Сонхун чувствовал, как потихоньку этот парниша становился более добрым и открытым по отношению к старшему. Рики изменился: чаще с его уст срывается "извините", он стал пропускать вперёд дам и старших, руки его так и тянутся помочь всем подряд, а взгляд прикoван чаще к Паку, словно он его старший брат.

— Хён, после работы можем посидеть в той пекарне? Мне очень понравился чизкейк с малиной,— блаженно заулыбался, сидя напротив, пока дверь не зашумела и не впустила в кабинет девушку, что засуетилась при виде блондина и извинилась, явно подумав, что терапевт занят другим пациентом.

— Минджон, Вы куда? Простите, это мой друг, он просто пришёл на минуту и уже уходит,— с намёком произнёс, надеясь, что Нишимура всё поймёт и покинет кабинет, однако он лишь отошёл, освобождая место для Ким.

Девушка чувствовала себя неуверенно, но улыбка снова озарила её и на столе оказалась коробка конфет. Удивлённо осматривая подарок, терапевт никак не мог привыкнуть к её частым подаркам, ведь их ему ранее никогда не приподносили. Нишимура заулыбался шире, предвкушая, как они будут лопать эти конфеты в гостиной у Паков втроём: Он, Хун и Шиын. Но вот старшему стало не по себе и он попытался вернуть эту огромную коробку, что довольно дорогая, дороже, чем проделанная работа им за всё время лечения Ким.

— Я хотела предупредить, о том, что прекращаю лечение,— виновато опустила голову, будто была обязана чем-то перед врачом,— мой брат сейчас в тяжёлом состоянии, у него случился инсульт, хотя ему всего двадцать четыре. Все средства и силы будут потрачены на то, что более серьёзное, поэтому... спасибо, что помогли мне. Благодаря вам мне действительно стало легче. Когда ему будет легче я постараюсь найти время и средства для дальнейшего поддержания и своего здоровья.

Отговаривать её смысла совершенно нет, ведь причина у неё прочнее, чем что-либо ещё и, к сожалению, довольно актуальная для многих, поэтому парень лишь понимающе кивнул и, написав на визитке свой номер, протягивает девушке. Непонятно, зачем он это записал, ведь ближайшие года два планирует просидеть здесь, некуда ему уходить и пропадать, но хотелось хотя бы верить в то, что она решится обратиться к нему за помощью. Любой. Даже если она позвонит в час ночи и попросит одолжить десять тысяч вон, он будет готов приехать и дать деньги, а может поддержать или принести лекарства. Странное чувство, будто ему не всё равно на неё, а по сердцу разнёсся звоночек, заставивший жилки вздрогнуть. Он невольно вспоминает то, как приехал в прошлую больницу поздней ночью из-за тревожного чувства за Джимин. Взгляд переходит на Рики, что продолжал наблюдать за ними, сидя на очень даже удобном кресле. Неужели это он был тем самым тираном, заставившим Ю так много страдать? Снова кулаки сжимаются, как и челюсть, а брови сдвинуты в явно агрессивной мимике, что не прошло мимо ни Минджон, ни японца. Посмотрев на блондина, девушка поблагодарила старшего и, сделав поклон, скрывается за дверью кабинета Пака, чувствуя, как ноги подкашиваются, а руки подрагивают, держа визитку. Зазубривая раз за разом номер, слабо улыбается и, вздохнув, идёт к выходу из поликлиники. Ей стоит быть готовой морально к тому давлению, что наполняет ту больницу, в которой лежит её брат.

Хисына трясло, он просто не мог держать слёз. Хлопая мокрыми ресницами, пытается избавится от пелены перед глазами, но с каждым разом картинка перед глазами сильнее размывалась. Бросая банку энергетика в урну, пытается понять до конца весь ужас произошедшего, а подбежавший к нему Чонсон обнял хирурга и дал пару таблеток успокоительного. Как так могло случится? Ощущение, что всё вокруг Ли просто рушится: то Сонхун и его горе, то Сону и Шиын. Сердце так и разрывалось от переживаний за каждого, благо, рядом был Пак, на чьё плечо можно положиться.

— Всё обойдётся, он сильный,— погладил по спине, садясь на сиденья в коридоре больницы,— и Шиын справится, знаешь же, что...

— С чем? С расстройством пищевого поведения? Или тревожностью? А может биполярным расстройством? Она на грани исключения из университета, поскольку психологи не должны быть психами, а Сону...— смотрит на дверь, которую закрыли полчаса назад перед его же носом,— в него я верю. И в Ши, но чёрт... мне кажется, что после той Джимин тут изменилось всё и все. Я переживаю, но помочь ничем никому не могу, Сонхун тогда мне сказал, что не вернётся сюда, что хочет всё начать с начала, это звучит так, будто он решил вычеркнуть нас из своей жизни. А теперь у него ещё и сестрёнка начала поддаваться эмоциям. Она крепко держалась, но никто не железный, теперь за ней нужен присмотр. Но у Хуна нет времени на это, кто за ней будет смотреть и контролировать её, чтобы ничего не натворила? Как Сону будет поправляться после такой нагрузки на мозг и нервную систему? Мне плохо от одной мысли о том, как же ему было тяжело всё это время, раз его схватил инсульт в столь раннем возрасте.

Парней отвлекла девушка, остановившаяся возле той же двери и нервно осмотревшаяся, останавливая глазки на двух парнях в халатах, что тут же встали и поклонились. Узнав в одном из них того, кто приходил к терапевту, пытается натянуть улыбку, но получается лишь сильнее выдавливать слёзы. Сону работал здесь и не удивительно, что его караулят его коллеги, да и так даже самой Ким спокойнее — у брата есть те, кто всегда будет за ним поглядывать.
За всю дружбу на протяжении трёх лет офтальмолог не говорил о том, что у него есть сестра, да и вообще не говорил ничего о своей семье, постоянно уходя от разговора на эту тему. Вероятно есть причина, но никто здесь не являлся психологом, чтобы сразу заметить это. Только сейчас начинает доходить то, что он действительно мало что рассказывал им и многое даже скрывал, натягивая на себя маску с улыбкой. Кто же знал, что он курит, хоть и не часто, продолжает учёбу заочно на нейрохирурга и из-за этого повышает дозу кофеина в день, выпивая минимум пять стаканчиков крепкого напитка? Если бы кто-то из друзей узнал об этом, то точно бы попросил остановиться мучать себя, но Ким был настойчивым, поэтому шёл к цели, по пути теряя самого себя.

Держа в руке вишнёвый сок, купленный кардиохирургом, Минджон сидела на скамейке у больницы и принимала салфетки, которыми вытирала слёзы и сопли, не стесняясь парня, не особо даже смотревшего на девушку. Стыдно было обоим: ей как старшей сестре, а ему как другу, что был чаще всего рядом и не замечал ничего. Алкоголь Хисын не решился купить, поэтому потратился на сок, зная, сто позже она будет благодарна за это. Алкоголь всё же не помогает, как бы плохо не было, а от него лишь больше головной боли и лишних мыслей.

— Отец был прав, когда говорил, что я не смогу следить за Сону...— прохрипела, сильнее разрыдавшись, а её всхлипы стали ещё громче, что аж прохожие оглядывались,— мы сводные брат и сестра, моя мама ушла от нас с отцом, а его мама умерла. Отец спился и начал принимать наркотики. Я постоянно слышала от него слова о том, какая я безответственная и глупая, не смогу поднять семью, которую намутил он сам же, сбрасывал всю ответственность на меня, но гнобить не прекращал, а когда Сонулику было лет десять, а мне одиннадцать, то его забрали в наркологический диспансер, откуда должен был через год вернуться, но к тому времени мы уже сбежали, чтобы нас не нашли органы опеки. Пока мне не исполнилось восемнадцать приходилось работать нелегально на всяких заводах и в мелких магазинчиках, чтобы накопить на квартиру и в целом одеваться и кушать. Он был отличником в школе, говорил, что раз уж я ему не даю работать нигде, то он мне поможет хорошими отметками. Это правда помогало, я чувствовала, что не зря всё это делаю и его будущее должно быть светлым, он заслужил это. Когда мне исполнилось семнадцать, то объявился отец, тогда он решил забрать только братика, сказав, что от меня нет никакого толку, я умоляла его оставить нас в покое, но получила лишь этот шрам,— указала на губу, которую рассекал шрам от верхней губы и почти до подбородка,— я думала, что потеряла его. Но потом оказалось, что папа умер от передозировки прямо на глазах собственного сына. И когда мне наконец исполнилось восемнадцать я взяла под свою опеку Сону, тогда я уже работала официально в хорошей компании и мне доверили брата. Только вот я не справилась...

Кто бы мог подумать, что у такого доброго и тёплого человека могло быть такое тяжёлое прошлое? Теперь совсем не удивительно, почему он так рано начал "выходить из строя", ведь детство у него закончилось тогда, когда у многих оно только начиналось.

Он обязан справиться. Хотя бы ради сестры и своего же будущего, в котором он должен быть счастливым в кои-то веки.

******

— Ты никогда не говорил о семье,— произнёс Хи, держа сигарету, пока блондин сидел рядом и пил кофе,— честно, это твой секрет? Или твои родители работают шпионами в Америке?

Ким пустил смешок, отворачиваясь от друга, дабы не показывать никаких эмоций, которые могли бы подсказать старшему то, что говорить не хотелось совершенно.

— Сёстры или братья? Племянники? У тебя есть кто-то, кто бы поддержал тебя, помимо нас?— выбросил сигарету и встал прямо перед ним, чтобы загнать в угол, хоть и сам не любил доставать вопросами других.

— Да нормально всё, я уже взрослый человек, разве в этом возрасте окружающих всё ещё волнует моя семья?— с раздражением произнёс, уходя обратно в корпус, а нижняя губа начала подрагивать.