Доверие – это незаменяемая часть нашей жизни. Без него не строится личная жизнь, взаимоотношения с родными. Из-за какой-то лжи, все, что строили долгие годы, идет к коту под хвост.

После разрушения вновь продолжается тернистый путь к завоеванию, но не факт, что хоть что-то получится. Тревога, страх, самокопание и поиски ошибок, которые спрятаны далеко внутри, потихоньку съедают человека. Становясь личностью, подобной наркоману, мы ищем очередную дозу. И что же? Получается, что мы зависимы от доверия? Получается так.

Мы все зависимы от чего-то, например, что помогает заглушить душераздирающую боль.

***

Саша

Я продолжаю сидеть на сырой земле и смотреть в одну точку. Солнце уже давно перевалило за горизонт. Начало смеркаться. Вспоминая события последних часов, я дрожу, прокручивая в голове ситуацию, словно это фильм ужасов. Обрывки: рыжие волосы, взгляд светло-зеленых глаз, белое платье, напоминающее призрачное одеяние. И следом – мысль. Неужели, у меня не все дома?

Шелест листвы и лай собак разносится по всей территории леса. На верхушке какого-то дерево противно каркает ворона. От этого начинает пульсировать в висках, голова гудит, а внутри собирается непонятный ком. Оглядываюсь вокруг: никого нет. Прохладный ветер обдувает мое тело, от чего, то, в свою очередь, покрывается мурашками. Замерз, зубы стучат, но ноги ватные – я все еще напуган. Я будто прилип к этому месту. Вновь остаюсь наедине с собой, никогда не переносил одиночество. Я должен постоянно быть с кем-то или быть занят чем-то. Сижу и понимаю, что мой мир рушится с каждой секундой, и я ничего с этим не могу сделать. Именно в такие хрупкие моменты, я настолько уязвим, что позволяю себе признаться в собственном несчастье.

Лес прямо передо мной становится серым пятном, краски теряют насыщенность. Смотрю вдаль, на лесную тропинку и вижу хрупкий силуэт. Силуэт вновь приближается ко мне, щурюсь, пытаюсь разглядеть его, но перед глазами все расплывается. Протираю глаза мокрыми ладонями от росы и щурюсь. Я узнаю эту девушку - мое родное. Самый близкий человек, который остался на этом свете.

— Алиса? — протягиваю руку на встречу. Уголки моих губ взлетают вверх. — Алиса, не может быть.

Тело начинает трясти – меня лихорадит. Меня будто что-то бьет в спину, падаю на колени, и я еле как успеваю вытянуть руки, чтобы на них опереться. Глупости – стою на четвереньках перед Алисой и целым лесом. Ну я и дурак! Вновь пробегают мурашки, капли росы разбиваются об мои руки. Становится невыносимо жарко, будто тело сгорает изнутри.

— Саша? Что с тобой? — девушка подлетает ко мне с криком, но остального я не помню.

Мой разум затуманивается.

Вероника

Кладу его голову к себе на колени. Темные волосы от вечерней росы стали мокрыми и сальными. Прислоняюсь ухом к его груди, и прислушиваюсь, сердце бьется. Сашино лицо бледно, а руки обмякли на сырой земле.

— Саша? — бью по щекам в надежде, что он очнется. Но глаза также остаются закрытыми. Внутри все содрогается, становится тяжело дышать, в горле пересыхает. Осматриваюсь по сторонам, в надежде что хоть кто-то пройдет мимо, и поможет. Но все четно, в такое время по поляне, с которой рядом находится лес, редко кто ходит.

В заднем кармане джинсов настойчиво завибрировал телефон. Беру в руку, на дисплее высвечивается имя "Марк", отвечаю и начинаю разговор на громкой связи:

— Ника, где тебя черти носят? — в трубке раздается громкий голос с хрипотцой.

Все-таки травка сделала свое дело.

— Не кричи! У меня нет времени объяснять, — краем глаза смотрю на Сашу, голос подрагивает, сжимаю его ладонь в своей. — Я сейчас тебе скину координаты, где я нахожусь... нужна срочная помощь. — слезы стекают с моего лица и капельками падают на его футболку.

— Скоро буду, маленькая. — Марк сбрасывает трубку, а тело Саши начинает содрогаться в непонятных конвульсиях.

Руки и ноги бьются об меня, его бросает из стороны в сторону. Челюсти резко смыкаются, изо рта течет красная слюна. Быстро кладу свою кофту на траву и перекладываю Сашу со своих колен. Двумя ладонями пытаюсь разомкнуть челюсть, но все тщетно. Изо рта начинает выходить вспененная слюна. В душе скребут кошки. Саша в приступе эпилепсии – вот, что это.

— Только не это...

Одной ладонью держу его подбородок, а второй беру правую руку. Потихоньку переворачиваю его на бок, подкладываю правую руку под подбородок, а правую ногу сгибаю чуть в коленке. Продолжаю свои попытки разомкнуть челюсть, спустя минуту, у меня это получается, и непонятная жидкость стекает на траву.

— Вероника! — кто-то окрикивает меня, и я поворачиваюсь, буквально в двадцати метрах, появляется запыхавшийся Марк. Вскакиваю с земли, с колен падают комья грязи. Чувствую, как тело пронзают тысячи игл, пытаюсь подавить крик, тяжело дыша, произношу:

— Розетт, вызывай скорую!

***

Саша

Открываю глаза, никаких звуков вообще не слышно. Будто бы оглох. Очень сильная слабость, а во рту странный привкус засохшей крови. Комната точно не моя, где я нахожусь?

Цветастые обои, большое панорамное окно, и двухспальная постель с балдахином. Аккуратно поднимаюсь и спускаю ногу с постели на пол. Сжимаю в ладонях простынь, и осматриваю прикроватную тумбочку, в глаза бросается бутылка воды. Слух потихоньку возвращается. Протягиваю трясущую руку к бутылке, и жадно пью воду, сухость мигом исчезает. Вернув бутылку на место, я замечаю фоторамку. Приглядываюсь, вижу Веронику с каким-то парнем. Прочистив горло, рассматриваю фотографию, и никак не могу избавиться от вопросов к девушке: кто это, почему он с ней и почему я его не знаю?

От размышлений меня отрывает скрип двери, поворачиваюсь и вижу Веронику.

— Зачем ты встал? Тебе покой нужен, — девушка проходит вглубь спальни с подносом в руках, по комнате разносится запах картофельного супа.

— Какого черта я тут делаю?

Девушка подходит к постели и садиться рядом со мной, смотря прямо в глаза. Черты лица очень уставшие, а глаза красные, будто она проплакала весь день. Лицо очень бледное, а волосы собраны в непонятную гульку.

— Ты потерял сознание на поляне, — ставит поднос на тумбочку, взбивает подушку и поднимает ее чуть выше. — Я проходила мимо, увидела и попыталась помочь, — аккуратно толкает меня на мягкое полотно, — и садится на край, ближе ко мне, берет в руки тарелку с ложкой. — У тебя начался приступ эпилепсии, хорошо то, что мой друг успел вовремя и вызвал скорую. —набирает в ложку суп и дует, ее ноздри смешно поднимаются, стараюсь подавить смешок. Проходит несколько секунд как она уже подносить прибор вплотную к моим губам.

— Я не хочу есть.

— Ешь! — Ее рука чуть содрогнулась, от чего маленькая часть бульона выплеснулась на мою футболку. — Открывай рот, а то я тебе это тарелку на голову одену!

Фыркнув, тщательно прожевываю картошку, и глотаю все. Не могу не принять тот факт, что это очень вкусно. Чем-то аромат относит меня в детство, Алиса готовила точно такой же суп, где преобладает бульон, который сварен из домашней курицы.

— Спасибо.

— И это вся благодарность за то, что мы для тебя сделали? — раздается хриплый голос со стороны дверного проема. Я оборачиваюсь и вижу высокого парня, опиравшегося о дверной косяк.

— Марк! — прикрикнув девушка сжала ладонь в кулак. — Человек только очнулся, можешь быть чуть повежливее? — резко встав, Вероника убирает посуду на поднос, и оправив блузку, отправляется на кухню.

— Нет, ну, а что я не прав? — Марк подходит к креслу, которое стоит напротив кровати и смотрит на меня. Прочистив горло, отворачиваясь к окну спрашивает. — Как тебя хоть зовут- то?

— Саша, —приподнимаюсь с потели, говорю я — Рад знакомству.

— Взаимно. — тяжело вздыхая, трет пальцами глаза. — Ты ни на шутку перепугал нас, — он встает с кресла и разминается. — В частности, Веронику.

Из коридора доносится звук приближающихся каблуков, а я только начинаю улавливать приятный шлейф духов Вероники, отдающий сочными персиками. Неприятная ноющая боль потихоньку уходит, оставляя лишь неприятные воспоминания. Солнечный свет пробивается сквозь плотные шторы, а между нами повисло неловкое молчание.

— Не говори глупости, Марк. Все хорошо. — девушка подошла к туалетному столику, что-то взяла из ящичка и маленькой подушечкой прошлась по щекам, носу и лбу.

Парень лишь фыркнул.

— Что с тобой случилось? — Марк подходит к окну и распахивает шторы.

— В смысле?

— В прямом, Ника сказала то, что, когда она тебя нашла ты бредил про какую-то Алису, — в горле встал тугой ком.

Рассказать или не рассказать?

Всю свою жизнь я воспитывал себя строго: никому не раскрывать души. Ведь найдутся такие люди, которые плюнут туда, так еще и вытрут ноги. Появляется чувство, будто они мертвы: без эмоций и желаний.

Я пытался раньше раскрывать свою душу отцу, на что он или бил, или раскидывался ужасной фразой: "Зачем мне это надо? Мне не нужны твои проблемы". Так было каждый раз, когда ему не хватало на очередную чекушку. Я ему был нужен тогда, когда он отходил от очередного перепоя и трясся, как наркоман. Даже при смерти просил меня купить банку пива, этого мужчину интересовали лишь его "проблемы", а какие чувства у меня внутри, ему было наплевать. Хотя я его любил и уважал до последнего вздоха, несмотря на все унижения.

Поэтому, если я доверюсь, я не уверен, будет ли мне хорошо? Меня не будет рвать изнутри на куски? Буду ли я чувствовать вновь себя размазанной кровью на ванной плитке? Или же меня поднимут эти люди, заставят встать с колен? Может они переживут всю ту гадость, которая происходит со мной, поддержат и покажут каково это - быть любимым?

— Доверься нам, — Ника заключила мою ладонь в свою, и одарила их нежным взглядом, — Мы постараемся помочь.

Глубоко вздыхаю, никак не осмеливаюсь начать рассказ. Сердце бешено стучится, а кровь огромным потоком прилила к вискам. На душе становится намного теплее, а в спальне становится чуть прохладнее от приоткрытого окна. В душе что-то не переставая ноет, возможно это от того,что хоть кто-то интересуется моей жизнью. Эти два совершенно чужих человека смотрят на меня с интересом и тревогой одновременно.

Несколько раз вздохнув, сжав ладони в кулак, осмеливаюсь рассказать.