– И впрямь похоже на гриб-споровик, – сказала Илег.

Гости стояли рядком у длинного овального окна. В десятке шагов перед ними белела выгнутая стена, покрытая мягкими конусами с острыми чёрными наконечниками – оболочка одного из плодовых тел Согриа, тех самых, что таили в себе загадочные бассейны сна.

– Я однажды была на ярмарке, где устраивали конкурс на самый большой споровик. Они их ещё как-то смешно называли, такое кошачье было словечко... А! Пырховки. Мы бы определённо взяли первый приз, – проговорила Талия.

– Чем занята твоя голова! – закатил глаза Энаор. – Недоученная колдушка и гигантская пырховка. Поэзия бытия.

– Ну а что там с нашей прозой жизни? – Риджи обернулся посмотреть, как продвигается дело у Лахтисса и Тияла.

Комната-пенал, где все они находились, служила своего рода шлюзом, ведущим из лаборатории миколога на задний двор. С чарами, защищавшими её от нежелательных вторжений, что-то случилось, и они раз за разом намертво блокировали внешнюю дверь, стоило любому из гостей – как двуногих, так и четвероногих – переступить порог внутренней.

– И ремонтника не вызовешь – Бездна, Согриа, – тоскливо сказал Риджи. – Всё сами...

Талия нетерпеливо перебирала пальцами косточки своего браслета. Под ним в плоском антимагическом мешочке прятался амулет с заклинанием-распоркой. Энаор отозвался о нём с одобрением. Это внушало некоторый оптимизм.

– Мы почти закончили, – бросил через плечо Тиял. – Прежде чем выходить, защитите чем-нибудь головы. Сколько бы мы ни укрепляли свод, с него всё время падают камни.

– Хорошо, что моя каска всегда при мне, – Лахтисс постучал себя по кристаллическому наросту на макушке.

Талия принялась за дело.

Наконец строптивая дверь с тихим шипением отъехала в сторону. Тиял и Лахтисс первыми спустились на пол пещеры, просканировали её какими-то магическими устройствами и только тогда дали остальным знак выходить.

Гости далеко не сразу воспользовались их разрешением. Талия и Риджи замерли в дверях, поражённые открывшимся видом. Туманка, закрывавшая обзор из окна шлюзовой комнаты, перестала казаться им такой уж большой. Колючие грибы-великаны заполняли пещеру. Вблизи дома они росли по одному-два, дальше начинали собираться в семьи, в задней же её части бугрился высокий холм из налезающих друг на друга туманок. На нём, пронзённое тысячами шипов, покоилось складчатое кружево из гиф цвета слоновой кости. Крупные капли грибного сока, выступавшие в неглубоких лакунах на поверхности туманок, мягко сияли в просветах между нитями, множа таинственные тени.

– Изумительно. Тот, кто строил особняк ан Элиатанов, точно вдохновлялся этим местом, – прошептала Талия. – Но превзойти оригинал ему не удалось.

Тиял и Лахтисс с видом гордых родителей покивали в ответ.

Энаор нетерпеливо ткнул Талию носом под коленку, и алайка поспешила спуститься в примыкавшую к лестнице конструкцию, похожую на неимоверно длинный стеклянный ящик.

– Защищает обувь, – пояснил Тиял, указывая на заливавшую весь остальной пол жидкость – густую и переливчатую, как павлинье перо.

Лахтисс задержался, чтобы как следует запечатать дверь, а Тиял неспешно повёл караван по жёлобу, дно которого, как оказалось, покрывал упругий нескользящий половик.

– Выработан из сока Согриа по нашей собственной методике, – похвастался миколог. – Ещё мы пробовали делать из него перчатки. Но они вызывали галлюцинации, к сожалению. Подумываем насчёт сапог с толстыми суконными вкладышами.

Вволю попетляв между грибами и пару раз раздвоившись, жёлоб упёрся в голову «гусеницы» – длинной череды туманок, прижавшихся друг к другу так тесно, что казались сегментами одного тела. Тиял поднялся по пологому пандусу и уверенным движением когтя разрезал толстую плёнку, закрывавшую дыру в жемчужной стене. За ней находилась стеклянная дверь со стеклянным же механическим замком. Миколог отомкнул его и осторожно ступил в туманку.

Внутри что-то лязгнуло, загрохотало.

– Ты в порядке? – окликнул его Риджи.

– Да. Просто у нас тут немного не прибрано. Попытался расчистить зверям дорогу. Можете подняться и помочь мне, – с досадой в голосе предложил Тиял.

Риджи и Талия поспешили к нему. Плоть туманки мягко пружинила под ногами. В её слабом свете холодно поблескивали полые железные клинья, раскатившиеся из опрокинутого ящика. Тиял, видимо споткнувшийся о бухту шланга, стоял на коленях, собирая их коричневыми четырёхсуставчатыми пальцами.

– А где же бассейны? – капризно спросила Талия, передав ему последний из клиньев.

– Ты часто видела, чтобы ванну устанавливали в прихожей? – щёлкнул замком ящика миколог.

– Чего я только не видела, – закатила глаза алайка.

– Кошкам семейства ан Камиан очень нравится себя демонстрировать, – с самым вежливым видом пояснил Энаор. – Однажды её мать, например, увлеклась неким драконом, который обожал подглядывать, и сделала специально для него окошко в форме замочной скважины в стене своей ванной. Он часами там... зависал.

– Это враньё, – громыхнула коробкой с инструментами Талия. – Окно было там задолго до этого её романа. Как не стыдно наговаривать на приличную кошку! Вот пожалуюсь Монео с Тозом, запрут тебя в баке для образцов, будешь знать.

– Действительно, Энаор, – пряча улыбку, поддержал подругу Риджи.

Тиял провёл гостей по длинной анфиладе круглых камер. В них не было ничего примечательного, если не считать всевозможного исследовательского оборудования, расставленного и развешанного тут и там. Перемигивались светящиеся кристаллы, цепочки знаков бежали по запоминающим пластинам, поблёскивали вделанные в плоть туманки сосуды и воронки. Кое-где на стенах бугрились крупные вздутия. Некоторые из них были размечены краской, будто перед какой-то операцией, а другие так плотно утыканы металлическими иглами, что походили на спинки ежей. Вокруг них, образуя замысловатые узоры, вились цветные трубки. Одну из камер целиком выстилала металлическая сетка с идеально ровными шестиугольными ячейками. Свод другой, более просторной, покрывал слой бекла.

– Как вам это удалось? – открыла от удивления рот Талия.

– Лахтисс – выдающийся стекольщик, – уклончиво протянул Тиял, донельзя довольный произведённым впечатлением. – Здесь мы оставим животных.

– Мне нужно несколько минут – передать контроль над ними Риджи, – сказала алайка, когда все собрались.

Тиял кивнул и присоединился к Лахтиссу, рассматривавшему какое-то странное высыпание на полу туманки. Фаргон и Илег стояли в разных концах комнаты, стараясь не встречаться взглядами. Энаор мыл хвост.

– Мы готовы, – объявила Талия, когда животные послушно выполнили несколько мысленных приказов Риджи.

– Илег? – вопросительно посмотрел на жрицу Тиял.

– Да. Не будем тянуть. Я... я только хотела поблагодарить вас всех. Фаргон, Талия, Риджи. Господин Лахтисс, господин Тиял. – Она коротко поклонилась каждому.

– Мы были рады помочь, – откликнулась Талия.

– Хотя некоторые предпочли бы другой способ сделать это, – продолжил Риджи.

– Позволь нам в свою очередь поблагодарить тебя за бесценный шанс узнать о Согриа так много нового, – с чувством сложил руки Тиял.

Фаргон промолчал.

Энаор переключился с хвоста на лапу.

– Илег, Талия, идёмте, – решив, что церемония прощания завершена, сказал миколог. – Остальные тоже могут посмотреть, если хотят.

Он отпер стеклянную дверь, закрывавшую проход в следующее помещение, и разрезал ещё одну мембрану. Эта «пырховка» разительно отличалась от предыдущих. В её донце виднелось несколько углублений, заполненных густым, шелковистым туманом. В одном он бурлил, закручивался радужными водоворотами, в двух других чуть заметно колыхался, лениво облизывая скруглённые бортики – местами пластинчатые, местами покрытые отверделой губкой. Волокна пола, сплетаясь в плоские эластичные жгуты, взбирались по стенам, ложась на них объёмными наплывами цвета бирюзы и какао с молоком.

– Такой плотный... Он больше похож на жидкость вроде той, что была на полу пещеры, чем на туман, – заметила Илег.

– О, он удивителен! И полон тайн. Стыдно признать, но мы до сих пор не уверены, попадает ли он сюда через портал из Долины Снов или же его вырабатывает сама Согриа. И целой недели не хватит, чтобы рассказать о... – начал было Тиял.

– Как нам лучше разместиться? – перебила его Талия.

– Выбирайте любой бассейн. Здесь нет никаких правил, – вздохнул миколог.

– Я предпочитаю ванну с гидромассажем, – пряча волнение, жеманно повела плечиком алайка.

Усевшись на край бассейна, она сняла сапоги, ремень, куртку и осторожно погрузилась в волнующийся туман.

– Как ощущения? – спросил Риджи.

– Будто в живых взбитых сливках купаешься, – улыбнулась Талия. – Я уже принимала у ан Элиатанов похожую ванну. Ощущения те же, разве что в тот раз было потеплее. И поспокойнее.

Илег тоже отважилась приблизиться к бассейну. Она не стала раздеваться: вряд ли Согриа дала бы ей время на сборы, поэтому всё, что она хотела взять с собой, должно было быть при ней. Риджи галантно подал ей руку. Туман принял тело жрицы с тихим вздохом.

– Собственно, это всё. Теперь нам лучше уйти, – проговорил Тиял. – Надеюсь, Согриа будет к вам благосклонна.

Он коротко поклонился и попятился к выходу. Остальные, чувствуя себя крайне неловко, последовали за ним. Мембрана заросла за их спинами в мгновение ока.

– Будем ждать, – сглотнула Илег.

– Удачи нам обеим, – как могла бодро откликнулась Талия.

Она опустила голову на край бассейна, свесила наружу руку и принялась мурлыкать старинную кошачью колыбельную, тренькая пальцем по частым спороносным пластинкам, как по струнам арфы.

***

Талия скорчилась от боли. От боли, страха и стыда. Она никак не могла понять, что конкретно у неё болит и чего именно она стыдится, пока не сообразила: её тело больше не было алайским и это оно пыталось заставить её чувствовать себя последней дрянью. Прежде чем разбираться, кому и зачем это могло понадобиться, нужно было обезопасить себя. Ей не сразу удалось совладать с инородной оболочкой, разорвать лишние, вредоносные связи между душой и телом, научиться управлять им, не позволяя ему управлять собой. Много мучительных минут пролежала она, судорожно вскидывая то одно, то другое щупальце, истекая слизью от ужаса.

Наконец её разум прояснился. Талия открыла глаза. Их оказалось четыре – два спереди, два сзади. Вокруг простиралась пустыня. Линия горизонта располагалась слишком близко и была дугообразной, а не прямой, как в Энхиарге. Кое-где из серого песка, как окровавленные кости, торчали безлистные кусты с узловатыми ветвями. Талия потянула носом воздух. Ни один из запахов не показался ей знакомым. Всё здесь было предельно чуждым... и враждебным.

Существо, в теле которого Талия находилась, явно не было пустынным жителем. Песчинки жестоко впивались в его нежные ножные щупальца и пересохшие перепонки между длинными пальцами рук. Глаза, жабры, углы рта щипало от порывов злого ветра. Хорошо хоть живот и грудь прикрывал круто выгнутый гладкий панцирь. Талия оттолкнулась и заскользила на нём по злорадно шуршащему песку. Она чувствовала, что её нижние конечности слишком сильно повреждены, чтобы использовать их для ходьбы. Оставалось только ползти. И она поползла.

Направление пришлось выбрать наугад: ни магия, ни телепатические способности Талии здесь не действовали. Всё происходящее вполне могло оказаться сном, она прекрасно помнила, как погрузилась в бассейн Согриа. Но могло и не оказаться...

Вскоре ползти стало чуть проще: местность пошла под уклон. Зато ветер усилился. Он нёс с собой клубы колючей пыли. Талии пришлось зажмуриться, чтобы ей не разъело глаза. Понимая, что без укрытия она обречена, алайка продолжала упрямо двигаться вперёд. Время от времени её набрюшная пластина, взрывая песок, чиркала по чему-то твёрдому. Дрожащие, стёртые в кровь пальцы цеплялись за какие-то иссохшие корни.

Ещё немного и Талию разорвало бы в клочки. Но буря утихла. Когда воздух немного очистился, алайка осторожно приоткрыла веки. Перед ней расстилался живой ковёр. Изломанные, неестественно изогнутые, сращенные друг с другом тела, покрытые толстым слоем серой пыли, переплетались между собой как части отвратительного барельефа. Забыв дышать, Талия съёжилась от жалости. Кто и зачем мог сотворить подобное?..

Земля тревожно завибрировала. Казалось, сам воздух задрожал. В следующий момент по равнине брызнуло красным. Словно тысячи чудовищных цветов распустились, разбуженные землетрясением: на судорожно извивающихся телах узников разом открылись багровые раны. Налетевший ветер тут же занёс их песком, причинив несчастным ещё больше страданий. Пути в обход не было. С трудом подавив тошноту, стараясь не смотреть вниз, Талия поползла дальше. Раны то затягивались, то проступали вновь – алайка не видела, но осязала это. От задушенных стонов щемило в основании щупалец.

– Выберусь и разберусь. Выберусь и разберусь, – мысленно твердила Талия, неимоверным усилием отгоняя панику.

На горизонте вдруг появилась какая-то фигура. Очертания её ритмично колебались, шли странной рябью. Остановившись на вершине холма, она угрожающе подалась вперёд, что-то вынюхивая, а потом стала неторопливо спускаться по склону. Почуяв её приближение, узники равнины замерли – ни движения, ни звука. Ветер больше не завывал, он скулил, как забитый пёс.

Настырное тело предприняло новую попытку заставить Талию корчиться от отвращения к себе. Только теперь к отвращению было подмешано благоговение перед приближающимся существом.

– Это же пыточная оболочка! Я в посмертном мучилище! – осенило алайку.

Как она могла не догадаться раньше? Ей ведь ещё в котячестве рассказывали о том, что боги донаэйских времён любили помещать души скончавшихся грешников в тела, спроектированные так, чтобы не просто причинить истязаемым максимум физических страданий, но и заставить относиться к постигшей их каре определённым образом – навязать чувства вины, стыда и безнадёжности. Сломать не только физически, но и морально. «Ну, со мной этот номер не пройдёт, и не надейтесь», – мысленно фыркнула Талия. Гнев придал ей сил, и алайка окончательно приструнила тело. Она уселась на землю, расправила, уложила вокруг себя измочаленные щупальца, словно складки юбки, и стала ждать.

Незнакомец был уже близко. Теперь Талия могла как следует рассмотреть его. Его руки и ноги, чёрные как смоль, напоминали орлиные лапы. Тело состояло из постоянно движущихся струй красного песка, вьющихся вокруг округлых кусков металла, густо покрытых гладкими выемками, точно следами от великанских пальцев. В более крупных углублениях на голове существа лежали белёсо-сизые шары, похожие на основательно протухшие варёные птичьи яйца. Из выемки на «щеке» торчал длинный загнутый книзу клюв.

Существо остановилось возле Талии и вперило в неё свои мерзкие бельма. Алайка почувствовала: оно разглядывает её душу, сравнивает с неким образом у себя в голове. Талия не стала противиться. Пусть смотрит. Существо издало громкий треск, будто кто-то со всей силы встряхнул железный стакан с канцелярскими скрепками. Оно осталось довольным увиденным. Талия была именно той, кого оно ожидало... ожидало, чтобы истязать. Существо протянуло к ней карающую длань, поигрывая синеватыми когтями. И застыло.

Талия кожей почувствовала его ярость, разочарование и ужас.

С наждачным скрежетом монстр втянул песок внутрь своих железных членов и тут же резко исторг его, издав непередаваемо гадкий вой, полный бессильного гнева.

***

Талия забарахталась в бассейне, стиснула руками уши. Она снова была в Согриа. Над головой сводом выбеленного временем черепа белел потолок туманной камеры. Илег! Алайка посмотрела вправо. Жрицы в бассейне не обнаружилось. Всё его пространство занимал водоворот портала, в центре которого золотым поплавком подрагивал амулет с удерживающим заклинанием – тот самый, что вручил ей Тиял. На бортике сидел Риджи. Он задумчиво крутил между пальцами стеклянный скальпель, следя за тем, чтобы портал не вздумал выплюнуть распорку.

Вокруг кипела работа. Тиял впопыхах опрыскивал животных из пульверизатора, не иначе боялся, как бы они не занесли в родной мир подхваченную за пару десятков минут пути по жёлобу безднианскую заразу. Лахтисс, пользуясь магическим жезлом, поднимал подопечных Илег в воздух и плавно опускал в портал.

Прошла пара минут, прежде чем Талия нашла в себе силы схватиться руками за край бассейна и вытащить своё – упоительно алайское – тело из переливчатой жидкости. Все мышцы её ныли, кожу саднило, словно она действительно только что вернулась из экзотического пешего тура – ползком по пустыне проклятых. Она потёрла онемевшую щёку, на которой отпечаталось ребристое покрытие бортика, провела руками по голове и обнаружила, что ушлые исследователи успели облепить её какими-то датчиками. «Хорошо хоть внутрь зондов не напихали!», – проворчала алайка, срывая липкие присоски.

– С добрым утром! – махнул ей рукой Риджи.

– Долго я?.. – просипела Талия.

В горле першило.

– Около пяти часов.

– С Илег всё в порядке?

– Насколько я могу судить, физически она не пострадала.

– Да что я спрашиваю, откуда тебе знать – портал же односторонний, – буркнула Талия, скручивая волосы, чтобы выжать пропитавшую их радужную жижу.

– Я знаю это потому, что Илег никуда не ушла. Ей не позволили уйти. Не представляю, что показала ей Согриа... Илег так кричала... Мне пришлось усыпить её.

– Что кричала?

– Что ей нельзя назад. Запрещено. Она не пустила меня в свои мысли, так что больше ничего сказать не могу.

– Животным можно, а ей нельзя? – недоумённо проговорила Талия.

– Именно, – блеснул скальпелем Риджи. – Как ты себя чувствуешь?

– Паршиво. Будто наелась прогорклого масла. И вывалялась в нём же, – вычищая слизь из носа, прогнусавила алайка.

Тем временем Лахтисс отправил последнее животное. В тот же миг, когда яркий лисий хвост скрылся в искрящемся водовороте, амулет Тияла вылетел из портала, как пробка из бутылки с газированным вином. Дверь в родной мир Илег захлопнулась. Риджи выронил скальпель от неожиданности.

Лахтисс и Тиял остались совершенно спокойными. Кратко обсудив случившееся, они наконец заметили, что Талия проснулась, и приступили к допросу:

– Как ты снова очутилась в бассейне? – зачем-то оттягивая ей нижнее веко, поинтересовался Тиял.

– Я не помню. Я совсем ничего не помню с того самого момента, как за вами заросла перепонка... только сон, который видела.

– Но распорку ты всё же установила.

– Не помню, – только и смогла повторить Талия. – А это точно была я? Может быть – Илег?

– Илег даже не знает, как ею пользоваться. – Лахтисс досадливо поморщился, наступив на один из датчиков.

– Значит, я бродила во сне. По моим ощущениям, я уснула почти сразу после вашего ухода.

– Получается, ты была права насчёт того, что Согриа сможет побороть... обойти твою алайскую сопротивляемость дурманящим чарам. Занимательный феномен. – Тиял в задумчивости прикрыл лоб рукой; иллюзия его лица тут же перескочила на тыльную сторону ладони, став ещё более странной.

– Главное, никто не пострадал, – выдавила Талия и свалилась-таки со скользкого бортика.

Подошедший Риджи помог ей подняться и повёл в соседнюю комнату, подальше от бесцеремонных исследователей.

В углу прямо на полу сидел Фаргон. Он бережно держал на руках Илег. Её одежда была совершенно сухой. Запрокинутое лицо казалось вылепленным из красной глины. От крика губы жрицы растрескались, и кое-где выступила кровь. Бурые полумесяцы темнели и под её ногтями.

Фаргон исподлобья глянул на Талию, но промолчал.

– И нечего так на меня смотреть. Я говорила тебе, что Согриа может всех нас... неприятно удивить.

Она присела рядом и взяла Илег за руку, вслушиваясь в её чувства.

– Ну как она? – вскоре не выдержал адор.

– Её разум не пострадал. Но она сильно напугана.

– Чем?

– Воспоминания о том, что с ней случилось, надёжно защищены. Я могу попробовать пробиться к ним, но не стала бы делать этого сейчас – ей и так досталось. Как бы не навредить.

– Тебе виднее, – смирился Фаргон.

Талия только сейчас заметила, что щека его расцарапана.

– Это Илег тебя так?

– Да. Она разорвала мембрану на входе, выскочила в комнату и чуть не разорвала меня, когда я попытался её остановить.

– Тебе повезло, что она не алайка, – донёсся из соседней камеры голос Энаора.

– Мне вообще сегодня крупно повезло, – бережно прижал к себе Илег Фаргон.

– А мне сегодня крупно досталось. Бр-р! Теперь ваша очередь угощать меня успокоительными гренками! – поёжилась Талия.

Подсыхающая плёнка сока Согриа неприятно стягивала ей кожу.

Илег открыла глаза. Фаргон напряг мышцы, готовясь удержать её, если она снова забьётся в истерике, но успокаивающие чары Талии подействовали: взгляд, которым Илег обвела комнату, был вполне осмысленным.

– Ничего не плывёт? Не двоится? Цвета естественные? – спросил адор.

– Нет, – ответила Илег и, вздрогнув, добавила: – Только мне почему-то чудится, что у Риджи четыре пальца.

– А я говорил ему: не играй с ножиком, – проворчал Энаор.

– Всё в порядке. Их у него и вправду четыре, – с улыбкой сказал Фаргон. – Он же из Анлимора, там у многих на один палец меньше...

– ...чем у нормальных людей, – закончил его высоконагломордие.

__________________________

Иллюстрация Кристины 'Wolf'sECHO' Харламовой (https://vk.com/echoart)