Теа

Первые несколько минут мы молчали. Я закончила промывать рану и принялась вытирать остатки крови с лица Андерсона.

– Проясним ситуацию, – неожиданно, так что я вздрогнула, заговорил мужчина. – Ты вместе со своим сообщником давно планировала такую нелепость, как шантаж.

Я возмущенно дернулась и отпрянула, но он поймал мою руку и сжал с пугающей силой.

– Он втерся ко мне в доверие, ты проникла в дом. И вот сегодня вам выпал прекрасный шанс что-нибудь у меня стащить – допустим, видео, где я переспал с женой сенатора, или что-нибудь еще более скандальное...

О чем он говорит? До меня не сразу дошел смысл слов мужчины, а когда дошел, я чуть не задохнулась от ярости.

– Только убежать далеко вам не удалось. По крайней мере, так я скажу полиции. Видео с камер наблюдения полностью подтвердит мои слова. Как тебе такая интерпретация событий, Грин?

– Ты лживый подонок, – выпалила я и попыталась вырваться.

Кисть у меня начинала неметь.

Вместо того чтобы отпустить, Андерсон заставил меня наклониться ниже и тихо, спокойно отчеканил:

– Прекрати показывать свой характер. Моя доброта не безгранична.

С этими словами он отпустил мою руку, и я инстинктивно отпрянула. Поясница больно врезалась в край стола.

Несколько секунд передышки, в течение которых мужчина наполнял стоящие на столе стаканы бурбоном, помогли мне успокоиться. Вспыльчивость мне ничем не поможет. Мне просто нужно не дать себя запугать и не провоцировать его.

Это звучало невозможно. Этот пятиминутный разговор открыл мне два поразительных качества Андерсона: умение запугивать и выводить из себя даже без помощи слов. Все вместе обеспечивало ему безоговорочную победу, потому что противостоять одному значило поддаваться другому.

– Что ты сделал с тем секретарем?

Андерсон подвинул мне один стакан. Я к нему даже не притронулась.

– Сделаем небольшое отступление. Человек по своей природе существо эгоистичное. Даже праведники чаще всего оказываются лжецами. Тебе интересно, что же случилось с твоим сообщником? Представь, что из этого особняка выберется целым и невредимым только один из вас. Представь, что я отпущу либо его, либо тебя. Каков будет твой ответ?

Он же не серьезно? Боже... На ладошках у меня выступил пот, и я украдкой вытерла их о брюки.

Скорее всего, это просто блеф. Но остановить свой разум я уже не могла: я знала, что у меня не хватит духу выбрать чужую жизнь вместо своей. Это неправильно, жестоко, отвратительно, но я не смогла бы пожертвовать собой. Андерсон был прав: я такая же эгоистка, как и другие.

И секретарь его поступил бы так же, как и я.

Но это просто не может быть правдой.

– Вот видишь, Грин, как все относительно. Теперь, думаю, судьба Фейтвилла тебя не особенно волнует, и мы можем перейти к решению нашей проблемы.

«Решению нашей проблемы». У него такие странные формулировки! Это все действительно так похоже на игру, что сбивает с толку. Он играет со мной, как кот играет с мышью, прежде чем проглотить ее.

– Я могу сейчас же позвонить в полицию и сообщить о твоем преступлении...

Злость снова хлестнула меня по ребрам. Он насмехался надо мной, открыто врал и демонстрировал полное превосходство своей лжи над моей правдой. Бессилие – вот что охватило меня.

Я как чертова муха в паутине Андерсона, в паутине, которую он, возможно, тщательно плел вокруг меня всю эту ночь. У него было достаточно времени, чтобы найти ниточки, за которые надо дергать.

– Не знаю, сколько тебе дадут. Это зависит от того, как хорошо мои люди сфабрикуют улики, насколько изобретательными они будут. Тебе, конечно, никто не поверит – что значит слово обычной студентки против моего слова?

Я поняла его и без прямых уточнений: он просто даст взятку тем, кого что-нибудь смутит в этом деле, и я сяду в тюрьму. Моя жизнь будет разрушена.

– Это первый вариант, – наслаждаясь моей подавленностью, продолжал Андерсон. – Второй вариант будет куда выгоднее и для тебя, и для меня.

Это заставило меня насторожиться. Сомневаюсь, что у нас может быть общая выгода. Там, где выиграет он, проиграю я.

– Отпустить тебя я не могу и не хочу. Но могу позволить тебе и дальше ходить в свой колледж, встречаться с друзьями, заниматься всей этой ерундой, которая тебе так нравится...

Ногти мои со скрежетом впились в край стола, который я обхватила до онемения пальцев. Хоть я по-прежнему смотрела на Андерсона сверху вниз, ощущение, что он наступил на меня и раздавил своей властью, усиливалось с каждой секундой.

– С двумя небольшими условиями. Первое – ты будешь жить здесь, в особняке, а за его пределами с тобой всегда будет один из моих людей.

– А больше ничего не надо? – почти прошипела я, совсем уже теряя контроль.

Он охр*нел? Стать пленницей этого места? Постоянно быть под наблюдением? Это хуже... хуже... Не хуже тюрьмы.

– Надо, Грин. Второе условие – ты подпишешь кое-какой договор...

Тут я поняла, что жить в особняке – не самое подозрительное из того, что он просит сделать.

– Что за договор?

– Какая разница? Поставь одну подпись – и я гарантирую, что ты поступишь в «Парсонс». Я оплачу твое обучение и, кроме того, каждый месяц буду давать тебе ту сумму, которую ты запросишь. В разумных пределах, разумеется.

Что?! Во-первых, откуда он знает, что я хочу поступить в «Парсонс»? А во-вторых, с чего вдруг ему оплачивать мое обучение, да еще и каждый месяц тратить на меня деньги?

Во всем этом был подвох, которого я никак не могла увидеть. Все внутри кричало, что мне не следует лезть в это дело.

– Откуда мне знать, что я не продам себя в рабство или что-нибудь в этом роде? Я не буду ничего подписывать, пока не прочитаю все до последней строчки.

– Строго говоря, выбор у тебя небольшой, – спокойно ответил Андерсон. – Я даю тебе честное слово, что ничего, что тебе сейчас принадлежит, ты не потеряешь... В том числе, – тут он ухмыльнулся, – свою личную неприкосновенность.

Я покраснела.

– Можем заключить и второй договор, раз ты так боишься за себя. Я подпишусь под своими словами, ты – под своим обещанием находиться под моим наблюдением, пока... Пока я не отпущу тебя.

– И как долго это будет длиться?

Я ужаснулась сама себе, но не смогла удержаться. Я буквально торговалась с ним, всерьез рассматривала это бредовое предложение! Это был слишком, слишком заманчивый вариант, выгодный для меня. Только вот я не знала, в чем заключалась его выгода.

– Не могу сказать точно. Два, три, может, пять лет.

– В чем твоя выгода?

– Это мое дело. Я не собираюсь тебя использовать... По крайней мере, больше одного раза. Ты подпишешь договор и будешь почти свободна. Может быть, твоя жизнь станет не такой убогой.

– Моя жизнь – мое дело, – огрызнулась я.

Соблазн ответить ему согласием был слишком велик. В конце концов, что я теряю? Жить здесь, в этом, что ни говори, роскошном месте, получать за это деньги и не волноваться о поступлении – разве это плохо? Единственное, что пугает – договор. Что я могу дать Андерсону? Что такого есть у меня, чего нет у него?

Если он не говорит об этом, значит, я и сама не подозреваю, что обладаю чем-то ценным. Разве не смогу я отдать то, о чем даже не знаю?

Смогу. Ради того чтобы поступить в «Парсонс» и исполнить свою мечту, я смогу это выдержать.

Я отогнала последние сомнения и, взглянув в глаза Андерсону, выпалила:

– Я согласна.

Джеймс

Провернуть эту своего рода сделку было куда сложнее, чем я предполагал. Все висело на волоске, и когда я понял, что запугать Грин будет не так просто, этот волосок почти оборвался.

На самом деле, у меня не было ни одного козыря против нее. Но хорошо сыгранный блеф спас положение. Девчонка поверила каждому моему слово, поверила, что я посажу ее в тюрьму.

Наивная... Как же хорошо, что она ничего не знает.

Теперь главное, чтобы ни отец, ни брат ничего не узнали тоже. Придется хорошо заплатить всем, кто замешан в этом деле... И разобраться с Фейтвиллом.

Мысли одна за другой мелькали в голове, и я, безотчетно разглядывая лицо девушки перед собой, выстраивал план действий. Грин чувствовала себя неуютно под таким пристальным вниманием и ждала ответа на свое пафосное «я согласна».

Конечно, ты согласна, маленькая мышка. Тебе больше ничего не остается.

– Отлично, – я так и не отвел от нее пристального взгляда. – Сейчас уже утро.

Она бросила быстрый взгляд на часы и поджала губы.

– Мне нужно в колледж. Давай быстрее свой договор.

– Боюсь, так быстро дела не делаются.

Ее глаза сузились и стали похожи на две узкие щелочки. Видно, я здорово ее разозлил. А может, напугал, потому что страх и бессилие часто дают тот же эффект.

– Ты сама выразила желание заключить два договора. К полудню приедет мой юрист, и ты сможешь все с ним обсудить. А вечером мы подпишем необходимые бумаги.

– Значит, этот день я должна провести тут?

– Какая проницательность.

Еще одна минута, в течение которой наши взгляды боролись, едва не высекая искры в воздухе. Потом брюнетка опустила глаза и выпрямилась, видно, только сейчас обнаружив, что практически сидит на моем столе.

– Мисс Бром покажет тебе комнату.

Я указал на дверь, точнее, то, что от нее осталось. На мгновение Грин замешкалась, а потом протиснулась мимо меня и вышла из-за стола. Ее стройная фигура в последний раз мелькнула в проеме и исчезла в темноте коридора.

Не знаю почему, но мне захотелось расхохотаться. Похоже, это обещает быть не только выгодно, но и чертовски весело.