Сжавшись от нетерпения в комок, Талия теребила бахрому на занавеси. Паланкин мерно покачивался в такт шагам носильщиков, еле бредущих, как казалось алайке. Энаор дремал, положив голову ей на колени. Напротив них, придерживаясь за столбик носилок, застыл Риджи, общавшийся с кем-то телепатически. Его глаза закатились, губы странно оттянулись книзу. Расклейщик объявлений, впопыхах промахнувшись, налепил яркую бумажку прямо на костяшки пальцев анлиморца, но тот даже не шелохнулся. Талия перегнулась через Энаора, сорвала её и с ухмылкой прочитала: «Уникальная лекция – мы раскроем вам все секреты успешной торговли в Лэннэс! Ваши продажи возрастут десятикратно в первые же недели!».

Давка вокруг становилась всё сильнее. Талия порадовалась, что теперь, избавившись от необходимости платить за квартиру, она может позволить себе воспользоваться транспортом. По обеим сторонам дороги тянулись галереи «Двутелого пассажа» – ровно сотня огромных змеиных рёбер слева и сто одно справа. Желтоватое бекло смолой стекало на них со стен, затягивало просветы между костями бликующими плёнками, соединяло ископаемых гадин перекрученными пуповинами. Каждую третью перемычку украшали рекламные полотнища. Одно из них только что сорвалось и накрыло группу воинственного вида существ. Недолго думая они кинжалами прорезали себе путь наружу и теперь препирались с вооружёнными дубинками владельцами плаката, требующими компенсации за порчу имущества. Охранники пассажа пытались убедить их пройти внутрь, чтобы не мешать и без того затруднённому движению.

Толпа вокруг «Двутелого» никогда не рассасывалась. Он славился на много пещер вокруг добропорядочностью торговцев и впечатляющим ассортиментом. Слегка переплатив за престижность заведения, здесь можно было купить буквально всё: от ароматических солей до ядов, от кольчуг до кружев, от домашних питомцев до запасных тел. Иллюзорные вывески состязались в броскости. Магические манекены принимали изящные позы, демонстрируя меха и драгоценности, разглядывая покупателей через «разоблачающие линзы» (что бы это ни значило) и стреляя друг в друга из крошечных наручных арбалетов.

– Совсем как в «Икорном святилище», да? – вдруг проговорил, высовываясь наружу, «очнувшийся» Риджи.

– Что? – Проследив его взгляд, Талия увидела обычное для Лэннэс кафе с костяными столами, стульями, торшерами и барной стойкой.

– Здешние хозяева тоже находят ворам интересное применение, – улыбнулся анлиморец. – Только в «Святилище» воры работают официантами, а здесь – служат материалом для мебели. Кстати, сюда мне и надо.

– Свидание?

– Деловая встреча. Помимо... вороватой обстановки, это местечко славится скульптурными блюдами.

– Это когда овощи хитро нарезают, и получаются всякие кошки и дракошки?

– Можно и так сказать. Пока мы гостили у Лахтисса и Тияла, я подглядел несколько интересных приёмов препарирования. Что подходит для грибов Согриа, подойдёт и для морковки с кабачками.

– Надеюсь, Тиял никогда не узнает, на что тебя вдохновил, – закатила глаза Талия. – Чуть не забыла: ты, когда телепатничал, опять...

– ...выглядел как старый потаскун, красящий ресницы тушью, – подсказал Энаор.

Талия и Риджи сложились пополам от смеха. Стукнуться лбами им не дал только четвероногий мохнатый амортизатор.

– Спасибо, что сказала. Никогда у меня не было столько проблем с телом! – воскликнул Риджи. – Опять придётся идти к изготовителю. Я надеялся, что хоть с мимикой он в прошлый визит окончательно разобрался. А с виду такой приличный мастер...

– Я давно говорю: твоему «мастеру» нужно было не в тушечники идти, а в чучельники. Как вспомню, что он мне с хвостом сделал, – дрожь берёт, – фыркнула Талия. – Лучше бы ты то носил, в котором ты к Согрии ходил.

– Оно не для всех целей подходит.

Носилки поравнялись с кафе. Риджи ловко выпрыгнул из них на ходу.

– Пожелайте мне удачи! – махнул он рукой и скрылся в толпе.

– А ты – нам, – пробормотала алайка.

– Ты только ногти от волнения не грызи, а то придётся Фаргону вставлять тебе новые зубы, – побеспокоился Энаор.

– И зачем я только взяла тебя с собой? – спохватилась Талия. – Элиданцы ведь не любят эалов. А ты – воплощение всех худших стереотипов о вашей породе. И ещё ложка дёгтя сверху.

– Затем, чтобы было кому подготовить тебя к разочарованию, – польщённо сощурился Энаор.

– Думаешь, жрец откажется нам помогать?

– Почти уверен в этом.

– Он наверняка очень занят, но то, что мы ему расскажем, заставит его подкорректировать свой список дел. Убийство детей, запрещённые манипуляции с душами – бр-р!

– Запрещённые ли?

– А что – нет?! – опешила Талия. – Они засовывают детей в мучилище!

– Всего на несколько минут, в твёрдой уверенности, что милостью Веиндора они гарантированно вырвутся оттуда. И делается это ради того, чтобы уберечь другие души – пусть не самые добродетельные – от вечного заключения.

– За большие деньги и убив по ребёнку за каждую спасённую душу, – парировала алайка.

– А ты не забыла, что, ради того чтобы освободить души, добровольно заключившие себя в некие Многоликие Монолиты, жрец Инон и его коллеги погубили целый город?

Талия поджала губы. Она и впрямь успела подзабыть об этом жутком эпизоде из биографии Инмелиона.

– Впрочем, одно дело – оправдывать собственные непопулярные решения, и совсем другое – чужие, – раздумчиво добавил Энаор.

– К чему ты клонишь? Скажи прямо, с меня действительно хватит загадок на сегодня.

– Никаких загадок, – эал облизнул расписанную Монео подушку лапы. – Просто пытаюсь сделать так, чтобы, разговаривая со жрецом, ты смогла выдавить из себя нечто большее, чем негодующее шипение «как-вы-можете-они-же-дети».

– Ох, ты прав! Исходя из того что мы о нём знаем, мне стоит напирать не на смерть детей, а... а на то, например, что мы видим лишь часть картины. Кто знает, на финансирование каких чудовищных экспериментов над душами идут деньги спасаемых грешников?! А деньги там явно немалые.

– Не лучший вариант, но сойдет. А какую вещь ты категорически не будешь упоминать в разговоре? На что не будешь ссылаться ни при каких обстоятельствах?

– На cвою кошачью интуицию, – вздохнула Талия.

– Почему?

– Потому что им с детства внушают, что мы склонны выдавать за голос интуиции свои низменные хотелки, – сказала Талия, поняв, что Энаор не отстанет от неё, пока она не ответит. – Есть у них одна такая книжечка, где одного хорошего элиданского дяденьку охмурила одна плохая эалийская тётенька, которая как раз...

Энаор угрожающе клацнул зубами.

– Прекрати дурачиться. Объясни мне... как ты там говорила нашей прелестной Илег? «Как сказал бы дядюшка Малаур»?

– Подслушивать нехорошо.

– Да неуже-ели? – протянул Энаор и снова цапнул воздух: – Вперёд!

– Составить представление об отношении элиданцев к феномену кошачьей интуиции проще всего, прочитав знаменитый роман их соотечественника Меторила Разоблачителя «Мурлычущая Пустота», – в притворном испуге затараторила Талия. – Этот двухтомник рассказывает о молодом элиданском аристократе, без ума влюбившемся в анэис, Чувствующую, – одну из эалиек, обладающих особенно развитым чутьём. Увы, за голос интуиции эта несознательная, хоть и несомненно одарённая особа выдавала требования своей гордыни, в частности – желание повелевать, непомерно развившееся благодаря жизни при элиданском дворе. Влюблённого же человека настолько ослепило обаяние красавицы, что он безоговорочно доверял ей, благо знал, что алаи всегда прислушиваются к мнению анэис. Он забыл обо всём, чему его учили, пропускал мимо ушей предостережения родни и друзей. Но, увы, ему попалась «удручающе бесчувственная Чувствующая», она развлекалась, крутила им, как своим хвостом, заставляя принимать неразумные, гибельные решения. За любовь к ней главный герой поплатился своим состоянием, общественным положением и бедами своих близких. А в довершение всего и жизнью. Конец.

– И где тут дядюшка Малаур? – сделал кислую мину Энаор. – Это в лучшем случае какой-нибудь задрипанный словарь.

– Мы тут литературные стили обсуждаем или интуицию? Я суть изложила? Изложила. Чётко и ясно. Вспомнила всё, что нужно. Спасибо, что сподвигнул меня на это. Буду тщательно выбирать выражения, – проговорила Талия отвернувшись.

Энаор знатно подпортил ей настроение.

Пассаж тянулся и тянулся. Носилки ползли вперёд всё тем же черепашьим шагом. Алайка приподнялась, высматривая причину нового затора. В толстом стекле витрины оружейного магазина торчал здоровенный двухлезвийный топор. Окруживших его зевак, спорящих, действительно ли мастеру Тапфаару удалось создать оружие, способное пробить бекло, охрана не трогала: зачем лишать торговца бесплатной рекламы. Время от времени кто-нибудь протягивал руку к древку и получал предупреждающий удар током. Следовавший за этим взрыв смеха привлекал дополнительное внимание.

– Вот бы наших носильщиков так подстегнуть, да, Талия? – хитро косясь на ученицу, полюбопытствовал Энаор.

***

Дом жреца Инмелиона, или, правильнее сказать, единственный в Лэннэс храм Веиндора Милосердного, нельзя было спутать ни с чем. Серебристая драконья чешуя ярко сияла на куполе центральной постройки и рогатых крышах нескольких башен разной высоты и диаметра. Здание казалось игрушечным на фоне высокой мощной ограды, окаймлявшей просторный двор. Внутри застывшей волны пепельно-серого стекла угадывались очертания множества фигур, изо всех сил плывущих по направлению к входной арке, выполненной в форме драконьей пасти (очевидно – душ, жаждущих попасть к Веиндору).

– Всегда приятно видеть существ, разделяющих твои пристрастия, – промурлыкал Энаор.

– Я даже не сомневалась, что ты скажешь это, – наморщила нос Талия. – Будь хорошим котиком, посиди тихонечко за шторкой, помечтай о том, чтобы тебя скушал дракончик.

– Когда тебя ест дракон, это и вполовину не так интересно, как если тебя им расплющивает, – авторитетно заявил Энаор.

– Верю! – кивнула алайка, выбираясь из носилок.

Нависающая над головой ограда угнетала. На мгновение Талии померещился какой-то странный рыжий отсвет в толще стекла. Словно одна из «душ» была обмотана медной проволокой. Поёжившись, алайка поспешила войти во двор.

Всё его немалое пространство занимали палатки. Словно целое кочевое племя разместилось здесь на ночлег. Посмотрев на расписанные под перепончатые крылья тенты, алайка подумала, уж не милосердники ли решили навестить коллегу? Но обоняние тут же опровергло эту версию. Пахло явно не людьми. Талия сделала ещё один шаг и, видимо, вышла из зоны действия шумоизолирующего заклятия: воздух наполнился бранью, хныканьем, бормотанием и тягучими песнопениями. Под ноги алайке выкатился жёлтый детский горшок. Его тут же схватила пятнистая рука, вынырнувшая из-под клапана палатки. Одетые преимущественно в серое фигуры сновали по лагерю, опасливо пригибаясь, точно над головами у них свистели стрелы. Талия чувствовала их растерянность, тревогу, но не решалась заглянуть в мысли: находясь во владениях милосердников, следовало вести себя предельно корректно.

Она положила руку на перила крыльца и замерла, услышав чей-то шёпот:

– Эй! Девушка! Я бы сейчас туда не ходил.

– Почему? – так же тихо спросила алайка.

– Прибыли управляющие соседних пещер... по поводу инцидента, – сказал выглянувший из-за бочки парнишка, стрельнув глазами в сторону лагеря.

– Какого?

Талия подошла поближе.

– Шаманы вот этих, пришлых, приносили соплеменников в жертву Веиндору. И не только соплеменников, поэтому управляющие и здесь.

– Зачем приносили?

– Чтобы таким образом защитить их от неприятностей в посмертии, от каких-то злых богов. Ты ведь грамотная? Знаешь, что для этого достаточно простой проповеди и благословения?

Талия не сразу нашлась с ответом.

– Ничего, я тоже раньше мало что про Веиндора знал. Пока не стал прислуживать наставнику Инмелиону, – покровительственно сказал мальчик. – А ещё они душили своих стариков: говорили, что те всё равно переродятся, так зачем кормить этих бесполезных развалин?

– Они убивали наших соседей именем вашего бога! – вдруг грянул из окна раскатистый бас.

Служка приложил к губам палец. Талия навострила уши.

– Веиндор не бог, он наэй. Но его учение тоже не защищено от возникновения ереси, – произнёс голос с едва уловимым элиданским акцентом.

Он звучал чересчур молодо и чисто, чтобы принадлежать побитому жизнью жрецу-изгнаннику.

– Ну конечно, у религиозников всегда так: как поймают кого на горяченьком, так он сразу отщепенец, еретик и вообще не с ними, – возмутилась его собеседница. – А пока всё шито-крыто – так любезный брат и щедрый благотворитель!

– Страж Инмелион, как и вы, впервые узнал об этой секте меньше недели назад, – сказал элиданец.

В его интонации не было и намёка на желание оправдаться. Он просто констатировал факт.

– Эй, а это кто сейчас говорил? – заговорщицки пригнувшись, спросила служку Талия.

– Это господин целитель Парвел. Когда хозяина отозвали, его прислали на замену.

– Вот мы и хотим спросить твоего начальничка: как получилось, что он узнал о происходящем только сейчас, а не много раньше, как ему следовало бы? Мы терпим весь этот сброд, который идёт к нему на приём через наши пещеры, и вот его благодарность? – наступала женщина.

– Госпожа Нивев, разве ваше сотрудничество со стражем Инмелионом не строилось на паритетных началах? Вы никогда не видели выгоды в том, чтобы иметь поблизости лучшего в Лэннэс специалиста по недугам тел и душ?

– Куда его отозвали? Почему? – уловив момент, продолжила расспросы Талия.

– К нему на родину, в Элидан. Почему – я не знаю. Но он был очень недоволен, что ему пришлось бросить дело с этой сектой. Знаешь это слово?

– Знаю, – вздохнула раздосадованная Талия. – А я так надеялась, что жрец нам поможет...

– Эта секта отвратительна, вне всякого сомнения, – продолжал тем временем Парвел. – Я уверен, когда страж Инмелион вернётся, шаманы, старейшины и все их приспешники будут приговорены к самому суровому наказанию.

– Суровому? Да он просто умертвит их – быстро и безболезненно. Их души вернутся в цикл перерождения и воплотятся вновь. И не абы где, а в наиболее комфортном для них месте! Об убийцах позаботятся ничуть не хуже, чем об их жертвах. Где же тут справедливость?! – спросил ещё один голос, высокий и вибрирующий.

– Да. Так велит нам кодекс, а значит, и сам Веиндор, – ответил Парвел. – Их души...

– Да подавитесь их душами! Дайте нам воздать им по заслугам, пока они находятся в телах, а потом делайте с ними, что хотите, – прошипела женщина. – После их обрядов мы не можем воскресить никого из убитых! Наших родных и соседей убили необратимо! Ты это понимаешь?! Мы вообще не знаем, где они теперь.

Талия чувствовала её боль. Видимо, она лишилась кого-то очень дорогого.

– Их души принял Веиндор, они нигде не затерялись и вскоре обретут новую жизнь – в этом я могу вас заверить. Страж Инмелион взывал к Милосердному и получил ответ.

– Всё это слова. Красивые и пустые, – прогудел бас.

– Я сочувствую вашим утратам. Но до возвращения стража Инмелиона и надлежащего разбирательства все эти существа находятся под моей защитой. Я не позволю вам учинить над ними самосуд, – предупредил Парвел.

Кто-то из управляющих угрожающе зарычал.

– Существует не так много вещей, с которыми я бы не справился сам. Но если потребуется, я запрошу подкрепление из Элидана, – холодно проговорил жрец.

– Как заливает, а! – восхитился служка.

Щёки его раскраснелись. Происходящее в комнате интересовало его уже не столько само по себе, сколько как повод перекинуться словечком-другим со своей очаровательной собеседницей: дух Кошки Талии сделал своё чёрное дело.

– Заливает? – переспросила она.

– Он же не воин. Едва знает, с какой стороны за меч берутся. А так внушительно говорит!

Талия спешно окутала разум служки защитными чарами: вдруг среди старейшин есть телепаты. Им совсем ни к чему знать о слабостях заместителя Инмелиона.

Визитёры собрались уходить.

– Этот разговор не окончен, – пропиликал один из них.

– Разумеется. Вы обсудите всё это со стражем Инмелионом, – миролюбиво сказал Парвел. – Случилось ужасное. Давайте воспользуемся этой вынужденной паузой, чтобы пережить утрату и вернуть себе трезвость рассудка.

Послышались шаги. Талия и служка спешно покинули своё убежище и уселись на скамейку на приличном удалении от храма.

Парвел вышел проводить разъярённых гостей. Он шагал нарочито медленно, чтобы управляющим не показалось, будто он спешит избавиться от них. Его круглое лицо с крупным носом и широкими скулами было нетипичным для элиданца. Предки целителя, очевидно, были родом из другой части Энхиарга, это внушало оптимизм.

Талия никогда не видела Парвела прежде, а вот он её явно узнал. И очень удивился. Ей не пришлось долго гадать почему: вернувшись от ворот он сразу направился к ней. Алайка встала.

– Госпожа ан Камиан! До меня доходили слухи, что вы обосновались в Лэннэс, но я не думал, что они правдивы, – вежливо поклонился жрец.

– Увы, господин Парвел, мой наставник предпочитает преподавать именно в этой аудитории, – вернула поклон Талия. – Вы узнали меня потому, что знакомы с Лаа?

– Дом вашей сестры расположен в квартале от нашего. Они с моей прабабкой состоят в комитете по озеленению.

– Не знала такого увлечения за Лаа.

– Я буду рад передать ей привет от вас.

– Очень вам за это признательна. Так вы заменяете господина Инмелиона?

– В той степени, в которой могу его заменить, – сказал жрец, жестом приглашая гостью следовать за собой. – Я целитель, а не страж. Если проблема, приведшая вас сюда, связана с травмой или болезнью, я к вашим услугам. Если же нет, – он окинул хмурым взглядом палаточный лагерь, – то вам, полагаю, лучше дождаться стража Инмелиона.

– Подобные истории не по вам? – кивком указала на сектантов Талия.

– Откровенно говоря, да. Одной из причин, побудивших меня выбрать врачевание, было то, что я рано узнал, с какого рода проблемами сталкиваются стражи Смерти[1]. И на какие вопросы им потом приходится отвечать.

– Тогда очень странно, что ваши иерархи передали безднианский храм именно под вашу опеку, – миновав прихожую, заметила Талия.

– Полагаю, другие кандидатуры меньше бы досадили Инмелиону... В любом случае, Талия, мне не следует обсуждать с вами решения моего руководства. Не сочтите за грубость.

– Ничего страшного! Я, в конце концов, сюда не посплетн... не за приятной беседой пришла, – вежливо улыбнулась алайка.

__________________________

[1] Стражи Смерти – воинствующие жрецы Веиндора. Люди, преимущественно элиданцы, призванные бороться с различными нарушениями его установлений. Уничтожают всех тех, кто вмешивается в «круговорот душ в Бесконечном»: нежить, некромантов, демонов, мелких божеств. Освобождают пленённые души. В Энхиарге стражей Смерти частенько беспардонно сокращают до «страсмов», но только за глаза.