По просьбе Марины автомобиль Антона остановился немного дальше от дома. Эдуард позвонил ему, чтобы он приехал за ним с Натальей. Вечер Антона и Марины закончился. Он вспомнил о своей истинной задаче, а она вернулась в реальность. Так и должно быть. Мгновения счастья и радости слишком быстротечны, они не дают насладиться ими сполна, сменяясь болью или жёсткой реальностью. Иллюзия хорошего пропадёт, стоит лишь открыть глаза.

- Если бы каждый мой вечер был таким, наверное, у меня бы пропало чувство одиночества и скуки. - Грустно усмехнулась девушка, откинувшись на спинку сиденья.
- Согласен, - доставая из бардачка пачку сигарет, ответил Шастун.
- Ты куришь? - лениво приоткрыв глаза, спросила та.
- Если плохо переносишь запах сигарет, я не стану курить.
Она, не стесняясь, приблизилась к его лицу.
- Я тоже хочу попробовать.
Парень в который раз оказался в замешательстве от её странной просьбы.
- Уверена?
Её решительный взгляд был красноречивее слов. Он достал и зажёг сигарету, протянув после девушке.
- Ты не понял, - отрицательно покачала головой она. - Закури сам и задержи ненадолго дыхание.
Выполнив это, парень ощутил мягкие губы брюнетки на своих. Догадавшись, он выдохнул дым ей в рот, тут же углубив поцелуй. Она готова была закашляться с непривычки, но чисто инстинктивно пропустила никотин сквозь ноздри. Улыбнувшись прямо в поцелуй, Антон сильнее прижал её к себе, смяв губы девушки. Внутри обоих всё скрутило от сладкой истомы и неожиданности произошедшего. Марина почувствовала, как по её телу проходят заряды тока, обжигающие и колющие так, что невольно начинаешь мелко дрожать.
Воздуха категорически не хватало. Губы горели. Сердце неслось бешеным галопом. В салоне стало невыносимо жарко, а стёкла запотели. Антон знал, что он украл первый поцелуй девушки, но её внутренняя страсть, которая вырвалась наружу феерическим потоком, перекрывала всё смущение и неопытность. Она перебирала мягкие волосы на его затылке, доставляя ему тем самым истинное удовольствие. Шастун так хотел пробраться ладонями под её толстовку, ощутить нежное и податливое тело. Но он не мог: слишком рано, слишком запретно.

«И её я должен убить», - буквально всплыли слова в затуманенном разуме парня. Он почему-то ощутил, не ведомую им досель, боль.