— Ты не смог доставить удовольствие моему мальчику, — молвит парфюмер. — Я прав, сладкий? — смотрит на Чона, получая лёгкий кивок в ответ. — Значит ли это, что он должен понести наказание? 

  — В..Вы ненормальные, — выдавливает из себя синеволосый.

  — Кто бы говорил, — посмеивается Чон, немного тяжело дыша. — Ты кончил от нас, значит в душе ты мазохист, — улыбается. 

  — Я нормальный, в отличие от вас! — повышает тон. — Вы не имеете права держать нас здесь!

  — Чтобы мир казался нормальным, нужно быть сумасшедшим, малыш, — говорит Чонгук. 

  — Что же мне сделать с тобой? — вставляет своё слово Ким, слегка сжимая руки на заднице Чонгука. 

  — Отпусти! — молвит синеволосый.

  — Кого-то мне это напоминает, — посмеивается Тэхён, слегка приподнимая Чона за бёдра. 

  — Зай, зачем ты это вспоминаешь? — будто обиженная жёнушка, спрашивает Чонгук, надувая свои пухлые губы. 

  — Сладкий, давай ты помолчишь? — грубовато молвит Ким. — Сейчас, я говорю не с тобой. 

  Чонгук ничего не отвечает, а лишь закатив глаза, слезает с кимовых  бёдер. Парнишка складывает руки на груди и отходит от дивана, показательно виляя пятой точкой. Ручонки успевают схватить упавшую футболку, а после прикрывают ей своё обнажённое тело. Синеволосый провожает его осуждающим взглядом, ведь в его глазах, этот слащавый мальчишка был пешкой парфюмера. Он считал, что этот черноволосый парень был персональной игрушкой, которую имеют каждую ночь. Однако так ли это? Конечно. Чонгук ложится под убийцу каждую ночь. Он ублажает его всеми возможными способами. Но разве можно назвать его проститутом, шлюхой или же жигало? Этот мальчик не так прост, как может показаться. Юноша не ложится под кого-либо. Чонгук принадлежит только одному человеку, а значит, только парфюмер имеет право трахать это "невинное" тело. 

  Пока синеволосый осуждал младшего, на него уставилась пара лисьих глаз - Тэхён пожирал парнишку изнутри, ведь тот засматривается на его сокровище, которым он не собирается делиться. 

  В этом мире Киму важны только некоторые вещи, а самая важная и незаменимая - это его семья. Но как бы грустно это не звучало, юноша потерял всё в один миг. Второе, что Тэхён не может потерять - это Чонгук, миловидный мальчишка со смазливым личиком и сексуальным телом. Пусть внешне он был ангелом, однако внутри скрываются тысячи чертей, которые водят хороводы вокруг Сатаны. Чон напоминал булочку с горьким шоколадом. Вроде сладок на вид, но оказывается вовсе не таким вкусным, как ожидалось. И наконец последняя немаловажная вещь - это парфюмерия. Тэхён не может представить свою жизнь без разнообразных букетных ароматов. Ему нравятся запахи... Это его страсть...

  — Малыш, не стоит так долго смотреть на меня, — мило кривится Чон. — Вдруг я засмущаюсь? 

  Чонгук краем глаза смотрит на Тэхёна, который сжимает свои зубы, что те чуть ли не крошатся под сильным давлением челюстей. Младший посмеивается, ведь он специально подливает масло в огонь. Глаза старшего загораются ярким янтарным цветом, будто светлячки в тёмном ночном небе. Кровь закипает в его жилах, из-за чего на висках выступают слегка взбухшие вены. 

  — Зай, мы так и будем сидеть? — подходит к парфюмеру, обходя синеволосого. — Думаю, он должен быть наказан, — шепчет на ухо, коварно улыбаясь. 

  — Ты прав, — сквозь зубы, рычит старший, даже не поворачивая голову на брюнета. 

  Чонгук в это время подходит к Киму сзади, укладывая свои ладони на широкие плечи. Его длинные пальчики сжимают кожу до покраснения, а после нежно и аккуратно спускаются к ключицам и груди, поглаживая горячее тело. Младший широко улыбается, притягивая парфюмера на себя. Темноволосый повинуется, поддаваясь инициативе Чона, пока тот слегка покусывает чужое ушко. 

*** 

  — Парни, куда они ушли? — интересуется парнишка с большим количеством веснушек на лице. 

  — А мне откуда знать? Что вообще произошло? — спрашивает юноша с европейской внешностью. 

  — Они ушли за ту дверь, — говорит синеволосый, валяясь на полу в своей камере. — Наверное эта малолетняя подстилка работает ротиком, — фыркает, вспоминая Чона. 

  — С дуба рухнул?! Не говори такое о нём, а то услышат, — шикает европеец. 

  — И что? Меня уже ничего не спасёт, — обречённо выдыхает. — Вот, если бы хоть одного из них поставить на наше место, уверен, они бы так не улыбались. 

  — Малыш, я был в твоей шлюшей шкурке, — слышится голос черноволосого. — И, как видишь, — подходит к Ёнтану, беря его на руки. — Моя жизнь - сказка. 

  — Ч..Что? — шепчет парень с веснушками. — Т..Ты выжил? 

  — Мальчики, — берёт небольшую паузу. — Любовь творит чудеса, — облегчённо выдыхает. 

  — Это не любовь, — молвит европеец. — Вы только приносите страдания друг другу. 

  — Возможно, — не отрицает. — Однако каждая любовь - счастье, — улыбается. — Пусть и безответная, — едва слышно добавляет Чон. 

  — Значит ты боготворишь того, кто просто пользуется твоим телом? — спрашивает синеволосый. 

  — Малыш, не бери в голову, — усмехается на один бок. — Бери в рот, — осматривает всех. — Изо рта хоть можно выплюнуть. 

  Послышалось, как дверь в комнату парфюмера и Чона открылась. Все обернулись на тёмную фигуру, выходящую из того помещения. На Киме была чёрная, обтягивающая красивый торс и широкую спину футболка, слегка зауженные джинсы и кроссовки на небольшой платформе. Помимо его стиля, глаза уловили странный чемоданчик в руке старшего. 

  — Сладкий, ты не хочешь одеться? — кидает короткий взгляд на вид младшего, что состоял из огромной футболки, боксеров и мягких тапочек. 

  — Мне не нравится ходить в одежде, — заявляет младший, поглаживая Ёнтана. — А тебе не нравится видеть меня одетым, я прав, зай? — широко улыбается.  

  Старший хмыкает, а после подходит к клетке с синеволосым. Юноша никак не мог прийти в норму. В ногах и руках была невероятная слабость, которая наделяла конечности эффектом ваты. В глазах всё ещё темнело, однако его вновь берут на новое издевательство. Тэхён силой тащит обмякшее тело, бросая его на холодный пол. Чонгук садится на кожаный диван вместе с Ёнтаном и небольшой бутылочкой бананового молока. Черноволосый садится в позу лотоса, сажая на себя небольшой чёрно-коричневый комочек. В его глазах появляется неподдельный детский интерес, из-за чего пухлые губки приоткрываются, пока парень не замечает этого. 

  — С чего бы мне начать? — посмеивается старший, открывая загадочный чемодан. — У меня тут много интересного. Хочешь взглянуть? — интересуется, поглядывая на синеволосого, что всё ещё не мог встать. 

  — С..садист, — шипит парень.

  — С кем не бывает? — хмыкает Ким. 

  Темноволосый достаёт из чемодана небольшие металлические пластины. Они были разных размеров, однако никто не превышал длину двадцати сантиметров. Парфюмер смотрит на эти пластины, а после издаёт смешок. Его взгляд падает на голубоглазого, а затем вновь на металл. 

  — Слушай, как-то грубо получается, правда? — приветливая, но в то же время подозрительная улыбка расплывается на бледном лице. — Что ты больше предпочитаешь: чай или кофе? 

  Синеволосый косится. Ему не понятно, что сейчас будет. Он с надеждой смотрит на черноволосого, однако тот вряд ли знает, что хочет сделать этот психопат. В его карих глазах сверкает любопытство, а значит тот, даже не догадывается, что сейчас может произойти. 

  — Малыш, почему молчишь? — спрашивает Ким. 

  — Я предпочитаю свободу, — говорит синеволосый.

  — Этого в нашем меню нет, — посмеивается. 

  Парфюмер начинает отходить к какой-то стойке. Темноволосый берёт в руки электрический чайник из классического современного кухонного интерьера, а после подходит к голубоглазому. 

  — Знаешь, я не очень люблю чай, — смотрит на чайник, из которого идёт пар. — Но и кофе не пью. 

  — К чему всё это? — непонимающе шепчет европеец. 

  — Ох, мальчики, не стоит сейчас лезть в наш разговор, — говорит Ким. — А то займёте его место, — смотрит на голубоглазого. 

  Все "поджали свои хвосты", решив для себя, что лучше помалкивать. Тэхён наклоняется к парню, а после хватает его за подбородок. 

  — Почему ты его выбрал, сладкий? — интересуется Ким. — Он же страшненький, — посмеивается, впиваясь острым ногтем в скулу, что не успела зажить. 

  — Он напоминает мне одного человека, — говорит младший, поглаживая собаку. 

  — Кто-то из твоих "дружков"? — рычит, словно зверь. 

  — Я был таким же, зай, — как-то грустно улыбается. 

  Ким смотрит в голубые глаза, оценивая внешность синеволосого. Он и впрямь был похож на Чона, однако они были разными. Никто не сможет быть таким, как Чонгук. Он единственный. Его карие и глубокие, как ночь глаза, в которых хотелось утонуть, его пухлые губы, что на вкус слаще карамели или сахара, бледный и красивый тон кожи. Ничто не могло повторить это, ведь юноша единственный в своём роде. 

  — Ты прав, — молвит Ким. — Однако ему повезло больше тебя, — усмехается. — Ведь, я позволю ему умереть. 

  Тэхён берёт синеволосого за яркие локоны, а после швыряет того к дивану, на котором восседал черноволосый, попивая банановое молоко. Ким протягивает электрический чайник младшему, а сам свободными руками фиксирует кисти голубоглазого. Юноша пытается отстраниться, однако ничего не помогает. Он слишком слаб. Парфюмер сцепляет запястья металлическими оковами, сильно перетягивая конечности. Наручники держали руки синеволосого, приковывая его к диванной ножке. Парень лежал и не понимал, что сейчас произойдёт. 

  — Ты так и не ответил, — говорит парфюмер, забирая из рук Чонгука чайник. — Что любишь больше? — синеволосый молчит. — Ладно, нет, так нет. 

  Тэхён хватает челюсть парня, а после силой раскрывает его рот. Горячая жидкость заполняет глотку, обжигая внутренние стенки. Кипяток ошпаривает всё. Это невыносимая пытка, которую синеволосый сейчас проходит в собственной шкуре. Горячая жидкость распаривает лицо настолько, что капилляры лопаются, поры расширяются, поэтому кровь брызгает на лицо парфюмера и слегка попадает на ноги Чонгука, что сидел рядом. Душераздирающие крики боли были настолько оглушительными, что все присутствующие, за исключением парфюмера, закрыли уши. 

  Помимо этого крика, было слышно очень страшный и психически ненормальный смех двух парней. Тэхён заливался своим красивым басом, поглядывая на Чонгука, что никак не мог успокоится. Чон смотрел, как синеволосый пытается вдохнуть кислород, однако каждый вздох отдаётся ужасной болью, от которой парень кричит. Черноволосый продолжает звонко смеяться, а иногда и истерически кричать. 

  — Ну как тебе? Вкусный чай, неправда ли? — молвит старший, кладя чайник на небольшой столик. — Такой сладкий привкус красных цветов, — посмеивается. 

  — Кошмар, — шепчет парень с веснушками. 

  Синеволосый плачет и тяжело вдыхает, пытаясь остудить глотку, которая была полностью сожжена. Парфюмер вновь подходит к чемоданчику, а после достаёт оттуда нож. Металлический отблеск был отражён в глазах присутствующих. Холодное оружие придвинулось к шее голубоглазого, оставляя за собой  глубокий кровавый разрез до губы. 

  — У тебя слишком длинный язык, — надрезает кончик, из-за чего юноша резко отворачивает голову. — А ещё, — садится на окровавленный живот синеволосого. — Ты очень непослушный. 

  На этой фразе Ким отрезает сожженный язык по самый корень. Хриплый и почти неслышный крик. Всё внутри было уничтожено. Органы сильно повреждены, а один из них вовсе заливал всё кровью во рту. Язык так и находился в устах, пока голубоглазый не повернул голову и орган не вывалился с характерным звуком. 

  — Жалко тебя, — хмыкает парфюмер, вставая. — Хотя, нет. Я пошутил. 

  Темноволосый подходит к чемоданчику и достаёт металлические пластины, что успели раскалиться от включенного паяльника. Парфюмер щипцами хватает одну пластину, а затем поворачивается на юношу, что истекал кровью. 

  — Как нехорошо, крови так много, — фыркает Ким. — Давай исправим это? 

  Парфюмер подходит к голубоглазому, а после быстро прижигает пластину к окровавленному рту. Раскалённый металл начинает срастаться с влажными от крови и кипятка губами, образуя прочную корку. Они были плотно прижаты к ней, будто склеились. Мычания и ужасающие стоны. Это всё, что мог сделать синеволосый, ведь эта пластина перекрыла все пути. 

  — Ох, прости, немного неровно. 

  На этой фразе парфюмер отдирает металлическую пластину, выдирая вместе с ней и губы, за остатками которых можно увидеть кровавые остатки мяса на зубах. 

  Долгая пытка. Боль была адской, из-за чего жизнь плавно и мучительно уходила из тела. Синеволосый больше не мог терпеть такие страдания. На его теле были небольшие пластинки, которые срослись с его кожей. Спустя ещё некоторое время юноша скончался от болевого шока. 

  — Жаль, — иронизирует Чонгук, сажая Ёнтана на диван, пока сам поднимается. 

  — Не ври мне, сладкий, — смеётся парфюмер, притягивая юношу за талию. 

  Темноволосый впивается в мягкие губы напротив, сминая и посасывая каждую из них, пока Чонгук с большой охотой отвечает, поглаживая плечи Тэхёна.

———Spoiler———