиться именно здесь – так сказать, у аспиранта за пазухой.

Ни скопить нужную сумму, ни найти готового сдать им комнату домовладельца не составило особенного труда.

Лишь одно прискорбное обстоятельство мешало осуществлению планов хвостатой парочки: ни один из них не был проклят. Ни изощрённо, ни шаблонно и банально. Никак. Энаор тут же предложил поцарапать Талию где-нибудь на видном месте: алайские когти оставляли шрамы, проявляющиеся на всех последующих телах жертвы, сколько бы она их ни меняла – чем не проклятие? Но вздорная девица почему-то отвергла его блестящую идею. Вместо этого она поведала Тоомру душещипательную историю про проклятый ошейник, надетый на её возлюбленного гнусными завистниками его колдовского таланта (который, безусловно, уступал выдающемуся дарованию господина аспиранта, но для их родного захолустья был весьма неплох).

Тоомр клюнул. С тех пор Энаор, как примерный лабораторный кот, регулярно являлся на обследования и тесты (разумеется, разлучить его с ошейником так и не удалось). Взамен он сам и спутница его разнесчастной жизни получили право поселиться в благословенной обители проклятых.

Кошки тоскливо посмотрели на дымок, поднимающийся из трубы над округлой пёстрой крышей их нового дома. Трава в Бездне не росла, поэтому вместо привычного дёрна почтенному дантисту Фаргону пришлось удовольствоваться толстым моховым одеялом. Всю стену справа от двери занимала роскошная мозаика, составленная из сотен зубов и изображавшая во всех подробностях пятнадцатый моляр луррийского кочкожора. Талия выложила его собственными руками – так они с Энаором однажды возместили месячную задержку по квартплате.

По меркам Лэннэс пещера была довольно невелика: тридцать шесть домов, чуть больше сотни обитателей (подопытные и их семьи). Изгибаясь рогаликом, одним концом она выходила в пещеру Каменных Пеньков, а другим – в Клубок Сюрпризов, запутанную, граничащую с таинственной Сонной Грибницей систему туннелей, полную отблесков – порталов-подёнок, отпрысков величайших из порталов-медуз.

Каждый из изощрённо проклятых был обязан дежурить по Клубку в соответствии с составленным лично аспирантом расписанием. Тоомру ничего не стоило запечатать туннель, однако сюрпризы Клубка подчас оказывались настолько ценными и экзотическими, что маг раз за разом отказывал своим подопечным в просьбах избавить их от нудной повинности. Подопечные ворчали, но терпели. Во-первых, им некуда было деваться, во-вторых, кое-какие из клубочных диковинок перепадали и им, а в-третьих, жизнь на границе наделяла их ореолом силы и несгибаемой стойкости духа.

Талия и Энаор, с их бесстыдной привычкой заглядывать в чужие мысли, имели самое отчётливое представление, какими рисуются ближайшим соседям их регулярные подневольные посиделки в Преддверии Клубка. Мрачный туннель, нашпигованный сложными защитными чарами, леденящая кровь тишина; подтянутые, суровые стражники, сосредоточенно несущие свою нелёгкую службу; монстры, один за другим выскакивающие из огненных зевов волшебных дверей... Ужас-ужас.

На деле же Преддверие больше походило на складской ангар вроде тех, что встречаются на окраине любого торгового города. Вдоль отполированных стен тянулись высокие мощные стеллажи, забитые коробками, свёртками, бутылками и мерцающими магическими контейнерами. Тут хранилось всё, чему не нашлось места в кладовках изощрённо проклятых (в первую очередь в кладовке самого аспиранта), а ещё – множество даров Клубка, выбросить которые было жалко, а использовать пока невозможно.

Талия улыбнулась, глядя на стайку слитков зеленоватого летучего металла, томившуюся в просоленной рыболовной сетке. Соседская дочка умыкнула один и упросила доброго дядю Фаргона наделать ей крошечных круглых заколок. Теперь её разноцветные косицы неизменно стояли торчком, что в сочетании с широко распахнутыми выпуклыми глазами выглядело просто уморительно.

Рядом с сеткой белели обломок колонны и рука статуи, скалилась кабанья голова, утыканная дротиками, темнела горка пемзы, тускло поблёскивал клубок медных трубок, покрытых рычажками и клапанами. Летающие погрузочные платформы и плоские матовые светильники довершали картину склада.

Стеллажи упирались в полупрозрачную защитную завесу, сразу за которой помещался наблюдательный пункт. В его невысокой стеклянной ограде теснилось с десяток существ, кое-как расположившихся на видавшей виды мебели.

– Что-то их много сегодня, – пробормотала Талия.

– Бездельники. Лишь бы языками почесать, – махнул хвостом Энаор.

Алайка не стала спорить. Если местных караульных и можно было назвать образцами чего-то, то уж точно не собранности и ответственности.

Большая часть компании столпилась в левой части площадки, у ёмкости для биологических образцов. Верными долгу остались лишь двое. И оба они, к чести их расы, были людьми. На кромке защитного барьера замер в замысловатой позе Преподобный – жилистый господин преклонных лет, облаченный в замшевую рубашку и неизменные чудовищные штаны – грубые, серые, рубчатые, сшитые из хоботов демонических тварей, на которых он охотился на своей родине. Неподалёку побрякивал доспехами ещё один отличник службы, новосёл по прозвищу Квадрат. Озирая вверенную ему территорию, он характерно поводил плечами: слишком короткая и мощная шея не давала ему толком повернуть голову. Время от времени он поглядывал на беспечных коллег. Лицо его и тогда не покидало выражение полной бесстрастности, но для алаев он так и лучился удивлением по поводу того, как этот безумный цирк умудряется выживать в суровой Лэннэс.

– А вот и они! – помахала новоприбывшим Монео, изящная женщина, похожая на ожившую золотую статуэтку. – Идите, идите сюда.

– Талия, детка, ты ещё не ужинала? Нам, задери меня хамхур, есть чем тебя угостить! – подхватил безрукий пекарь Тоз.

– Не чем – кем! Но шкурка, чур, мне. Давненько я не обновляла свою коллекцию. – Монео вскинула руку с множеством браслетов, обтянутых нежной розоватой кожей.

– Так, ребята, что у вас тут за вечеринка каннибалов? Вы меня пугаете, – нахмурилась алайка.

– Идите, Талия, взгляните. Боюсь, этого вам уже никак не избежать, – прошелестел над её ухом печальный голос Преподобного.

Он улыбнулся алайке, но взгляд его остался остекленевшим, обращённым внутрь: Преподобный продолжал контролировать систему раннего оповещения, сеть из десятков глазоухов[1], рассеянных по ближайшим туннелям.

– Старикан прав! – закивал Тоз.

В стеклянном баке обнаружился щуплый остромордый субъект самой жалкой наружности. Лэннэс знатно потрепала его: он где-то потерял правый подусник, усы на левом, пусть и остались преданы своему хозяину, были измочалены, словно он любил жевать их в моменты волнения, а на месте откушенных ушей бугрились уродливые розочки. С длинной лысоватой (и совершенно незнакомой Талии) морды смотрели красные глаза записного пропойцы.

– И-и... кто это у вас тут? Какой-то лазутчик? – осторожно предположила алайка.

– Нет. Это грязный, мерзкий клеветник, – ответил Тоз. – Мы его тебе поймали, а ты уж сама решай, что с ним делать. Хоть с мясником тем, Энаором обожранным, им расплатись. Частично.

– А почему именно я?

– А ты послушай, что он несёт. Эй ты, болезный, повтори-ка ей в лицо свою гнусную басню! – Тоз постучал по баку кованым мыском сапога.

Талия присела на корточки и выслушала сбивчивый («болезный» постоянно жмурился, ожидая удара) рассказ о том, как она собственной персоной совершила неудачную попытку обокрасть дом богатого торговца Сивбава. Как была поймана с поличным. И как потом публично выражала почтенному коммерсанту свои искренние сожаления по поводу содеянного чрезвычайно унизительным для себя способом. В какой-то момент Талии пришлось перехватить ногу разгневанного Тоза. Наконец пришелец добрался до финала.

– Знаешь, что самое удивительное во всём этом? – поправляя пряжку на толстом Тозовом голенище, раздумчиво спросила алайка.

– Что?

– Он не врёт.

– Ты на самом деле собиралась обворовать Сивого Бава? И потом... – Тоз брезгливо поморщился, от чего сошедшиеся бурые щёки едва не скрыли его втянувшийся нос.

– Разумеется нет! – выпустив его ногу, фыркнула Талия. – Но твой трофей своими глазами видел мою точную копию, которая проделывала всё вышеописанное.

– Откуда же она могла взяться?

– Вот и я хотела бы знать.

– Это прелюбопытно. И презабавно, – сощурился Энаор. – Надо будет сделать копию воспоминаний нашего гостя. И послать её...

Теперь уже Тозу пришлось удерживать алайку.

– Ты лучше скажи, что с этим мутником будем делать? – спросил он, кивком указав на пленника.

Бедняга затрясся, предвидя расплату за свой длинный язык. Талии стало жаль его.

– Ну-у, я думаю, он уже осознал, что сплетничать нехорошо. А злословить честных кошек – и вовсе опасно для здоровья. Так что можно отпустить его дожёвывать оставшиеся усы. Если ты не против, конечно.

Тоз не успел ответить: Клубок Сюрпризов напомнил о себе натужным вздохом. Пол чуть заметно тряхнуло. На мгновение окружающий мир будто смазался. Талия почувствовала, как у некоторых из охранников заломило суставы и заложило уши.

– Внимание! Большой портал. Глазоухи задело. Видимость плохая. Есть движение, – громогласно объявил Преподобный.

Мигом потеряв свою беззаботность, дежурные разбежались по постам. Вместо того чтобы воспользоваться моментом и сделать ноги, Тозов трофей свернулся на дне бака жалким клубочком и тихо заскулил. Преподобный делал быстрые пассы, реанимируя глазоухи. Энаор и Талия опёрлись о барьер, обратившись мыслью к отдалённым туннелям. Преддверие окутала тишина.

– Всё в порядке. Это звери. Обычные лесные звери, – сказал наконец Преподобный.

– Перепуганные, – добавила Талия. – Они бежали от огня – всё выше и выше по холму. Видимо, их кто-то спас, открыв портал.

– Спас от огня, закинув в Бездну? Сильно! – хохотнул Тоз.

– Ты его чуешь, этого спасителя? – спросил Преподобный.

– Нет, – ответила Талия.

Энаор тоже отрицательно помотал головой.

– Что будем делать? – нетерпеливо притопнула Монео.

– Соберём их в загон, как в прошлый раз. И пусть аспирант разбирается, – предложил Тоз.

– Нет, – отрезал Преподобный. – Талия и Энаор, раз уж они здесь, сбегают на разведку. Осмотрите животных – нет ли в них какого-то подвоха. И если нет, успокойте их, не дайте перетоптать друг друга.

Энаор без колебаний перемахнул через барьер. Талия сменила форму – обернувшись точно такой же чёрной пантерой – и бросилась следом.

Вскоре череда светильников оборвалась, коридор сузился и погрузился во тьму, однако Талия продолжала видеть Энаора – как и у всех алаев, её глаза были чувствительны к теплу – и невольно залюбовалась своим «проклятым возлюбленным». Если в первые недели безмагической диеты он выглядел едва ли не человеком, взявшим напрокат тело кота и безуспешно пытающимся примириться с отсутствием пальцев и щекоткой от бесчисленных вибрисс, то теперь, спустя почти год, его движения преисполнились тягучей, гибкой, грозной грации. Перед Талией стелился над полом пещеры великолепный лесной хищник, воплощённая опасность от чуткого носа до кончика мощного хвоста. Загляденье!

При каждом шаге лапы алаев чувствовали усиливающуюся вибрацию – звери приближались.

– Странно, что их совсем не слышно, – поделилась наблюдением Талия.

– Без магии не обошлось, – перепрыгивая через вмурованную в камень телегу, бросил Энаор.

Из-за поворота показались первые из погорельцев: некрупные копытные вроде оленей или палси, несколько лосей, лисица. Они принесли с собой запах гари, ауру страха, но по-прежнему не издавали ни звука.

– Не вижу на них никаких вредоносных чар, – сказала Талия.

Энаор не ответил. Вместо этого он резко остановился, с шумом вдохнул и издал рык такой мощи, что звери замерли как вкопанные, а его спутница запуталась в лапах и кувыркнулась через голову.

– Вот же. Гадина. Ты. Какая, – сменив форму, процедила алайка.

– Эффект достигнут, – нагло махнул хвостом Энаор. – И эти кошки обвиняют меня, что я нетвёрдо стою на четырёх лапах!

– Вот смотри, верну тебя обратно твоему Селорну. Скажу, что ты бракованный.

– Год прошёл. Гарантия закончилась, – пробормотал Энаор, обнюхивая остолбеневшую лисицу.

– И ошейник его тоже бракованный. Ты же должен едва-едва мочь телепатить. А ты?

– Кто же виноват, что ты такая хлипкая?

– И вообще, к чему эти полумеры? Почему он совсем тебе телепатилку не отключил?

– С какой бы стати? Селорн затеял всё это, чтобы укрепить мою связь с духом Кошки, а не истончить её. Полное же лишение меня телепатических способностей привело бы, скорее, к последнему. Ты ведь понимаешь, что они имеют духовную, а не магическую природу, не так ли?

– Разумеется нет. Откуда бы мне, недалёкой и дремучей, знать такие тонкости?

– Ладно, позже посокрушаешься о своём вопиющем несовершенстве. Займись делом.

– Звери находятся под мощным заклятьем тишины. И контролируются... контролировались кем-то. Больше ничего подозрительного не усматриваю, – Талия притронулась пальцами к обожжённой лосиной шее, унимая боль; видимо, беднягу полоснуло горящей веткой.

– Аналогично. Давай, хомутай их, – распорядился Энаор.

Талия ничего не имела против, и, без труда подчинив себе зверей, повела их к посту.

Свет ламп Преддверия уже забрезжил впереди, когда Талия вдруг остановилась.

– Подожди. Чувствуешь?

– Звериный контролёр пожаловал, – кивнул Энаор.

– Ты на него только не рычи.

– Я не настолько огр-раничен, чтобы повтор-ряться, – заявил эал, прохаживаясь туда-сюда вокруг стада, как примерный пастуший кот.

Талия позвала Преподобного. Тот вскоре появился, прихватив с собой квадратного Квадрата и золотокожую Монео.

– Кого мы ждём?

– Гуманоида, женщину, смертельно испуганную за своих питомцев, – доложила Талия. – Она не кажется мне опасной. Её разум неплохо защищён, я могу попробовать пробиться глубже, но она, скорее всего, почувствует это.

– Не будем хамами. Повременим, – решил Преподобный.

Повелительница зверей не заставила себя ждать. Выскочив из мрака, она принялась полубезумно метаться от животного к животному, что-то радостно лопоча. Выглядела она не лучше своих питомцев: перемазанная в золе, с опалёнными волосами, она прижимала к себе бурый мешок, поверх которого стопкой грязных тарелок громоздились потрёпанные птичьи гнёзда. На шее её удавкой болтался грустный рыжеватый ужик.

– Что она говорит? – спросил Преподобный.

– Живы, живы, – послушно перевела Талия. – Священные звери... Корня Жизни – видимо, какой-то богини лесов. Нельзя дать им погибнуть, иначе случится непоправимое. Со всеми, кто причастен.

– И с нами тоже, – мрачно уточнил Энаор.

– Она нам угрожает? – оживился Квадрат.

– Она нас предупреждает, – с нажимом сказала Талия. – И верит в то, что говорит.

– Скажи ей, что здесь она и её животные в безопасности, – велел Преподобный. – И спроси, не был ли поджог умышленным, не опасается ли она преследования?

– Был. Опасается. Она говорит про какие-то солнечные серпы. Думаю, это заклинание. Да, точно, это то, что подожгло лес.

– Кто их выпустил?

– Жрецы Хагаша Всесжигающего, бога огня, солнца... – Талия не успела объяснить, ощутив, что через портал прошло ещё несколько существ. – Поджигатели тут.

Преподобный широко раскинул руки, создавая волшебный экран, перебросил на него изображение с глазоухов, и собравшиеся увидели парочку хищно озирающихся существ с серой кожей, морщинистых и лысых, в ожидаемо ярко-алых балахонах, вкривь и вкось перетянутых пылающими струнами. На месте правых глаз у них темнели глубокие, натёртые сажей шрамы, а левые сверкали, как раздутые угольки.

– Мне дать им почувствовать нас или пусть плутают? – налюбовавшись вдоволь, спросила Талия. – По мне, так лучше уж сразу разобраться, чем они потом в самый неподходящий момент сюда нагрянут.

– Дай им почувствовать нас, но где-нибудь не здесь, – вместо Преподобного проворковала Монео, приобняв алайку. – О! А замани-ка их к дятлу. Это будет так символично!

Талия вопросительно посмотрела на Преподобного. Он лишь равнодушно пожал плечами: у него не было никаких видов на незваных гостей.

– Ой, но тогда же мы не узнаем, зачем они подожгли лес и можно ли будет туда когда-нибудь вернуться, – спохватилась алайка. – Может, я сначала...

– Это уже не имеет значения. Увы, впустивший их отблеск погас. Домой никто не вернётся, во всяком случае прежним путём, – качнул головой Преподобный.

Талия сочувственно посмотрела на лесную жрицу, не понимавшую ни слова из их разговора.

– Ладно, к дятлу – так к дятлу.

Поджигатели разом уставились в одну сторону. Тайно преследуемые глазоухом, они решительно направилась в правый туннель, повернули налево, спустились в пролом по куче задымившихся еловых иголок, протиснулись в трещину и вышли в каплеобразный зал с гранёными колоннами и статуями птицеголовых людей. Поджигатели замерли в недоумении.

– Они чуют, что вы совсем рядом. Но вас почему-то нигде не видно, – пояснила жрице Талия. – Нет ли здесь какого-нибудь подвоха?..

Подвох низринулся на поджигателей уже в следующее мгновенье. Огромная полупрозрачная голова дятла вынырнула прямо из потолка, будто была иллюзорной, и часто застучала клювом вокруг заплясавшего бешеный танец поджигателя, оставляя на полу отнюдь не иллюзорные выбоины. Поджигатель бросился к выходу, но дятел опередил его, перекрыв клювом трещину и уставившись на юркую добычу пустыми птичьими глазами. Поджигатель резко попятился, прогнулся, на полшерстинки разминувшись с пущенным его товарищем снарядом – не иначе упомянутым жрицей солнечным серпом. Дятел лишился кончика клюва, но отступать был явно не намерен, ещё ниже свесив хохлатую голову.

– Ничего себе! Я так не умею, – поразилась Талия.

– Что и не удивительно при твоих лени и безалаберности. Учишь, учишь... – не преминул прокомментировать Энаор.

Поджигатель собрался метнуть второй снаряд, но не успел, с чавканьем превратившись в лепёшку от удара второго клюва.

– Вы уж извините, но дятел у нас птиц семейный. У него и супруга имеется, и детки, – хихикнула Талия.

– За-cту-ка-ли, – плотоядно усмехнувшись, отчеканила Монео.

Лесная жрица отвернулась в отвращении, спрятав чумазое лицо в шерсти палси.

Оставшийся поджигатель бешено замахал рукавами, и зал заволокло густым чёрным дымом вперемешку с крупными багровыми искрами.

– А нельзя его как-нибудь убрать? Ничего же не видно, – капризно пожаловалась Монео и чуть не подпрыгнула, когда за спиной её вдруг грянул из туннеля сварливый мужской голос:

– Немедленно прекратить самоуправье! Что за циркуль вы тут устроили, я вас спрашиваю?! Откуда у поста всё это зверство?

– Господин аспирант, мы этого... того... – виновато забормотал Квадрат.

– И нас. Застукали, – закатила глаза Монео.

– Представление окончено, – пробормотал Преподобный.

– Ну почему же окончено? Всё только начинается. Как раз главный клоун нашего циркуляра прибыл, – возразил Энаор.

– Циркуля, – поправила его Талия, не ожидая ничего хорошего.

________________________

[1] Глазоух – как правило, летучий, практически иммунный к магии дополнительный орган зрения и слуха, которым снабжает волшебника прочтение одноимённого заклятья. Изначально глазоухи незримы, однако при желании создатель может придать им любую форму с помощью визуальных чар. Или же вовсе наложить «глазоушное» заклинание на произвольный предмет.