КНИГА 1. МЕНЯЛЫ

1. РЫЖАЯ ПАУТИНА

Лэннэс – печь для обжига душ. В её беспощадном жаре одни приобретают блеск и звонкую прочность, другие – кривятся и трескаются. И все проявляют свои подлинные цвета.

Такрен Фай

Паланкин, сделанный из черепа какой-то большеглазой ночной твари, медленно плыл над улицей Лэннэс. Удобно устроив хвост в ложбинке между подушками, госпожа Ниршимнорх то и дело выстреливала раздвоенным языком меж тонких губ, пробуя на вкус подземный воздух. Он был удивительно чист. Отдёрнув занавеску, Мнорх поделилась этим наблюдением со своей проводницей – тщедушной двуногой самкой с опутанной ярко-оранжевой паутиной головой.

– Свежий воздух, о моя сегодняшняя госпожа, поступает сюда через порталы-медузы – вон те светящиеся студенистые штуки над ларшевыми озёрами, – ответила та, почтительно поклонившись. – Что до его чистоты, то вонять в Лэннэс – себе дороже. У многих местных очень чуткие носы. Оскорбить обоняние этих господ – значит оскорбить их самих, а тут мало кто склонен терпеть оскорбления. В правилах жизни большинства пещер чётко прописано, можно ли жарить без вытяжки или абсорбирующих чар, курить, пользоваться духами, появляться в грязной одежде, приводить животных и так далее. В лучшем случае нарушителя не пустят внутрь, в худшем – съедят.

– Удивительно, что в столь разумно устроенном городе запрещены... некоторые вполне пристойные институты, – поделилась наболевшим Мнорх.

Проводница понимающе кивнула.

– Как бы разумно ни была устроена Лэннэс, всё равно она, увы, часть Энхиарга с его уважением личности, душ, свобод и прочей трухи. Приходится подстраиваться, а не то... – Она закатила глаза.

Радужка проводницы аппетитно сияла слабым светом откормленного светляка. Мнорх с лёгкой досадой вспомнила, что время обеда давно миновало. Что ж, тем приятнее будет вознаградить себя куском плоти одного из отловленных беглецов (а они непременно будут отловлены, о да!). Вот только какого именно...

– Хорошо хоть все эти правоблудники к нам лезут редко. Так, вскользь глянут – и домой, – продолжила проводница, оторвав Мнорх от гастрономических размышлений. – А здешние их стороннички – почти все липовые. Мороки, конечно, с ними много, но если знать, кого подмазать, можно жить почти нормально. Я всегда говорила: коррупция – мать свободы! Вот и за скотину мою никто меня пока в тюрьму не упёк.

Она пнула могучее четвероногое существо, понуро следовавшее за нею. На взгляд Мнорх, это был удивительно мерзкий зверь. Если кожа проводницы, пусть и лишённая благородной чешуи, была хотя бы гладкой, то питомца её от носа до хвоста покрывала какая-то лоснящаяся чёрная поросль. Получив тычок, зверь вздрогнул, мотнул головой, но огрызнуться не посмел.

– Живое доказательство, что поверхностники – тоже те ещё лицемеры. Чуть кто им всерьёз не по нутру, все принципы идут псу под хвост. Право души на достойное воплощение? Четыре раза «ха»! Вы, наверное, заметили, что у нас с ним одинаковые глаза, кошачьи хвосты и уши? Это потому, что, до того как оскотинеть, мой ныне пушистый друг был одним из лучших магов нашего народа. Гадкая, заносчивая усатая морда, своей наглостью он нажил себе множество врагов, которые подкараулили его тёмным вечерком, обездвижили, засунули в тело кота и заковали в антимагический ошейник – видите эти камни в его шерсти? Теперь он не может ни колдовать, ни противиться воле хозяина, ни умереть. Даже блох вывести и то не может! А я ему не помогаю – вдруг хоть они научат его смирению, – жестоко оскалилась проводница.

Мнорх улыбнулась в ответ. Ей положительно нравилась эта самка. Какое величие души в таком щуплом тельце! Приятно, что и в подобных извращённых мирах находятся те, кто способен мыслить здраво.

Когда поиски беглых рабов привели Мнорх в этот странный город, она была неприятно поражена отсутствием желающих помочь в её благородной миссии – даже за более чем щедрое вознаграждение! Кроме того, её предупредили, что, даже если ей посчастливится найти пропажу, таможенный пост на входе в первую же из пещер освободит пленников и возьмёт с их законной хозяйки огромный штраф. Неслыханное хамство! Какое счастье, что Лунная Змея свела её с единомышленницей!..

Маленькая процессия, возглавляемая паланкином Ниршимнорх, тем временем приблизилась к стене пещеры. Здесь, на каменном возвышении, одиноко белел павильон с дистрофически тонкими колоннами и желтоватой выпуклой крышей – видимо, неровно спиленной макушкой черепа некоего ископаемого гиганта.

– Вот мы и прибыли, – сказала проводница, быстрыми пассами деактивируя магическую защиту. – Прошу сюда. Внутри нас ждёт портал.

Когда вся компания собралась под костяным сводом, самка ухватилась за кольцо кандалов, служивших языком массивному колоколу, укреплённому в центре потолка.

– До того как мы войдём, я обязана ещё раз спросить вас, госпожа Ниршимнорх: вы уверены в своей свите? – вдруг занервничала проводница. – Уверены, что среди ваших спутников не найдётся никого, кто сочувствовал бы беглецам, был бы против их возвращения в ваше владение?

– Нет. Среди моих братьев нет ни одного, кто сам не имел бы рабов или был уличён в мягком к ним отношении, – гордо ответила Мнорх.

– Это так? – проводница обвела её спутников подозрительным взглядом.

Те дружно покивали.

– Прекрасно, – сказала самка и дёрнула за цепь.

– Скоро одной вашей неприятной заботой станет меньше... – успела услышать Мнорх, прежде чем протяжный звон колокола оглушил её.

***

– ...зато появится целая куча новых, – ехидно закончил за хозяйку мохнатый зверь.

Магия колокола перенесла охотников за беглыми рабами в просторный белый зал и разлучила провожаемых с провожатыми. Семейство Мнорх очутилось в клетке с мощными прутьями, выкованными в виде цепей. А проводница с питомцем – большим чёрным леопардом – на опоясывающей зал галерее, застеленной вытертым ковром и заваленной кипами брошюр в ярких пергаментных обёртках.

Из бокового прохода поодаль выпрыгнул косматый гигант. Его толстая волчья морда расплылась в улыбке, четыре руки-лапы сжимали заманчиво звякающую сумку. При каждом шаге он, как забавляющийся ребёнок, почему-то старался наступать только на чаши вытканных на ковре весов.

– Господин Гаррл, – шаркнула ножкой коварная проводница.

– Моя маленькая огнекудрая принцесса, – просюсюкал Гаррл, потрепав её по щеке измазанной чем-то жирным лапой. – И грозный Энаор.

Талия ан Камиан с отвращением утёрлась, но промолчала: после того как Энаор угваздал шерстью любимое Гаррлово кресло, возмущаться было как-то некомильфо.

Ничего не заметив, волк подошёл к клетке. Талия и Энаор последовали за ним. Обездвиженные, онемевшие пленники могли только гневно таращиться на предательницу-проводницу и её сообщников. Госпожа Ниршимнорх выглядела изумлённой и преисполненной омерзения, как змея, родившая крысёнка.

– Богатый улов! – потоптавшись немного вокруг клетки, похвалил Гаррл. – Вот же наивное мясо! Где ты только таких простофиль находишь?

– Они сами меня находят. Энаоров ошейник – лучшая реклама. И потом, у нас же такие чудесные отзывы! – широко улыбнулась Талия.

– Как всё прошло? – спросил Энаор.

– По высшему разряду. Наблюдатели не выявили никаких нарушений. Чистая сделка! – ответил Гаррл, передавая девушке сумку с деньгами.

– Приятно слышать. Куплю себе шампунь. От блох, – заявил Энаор.

– Не дуйся! – присев на корточки, почесала его за ухом Талия.

– Я не дуюсь. Как тебе вообще приходит в голову применить ко мне такой глагол – дуться? – не поворачивая головы, процедил кот. – Дуются глупые ан Камианские девчонки.

– Его высоконагломордие в своём репертуаре, – хмыкнул Гаррл.

– Разумеется, – вздохнула Талия. – У-у, мухомор пантерный.

Энаор презрительно наморщил бархатную морду.

– А теперь – сушёный пантерный мухомор, – пихнула его плечом девушка, перекинув через шею лямку сумки с гонораром.

– Когда-нибудь я вас непременно обсчитаю, – оценил её жест Гаррл.

– Ты, главное, про отзыв не забудь.

– Ах, да-да-да! Дырявая моя голова.

С неожиданным для такого массивного существа проворством, Гаррл шагнул за спину Талии и извлёк из отданной ей сумки планшет и перо-самописку. Повинуясь небрежному взмаху его лапы, Ниршимнорх приблизилась к краю клетки, покорно взяла перо и принялась заполнять форму.

– Отличный отзыв! У вас подлинный талант к лести, госпожа Мнорх, так бы сама себя на работу и взяла! – похвалила Талия, пробежав глазами плод её подневольных трудов. – И в благодарность я отвечу на столь тревожащий вас вопрос: почему все безднианцы дружно отказывались помогать вам ловить ваших беглецов и прикидывались, что работорговля в Лэннэс запрещена, в то время как у нас якобы можно схватить на улице первого встречного и продать его в рабство. Ловить первого встречного нет никакого смысла – его попросту не получится никому сбыть. Но вы – не первая встречная, вы – совсем другое дело. Вы сами рабовладелица, как и вся ваша свита. А раз вы глубоко и искренне поддерживаете идею рабства, ваше собственное порабощение преступлением не будет. Такая вот специфика у местного закона.

– Поправка о симметричном ответе, – причмокнул Гаррл. – Отличная вещь – и барыши, и торжество справедливости.

– Мы с Энаором действительно принадлежим к одной расе – алаям...

– Но, к счастью, к разным породам: она – к беспутнолапым ан Камианам, а я – к эалам, членам славного дома Ал Эменаит, – влез Энаор.

– И Энаор в самом деле не может сейчас колдовать и менять облик благодаря своему ошейнику, – всё тем же доброжелательным тоном продолжала Талия. – Вот только это кошачье тело – его собственное. Одно из. У нас их от природы два: хочешь – на двух ногах ходишь, хочешь – на четырёх лапах бегаешь. И ошейник на него надели не с целью сделать душеньку беззащитным перед блохами, а чтобы заставить тараканов в его голове вести себя потише. Увы, пока не очень помогает, почему-то.

Гаррл согласно подвыл «беспутнолапой ан Камианке».

***

– Итак, мы снова богаты, – мрачно провозгласил Энаор, когда дом Гаррла скрылся из виду.

– А наша репутация по-прежнему безупречна, – весело подхватила Талия. – И это гораздо приятнее, ибо, в отличие от денег, она останется с нами и после того, как мы заплатим за квартиру. Вообще, нам следовало бы поднапрячься в этом месяце...

И алайка пустилась в вычисления и перебор возможных подработок, которые позволили бы им с Энаором купить новые кресла, рассчитаться с тушечником, выращивающим для неё запасное тело, и возместить убытки мяснику, у которого его высоконагломордие изволил стянуть кусок какого-то дорогущего мяса. Эал всё ниже и ниже опускал морду, хвост его так и хлестал по лоснящимся бокам, распугивая прохожих. На имени одного из работодателей он не выдержал:

– Как ты только терпишь всех этих невежд! И это убогое место!

– Ты всегда можешь вернуться к прежней схеме терапии, – пожала плечами Талия. – Отправиться в Великий лес. Спать в дупле, охотиться на птичек и... что там ещё прописал тебе добрый доктор Селорн? Правда, антимагический ошейник в любом случае останется. Тут уж я помочь не в силах.

– Ненавижу! – Энаор плюхнулся на землю и принялся остервенело скрести шею задней лапой; выпавшая шерсть хлопьями чёрного снега закружилась вокруг него.

– Артерию себе только не перерви, горемычный, – хмыкнула Талия, глядя на мелькающие жуткие когти.

– О, где, где те славные времена, когда я мог перервать себе артерию, красиво скончаться и ещё более живописно воскреснуть – в двуногой форме и с волшебством, разливающимся по моим жилам! – стенал Энаор.

– Те славные времена похоронены в твоей магической лаборатории. Твоими же собственными лапками – ну тогда ещё руками, – строго сказала Талия (этот разговор повторялся между ней и Энаором с удручающим постоянством). – Ты знал: будешь так много колдовать – спятишь. Спятишь – поедешь на охототерапию в Великий лес. И только божественное вмешательство несравненной меня позволило кое-кому не расставаться с цивилизацией. Так что поднимайся, в конце-концов, это твоя обязанность – наставлять и опекать меня.

– Мир несправедлив! Что за душа мне досталась? Почему величайший из магов обречён быть подстреленным на взлёте своей гениальной мысли и пасть в...

– Кусты Великого леса, – буркнула Талия, оглядываясь в поисках каких-нибудь подозрительных личностей, чьё внимание мог привлечь Энаоров спектакль.

– В Лэннэс, в Бездну! Бездну невежества, тупости, безвкусицы и невоспитанности. – Эалу явно нравилось, как трагично звучит его голос.

– Это уж как его несравненное магическое могущество сам решил.

– Даже твоя неумелая лесть кажется лучом солнца в этом мраке, – высокомерно встопорщил усы Энаор.

– Давно хотела спросить: не ты ли учил Ректора[1] колдовать? – пропела Талия.

– Нет. Я был занят обучением безмозглых ан Камианок чарам, защищающим их завитые хвосты от уличной грязи...

Очередной поворот туннеля вывел пререкающуюся парочку в тускло освещённую пещеру, полную шершавых каменных пеньков – оснований гигантских сталагмитов, идеально ровно срубленных одним-единственным заклинанием-ножом. Много лет назад его обрушил на противника аспирант Тоомр, хозяин следующей пещеры, куда и направлялись алаи. Мимо них проплывали возведённые на кольчатых разноцветных срезах жилые дома, таверны и торговые павильоны (в основном черепа с кокетливыми террасами из сращенных магией костей); целые пирамиды бидонов и бочек; стеклянные водопойные желоба, подле которых теснили друг друга боками всевозможные ездовые твари, и шатры, разбитые их утомившимися хозяевами – пещера Каменных Пеньков славилась своей чистейшей водой.

Талия покосилась вправо, где воздух мучительно трепетал над одним из самых знаменитых порталов-медуз – благословенным Источником Святого Куба. Казалось, одна гигантская медуза – бесцветная, прозрачная, с толстым кубическим куполом, насела на другую – светящуюся, переливчато-алую, и сосёт из неё непонятно откуда берущуюся мутную кровь. Этот образ был недалёк от реальности. Подвиг святого Куба состоял в том, что он пожертвовал своим телом (которым и являлась медуза-агрессорша), превратив его в своеобразный фильтр, преобразующий изрыгаемую порталом (медузой-жертвой) ядовитую жижу в душистую воду. Струясь по его полым щупальцам, она поступала в различные уголки Каменных Пеньков, где её хлебали, лакали, рьяно тянули хоботами, неспешно впитывали кожей и разливали по бесчисленным ёмкостям, чтобы развезти их по всем окрестностям.

Впереди показалась бледно-зелёная полоса: проход в смежную пещеру перегораживала стена из массивных прозрачных блоков. В центре её влажно отблескивала стеклянная вращающаяся дверь, слева от которой светился стенд с Правилами поведения в пещере, а по другую сторону помещался пропускной пункт – уютная сторожка, облицованная полированным металлом.

Будучи местными жителями, Талия и Энаор беспрепятственно миновали дверь, но окрик охранника заставил их остановиться.

– И где вас, спрашивается, носит?

– По грязным притонам свободы и справедливости, – осклабился Энаор, заглядывая в окно сторожки.

Внутри с комфортом расположился Царуз – гордый представитель какого-то вида псевдодраконов. Его четвероногая (драконья) половина возлежала на нескольких сдвинутых креслах, а вырастающий из неё человекообразный торс лениво покоился на груде подушек, наваленных горкой на чешуйчатый круп.

– А что? – оттеснив бедром Энаора, спросила Талия.

– Вы сегодня дежурите по Клубку! – фыркнул Царуз.

– С какого перепугу? Мы дежурили в прошлый вторник! – возмутилась девушка.

– Пойди скажи об этом аспиранту. Уверен, он тебя послушает.

Алаи кисло повесили уши.

______________

[1] Ректор Линдорга – глава Линдоргской Академии Магии и правитель города, где она расположена. Один из сильнейших магов Энхиарга.

______________

Привет, дорогие читатели!

Расскажите, пожалуйста, понравилась ли вам глава? Было ли интересно читать?

Очень жду ваших комментариев! И голосов, если приключения шерстноухой парочки, конечно, пришлись вам по душе ;)

Узнать больше об Энхиарге, Лэннэс и их обитателях вы можете в Энциклопедии нашей группы ВКонтакте - http://vk.com/enhiarg

Присоединяйтесь!

__________________

Автор иллюстрации Полина Проничкина (http://vk.com/club92202581).