Четверг, и так не самый любимый день недели Петунии, на этот раз обещал стать наихудшим в году. После изнуряющей трансфигурации девочка, забывшая сделать домашнее задание по астрологии, вдруг поняла, что урок-то сегодня ночью, и во время обеда вместо еды размечала положение лун Сатурна и расчерчивала их траектории движения относительно планеты и солнца в разные периоды времени.

Чувствуя легкое головокружение от всех этих эллипсов и векторов она не сразу заметила, как похихикивает сидящая рядом Доминик, уминающая французские пирожки с изюмом и яблоками.

— Что? — спросила она у кузины.

— Повернись.

Питти так и сделала. За спиной стоял домовой эльф в розовой тоге и торжественно протягивал Петунии открытку.

— Для Петунии Дурсль от анонима. С днем святого Валентина!

Девочка глянула на его маленькие пальчики. Эльф нетерпеливо протягивал кричаще-розовую картонку в виде сердца, а в подмышке у него торчало еще с дюжину таких же.

— О Мерлин...

Петуния не хотела брать "подарок", но эльф бесцеремонно всучил его ей, щелкнул пальцами и исчез.

— Мне тоже кто-то подарил. Травянисто-зеленого цвета. Она пахнет подснежниками, — похвасталась Доминик, открывая небольшой конверт, принесенный совой.

— Какой ужас. Надо написать твоим родителям, чтобы они пожаловались директору. Ты еще слишком мала, чтобы получать открытки на Валентинов день.

— Нет, Питти, ты же этого не сделаешь?! — Доминик была по-настоящему напугана, и ее побледневшее личико с широко открытыми синими глазами очень позабавило сестру.

— Я шучу, успокойся.

Петуния, не думая, сунула в сумку открытку, которая начала распространять аромат роз от того, что к ней прикоснулись.

— Не будешь смотреть?

— Я знаю, что она от Энди Джордана. На ней нарисованы белые петунии.

— О, как мило!

— Ага, очень, — Питти поозиралась, чтобы проверить, нет ли в Зале Джордана, и, не заметив его, с облегчением вздохнула. Заметив, как сестренка розовеет, читая свое письмо, она спросила: — Тоже валентинка?

— Нет, письмо из дома. Точнее, из Ирландии от мамы и папы. Они пишут, что Мари и Тедди назначили дату свадьбы!

— Оу, уже? Ничего себе...

— Как долго ждать! Они хотят пожениться только следующим летом!

— Это все равно ра... — договорить Петунии не дали:

— Будут копить на свой дом или квартиру в Лондоне. Какие же они скучные!

— Доминик, ну ты даешь! Сколько они вообще знакомы?

— С самого рождения. Тедди ведь крестный сын дяди Гарри. Мари будто не моя сестра, а дочка дяди Перси!

— Хочешь сказать, она похожа на Эмс? — усмехнулась Питти. — Это вряд ли.

— Она такая же зануда, как дядя! Зачем ждать так долго? Я совсем вырасту и не смогу идти перед невестой и рассыпать лепестки.

— Уверена, тебе предоставят такую возможность, — Петуния потрепала кузину по щеке. — Мне пора на урок. У меня гербология, и я буду в третий раз пересдавать тест за первый семестр.

— Б-р-р-р... — отозвалась Доминик, не отрываясь от письма.

Придя в кабинет профессора Лонгботтома слишком рано, Питти обнаружила за партой Тину. Та, очевидно, вообще отказалась от обеда. Увидев подругу, с которой почти не разговаривала уже неделю, Тина решительно отвернулась. 

Подумав, что успеет еще настрадаться от невозможности пересесть (учитель хотел, чтобы неуспевающие ученики сидели на первых партах), Петуния осталась в коридоре и уставилась в окно, притворяясь очень заинтересованной тем, что происходит снаружи. Но там не было ничего интересного. 

Окно выходило на пустое, покрытое снегом поле, и единственным интересным стали два черных коня, но и те были так далеко, что казалось, будто это не кони, а худые длиннолапые собаки.

Пока она вглядывалась в темные фигурки, к ней подбежал Альбус. Щеки его были розовыми, совсем как недавно полученная ею открытка, а черные отросшие за полгода волосы еще более растрепанными, чем обычно.

— Привет.

— Что с тобой?

— Да ничего особенного, до обеда были полеты, а потом я искал тебя. Доминик сказала, что ты почти не пообедала.

— И это так тебя напугало, что ты несся через всю школу? — с долей возмущения спросила Питти.

— Что? Нет, нет, конечно... Фуф, — Альбус отдышался. — Итак, на полетах... ох, — он взялся за сердце.

Питти заволновалась. Полеты у всех факультетов проходили сдвоенные, и если Питти постоянно позорилась перед Рейвенкло, то слизеринцам приходилось терпеть напыщенных гриффиндорцев. Хотя, несмотря на то что после смерти подруги Гонт стала поспокойнее, в змеином Доме задир тоже было немало, так что обычно Алу доставалось и от своих, и от чужих.

— Роза очень доставала меня расспросами про... наши планы, которые мы обсуждали в библиотеке... Конечно, я все отрицал. И вообще, послал ее в лес искать великанов... но...

— Что? Говори быстрее, Альбус!

— Потом я нашел Эмс, и... Она...

— Все из тебя выпытала?

 — Скорее подслушала. Наш разговор со Скорпом о месте, где можно провернуть первое собрание... Мы были очень осторожны, но Эмс... слишком любопытная...

— Она рассказала все Розе? Она издевается! — Петуния затряслась и сжала кулаки.

— К счастью, Эмс еще не настолько сошла с ума, но да... Она, Мерлиновы усы, написала Люси! И теперь Люс обещает сдать ее дяде Перси, если мы не примем их обеих.

— И как Люси себе это представляет? Она же не учится в школе!

— Ей десять лет, Питт, она никак себе это не представляет. Просто треплет нервы. Не думаю, что дядя Перси ей особо поверит и что-то сделает, но все же... дядя Перси — это не то же самое, что дяди Рон или Джордж, уж поверь мне. Ох, ты побледнела.

— Я прибью ее, честное слово! Она...

— Т-ш! Ладно, я еще надеюсь успеть закинуть в себя хотя бы котлокекс перед историей...

— Как Скорп? Где он?

— Если честно, не знаю. После полетов он сказал, что пойдет сразу обедать, пока я собирался в душ, но когда я пришел в Большой Зал, его там не было.

— У вас все нормально?

— Конечно. Лучше, чем у вас с Тиной. Прости.

— И не напоминай! По поводу вечера все в силе. — Вчера они условились увидеться возле хижины Хагрида.

— Знаю. Мистера Эйч точно не будет, я удостоверился.

— Хорошо, очень хорошо.  Скорпиус не передумает прийти?

— Скорее уж я передумаю! В нем слишком много энтузиазма, буквально думает только об этом. Хотя, если честно, кроме уроков я почти его не вижу.

— Но у вас все нормально?

— Мы не ссорились. Ладно, я пошел, — сказал Ал, кидая взгляд ярких зеленых глаз на подходящих к кабинету Аманду Флэтворфи и Джексона Харта.

— Удачи.

— Что, полорукая, получила открыточку от братца? А вы не слишком ли близкие родственники для этого? — мерзким голосом проговорила одноклассница. Харт загоготал, косо уставив на нее мелкие темные глазки и говоря, какая она остроумная.

— Фу, Флэтворфи... — скривилась Питти. Она отошла, чтобы парочка одноклассников вошла в кабинет, и снова уставилась в окно, напряженная, боясь, что в спину прилетит что-нибудь тяжелое. Или заклинание. Но, к счастью, сегодня эти хулиганы были заняты друг другом.

На снежном поле появился еще один силуэт, такой же мелкий и черный, как и кони. Казалось, они о чем-то беседуют, иногда мотая головами. Новая фигура, очевидно, человек, размахивала рукой.

— Мисс Дурсль, звонок через минуту, — оповестил ее профессор Лонгботтом, проходя мимо.

Усевшись на свое место, девочка снова разглядела на щеках учителя неаккуратную щетину.  Она подумала спросить, все ли у него хорошо, но не решилась.

Урок проходил относительно спокойно. Те, кто отставал, пересдавали тесты, как и Петуния. Остальные готовились к проекту, который нужно было презентовать в конце учебного года. Питти еще даже тему не выбрала, а Тина уже аккуратно раскрашивала перерисованные с учебника дополнительного образования виды прыгучих луковиц. Одну из них, карликовую, она планировала посадить и вырастить весной.

Питти дописала тест, еще раз прошлась по нему взглядом, понимая, что даже если что-то не так, она уже ничего не может сделать, вздохнула и пошла сдавать пергамент. Профессор Лонгботтом не отвлекся от учебника, который листал, когда она положила работу ему на стол. Сев на место, Петуния от нечего делать начала смотреть на то, как рисует Тина. Неожиданно та шепнула:

— Советую сегодня вам не встречаться.

— Чего? — удивилась Питти.

— Ты слышала, — еще тише произнесла Тина, не отрывая глаз от своего рисунка. — Я даже без Охотничьего зелья услышала имя Хагрида, когда вы разговаривали с Альбусом.

— Так это не секрет. Мы идем помогать ему "чистить грядки".

— Ага, для посадки озимого чеснока?

— Что?

— Это глупо. И вас легко вычислить. Достаточно спросить у Хагрида, как дела с его грядками.

— Не волнуйся за нас.

— Приходится. Ведь тебе все равно.

— Я постоянно нервничаю! Но со мной все понятно. Это... — Петуния не могла подобрать слов, чтобы сказать, что волноваться за создание клуба ее прямая обязанность, когда как Тина, бросившая ее и не желающая помогать, не делает никому ни лучше, ни хуже своим вмешательством.

— Мисс Дурсль, какую тему вы выбрали для отчетной работы? — громко спросил профессор Лонгботтом, потирая щетинистый подбородок.

— Я... Антенницы.

— Антенницы — что? — нахмурился учитель.

— Способы полива антенниц.

— О, это прекрасно. И очень... иронично, мисс Дурсль, — профессор Лонгботтом добродушно улыбнулся, расслабившись. — Тогда предлагаю вам достать перо и чернила и начать набрасывать план защиты по теме.

— Конечно...

Тина, плотно сжав губы, отвернулась, пока Питти невидящими глазами уставилась на свою сумку и такими же бесчувственными руками пыталась нашарить нужные принадлежности. Когда она нащупала пенал и потянула его, на пол выпала открытка и раскрылась.

Все бы ничего, в День-то Валентина яркая открытка в виде сердечки не удивила бы даже Флэтворфи, которая считала Петунию недостойной даже старой воды из-под завядшего букета. Но подаренная Питти открытка... запела. Громко. С музыкой.

— Морозный день так прекрасен!
Снежинки вьются вокруг.
От снежного ненастья
Зову под омелу, мой друг!
Твои глаза голубые
Как льдинки холодны.
А волосы — золотые
Как свет ночной луны.
Когда же ты, дорогая,
Пойдешь со мной на свиданье?..

Она наступила на визжащую картонку, заткнув ее, наконец. Двигая ступней, Питти втаптывала ее, будто убивала мерзкое насекомое. Затем в полной тишине подняла открытку и закинула в ранец.

Первой засмеялась Флэтворфи, сказав:

— О Дамблдорова палочка! Это открытка от Поттера?!

— От Джеймса Поттера? — выпучив глаза, спросил Сэм Колби, ярый фанат квиддича и знавший только тех учеников, которые в него играют.

— Не, от страшилы-Ала Поттера, — хрюкнул Харт, поддакивая подружке и смеясь громче нее.

— Так, тишина! — вмешался учитель. Несмотря на серьезный тон, глаза его улыбались. — Мисс Дурсль, все хорошо? Тогда займитесь делом.

Красная, как рак, но не от стыда, а от злости, Петуния склонилась над учебником по гербологии.

— Так от кого это? — тихо спросила Тина.

Сначала Питти хотела огрызнуться, но потом, понадеявшись, что таким образом лед между ними растает, ответила:

— Думаю, от Энди Джордана. Дослушаю песенку потом, без свидетелей.

— Интересно, какую рифму он придумал на "дорогая"?

Питти хихикнула и поймала взгляд Триаль, которая сидела в одиночестве прямо перед профессором, как самая примерная ученица, но сейчас повернулась и смотрела на подруг. Она не улыбалась, пока не заметила, что Петуния смотрит прямо на нее, но и после этого ее улыбка показалась вымученной. "Ревнует, что ли?" — с удивлением подумала девочка.

Тина вздохнула, и Петуния распознала этот вздох как проявление большого беспокойства, явно не связанного с ее затеей. Предположения оправдались, когда подруга, сдавив себе переносицу, тихо произнесла:

— Кажется, мне придется... бросить учебу в конце года.

— Что? Почему? Что случилось?

— Тетя. Она скоро  сбежит. Мама и бабушка не смогут без нее даже мусорособирающее заклятие сделать.

— Как же так?

— Так работает магия Мистерио. Мы настолько слабы, что должно быть по меньшей мере три ведьмы, чтобы подпитывать друг друга и колдовать.

— Нет, это я помню, — перебила Питти, которой Тина рассказывала о родовом проклятии летом. — Как твоя тетя сбежала? И зачем? Она же знает, чем это вам грозит!

— Она еще не сбежала, а только собирается. Она написала мне. Просит вернуться домой, пока еще ничего не заметно...

— Не заметно что?

Тина шевельнулась, и на лавку возле Питти упал маленький кусочек пергамента, исписанный мелким почерком:

Внизу была приписка:

— Черт, мне так жаль...

— Ничего... Будем переписываться...

— Но почему твоя тетя не родит дома?

— Т-ш-ш. — Тина глянула на профессора Лонгботтома, который, к счастью, не обращал на них внимания. — Я не знаю. Попробую с ней поговорить. А пока давай поделаем задания.

До конца урока Харт и Флэтворфи достали ее так, что она пулей вылетела из кабинета. Это было последнее дневное занятие, и обычно ученики отправлялись до ужина или на улицу, или в гостиную, но Питти твердыми шагами двигалась в сторону Большого Зала. Впервые она хотела, чтобы ей встретился Джордан. Она планировала запустить ему открытку в лицо и хотя бы попытаться наслать на него заклинание Таранталлегра. В прошлом году у нее единственный раз получилось приклеивающее заклятие, но с тех пор она махала палочкой без результата. Может быть, хорошенько разозлиться — ее личный рецепт?

Жюли Триаль догнала ее на лестнице, которая, к счастью, не собиралась передвигаться.

— Стыдишься?

— Злюсь!

— Это еще что! Скажи спасибо, что тебе не спел сехенаду пехеодетый в купидона гном. Говохят, лет двадцать назад так было модно, но когда МакХи пришла на пост дихектоха, она запхетила использовать гномов для музыкальных валентинок.

— О, хоть одно хорошее решение! — Несмотря на неприязнь к директрисе, Петунию раздражала привычка одноклассницы называть ее МакГи. Может быть, потому что это имя слишком было похоже на "Мэгги", из-за чего Питти вспоминала о сестре и еще больше грустила? В любом случае, Триаль так его коверкала, что становилось дурно.

— Не говохи так. Наша дихектхиса — лучшая на все вхемена.

Питти отмахнулась. В Большом Зале Джордана не оказалось, как и Скорпа с Альбусом. Зато над столами летали какие-то мелкие существа и осыпали еду розовыми блестками. На огромных медных блюдах лежали сладкие пироги и кексы из розового теста, большие куски фуксиевого шоколада с посыпкой из орехов и яблоки в нежно-розовой глазури, похожей оттенком на свиную попку. Петунию передернуло, хотя раньше она никогда не думала о том, как раздражает ее этот цвет.

— Я буду в спальне до... ну, ты поняла, — обратилась она к Триаль, уже усаживающейся за стол напротив подоспевшей к ланчу Флэтворфи, неаппетитно грызущей сладости.

— Угу.

Ни на кого не глядя, Питти побрела в сторону кухни. Выстукивая на бочках с уксусом секретный код, девочка поймала себя на мысли, что совсем перестала бояться сделать ошибку. Это было единственным радостным моментом за день.

Радуясь, что Флэтворфи нет в гостиной, Питти решилась спокойно посидеть в одиночестве перед камином в по-настоящему волшебно удобном кресле.

Она задремала, но через время услышала, как кто-то за спиной покашливает, пытаясь привлечь к себе внимание. Обернувшись, девочка увидела Диего Альваро. Он держал обе руки за спиной, а его угольно-черные брови нервно подпрыгивали к высокому смуглому лбу.

— Все нормально, Альваро? — протерев сонные глаза, спросила Петуния.

— Нет. То есть, да. Все хорошо. А у тебя? — залепетал мальчик, еще быстрее двигая бровями.

— Я пыталась отдохнуть.

— Прости.

— Ничего.

Когда она уже собралась уйти в спальню, чтобы спокойно полежать, Диего перегородил ей дорогу к двери.

— Ты чего? — удивилась Петуния.

— Сегодня такой особенный день. И я...

— О нет, — сказала Питти, покраснев до ушей, прежде чем поняла, что произносит это вслух. "И ты туда же?" — поразилась девочка про себя. И хотя она не произнесла последних слов, по разочарованному взгляду одноклассника было понятно, что все написано у нее на лице.

— Я боялся, что ты не оценишь, — Диего показал из-за спины букет подснежников, перевязанный тонкой красной ленточкой, и неохотно протянул его Питти. Та приняла его на автомате. — Но я хотел, наконец, признаться. И вот... Но знай, Петуния, я не буду навязчивым. И надеюсь, — его глаза, казалось, увеличились в размере из-за набегающих слез, а черные ресницы прилипли к нижним векам, похожие на кукольные, — надеюсь, это не помешает нашей дружбе.

— Нет, конечно, не помешает, — заверила его Петуния, начав спиной продвигаться к выходу и отгоняя от себя мысли о том, что ресницы Альваро очень похожи на Джордановы. — Но ты правильно все понял, Альваро. Я не ищу... ну, знаешь, парня.

— Да, хорошо. Значит, по-прежнему друзья? — он пожал плечами, пока лицо выражало крушение всех его надежд.

Питти кивнула и поспешно покинула гостиную. Теперь-то уж ей точно стоит подкрепиться. И чтобы не уснуть, и чтобы поскорее забыть это происшествие. "Едва три слова мне с начала учебного года сказал. Ну и дружба! — думала Петуния. — Хотя, так даже лучше..."

— Какая пхелесть! Настоящие, не наколдованные? — спросила Триаль, встретив Петунию в коридоре, огибающем Большой Зал.

— Не успела уточнить. И нет, это не от Энди, — сразу прибавила Питти.

Девочка вздохнула и, не найдя поверхности лучше, бросила букетик на широкий подоконник. Очевидно, приняв это за приглашение поболтать, Триаль устроилась возле подарка Альваро. Вышедшая из-за поворота Тина поспешила к ним присоединиться. В руках она держала открытую коробочку с шоколадными конфетами в виде сердечек.

— Еще поклонник? — Глаза Тины являли собой редкую эмоцию в ее исполнении: удивление, смешанное с интересом.

— Мне подарил его Альваро. Но совершенно по-дружески, — поспешила сказать Петуния, краснея. — Какая начинка, не малиновая?

— Клубничная. И кстати, это тоже подарок. От анонима, — Тина протянула коробочку, и подруги угостились. 

— А мне подахили незабудки. Очень мило, но это наколдованный букет из магазинчика в Хогсмиде. Какой-то пхедпхиимчивый стахшеклассник накупил одинаковые букеты и пходает по двойной цене тем, кто не догадался сходить в дехевню. Или не может, — пренебрежительно добавила Жюли, — из-за возхаста.

— У меня три открытки. На две больше, чем в том году, — порозовела Тина, глядя на конфеты.

— М-м, у меня... — красавица класса перевернула сумку над подоконником и быстро пробежалась пальчиками по цветастым пахучим картонкам, — двадцать четыхе. Почти в два хаза больше, чем на пехвом кухсе. О, глядите, эта явно от слизехинца! — она указала на платиново-серую овальную открытку, посыпанную крупной золотой стружкой.

— Жуть. Мне и одной хватило. Не понимаю, как можно думать обо всем этом, когда...

— Можно думать о куче вещей схазу, — перебила Триаль Петунию, задрав подбородок, от чего стала похожей на Сабрину Джонси, — ты не можешь запхетить мальчикам показывать свои чувства к тебе.

— На них не хватает моего отца, — фыркнула Питти, откусывая-таки клубничную конфету и морщась — карамель была с явной кислинкой, а в начинке чувствовался алкоголь. — Все равно не пойму, зачем мне? Чего ко мне этот Джордан пристал?

— М-м-м, цветы, как это мило! — очень громко сказала Свифт, подойдя к девочкам. — Хотела вас разогнать, девочки. Вы же знаете, что в темных коридорах собираться в кучки нельзя.

— Сеходня же Валентинов день! — захлопала длинными ресницами Триаль.

— Смотрю, Жюли в этом году в явных фаворитках, — улыбнулась староста их Дома, без спроса вытаскивая из коробочки Тины сразу три конфеты. — М-м-м, что это, Огненный виски Огдена? Клементина, милая, кто-то явно хотел тебя напоить. А это у вас что, от кого-то из Слизерина? У-у-у, ничего себе. Я думала, только Петуния получит открытку из Слизерина.

— Почему это?

— Ну... Малфой, знаешь...

— Фу, Свифт, и ты туда же! Мы же с ним друзья.

— Она вообще не понимает, как мальчики могут о таком думать на втором курсе, — хихикнула Тина, явно оживившись от любимой темы для разговоров и под шумок пряча коробку за полу мантии.

Староста хмыкнула, качнув головой и рассыпав кудри, которые она в честь праздника украсила ободком с розами.

— Что за глупость, Дурсль? Тебе что, совсем не нравится внимание? Или мальчики?

— Совершенно не нравится ни то, ни другое, — серьезно ответила Питти под смешки девчонок. Она отложила невкусную конфету на подоконник, не сразу подумав о том, что может получить нагоняй за беспорядок.

Но староста, видимо, была занята совсем другим.

— Я бы не удивлялась, будь ты заучкой и отличницей...

— Эй!

— Триаль, к тебе это не относится. Ты не заучка, а бриллиант курса. Тебе учеба дается легко.

— Ну да, — Жюли поправила и без того идеально лежащую челку.

— Я просто не понимаю, почему...

— Почему ты? — перебила Свифт, задирая брови. — Петуния, ты что, издеваешься?

— Угу, — кивнула Тина.

Триаль зацыкала, мотая головой из стороны в сторону.

— Что?

— Ты красивая, — ответила Свифт таким тоном, будто объясняла дураку, что Земля круглая.

— Чего? — не поверила своим ушам Петуния. Она привыкла, что в сравнении с сестрой-двойняшкой всегда была чуточку хуже. Глаза у нее менее яркие, волосы менее послушные, нос длинней, лоб выпуклей, а уж про комплекцию и говорить не хочется.

— Голубоглазая блондинка с пухлыми розовыми губками, и фигура у тебя есть, да и вообще, ты выглядишь не такой малявкой, как остальные. Простите, девочки.

— Ну, это так, — вздохнула Триаль, будто сочувствуя самой себе.

— Да ну вас... Моя мама заставляет отчитываться ей, сколько кексов я съела за семестр.

— Что ж, очень сочувствую, Дурсль, — смеясь, сказала Свифт, с явным удовольствием доев конфеты и повернувшись в сторону их гостиной, — но растешь-то ты в правильных местах, — она руками показала, какие места имела в виду.

— Фу!

— Нет бы радоваться! Моя одногодка Певенси уже помолвлена с парнем из Гриффиндора, закончившим школу в том году. 

 За спиной Свифт появился Адам Фоули.

— О, Пруденс. Можно тебя на пару слов? — обращался он к старосте, но смотрел на младшекурсниц. Петуния заметила, как затихла Тина, теребя коробку конфет в кармане мантии и смотря на предмет обожания во все глаза.

— Конечно. Минутку, я скоро буду в гостиной. Это норма, Петуния, совершенная норма. Уверена, к тебе посватаются еще до конца седьмого курса, с такими-то связями, — хихикала Свифт, пока Фоули шел к бочкам, громко топая. — Что ж, счастливого Дня Валентина, девочки.

— Сумасшедшая.

— Она — нет, — ответила Петунии Триаль. 

— Представьте, если прямо сейчас Адам делает Пруденс предложение! — сказала Тина, не сводя взгляда с поворота, где скрылись сокурсники.

— Тина! Конечно, нет, — возмутилась вдруг Жюли. — А если и так, я все хасскажу Фитцкхутэху.

— Да ладно тебе, они отличная пара. И Фоули явно давно к ней неровно дышит, — решила подыграть Тине Петуния, раз уж подруга старается скрыть свою привязанность за сплетнями.

— Никогда не замечала! Может, пхосто хочет уточнить что-то по учебе. Пхуденс ведь умная девушка.

— О да, чему-нибудь она его научит!

— Между ними нет искхы. Увехена, ему нхавится кое-кто дхугой. Я удивляюсь, как много ты, Петуния, не понимаешь! — все с тем же недовольством заключила Триаль.

Питти, радуясь, что удалось переместить фокус с Фоули, сказала:

— Наверное, я привыкла, что папа не давал никому и краем глаза взглянуть на нас с сестрой и на маму.

— Он у нее большой и грозный, а мама красивая, как фотомодель, — поддакнула Тина, обращаясь к Жюли.

— Хм. Так можно и в стахых девах остаться.

— Не рано ли ты задумываешься о таких вещах?

— Я не задумываюсь, мамá и папá давно уже подобхали мне паху. Он учится в Бобатоне и стагше меня на четыхе года.

— О божечки.

— Это совершенно нормально для волшебников, — вставила Тина. — Я рассказывала тебе, что моя прабабушка вышла замуж в четырнадцать, а в пятнадцать уже родила бабушку. Мама меня — в семнадцать. Не забывай, что у волшебников и совершеннолетие наступает раньше.

— В семнадцать лет, — добавила Триаль за Тиной. — А у магглов?

— В восемнадцать. И женятся люди обычно гораздо позже этого срока, а уж про детей вообще молчу, — Питти задумалась. — Мои мама и папа довольно рано завели семью. По маггловским меркам. Все подруги мамы, у которых есть дети, лет на десять ее старше. И все их дети младше нас с Мэгги, моей сестры. И это нормально. Зачем торопиться?

— После войны в волшебном мире не так-то много людей, — Тина приподняла одно плечо, по-прежнему не глядя на подругу. — Бабушка говорит, что в первые годы агитация на рождение детей была такая, что даже дома выдавали.

— Точно. Даже моя мамá это почувствовала. Ее так сильно уговахивали годить еще хотя бы тхоих. Но она хотела кахьеху. Даже папá немного хасстхаивался, хотел сына.

— Или все потому, что волшебники... как бы... застряли в прошлых веках? — смущаясь, предположила Петуния.

— Ну уж спасибо, — бросила Тина и встала с подоконника.

— Я опять ее обидела, — вздохнула Питти, когда подруга ушла.

— Но ты пхава, — ответила ей Триаль, положив руку на плечо в знак поддержки, — волшебники явно отстали от магглов. 

Петуния выдохнула, внезапно осознав, как приятно искреннее сочувствие. Хоть от кого-то... "Интересно, Тина еще больше обидится, или мы, наконец, помиримся?" — спросила она себя, прежде чем решиться задать вопрос Триаль.

— Слушай... Тина говорила про Протеевы чары, если я правильно запомнила.

— Ш-ш-ш! — резко оборвала ее Триаль, спрыгнув в подоконника, от чего ее серебристая мантия шелковыми водопадами заструилась по телу.

— Не хочешь прогуляться со мной кое-куда?

— Куда? — На ровном лбу отличницы появились горизонтальные складочки.

— К хижине смотрителя леса.