Бакингемшир, 2018 год

Тридцать первое августа выпадало на пятницу, из-за чего утро в семействе Дурслей не задалось с самого начала. Мэгги радостно гудела о том, что первый день учебы случится только третьего сентября, чем раздражала и без того расстроенную и нервную сестру-двойняшку Петунию, которой дядя Гарри давно уже сказал, что независимо от дня недели все ученики должны прибыть в Хогвартс первого сентября.

Пока Петуния, ворча, продолжала сборы, Мэг, сильно загоревшая после каникул на Бали, отправилась с подругами на шопинг. К сожалению, Питти не повезло ни с загаром, ни с покупками. Они с дядей Гарри посетили Диагон-аллею еще в начале августа и закупились всем необходимым, даже мантиями, хотя мама Марго была уверена, что те станут малы дочери уже к октябрю, несмотря на то, что брались навырост. Дело в том, что дома за питанием Петунии мама рьяно следила, ведь смыслом ее жизни давно стал блог о пп-кулинарии и ведении быта будучи мамой двух очаровательных двойняшек. Так что быть очаровательной, а для Марго это равно стройной, нужно было всегда, особенно когда попадаешь в объектив камеры. Но зато не успевала Питти оказаться в гостях у многочисленных родственников со стороны дяди Гарри или в стенах Хогвартса, как быстро наверстывала все упущенное при летней диете.

Сама Марго тоже немного набрала после расслабляющего отдыха на островах, и также, как дочка-маггл, заработала ровный и красивый загар. Зато папа Дадли не отставал от Петунии: его уши и нос обещали быть красными еще как минимум неделю, а спина и шея шелушились. Но по поводу веса мужчина не заморачивался, просто купив себе одежду на пару размеров больше. Ему некогда было заниматься спортом и диетами, ведь приходилось работать шесть дней в неделю, чтобы окупить дорогой отпуск для четверых на островах, но он не жаловался, ведь любил в равной степени и работу, и семью.

А Петуния уже представляла, как над ней будут подшучивать в школе, называя жареным поросенком или чем-то пооригинальнее. Она бы не была так уверена в этом, если бы не собственные друзья, которые гостили у нее и разъехались по домам всего десять дней назад. Тина Мистерио, когда отвлекалась от созерцания неба и облаков, шутливо притворялась, что не узнает Питти, якобы она так сильно изменилась. Радовало только то, что подруга подшучивала еще и над Мэгги, чем очень ту раздражала. Ее "рыбьи", как выразилась сестра Петунии, глаза вкупе с грубо накрученными темно-каштановыми волосами вызывали у Мэгги недовольство уже своим потусторонним, каким-то гротескно немодным стилем, не говоря уж о привычке мечтательно поднимать взгляд и выдавать мало кому понятные шуточки. Этот факт приносил Петунии какое-то мстительное удовольствие, ведь она понимала и шутки, и то, откуда взялся у подруги такой стиль: волшебники в целом отстали от современности лет эдак на сто, а то и все двести.

Кузен Джеймс, не в пример младшему брату Альбусу, давал себе волю, шутя горше всех и временами спрашивая, точно ли они родственники. Оба брата были бледными, как смерть, казалось, солнце совершенно их не беспокоило и ничего не сушило. И только у Альбуса из всех друзей не проявилось признаков подростковых прыщей (чему Питти страшно завидовала).

Скорпиус Малфой, самый обходительный из всех мальчиков, которых только знала Петуния, лишь иногда позволял себе замечания по поводу ее ярких веснушек, но от их редкости они были самыми запоминающимися и особенно жалили. Сам он, конечно же, был таким же бледным, как лучший друг Альбус, а платиновые волосы и такого же оттенка глаза лишь добавляли ему сходства с поганкой, о чем в ответ на его шуточки частенько напоминала Петуния.

К тому же, несмотря на старания мамы Марго, Питти, кажется, прибавила еще полстоуна* за каникулы. Мэгги тоже немного пополнела, но не так заметно. Теперь сестры, которых раньше считали близняшками, были более отличимы. Мэг это, похоже, радовало, а вот Петунию расстраивало любое различие, появляющееся между ними. Все лето Питти пыталась восстановить те близкие отношения, что были между сестрами до того злополучного дня, когда они распечатали письмо из Хогвартса, но, казалось, что Мэгги это совсем не нужно. Между ними, вроде как, не было обид. Просто Мэгс за прошлый учебный год привыкла обходиться без сестры и не собиралась за лето переучиваться обратно.

— Детка, ты готова? — В комнате появилась мама Марго. Одеваясь в обтягивающую спортивную форму, она, будучи довольно невысокой женщиной, вообще походила на подростка. Если бы не глубокая морщинка меж бровей, которая в последний год совсем перестала разглаживаться, все бы принимали ее за сестру Петунии.

— Минутку. Я подойду, мам, — вздохнула девочка, остервенело запихивая кипу пергаментов в чемодан.

Маргарет постаралась сдержать недовольное фырканье и ушла.

Каждое утро, даже когда в доме гостили друзья Петунии, мама мягко, но тоном, не терпящим возражений (некоторые милые с виду женщины так умеют) просила дочку подсобить ей в спортзале. На деле же она заставляла Питти делать зарядку и растяжки, чтобы хоть как-то компенсировать растущий аппетит и вес. Петуния молча повиновалась, тренируясь в полсилы.

Девочка перестелила подкладку в коробке-домике своего питомца Джей-Джея, ярко-желтого лягушонка, переоделась в старую футболку с шортами и спустилась на первый этаж.

В комнате, смежной с переходом в гараж, у них была устроена многофункциональная зона. Тут стоял большой стол с компьютером, одна стена была отделана как фон для съемок видео, а с противоположной стороны, чтобы не видно было на камеру, находились беговая дорожка, "эллипс" и пространство, позволяющее без проблем постелить три коврика для йоги.

Марго уже разогревалась на беговой дорожке и просто кивнула дочери на эллиптический тренажер. Питти его просто ненавидела! Если на дорожке можно было, пока мама не видит, встать на края и немного отдохнуть, то вот на "эллипсе" пофилонить невозможно. К тому же, надо еще и руками махать, а любое лишнее движение было для девочки сродни пыткам.

Маргарет, заметившая, как Питти закатывает глаза, настраивая тренажер на легкий режим, спросила:

— Все хорошо?

— Что? — напряглась Петуния. — А, нет, все нормально. Но я немного устала от сборов. Жаль, что нельзя с помощью магии собрать чемоданы. Я видела, как старосты в школе так делали. Взмах — и все аккуратно лежит. Хотя мне еще неизвестно заклинание, — совсем погрустнела девочка.

— И ты забыла самое главное: тебе нельзя колдовать вне Хогвартса, — холодно заметила мама.

Питти разочарованно кивнула. Да, ей нельзя, ведь она живет в семье магглов. Тетя Джинни, когда Петуния была у Поттеров в начале лета, объяснила, что за всплесками магии в маггловской среде следит специальный депортамент. За детьми волшебников так следить не получалось, ведь в районах, населенных волшебниками, магия присутствовала всегда. Здесь выполнение запрета лежало лишь на плечах родителей и все зависело от их лояльности. Или занятости.

Одиннадцатилетняя кузина Доминик, например, жаловалась, что ни родителей, ни старшей сестры Мари-Виктуар вечно нет дома: все трое работают в банке Гринготтс, а там намечается расширение и открытие нового отделения в Ирландии. Из-за этого Доминик с младшим братиком Луи большую часть лета провели у ба Молли и деда Артура, а коттедж "Ракушка" стоял закрытый. Доминик уверяла, что и у них теперь на чердаке завелся гуль**, который караулит дом, пока их нет.

Луи в этом году заставил голову садового гнома цвести оранжевыми подсолнухами. Ему было всего семь лет, и это был первый ощутимый всплеск магии у мальчика. Все родственники ужасно радовались, но когда Питти рассказала новость маме и папе, Дадли лишь покачал головой, а Марго спросила, кто такой Луи, хотя Петуния была уверена, что уже раз сто перечисляла ей всех новых родственников по именам. Благо, мама не напоминала, что для Петунии они никакие не родственники, по крайней мере, по крови. Все новые кузены появились в жизни Питти со стороны жены кузена ее отца, от многочисленного семейства Уизли.

Родственников не выбирают, но девочке повезло: она нашла кучу друзей из кузин и кузенов. Благодаря Альбусу первый год в Хогвартсе прошел не так неприятно, как мог бы, особенно если учесть, что младший сын Поттеров, вызывающий всеобщее порицание, попав на Слизерин, перетягивал нежелательное внимание на себя. Летом же Петуния часто виделась с детьми дяди Перси и дяди Джорджа. Их старшенькие, Эмс и Фред, в этом году поступали на первый курс. Питти радовало, что в Хогвартсе станет больше знакомых и дружелюбных лиц.

Ее передернуло от воспоминаний о школе-интернате, и только теперь она заметила, что вовсю трясется на тренажере, даже не обращая внимания на нагрузку. Хогвартс, который отрывал ее от любимой семьи, казался ей скорее тюрьмой, чем школой. И как будто самого факта, что она единственная волшебница в семье, где не очень лояльно относятся к магии, было мало, Хогвартс разлучил ее не только с сестрой, но и с обожаемым дедушкой. Дадли не смог признаться Вернону, что его любимая внучка — колдунья, а потому, когда тот звонил, он выдумывал причины, почему Питти не может подойти к телефону. К концу учебного года у дедули сложилось впечатление, что внучка сама, по своему желанию, от него отдалилась. Переубедить его было нельзя, ведь это бы вскрыло обман Дадли и повлекло ссору в семье, чего Петуния хотела меньше всего.

Неожиданно в зал зашла Мэгги, одетая в новый спортивный костюм нежно-лавандового цвета, который придавал ее светло-голубым глазам сиреневый оттенок.

— Ух ты, как разогналась! — прокомментировала она действия двойняшки, и та не поняла по тону, восхищенно или шутливо.

Поэтому Питти решила не отвечать, только сейчас понимая, что устала.

— Бери дорожку, — Марго, стоявшая на коврике для йоги, кивнула на беговой тренажер.

Мэгги, сняв спортивную кофточку и показав новую фиолетовую майку, обтягивающую ее плоский живот (такого у Питти уже не было), запрыгнула на дорожку и начала тыкать в пикающие кнопки, увеличивая скорость. Этот звук, эти мамины восхищенные взгляды, эта яркая новая майка на сестре так раздражали Петунию, что она, засмотревшись, чуть не слетела с тренажера.

Маргарет, стоявшая в позе дерева, сама чуть не упала от неожиданности и проговорила голосом, полным беспокойства:

— Детка, ты молодец. Наверное, хватит.

Но как теперь, когда Мэгги бежала на спринтерской скорости, Питти могла остановиться? Она ответила маме, что потренируется еще пару минут, и поднажала так, будто от этого зависела ее жизнь.

— А, да у тебя мощность на "единичке". Я обычно ставлю "четверочку", — заметила Магнолия, и Петуния опять не смогла понять, издевается над ней сестра или нет. Тон был будничным, но слова...

— Да ну? А я-то думаю, почему так легко? — язвительно бросила Питти и начала крутить барашек настройки. Шаги тут же стало делать тяжелее, но она продолжала.

— Милая, нельзя трогать эту штуку во время движения. — Марго подошла и убрала руки дочки с переключателя. — Сломаешь же. Лучше отдохни. Один раз показанный энтузиазм не изменит картину всех месяцев. Это как пытаться чистить зубы по часу, но раз в месяц, и надеяться, что это заменит ежедневную двухминутную чистку.

— Ой, мам, ну о чем ты?! — возмутилась Питти, и игнорируя руки матери, продолжила движение, притворяясь, что ей совсем не тяжело. Она услышала, как Магнолия хихикает, и поднажала.

— Детка, слезай!

— Да я же не кручу уже, не сломаю. Зачем ты мне мешаешь?

— С тебя хватит. Что на тебя нашло? — недоумевала мама. Она перекидывала взгляд светло-карих глаз, не скрытых по обыкновению цветными линзами, с одной дочки на другую.

Питти сжала зубы. Бедра уже горели, по спине текли ручейки пота, неприятно щекоча. А сестрица все еще хихикала.

— Мам, — выдавила Петуния, — не мешай.

Марго, которой никто в доме не дерзил, даже пауки в гараже, когда она сгоняла их веником, не могла, казалось, выбрать, что ей испытывать, злобу или недоумение. Пока решала, она не отходила от тренажера, а все разгоняющаяся дочь могла нечаянно ударить ее локтем.

— Мам! Ну отойди! — разозлилась девочка, чем решила дилемму Маргарет.

— Петуния Эллисон Дурсль, а ну слезла с тренажера! — проревела женщина неожиданно громким и резким голосом, совсем не идущим ее хрупкой низенькой фигурке. Еще несколько слов, явно нецензурных, она произнесла одними губами.

Питти от неожиданности развернулась к матери и таки зарядила ей локтем в нос. Марго вскрикнула и отпрыгнула. И очень вовремя, ведь Петуния заметила, как полетела вперед и вниз головой, держась при этом за ручки тренажера. Ужасный скрежет она услышала уже встречаясь лицом с полом, и почувствовала, как на нее упало что-то тяжелое, угловатое и горячее.

— Питти! Питти, ты жива?! — Мама, все еще держащаяся за нос, наклонилась над дочкой.

Когда Петуния смогла сфокусировать взгляд, она заметила, как сестра-двойняшка тоже склоняется над ней. Ее раскрасневшиеся щеки и капельки пота над губой порадовали Питти, ведь ей тоже было тяжело тренироваться. "Рисуешься", — мысленно сказала она Магнолии. Та, конечно, ее мысли не прочитала, но хотя бы выглядела обеспокоенной.

— Все нормально. Что случилось? — говоря, Питти поняла, что прикусила язык в двух местах. Спину пронзила тупая боль, разрастающаяся кругами по всему телу. — Ох, больно.

С нее с грохотом свалился длинный кусок металла.

— Где? Сильно болит?

— Нет, нормально. Ногу ломать было больнее.

— Что?! — взвизгнула мать, и ее голос громом отдался в черепе Петунии. — Когда ты успела сломать ногу?

Вообще-то, по-настоящему Питти ломала только ребра, а в бедре была всего лишь трещина, но эта трещина дольше всего заживала и ныла на изменения погоды до сих пор. Петуния совсем забыла, что решила не рассказывать родным об этом инциденте. Поскольку он случился в Хогвартсе, а девочка все же решила доучиться, она не хотела, чтобы родители помешали ее планам, проявив ненужную заботу. Ведь им не объяснишь, что переломы лечатся заклинаниями за пять минут. От боли это, конечно, не спасает, но зато становится понятно, почему волшебники так легко относятся к собственной безопасности.

— Что? Я такого не говорила. Тебе показалось.

— Нет, я тоже это слышала, — хмуря пшеничного цвета брови, вставила Мэгги.

— Это я брежу. Головой ударилась. Успокойтесь.

— Ты разнесла тренажер вдребезги, — вставая и, видимо, реально успокоившись, проговорила Магнолия, глядя на груду черного пластика и металла, в которую превратился "эллипс".

— О боже, как это вышло? — Марго схватилась за голову, осматривая последствия катастрофы. Казалось, она уже забыла, что пару мгновений назад боялась за здоровье дочки. — Мы за него еще кредит платим!

— Папа тебя убьет, — сказала Мэгги, глянув на сестру.

— Я же не виновата. Он просто некачественный. На него же есть гарантия?

— Да, конечно. Точно, гарантия. — Казалось, мама немного расслабилась. — Пойду поищу в документах. А ты, — она указала на Магнолию, — принеси Петунии льда.

Не успела Мэгги ей ответить, как Марго развернулась к двери, собираясь уйти. Но дорогу ей перегородила ярко-красная угловатая птичка. Точнее, это Питти приняла парящий на уровне глаз матери предмет за птичку. Малышка-сова, держащая красный конверт, оставалась невидимой для Петунии, все еще сидящей на полу. Но тут письмо начало дымиться, совушка выбросила его, поднявшись к потолку, а "птичка" с хлопком раскрылась и начала громко визжать:

— Уважаемая Петуния Дурсль. Согласно имеющимся у нас сведениям, сегодня в десять часов тридцать восемь минут утра в населенном магглами районе и в присутствии магглов вы использовали заклинание "Бомбарда"...

— Что?! — взвыла Марго, но письмо продолжало орать:

— Это нарушение Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних! Еще одно проявление волшебства в населенном магглами районе — и вы будете исключены из Школы чародейства и волшебства "Хогвартс". Искренне ваша Сьюзен Боунс, сектор борьбы с неправомерным использованием магии, Министерство магии.

Письмо доскандировало свое послание и сгорело, осыпавшись пеплом перед ногами пораженной до ужаса Маргарет.

— Что. Это. Сейчас. Было?! — проговорила Мэгги раздельно. — Я одна чуть не оглохла? Ты сломала тренажер колдовством?

— Нет, я этого...

— Круто! Я не знала, что ты такая сильная! А починить сможешь? — перебила сестра с неожиданным энтузиазмом. Обычно она игнорировала волшебную часть жизни Петунии так же мастерски, как и их папа.

— Да это не я. Я же без палочки, — пыталась оправдаться Питти, смотря, как мама то бледнеет, то краснеет, вполне четко, хоть и снова беззвучно, выговаривая ругательства.

— Детка, — начала, наконец, Марго, но вдруг все услышали звонок. Маленькая сова, влетевшая в дверь и теперь ждущая, пока та откроется снова, завертелась над головой хозяйки дома. — Чертова птица. — Снова трезвон. — Чертова дверь! Кто ждет гостей? Мэгги?!

— Нет, мам, — кинула ей дочь, трогая за острые края тренажер. — Ты глянь, как круто. Как в фильме прям. Питти, да ты Халк волшебного мира!

— Да не я это...

Но Петунию перебила мама, перекрикивая уханье совы и новый звонок в дверь:

— Всем оставаться на местах!

Она вышла, выпустив, наконец, почтовую птицу, и направилась ко входу в дом.

— Если ты так можешь без палочки, зачем они вообще нужны? — спросила Магнолия, пнув тяжелую балку, бывшую когда-то правой педалью тренажера.

Петуния, потирая ушибленную спину, поднялась на ноги и посмотрела на сестру, стараясь вложить в свои слова как можно больше смысла:

— Мэгс, послушай. Я так не умею. Я этого не делала.

— Но письмо сказало...

— Письмо ошиблось. Надо позвонить дяде Гарри. Он все объяснит.

— Да, дядя Гарри у нас всезнающий. — Мэгги закатила глаза.

— Ну он уж точно знает больше нас с тобой!

В этот момент в зал вошла мама, сопровождая гостью, которая что-то ей рассказывала.

— ...У меня полродни работает в Министерстве. Я узнала о том, что натворила Петуния, еще до того, как она это натворила.

— За ней так следят?! — поразилась Марго.

— Стандартная процедура, — ответила гостья, снимая зеленую шляпку и расправляя волну роскошных ярко-рыжих волос. — Девочки, солнышки, вы в порядке?

— Здравствуйте, тетя Джинни, — подобострастно пролепетала Мэгги. Она всегда поражалась волшебной красоте жены дяди Гарри.

— Все хорошо, мы целы, — чуть спокойнее, чем сестра, ответила Питти.

— Мерлинова борода, милая! Какая силища. Палочку не сломала, надеюсь? — осматривая многострадальный тренажер, стреляла словами Джинни Поттер.

Тетя была неожиданно роскошно одета и причесана. Хотя скорее всего Питти просто привыкла видеть ее в домашней обстановке с растрепанными волосами и в замызганном фартуке.

Доставлять лишние заботы семейству Поттеров, а особенно Джинни, которая работала из дома, Петуния уже настолько привыкла, что перестала стыдиться. Чаще всего волшебные родственники были для девочки как личные водители: возили к волшебным друзьям и родне, забирали и встречали с поезда. А в учебное время еще и почтовыми курьерами, ведь Питти, не любя сов, старалась посылать обычные маггловские письма. Может, она им и надоела, но ни дядя Гарри, ни тетя Джинни, ни ба Молли и дед Артур, у которых она бывала летом, ни даже вечно занятой и недовольный дядя Перси никогда не жаловались. Что уж говорить про весельчаков дядю Рона и дядю Джорджа! Этим только дай волю поиграть с детьми или порассказывать байки.

— Это не я! И палочку я с собой не ношу. Она лежит в дорожной сумке на самом дне.

Джинни выпрямилась, от резкого движения шлейф огненных волос закрыл ее идеальное лицо. Она грациозно откинула их за спину.

— Ух! Ладно, хорошо. Переодевайся, поедем к нам. Ты же не против, Маргарет, если я провожу Петунию на поезд?

— Да, это будет отлично. А мне уже не поможет гарантийный талон, да?

— Я закину Петунию к нам и вернусь, чтобы починить его. Нужно по пути запросить разрешение на колдовство в маггловской территории. А как твой нос?

— Нос — меньшее, что сейчас меня волнует. Петуния, сходи, пожалуйста, наверх, переоденься и возьми сумки.

— Сначала попрощаюсь с папой, — нахмурилась Питти и повернула в сторону гаража, где он с другом мистером Стивенсоном корпел над двигателем пикапа последнего. Выходя из комнаты, девочка чувствовала на спине тетин взгляд.

— Громовещатель? Что за название такое?

— Ну уж, — Гарри пальцем поправил очки, — какое есть. Ковер не испортило?

— В спортзале нет ковра, — ответила Питти, ковыряясь вилкой в картофельном пюре.

На ужине присутствовали только она и Гарри. Тетя Джинни повела Джеймса и Альбуса на Диагон-аллею за последними покупками. Лили долго не могла выбрать: остаться с любимой кузиной или отправиться на шопинг, но, лелея слабую надежду, что мама разрешит ей слопать вагон самовосполняющейся сладкой ваты, таки отправилась с братьями по магазинам.

— Ладно. — Видя, что Петунии неприятно говорить о случившемся, Гарри перевел тему: — Как родители, как Мэгги?

— Папа много работает, мама много худеет после Бали, Мэгс радуется жизни, — так же отстраненно ответила Питти. И тут же добавила: — Я этого не делала.

Гарри вздохнул и посмотрел на нее яркими зелеными глазами, контрастно выделяющимися на усталом лице.

— Иногда магия вырывается. Именно поэтому детей и отправляют в закрытую школу. Как-то я чуть не убил твоего отца, опрокинув его в вольер с ядовитой змеей.

— О ужас!

— Я не специально. — Гарри отодвинул тарелку. — Просто разозлился. Так что и ты не беспокойся. Подрастешь, потренируешься, и такого не будет случаться.

— А какое заклинание вы применили? — Питти отложила вилку, к своему удивлению понимая, что не голодна, и уставилась на дядю.

— Что? — Он непонимающе моргнул.

— Какое заклинание заставило папу оказаться в вольере?

— Н-никакое... Это было до Хогвартса, я тогда не знал заклинаний.

— А в громовещателе разве не говорилось, что вы использовали?

— Нет, мне не приходил тогда громовещатель. Мы были в общественном месте и, наверное, там было невозможно вычислить, кто применил магию. Да и слабоватой она была.

— Хотите сказать, что я сильная? Я расколошматила "эллипс" на куски!

— Может быть. — Гарри опять поправил очки. — Я не самый сильный волшебник и никогда особо не стеснялся этого. За мощным волшебством тебе к Гермионе или Джинни.

— Но я ведь ваша племянница, а не их.

— Ты наша общая племянница, детка. — Он потянулся через стол и сжал плечо Петунии. — Но магия так не работает. У Джинни куча братьев, и все в совершенно разной степени владеют волшебством. Рон, например, даже не аппарирует никогда, очень не любит это дело. А работая в магазине он обычно использует только чары уборки и "Финито", если кто-то переборщит с какой-нибудь шутилкой.

— Да, я понимаю. Но это письмо, оно...

— Не беспокойся о письме. Громовещатель — это не страшно. На работе мне Гермиона шлет их через день, — он усмехнулся и встал из-за стола. — Мне нужно отправить пару писем.

Пока дядя отсутствовал, вернулась Джинни с детьми. Их маленькую процессию, нагруженную пакетами с покупками, замыкал Тедди Люпин — метаморф***, двадцатилетний крестный сын Гарри и по совместительству парень Мари-Виктуар Уизли. Петуния виделась с Тедди во второй раз в жизни, и теперь, как и ожидалось, он выглядел совершенно не так, как при первой встрече: очень бледный, он сделал свои волосы синими со стальным блеском, и такими длинными, что пришлось собрать их в хвост, с которого ручейком стекала вода. Оказывается, шел дождь, которого в полуподвальной кухне без окон было не слышно. Джеймс, мотая темными волосами с невыраженным медным оттенком, сразу убежал наверх. Лили вместе с Тедди залетела на кухню и обняла Петунию липкими от сладкой ваты руками, будто они не виделись пару часов назад. А Альбус, запыхавшийся, но радостный, уселся на место отца.

— Мне придется ждать рассказа до поездки в Хогвартс, да? Ты хочешь рассказать всем и сразу? Может, пошлем письма Клементине и Скорпу? — Он взялся за остатки ужина Гарри, который не съел и половины.

— О чем это он? — моргнул Тедди. Его обсидианово-черные глаза напоминали космос, а голос был таким вкрадчивым, что хотелось сразу все ему рассказать. Но тема была неприятной, поэтому Питти лишь закатила глаза.

— Рассказывать нечего. Тренажер сломался подо мной, прилетел громовещатель...

— Ого! Он загорелся? — перебил Альбус, разбрызгав кусочки еды. К счастью, до Питти ни одного не долетело.

— Ну да.

— Орал на весь дом? — с восхищением спросила Лили, пока Тедди хмурил густые синие брови.

— Аж стены тряслись! Бедные соседи.

— Они ничего не услышали. Магия действует только в пределах комнаты. Ковер прожгло?

— Это было в спортзале, Альбус, там нет ковра. Сдался вам всем ковер?

— Как-то тетя Гермиона прислала громовещатель папе домой, и он прожег его кровать. До самого матраса!

— За что тетя Гермиона так ненавидит дядю Гарри? И почему в твоем голосе столько энтузиазма?

— Папа не очень любит заполнять бумаги, а тетя Гермиона вроде как его начальница. А я, — Альбус смущенно глянул на крестного брата, но продолжил, — кис большую часть лета. Наконец-то хоть что-то случилось, и в этом виноват не я.

— А, вот в чем дело! — Питти захотелось стрельнуть в него едой, но в этот момент в кухню вошла тетя Джинни. Ее усталый взгляд прошелся по столу, детям, полу и обоям и остановился в конце концов на камине.

— Почти все съели? — спросила женщина, посмотрев в один из медных горшочков, покоившихся на плите.

— Было очень вкусно, тетя Джинни. Вам помочь помыть посуду? Или в готовке? — добавила Петуния, видя, что хозяйка дома закатывает рукава старой домашней рубашки. Тетя снова превратилась в себя обычную: растрепанный пучок на затылке и никакого макияжа.

— Нет, цветочек. Приятного аппетита, — ответила Джинни спокойным голосом.

— А ты чего погрустнел? Доедай, — сказала Питти, заметив, что кузен отложил вилку.

— Хочу в Хогвартс.

— С ума сошел? От тебя я не ожидала! — Как только Петуния произнесла это, ей показалось, что Тедди напрягся. Хотя, скорее всего, ей просто показалось.

— Ну, если бы можно было сбежать со Скорпом куда-нибудь подальше от его предков и моих, и ладно уж, захватить вас с Клементиной, я бы так и сделал. Но у меня в распоряжении только Хогвартс.

— А меня? — жалобно спросила Лили, прижимаясь еще сильнее к кузине.

— И тебя, ладно уж. Но только если ты не будешь хныкать, когда придется спать на голых камнях и разводить костер маггловским способом.

— Лучше оставайся с нами, солнце, — вставил Тедди, — у нас и кровать, и камин, и возможная поездка во Францию на каникулах.

— А в Хогвартсе Потт, Вейн и придурочная Гонт. А еще Флэтворфи, Харт и Фредерикс, — напомнила Питти серьезным тоном.

— Ты забыла Девилию Гойл.

— Вот именно! И это я молчу о Пивзе, профессоре Нотте, и профессоре Синистре, и профессоре Тотлене, и...

— Ты их всех решила перечислить?

— Нет. И директоре МакГонагалл. Всё!

Лили выпучила большие светло-карие глаза так, будто Петуния произнесла самое бранное из всех бранных слов.

— Ты забыла призраков и дракучую иву.

— И передвигающиеся лестницы.

— И мадам Хуч, от которой пахнет бренди.

— Или хересом?

— Или и тем, и тем?

Они засмеялись, и малышка Лили громче всех. Петуния задалась вопросом, как любимая кузина будет относиться к учебе в закрытой школе — с тем же рвением, что и Роза Грейнджер-Уизли, или все же как она сама?

— А чем вам не угодила МакГи? В мое время она была классной баб... директрисой, — быстро поправился Тедди, наконец садясь за стол.

Джинни поставила посередине большое блюдо с остатками рагу.

— А можно яичницу? — попросила Лили, отлепившись от Питти и сев на соседний стул.

Вошел переодевшийся в сухое Джеймс и тоже спросил:

— И мне можно яичницу?

— Я сделаю на всех, — недовольно вздохнула Джинни. — Лили, Ал, Тед, вам бы тоже переодеться. Или ты сможешь применить заклинание без страшных последствий? — спросила она у Тедди.

— Каких последствий, тетя Джинни! Вы на меня наговариваете!

Казалось, что Тедди хотел пошутить, хотя на самом деле был напряжен. Правда, Петунию больше волновало резко изменившееся настроение Ала, когда Джеймс появился в комнате.

— Им-то что! А вот если я заболею, будет катастрофа, — напыщенно произнес старший ребенок Поттеров, явно рисуясь перед Тедди. — В этом году ушло два игрока, я должен быть здоров и полон сил, чтобы помочь заполучить кубок школы. К великому сожалению Гриффиндора, в наш Дом попал только один Поттер. Приходится доказывать, что я один стою двоих.

Альбус, не взглянув на брата, ушел наверх.

— Вы и так каждый год выигрываете кубок, — заметила Петуния старшему кузену, видя, что Тедди одобрительно кивает ей, а не Джеймсу. Сам он окончил Хаффлпафф, куда попала и Питти.

— Да, потому что очень стараемся.

— Уверена, что помню, как профессор Нотт говорил, будто ты самый худший ученик на курсе, — сказала Петуния, вызвав у Тедди неподдельную улыбку.

Она понимала, что желает разозлить кузена только за то, что тот бесил Альбуса, но ничего не могла с собой поделать. Может быть, потому, что он и ее немного бесил? Не так сильно, как Роза, но все же...

Джеймс фыркнул:

— А я уверен, что тебя ни один профессор не узнает. Ты та-а-ак подросла за лето, что и я еле узнал. — Он развел руки в стороны, показывая, в какой именно плоскости подросла Петуния.

— Может, это потому, что мы редко видимся, дорогой братец? — Ее уши предательски потеплели, становясь красными. Как бы она хотела уметь управлять внешностью, как Тедди!

— Да, я летом, знаешь ли, много тренировался. Тебе бы тоже спортом заняться, любимая кузина.

— Я лучше книгу почитаю, чем буду скакать с метелкой между ног в погоне за мячиком!

Лили только переводила удивленный взгляд с брата на кузину, прикрыв улыбающийся рот ладошкой.

— Я делаю важное дело и помогаю своему Дому получить кубок...

— И ты большой молодец. Кончайте спор. Есть и спать! — Джинни поставила на середину стола огромную чугунную сковороду, полную недожаренных яиц.

Не дожидаясь, пока дети примутся за еду, она села, взяла кусок хлеба и впечатала его в желток с такой силой, будто желала убить.

— Спасибо, тетя Джинни, но я, пожалуй, навещу бабулю, — сказал Тедди и развернулся к двери.

— Нет, стой! Мне нужно поговорить с тобой.

Тедди замер, долго не поворачиваясь. Питти почувствовала холодок между тетей и молодым парнем, но совершенно не могла понять, в чем дело. Видимо, они о чем-то поспорили еще на улице, до прихода домой.

— Пойду наверх, — сказала Петуния, поднимаясь со стула. — Помогу Альбусу со сборами. Приятного аппетита.

— Хорошо, — чуть мягче отозвалась тетя. — Позже я увеличу кровать Лили, ляжете вместе валетом.

Питти увидела, что сестричка очень этому рада, и поняла, что ее ждет бессонная ночь, полная болтовни и шуток.

*Полстоуна — около 3 килограммов

**Гуль — то самое существо, что жило на чердаке в Барроу, доме семейства Уизли. В варианте РОСМЭН слово переведено как "упырь". ("Переведено", конечно, в кавычки бы, ибо гуля переводить не надо. Гуль — это, блин, гуль)

***Метаморф — волшебник, умеющий менять внешность по желанию. Этому нельзя научиться, умение передается по наследству