– Тебя, кажется, совсем не удивляет, что медузьи воры оказались твоими собратьями, – с подозрением покосилась на Нимиола Зимрис.

– А чему тут удивляться? Я и раньше знал, что у доброй половины моих собратьев – дохлая губка вместо мозгов. Гнилая дохлая губка, – постучал себя по лбу налар.

– Вас же, вроде как, считают на редкость миролюбивой расой.

– Мы не миролюбивые, мы... мнительные. Ладно, ладно, скажу честно: мы самые прославленные энхиаргские трусы, герои анекдотов и похабных песен.

– А ты, стало быть, исключение?

– Не-а. Просто трусость наша – специфическая. Кто-то забивается окуньком под коряжку и сидит тихо-тихо, а кто-то отращивает зубы в три ряда и начинает бить током всех подряд. Пыньть-превентивно, чтобы не обидели невинного малёчка.

– Малёчка? С зубами пыньть-в три ряда? – хихикнула Зимрис.

– Во-во. А если два знатных семейства друг друга в чём-нибудь заподозрят, так вообще лежи не булькай. Так что я в Бездну сбежал не от хорошей жизни.

– Может, медузьи воры тоже тут прячутся?

– Лещасе – прячутся! Скорее уж хотят подчинить её себе, сделать из безднианцев личную армию и натравить её на кого-то.

– Интересная версия. Простите, пыньть-версия, – обернулся к налару идущий впереди Кутвук.

Нимиол сконфуженно потёр шею.

Их маленький отряд провёл в пути уже без малого пять часов. Пройдя через десяток пещер и чуть не заплутав в клубке туннелей, путники выбрались на гигантский заброшенный акведук, утопающий в лэнэссеровых зарослях. Солнца Бездны устилали здесь не только потолок, но и пол пещеры. Их огромные, в руку длиной, лепестки пылали золотом и медью, отражая янтарный свет озёр, залёгших в хитросплетениях тёмных стеблей. Кое-где выступали крыши каких-то костяных построек, обломки гигантских механизмов, осколки полупрозрачных статуй.

Было жарко, как на полуденном солнцепёке. Толстое стекло акведука искажало вид, делая его ещё более странным, чем он был на самом деле.

Хвал и Кутвук ушли вперёд, разослав по пещере стайку глазоухов. Следом, распространяя лакомый запах копченостей, размашисто шагал Нимиол. Из его кармана выглядывала стеклянная банка с железными рыбками – жёсткими, узкими и тяжёлыми, точно напильники. За ним летела разрумянившаяся Зимрис, она устала оступаться на стекле, скользком, как подтаявший лёд. Замыкали шествие Талия, Риджи и Энаор.

Талия то и дело оглядывалась на своего учителя, вновь впавшего в уныние. Она уже не знала, что с ним делать. Энаор обожал сетовать на жизнь, но ныл он, как правило, по пустякам – из-за слишком жирного мяса, фальшивящих музыкантов или торчащих из подушки перьев («Ты хочешь, чтобы эти пики смерти пронзили меня насквозь?!») Более-менее серьёзные неприятности, особенно те, которые привели к его гибели, Энаор смаковал. Он мог часами рассказывать о них, как энтомолог о пришпиленных к картону ядовитых пчёлах. Но теперь всё было иначе...

– Что это с ним? – спросил Риджи, поймав встревоженный взгляд Талии.

– Переживает, что в кои-то веки раз кто-то сумел заморочить ему голову. Ему! Так что, если ты хочешь поквитаться с ним за все его насмешки, сейчас самое время, – грустно хмыкнула алайка.

Риджи явно не оценил её шутки.

– Если уж нагломордие обеспокоился, то нам, как я понимаю, впору паниковать.

– Он не медузьих воров боится. А какого-то... таинственного заговора. Все вокруг что-то коварно злоумышляют. И ты, кстати, тоже, – добавила алайка, хитро глянув на анлиморца через плечо.

– Я? – удивился тот.

– Он не доверяет тебе с тех самых пор, как ты обзавёлся этим роскошным ментальным щитом и ни с того ни с сего начал крутиться вокруг школы Гакатиса. Он думает, что ты шпионишь за нами для кого-то очень могущественного.

– Вот так дела!

– Кто знает, какие коварные и корыстные замыслы ты там вынашиваешь – под этим щитом.

– Чтобы узнать, достаточно было спросить, – с лёгкой досадой проговорил анлиморец. – Щитом меня одарила одна из новых клиенток – весьма влиятельная и скрытная особа. Дело в том, что... скажем так, она не придерживается тех моральных ценностей, которые проповедует. И ей не хочется, чтобы кто-нибудь узнал о наших встречах.

– Фу, Риджи, с такими спать... – наморщила нос Талия.

– В личном общении она весьма приятная дама. Я бы даже никогда не подумал, что... Но не будем об этом. По поводу щита я оправдался?

– Вполне.

– Прекрасно. Теперь перейдём к школе. Тому, что я кручусь вокруг неё, есть совсем иная причина.

– Уж не мои ли прекрасные глаза? – похлопала ресницами алайка.

– У тебя очень красивые глаза, Талия. Но меня интересуют не они как таковые, а то, как ты смотришь на мир. Ты – одна из немногих существ в Лэннэс, кто способен понять, что я задумал, – с чувством сказала Риджи. – Та клиентка, о которой я тебе только что рассказал, была очень щедра. Невероятно щедра даже по анлиморским меркам. И у меня недавно появилась идея, как я мог бы потратить деньги – и с пользой, и с удовольствием.

– Выкладывай.

– Помнишь, чтобы пойти с вами в Согриа, я достал отцовские доспехи «Шипов Соцветия»?

– Как такое забудешь, – закатила глаза Талия.

– Я смотрел на них и думал: как скверно, что здесь, в Лэннэс, у нас нет ничего подобного. Я не про доспехи, конечно, а про сами «Шипы». Случись что, существа моей профессии оказываются здесь совершенно беззащитны.

– Да уж, я только сегодня утром имела возможность полюбоваться, какой ты беззащитный. – Талия рассекла воздух невидимым мечом.

– Ты никогда не умела льстить, – улыбнулся Риджи. – Но хорошо, я переформулирую: случись что, нас некому защитить.

– Как и практически всех в Лэннэс, – покивала Талия.

– Но это ещё полбеды. В любом деле есть свои риски. Дело в том, что до ужаса много моих местных коллег стали ими не по доброй воле. Кого-то привела нужда, кого-то запугали, силой заставили работать, чтобы наживаться на нём, кого-то и вовсе держат в магическом дурмане... Как ты понимаешь, смотреть на это спокойно я не могу. Особенно теперь, когда у меня есть возможность что-то изменить.

– Ты хочешь стать кем-то вроде Гаррла?

– Да. Пусть на моих несчастных коллегах и нет рабских ошейников, они не свободны. Я хочу им помочь.

– Это здорово! Правда, очень здорово, – с уважением посмотрела на него Талия.

– Рад, что ты одобряешь, – поклонился Риджи. – После того как они обретут свободу, им понадобится безопасное место, где эти бедняги смогут перевести дух.

– Ты хочешь, чтобы я отдала тебе одно из зданий школы?

– Несколько из них простаивает. У них отдельные входы, так что мы никому бы не помешали. А сэкономленные на аренде деньги можно будет пустить на более важные дела.

Талия промолчала, задумавшись, и Риджи продолжал:

– Так же мы могли бы помочь им овладеть кое-какими полезными навыками, в идеале – даже профессией. Возможно, некоторые нашли бы себя в искусстве, не мне тебе рассказывать про его целительную силу. Да и просто им было бы полезно походить в группы, пообщаться с горожанами... в иной роли – чтобы шире взглянуть на себя и на мир с его возможностями.

– Если бы мы жили не в Бездне, я бы предложила устраивать благотворительные аукционы, чтобы твои будущие подопечные смогли заработать себе немного денег на новую жизнь. Но не знаю, сработают ли такие вещи в Лэннэс, – задумчиво покусала губу Талия.

– Но мы можем попробовать, верно? – лучезарно улыбнулся Риджи, протягивая ей руку.

Талия радостно пожала её.

– Будем надеяться, что Бездна уцелеет и ты сможешь воплотить свой замысел!

– Будем. Ну как, теперь у его нагломордия станет одной тревогой меньше?

– Боюсь только, как бы он не переключил своё внимание на Фаргона с его неожиданно открывшимися магическими талантами.

– Разве Фаргон сам изобрёл этот чудо-кактус?

– Думаю, это наследство господина Латура Валлона. Но не факт, что Энаор удовольствуется этим объяснением... А может быть, он просто придуривается, – подумав, добавила Талия.

– Что?

– Энаор давно твердит, что я несамостоятельная, так и норовлю переложить ответственность на его точёные плечи и спрятаться за его лоснящуюся спину. Вот он и придумал красивый способ самоустраниться – впал в тоску и уныние, чтобы мне волей-неволей пришлось... стать крайней.

– Тогда я преклоняюсь перед его актёрским талантом, – покосился на эала Риджи. – Спасибо, что согласилась помочь.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулась в ответ Талия. И всё же... и всё же она никак не могла избавиться от ощущения, что Риджи чего-то недоговаривает.