Денис

Шампанское в моем бокале отливает золотом само по себе и сапфиром в свете ламп. Необычное сочетание, но красивое. Как на «Звёздной ночи» Ван Гога. Я вдруг думаю, как Василиса относится к этому художнику. Впрочем, она производит впечатление умной, но далёкой от искусства. Может, даже не слышала об этом художнике, хотя он достаточно известен.

Я уже говорил здесь с несколькими девушками, и одна из них оказалась музыкантом. Не профессиональным, увлекалась вокалом. Надо бы найти её и поболтать ещё – пока она единственная, с кем у меня здесь общие интересы, она бы меня поняла. Если, конечно, и она не солгала, узнав, что мне интересно искусство. А такие, которые лгали, тоже мне встречались и раздражали до ужаса. Но я стою здесь и почему-то думаю о Василисе. Которая меня, между прочим, сама же пригласила и сама же от себя отогнала.

- Как вечер проходит? – слышу за спиной вопрос, отчего вздрагиваю. Сначала думаю, что это не мне, но пара тычков в спину помогает понять, что я не прав.

Голос женский и почти знакомый. Обернувшись, я замечаю рядом с собой ту девушку, с которой пришёл кудрявый друг Василисы. Память на лица у меня так себе, но с фиолетовым каре и в фиолетовом же платье здесь была только она. Честно говоря, я не запомнил не только её лицо – хорошенькое, кстати, - но и имя, а расу даже не знал, поэтому про себя так и назвал её, «фиолетовой девушкой».

- Тебя разве не должно волновать, как проходит вечер у того кудрявого паренька? – с улыбкой отвечаю вопросом на вопрос.

- У Тимофея-то все хорошо, я это итак знаю, - склоняет голову набок фиолетовая. – А вот тебя, смотрю, Василиса уже бросила? Или наоборот, так достала, что ты её? Она это умеет.

«Это уж точно!», - мысленно соглашаюсь я, но вслух, как и в случае с бинтами, не хочу давать Василису в обиду. Она, может, и позвала меня на этот праздник угрозами, но… Сегодня она такая красивая! У меня обычно нет проблем ни с комплиментами девушкам, ни с описаниями, напротив, люблю и то, и другое, но тут у меня просто слов не было. За это ей прощалось все, и ото всего хотелось её защищать. Хотя второе желание у меня было и раньше.

- Никто никого не бросал, - отвечаю поэтому вслух. – Мы просто решили осмотреться немного, чтобы понять, где будет лучше провести время.

- А-а, - отзывается фиолетовая, и по голосу заметно, что она мне не верит. Я вижу, что она переводит взгляд мне за спину. – И поэтому она пьет с Хоффманом?

Меня передергивает. И от страха, даже ужаса, и от чего-то ещё.

- Что? – переспрашиваю, но понимаю, что просто посмотреть будет быстрее.

Василиса находится в другом конце зала от меня. До этого я пару раз проверял, где она, но обращал внимание именно на местонахождение – боялся, что она уйдет в другой зал, а потом начнет упрекать меня, что я преступник. А сейчас я заметил, что она и правда не одна. Гуляет по залу, вся такая красивая, яркая, хоть и в чёрном, а рядом с ней – тот, кого фиолетовая девочка назвала Хоффманом, хотя я бы его назвал по-другому. Вроде бы подходящая пара Василисе – тоже высокий, тоже в чёрном, но мне совсем не нравится, что они идут рядом, оба с бокалами, и явно очень оживлённо болтают.

Я крепче сжимаю шампанское в руке. Надо бы быть поосторожнее – все-таки волколаки не просто так высшие оборотни, мы очень сильны физически и, потеряв контроль, можем и стакан в руке раздавить, и ещё что-нибудь не особенно хорошее сделать. Но сейчас думать об этом не хочется.

Спутник Василисы что-то говорит ей, и та, запрокинув голову, взмахнув своими длинными волосами, которые так хочется пропускать через пальцы, будто чёрный шёлк, начинает смеяться.

Интересно, какой у неё смех? Отсюда не слышно. Рука сжимается на бокале ещё сильнее, когда я понимаю, что ещё не сказал ей ничего такого, чтобы она рассмеялась. Было только пару коротеньких усмешек, сухих и холодных, как ворона каркнула, да и те Василиса почему-то пыталась спрятать побыстрее. Но я не верил, что она умеет смеяться только так. У неё хоть и тихий, но слишком красивый для этого голос.

Рассмеявшись, Василиса вдруг пошатнулась. Только в тот момент я разглядел, что походка у неё не очень твёрдая. Как эгоисту, мне стало от этого легче. Понятно теперь, почему со мной ей весело не было, а тут вдруг стало. Как её спутник, я немного забеспокоился.

Мы же недавно пришли сюда. А она уже… Пьяна? Когда только успела? Или… Причина не в ней?

Чувствую, что фиолетовая девочка все ещё внимательно наблюдает за мной. Я чуть отвлекаюсь от Василисы и вдруг понимаю, как выгляжу со стороны. Как будто меня одурачили, а теперь растерян и ревную. Надо исправлять ситуацию, мне ещё лежать в больнице, где эта девчонка работает! А она именно из медиков, я уверен, что видел её яркую голову где-то в коридорах.

- Если что, я её не знаю, - насмешливо бросаю я, не в силах при этом отвести взгляда от такой хрупкой в обтягивающем платье фигурки Василисы. Как бы не упала! – Уже пьяная, кошмар!

Но, судя по недовольному взгляду фиолетовой, я не поднялся в её глазах, а наоборот. Она осуждающе цокает языком.

- Все вы, мужики, одинаковы. Как девушка красивая, так пускаете слюни, а как пьяная – сразу вы не при делах.

«Я не такой!» - хочется возмутиться мне, потому что это правда. Я их всегда до дома довожу, и неважно, в каком они состоянии. Или контролирую, чтобы до дома доехали и отписались. Но сейчас такое возмущение звучало бы неубедительно, поэтому остаётся озвучить только другие свои мысли:

- Ну, не все такие. Вон как тот блондин в чёрном за ней таскается.

По ухмылке фиолетовой я понимаю, что снова ошибся.

- А-а, так ты ревнуешь! – неприятно-понимающе восклицает она.

Я аж теряюсь от такого поворота нашего разговора. Ревную? Разве ревнуют не только когда встречаются? Не только когда состоят в достаточно серьезных для ревности отношениях, а не просто один раз куда-то идут, и то все время ссорясь и угрожая друг другу?

- Я!? – сдавленно переспрашиваю. – Я не… Она мой врач! – пытаюсь вцепиться в первый придумавшийся аргумент, как утопающий в соломинку.

Но фиолетовая продолжает лукаво улыбаться.

- Как девушка, которая встречается с врачом, могу сказать, что врачи очень горячие! – приложив ладонь ко рту, будто делится страшной тайной, доверительно сообщает она. – Особенно колдуны!

- Что там с колдунами? – на плечо фиолетовой ложится ладонь, а за её спиной вырастает фигура Василисиного друга. Он улыбается, явно довольный тем, что нашел свою девушку. Вот и хорошо, пусть забирает эту сумасшедшую, пока я вконец не опозорился. И пока она не надумала лишнего. Ревную я! Конечно!

Фиолетовая прижимается к его груди и поднимает голову, глядя на него. Лицо её сразу становится нежным. Сразу видно, любит его.

- Где мой колдун потерялся, говорю. Не успела договорить, а уже нашелся! Пойдем?

Рука Василисиного друга обнимает фиолетовую девушку за талию, и я тут же отворачиваюсь. Слышу, что он соглашается с фиолетовой, и они куда-то уходят, но смотреть уже не хочу. Во-первых, хоть мы и на людях, их любовь – их личное дело. Мне было бы неприятно, если бы на меня открыто пялились, когда я обнимаю свою девушку. Во-вторых… Вроде бы мне должно быть все равно, но чувствую лёгкую досаду: этот кудрявый паренек мог бы ненадолго отвести глаза от своей подружки и заметить, что Василиса… Не в самом лучшем состоянии. И что сейчас помочь ей было бы важнее. Но нет, он видит только свою фиолетовую. Зато выпендривается как, что Василиса – его подруга!

Сделав глоток шампанского для подавления возмущения, я поднимаю голову и снова ищу глазами тонкую фигурку в чёрном платье. Неизвестно, куда Василиса пойдет, будучи нетрезвой и с другим парнем, а виноват в итоге буду я! И убийцей, если в их жуткой больнице в это время кого-то убьют, тоже буду я.

Найти Василису удаётся не сразу, и в сердце закрадывается беспокойство. Когда замечаю, что «Хоффман», как его назвала фиолетовая, медленно, но уверенно заманивает её в другой зал, где, я смотрел, находится бассейн, начинаю беспокоиться ещё больше. Зачем они идут туда? Зачем он её ведёт к воде? Не видит, что ли, что она если не сейчас, то через полчаса и на полу-то не удержится, что уж говорить о менее устойчивых поверхностях?

Делаю глубокий вдох и выдох. Нет. Я не из-за этого волнуюсь. Это исключительно дела Василисы и её нынешнего спутника. Просто раздражает, что она уходит в другой зал, не предупредив меня, да. И потом сама же будет меня упрекать. А может, она и не пьяна вовсе, а изображает? Проверяет меня? Это вполне в её стиле. Ведьма, что с неё взять! Да, наверняка так и есть! Можно было бы подключить юношеский максимализм, гордо задрать голову и специально проигнорировать проверку, но я понимаю, что все-таки надо пойти туда за Василисой. Мне не с чего за неё волноваться, но не в моем положении быть гордым. Эта ведьма вполне способна упечь меня в СБ МС из-за её глупых подозрений. Пойду просто чтобы пройти её проверку.

Примерно так я думаю - уговариваю сам себя? Обманываюсь? Нет, точно нет! – пока приближаюсь к залу с бассейном. Периодически наталкиваюсь на мешающие мне компании. От половины людей уже попахивает алкоголем, но выглядят они намного трезвее Василисы и ещё очень твердо стоят на ногах. Когда их несколько, ругаться, чтобы пройти, совсем не хочется, но пара шуток, несколько улыбок и тысяча извинений делают своё дело – все ребята меня пропускают. Так идти дольше, конечно, зато я не рискую получить в и без того разукрашенное лицо пару ударов от пьяных и вспыльчивых молодых медиков. Да и производить хорошее впечатление на всех подряд полезно – никогда не знаешь, чья помощь может понадобиться. Особенно, если ты на корпоративе для магических существ вместе с бедовой девицей!

Наконец подхожу к двери, которая ведёт из одного зала в другой. Та оказывается закрыта. Не на замок, но прикрыта. Это меня удивляет – раньше она была распахнута настежь, так я и увидел, что там бассейн. Сначала я смотрю на неё растерянно, но потом, когда до меня доходит, зачем дверь могли прикрыть, беспокойство достигает своего пика. И, резко открыв дверь, я вбегаю внутрь.

Желтый свет. Скользкая плитка. Три человека. Бассейн.

Бассейн. И Василиса, которая стоит спиной к воде на самом краю. Я вижу её бледное, ещё более бледное, чем обычно, и блестящее от испарины, будто она больна, лицо, вижу, как она дрожит. Но в первую очередь в глаза бросаются её длинные худые ноги в ботинках, которые стоят на самой окраине.

Она же этого даже не видит! Она, кажется, никого и ничего не видит! Что же делать? Крикнуть, чтобы отошла? Или тут как с лунатиками, кричать ещё опаснее, чем молча стоять на месте?

Пока я, не замечаемый никем из участников этой странной, напряжённой сцены, думаю, случается страшное. Василиса делает ещё шаг назад.

Её каблук оказывается висящим над пустотой. Судя по всему, и так испуганную Василису это добивает, и другая часть её ботинка, скользнув по мокрому полу, тоже оказывается над водой. Нога без опоры перевешивает, и Василиса, беспомощно пытаясь удержаться, падает. Прямо в бассейн.

Наверное, если описывать это текстом, то получится очень длинно, но на деле всё происходит быстро. С момента, как я вбежал в зал, проходят жалкие несколько секунд.

Василиса упала в бассейн.

Ещё несколько секунд я стою, надеясь, что она со свойственной ей лёгкостью выплывет оттуда, несмотря на алкоголь и одежду. Глупо, конечно, но Василиса умеет превращать шпильки в ножи и, когда нужно, превращаться из гадкого утенка в прекрасного чёрного лебедя! Мало ли, что она может выкинуть сейчас!

Но когда по воде начинают просто растекаться круги и идти пузыри, до меня доходит весь ужас произошедшего и будто молнией ударяет. Что это я стою!? Она же…

И я, больше ни о чем не думая, бросаюсь к бассейну.

- Василиса! – беспомощно выкрикиваю при этом, хотя когда-то сам удивлялся героям всяких фильмов, которые кричат имена своих близких, наверняка понимая, что этим ничем им не помогут.

Пока бегу, мне на миг вспоминается момент, когда как-то раз чуть не утонул я сам. Это было очень давно, в детстве, когда мне было лет пять или шесть. До сих пор помню свой тогдашний ужас и боль, когда надышался солёной морской водой. Учитывая, что взрослые в тот момент отвлеклись, я бы, наверное, так и утонул бы, если бы не мой старший брат. Он умел плавать, хотя боялся воды, и, если бы не я, наверное, ни за что бы туда не полез. Его потом трясло целый день, но он говорил, что я того стою.

Прекрасно понимаю, почему мне это вспомнилось именно сейчас. Не только из-за Василисы, кстати. Однако мне должно быть не до сентиментальности. Не тратя время на раздевание, я без лишний раздумий прыгаю в бассейн. По ходу прыжка чуть напрягаюсь и превращаю ладони в волчьи лапы. На них есть перепонки, и они сильнее развиты, с ними плавать проще. Задержав дыхание, я ныряю.

Благодаря волчьему зрению я могу видеть даже здесь, поэтому сразу нахожу в чистой, прозрачной воде тёмную фигуру. Она находилась почти на дне и не шевелилась. В животе скрутился болезненный, неприятный комок страха. Стараясь игнорировать тяжесть одежды и обуви и злясь, что Василиса умудрилась упасть так далеко от меня, я пытаюсь плыть как можно быстрее. Бассейн, наверное, метров тридцать, не больше, а плаваю я сейчас, в свои неполные двадцать два, намного лучше, чем когда был ребенком, но сейчас кажется, что Василиса от меня невероятно далеко… Так, правда, мне кажется с самой первой нашей встречи, но сейчас это для неё ещё и опасно.

Но вот, наконец, я до неё добираюсь. Даже хватает дыхания, чтобы не выныривать на поверхность. Когда-то я ходил на плавание, поэтому знаю, как правильно вытаскивать утопающих. Поэтому, потратив мгновение, чтобы разглядеть Василису, осторожно обхватываю её за подмышки. А затем, прижав её одной рукой к себе, отталкиваюсь от дна и выныриваю на поверхность.

Из-за одежды и того, что она нахлебалась воды, Василиса кажется тяжёлой, но я стараюсь об этом не думать. В конце концов, мы не в море, здесь плыть совсем несложно и недалеко.

Ещё пару секунд я трачу на то, чтобы удостовериться, что голова Василисы находится над водой, и ужаснуться тому, какая она белая. Не бледная, а именно белая. А затем плыву дальше – не обратно, а к ближайшим ступенькам бассейна, чтобы было проще из него выбраться.

Когда я наконец оказываюсь на плитке и опускаю на неё Василису, в зале уже никого нет. Ну, отлично. Оставлять ее одну страшно, попросить позвать на помощь некого. Придется как-то самому приводить ее в чувство. Я припоминаю курсы плавания и морщусь от того, что сейчас придется делать. Можно было бы попасть в более красивую беду? Она же меня убьет, когда придет в себя. Хотя сейчас самое главное, чтобы она пришла в себя.

Тяжело вздохнув, я снова беру Василису на руки, только теперь держу за плечи. Даже через одежду ощущаю, какая она холодная, и уже не по характеру, как раньше, а в прямом смысле этого слова.

«Ты же не умрешь, утонув в бассейне на корпоративе, как последняя идиотка, да?».

Перекладываю ее лицом вниз, но так, чтобы удерживать ее. Аккуратно убираю за спину промокшие, упавшие на лоб и щеки волосы. Желая оттянуть неприятную часть своей спасательной операции, провожу пальцами по ее лицу. От этого какие-то смешанные чувства – вроде бы ужасно стыдно, потому что делаю что-то запретное, на что она не давала и никогда не даст согласия, а вроде приятно – ее кожа сейчас холодная, но нежная, будто бархат. Убираю руку и понимаю, что медлить больше нельзя, иначе она так и умрет у меня на руках из-за моего глупого страха и брезгливости. Поэтому быстро, пока не начал думать о двусмысленности этого действия, кладу ей пальцы в рот.

Дело в том, что при спасении утопающего первым делом нужно попытаться вызвать у него рвоту, чтобы вышла вода.

Я уверен, что делаю все правильно, но Василиса все также лежит у меня на руках тряпичной куклой. Ее не тошнит. Плохо дело. Придется переходить к, наверное, ещё более неприятному и двусмысленному. Искусственное дыхание.

Я перекладываю ее на спину. Меня все еще бросает в дрожь при виде Василисы, которая не двигается и молчит, как мёртвая. Слишком привык видеть ее если не болтливой и активной, то по крайней мере находящейся в сознании.

Ну же, давай! Посмотри злым взглядом и насмешливо назови меня волчонком!

«Дай мне время, чтобы я успел извиниться за то, что почти послал тебя, когда ты меня пригласила. Сказать, что я не от души, просто удивился».

Почистив пальцы лежащем в кармане пиджака носовым платком, промокшим, как и вся моя одежда, я нависаю над Василисой и, взяв ее челюсть, осторожно отвожу вниз, заставляя ее приоткрыть рот. Другой рукой прикасаюсь к ее носу. А затем, вдохнув в лёгкие побольше воздуха, прижимаюсь губами к ее губам.

Я стараюсь полностью сосредоточиться на том, чтобы вдыхать воздух в ее лёгкие, но какая-то часть меня не может не отметить, что губы у неё… Прекрасные. Мягкие, прохладные, чуть шероховатые и с привкусом шампанского. Не могу не заметить, что мое сердце ускоряет свой ритм, не вспомнить, что, хоть я и пытался выгнать это из своей головы, но когда увидел Василису сегодня, то ее губы, красные и большие из-за помады, манили меня целый день…

Я отстраняюсь от неё, когда понимаю, что задержался на ее губах дольше, чем нужно, и мои щеки вовсю пылают. Нет. Сейчас не до этого. Сейчас надо, чтобы она пришла в себя.

Ещё раз набираю воздух и выдыхаю ей в рот.

И ещё раз. И ещё.

Когда я собираюсь вдохнуть пятый раз, то слышу хрип. С облегчением понимаю, что Василиса начала приходить в сознание и снова быстро переворачиваю ее на живот. Вовремя: она тут же закашливается и начинает выплевывать воду. Подозревая, что сейчас она придет в себя, я предусмотрительно отползаю от неё. Не слишком далеко, на случай, если она снова надумает свалиться куда не надо. После этого вытираю мокрым рукавом пот со лба.

Василиса кашляет долго, и на полу успевает появиться целая лужа воды. Отдышавшись, она в изнеможения валится на пол, на бок, и начинает дрожать. Я думаю о том, что у неё вся одежда мокрая, как и у меня, отчего ей наверняка холодно, но она итак была очень испуганной, когда падала в воду. Страшно подумать, что она ощутит, если я сейчас начну ее раздевать. Ещё страшнее подумать, что с ней пытались сделать или сделали, что напугали до падения в бассейн. Я пришёл достаточно быстро, но…

В общем, решаю не приближаться к ней, и просто тихо мягко спросить:

- Ты как?

Василиса поднимает на меня взгляд. Очень мутный. Либо так и не протрезвела, либо от стресса. Кажется, она только сейчас поняла, что я здесь. Пару раз моргнув, она качает головой. И начинает дрожать ещё сильнее, обнимая себя за плечи.

Видимо, не в порядке. И ей холодно. Надо куда-то увести её отсюда. Желательно поближе к гардеробу, там моя и её куртки. Хоть что-то согревающее. Хотя я не уверен, что сейчас ей можно куда-то идти, но это лучше, чем оставить её на ледяной плитке.

Я встаю и подхожу к ней, стараясь действовать как можно медленнее. Вдруг она меня испугается. Сразу вспоминаю, как в первый день в больнице она также мягко и спокойно пыталась обходиться со мной, когда нашла меня в той тёмной комнате. Теперь мы поменялись местами, чему лично я не особенно рад.

К счастью, Василиса от меня не шарахается. Может, не до конца пришла в сознание? Иначе должна бы испугаться. Она ведь сейчас слаба, а я, по её мнению, страшный преступник. Ну, сейчас даже хорошо, что она так не думает.

Я кладу руки ей на плечи и осторожно тяну вверх, пытаясь поднять на ноги. Василиса послушно, как робот, встает, но тут же шатается, и я ловлю её за талию. Правда, тут же переставляю руку чуть повыше, чтобы она не подумала ничего лишнего.

- Так, нам с тобой сейчас надо уйти отсюда, хорошо? – говорю я, стараясь произносить слова одновременно по-доброму и внятно, как при разговоре с ребенком, чтобы Василиса меня поняла, в каком бы состоянии сейчас не была.

Василиса продолжает дрожать, как новорожденный олененок.

- Где… Она? – наконец как-то очень для Василисы, которую я знаю, тоненько и хрипло спрашивает.

Знать бы ещё, кто. Я вспоминаю, что в бассейне, когда я туда вбежал, кроме меня, находилось три человека. Но мне было не до разглядываний, кто третий и как он выглядел. И был ли это он или она.

- Кто? – уточняю.

Василиса поднимает голову и внимательно на меня смотрит. Кажется, на миг даже взгляд чуть проясняется.

- Не важно. – уже с более привычной для неё интонацией качает головой Василиса. Затем вновь пошатывается, теперь уже не валясь на пол, а прислоняясь ко мне. Если быть с собой честным, то либо я тоже слегка перебрал с шампанским, либо я против только потому, что у меня мокрый костюм, и она может замерзнуть ещё сильнее. – Я хочу спать.

- Здесь спать не надо… - растерянно бормочу я, но понимаю, что это бессмысленно. Она пьяна, сильно испугалась и чуть не утонула. Тут даже ведьму ноги держать не будут.

Делать нечего, приходится подхватить её под коленями и взять на руки.

Наверное, пару минут я стою в таком положении, уже не замечая Василисиной тяжести и глядя, как она спит. Просто не знаю, куда ее деть. Потом вспоминаю сказанные вначале корпоратива слова о том, что пьяных стоит потихоньку вывести из лофта, вызвать такси и доставить до дома. Решаю сделать тоже самое, но, поскольку тут ситуация исключительная, перед этим предупредить нескольких человек.

Все еще держа на руках Василису, я направляюсь к выходу из этого треклятого зала.