Каю было ужасно плохо, он не мог даже нормально встать, а мыслительные функции начали сильно тормозить, поэтому он даже не сразу узнал Ёнджуна и Бомгю, а их слова были просто звуками бессмысленными. Сжимая и разжимая ладонь, блондин смотрел на друзей и потихоньку вспоминал, что эти люди ему не чужие, поэтому улыбнулся.

— Что с ним?— тихо спросил старший, на что Чхве вздохнул, взяв младшего за руку.

— Оказывается при фатальной инсомнии один из белков мутирует в патоген, из-за чего весь мозг начинает деградировать и разрушаться, это задевает и область, отвечающую за сон,— пытался передать слова врача точь-в-точь,—  поэтому здесь ужасно не то, что он не засыпает, а то, что мозг начинает словно сгорать. И вот, затронуло правое полушарие мозга, отвечающее за смысл, мысли, воспоминания и прочее,— он выдохнул и показал слезу на левой щеке, которая упала на рукав Кая, который чуть удивлённо поднял брови.

Субин в это время спал. Ёнджун не стал его будить, хотя тот спит уже порядком двенадцать часов. Ему объяснили, что про нарколепсии человек может либо долго не спать, либо наоборот долго спать или резко вырубаться в какой-либо ситуации.

Мама Хюнина приехала тут же и начала допрашивать врача, что же с её сыном и можно ли это вылечить. Конечно она понимала, что это начало смерти, но всё же она не могла так просто сдаться и смириться с тем, что её мальчик так быстро умрёт. Сразу же по всему телу дрожь, а слёзы уже были типичным состоянием. Мальчика поддерживали с помощью разнообразных препаратов и капельниц, однако это просто лишь замедляло действие болезни.

Джун должен выписаться уже через три дня, он не хотел бы бросать друзей, поэтому просил врача оставить его здесь хотя бы до выписки Субина. Старшего тоже собираются выписать в ближайшие три-пять дней, а вот про Кая и Бомгю трудно сказать, выживут ли они вообще.

— Ён, ты скоро уходишь? Тебя вылечили?— поинтересовался длинноволосый и сел на сиденья возле его с Каем палатой.

— Да, сказали, что абсцесс был маленького размера и теперь его нет,— кивнул старший, чему оба обрадовались,— а ты? Не планируешь заняться наконец лечением?

Пожав плечами, младший усмехнулся и посмотрел вперёд. Смысл лечения? Ему незачем и не для кого жить, родных нет, близких друзей тоже. Он никогда не праздновал в кругу близких день рождения, новый год, не обнимал никого, не признавался в любви, зачем ему продолжать жить в таких условиях?
Хотя нет, он же обнимал Кая, Ёнджуна, Тэхёна, Субина. Может вот они — близкие друзья? Их связали общие проблемы, похожие трудности, так почему бы не назвать это крепкой дружбой?
Но что будет после того, как Субин и Ёнджун выпишутся? Останется Гю и Кай, а второй вскоре должен и вовсе уйти. И Бомгю останется один. Снова.

Когда мама Кая ушла, оба разошлись по палатам для отдыха. Су уже проснулся, но лицо было словно уставшее. Лениво потянувшись, старший помахал Джуну, который вошёл внутрь и улыбнулся другу. Заварив чаю, брюнет поставил чашку возле парня, который поблагодарил того за заботу.

— С Каем проблемы,— начал Ёнджун, на которого шатен испуганно поднял взгляд и чуть не выронил чашку,— его мозг начинает деградировать и уже перешло на правое полушарие, он теряет мысли и воспоминания, с трудом что-то говорит и плохо понимает всё. Я... боюсь за н-н-него, ведь...

Ком в горле преградил любые попытки что-то сказать, а слёзы обжигали щёки, падая на одеяло. Закрыв лицо руками, Чхве не мог никак взять себя в руки и нормально всё сказать. Он бы хотел показать, как для него дороги все, с кем он тут познакомился, но это было крайне трудно.

— Я тоже волнуюсь за него,— обнял парня Субин и погладил по голове, вздыхая,— ты, думаю, сам всё понимаешь, просто надо быть рядом с ним в момент, когда... ну ты сам знаешь.

Младший закивал и обнял крепче соседа по палате, боясь представить тот самый момент. Кай ведь не будет даже понимать их слова, а их самих не узнает, как же это ужасно и больно. Он не будет помнить всё то, через что они прошли.

Шли дни, Хюнин не спал, он просто лежал на койке и еле двигался, порой пытался подняться в туалет, в чём помогал ему Бомгю, отвозя до туалета, а дальше за блондином ухаживали медсёстры. Чхве тоже не спал, желал посидеть с Каем, рассказать ему забавные ситуации с ним и их друзьями. Когда Бом произносил имя Тэхёна, у младшего словно тик дёргался глаз и пальцы начинали шевелиться.

— Бомгю,— вдруг произнёс тот, чему старший был просто поражён, ведь думал, что он уже ничего не сможет произнести. Тут же спохватившись и взяв его ладонь в свою руку, брюнет устремил взгляд в эти глазки, в которых не переставала сиять искорка. Та самая, которая показывала жизнь, показывала счастье и целеустремлённость,— а где Тэхён?

Чуть ли не падая с ног, длинноволосый закрывает рот рукой, а сам еле держится, лишь бы не показать всё накопленное Каю. Он хотел бы сейчас разрыдаться как в последний раз, но перед другом он не может, учитывая, что у Хюнина состояние само по себе не утешительное и ему не стоит переживать.

— Он выписался,— прохрипел сквозь боль, пытаясь не показать своё состояние и даже вовсе отвернулся, глубоко вдыхая воздух и махая руками перед лицом, чтобы слёзы прошли.

— Я же тоже выпишусь?— спросил еле как парень, заставляя Чхве ещё сильнее плакать и чуть ли не кричать от ужаса будущего.

Выйдя из палаты, направился прямо в палату напротив, где не спал Субин и посапывал Ёнджун. Старший тут же посмотрел на гостя и помахал, узнавая в нём друга. Но затем понял, что ему плохо и тут же похлопал по своей койке, чтобы тот сел или лёг к нему.

— Что случилось?— спросил Чхве, затем заметил, что и Джун поднялся и смотрел прямо на Бомгю.

— Кай говорит, но он говорит... больные вещи, мне плохо, я не могу от такого давления,— шипел тот, пуская во всю слёзы и переходя на крик.

Ён тут же рванул в палату, где лежал блондин. Упав на колени, еле дотронулся до руки друга и заметил, как тот еле двинул головой, поворачиваясь к старшему. Улыбка на лице Кая не могла не радовать, а когда он положил свою руку на руку Чхве, то сердце брюнета растаяло, словно снова начав биться. Потрогав голову и лоб блондина, тот обнял Хюнина, надеясь, что он всё же сможет хотя бы вспоминать их и разговаривать. Почувствовав, что и он обнял его в ответ,  то старший и вовсе не верил своим же глазам и ощущениям. Это не сон?

— Малыш, как ты?— тут же спросил с улыбкой на лице и накопленными капельками в уголках глаз,— всё хорошо?

— Да,— произнёс и показал дрожащей рукой большой палец,— когда меня выпишут? Я же увижу Тэхёна?

Теперь стало ясно, о каких "больных вещах" говорил Гю. Кусая губы, брюнет пытался что-то придумать.

— Скоро,— кивнул,— скоро выпишут и вы с Тэ будете снова... вместе. Снова увидитесь. Как раньше...

Сколько же ужаса эти слова приносили самому Чхве. И ужас был в том, что он не врал.