Недавно увидела забавную подпись к главе на ао3, которая подходит и мне здесь. Эта часть - фансервис, фанат - я.

Эта глава - продолжение основного сюжета. Но! Она довольно легкая и отдыхательная, со смещенным фокусом на положительное, радостное, нежное и на постельную сцену, которую мне захотелось написать отдельно, т.к. в основном сюжете в таком виде она была бы неуместна, а вот спустя какое-то время после всех произошедших событий - вполне. Именно поэтому эта глава вынесена в спешл, за пределы основной истории. Думаю, это следует обозначить, т.к. не все любят подобное.

Приятного прочтения❤️

Эйден никогда не отличался особой сентиментальностью и любовью к праздникам, а от этого Рождества так и вовсе не ожидал ничего хорошего. Они въехали в этот небольшой уютный домик на острове меньше месяца назад, и все это время прошло для Эйдена словно в каком-то полубезумном сне. Он не мог поверить, что все произошедшее — правда, что весь его мир перевернулся с ног на голову за какие-то жалкие полгода. Он возненавидел свои любимые тру крайм подкасты, потому что теперь его охватывал страх каждый раз, когда он слышал голоса знакомых ведущих, боясь услышать свою собственную историю. Он полюбил самого противоречивого человека во вселенной и с каждым днем влюблялся в него все сильнее. Он избавился от преследовавших его с детства ночных кошмаров, но приобрел новые, еще более страшные. Он оставил позади последнюю частичку своей родной семьи, но обрел новую, которую ни за что не позволит себе потерять.

Пару дней назад он все-таки поддался какому-то странному порыву и купил праздничную открытку для Беллы, когда Ники затащил его в один из магазинчиков, набитых под завязку рождественской атрибутикой. Он подписал ее и даже в двух словах рассказал, как обстоят дела, но отправить до сих пор не решился, а сегодня почта уже не работала. Он не был уверен в правильности этого поступка, ведь Белла наверняка сходила с ума все эти недели, не находя себе места, а его открытка могла как успокоить ее, так и вызвать стресс еще больший. Еще бы: тот, о ком она пообещала заботиться, бесследно исчез.

Эйден был склонен верить, что отец Дэниэла исполнил сказанное и сообщил Белле, что искать его не нужно, из чего она могла сделать вывод, что побег был спланированным и никакого насилия над его волей не произошло. Вдобавок, был Бенджамин, который мог ее успокоить и привести в чувства, но все же отправка весточки казалась Эйдену какой-то насмешкой. Поэтому небольшой прямоугольник с нарисованными на нем португальскими улочками, украшенными яркими огнями, до сих пор лежал на краю комода в его спальне.

В их спальне. Их с Дэниэлом. Общей. С одной кроватью. Сердце в очередной раз сжалось, когда он подумал об этом. В какие-то дни он относился к Дэниэлу в своей постели как к обыденности, почти не обращая на это внимания, но в некоторые будто бы заново это осознавал, и осознание било по голове тяжелой кувалдой так, что он едва мог стоять на ногах.

Он пошатнулся и оперся руками на край комода, полностью сфокусировав взгляд на открытке, хватая ртом воздух. Если бы только в то утро Дня Благодарения он остался в кровати рядом с Дэниэлом, если бы случайно разбудил его, и тот вынудил его остаться, если бы проспал или заболел гриппом... Сколько раз он перебирал в голове все возможные, но не случившиеся варианты? Дэниэл не умел утешать его, но раз за разом твердил, что самое главное то, что Эйден остался в живых. Но сам Эйден иногда не знал, действительно ли это хорошо.

— Эй, все нормально? — будто бы равнодушно спросил Дэниэл, в этот самый момент вошедший в комнату. Но теперь Эйден знал, что за этим безэмоциональным спокойным голосом порой кроются эмоции куда более сильные, чем у него самого. Иногда ему казалось, что после того, как Дэниэл начал посещать сеансы психотерапии, у него появилась суперспособность чувствовать малейшие колебания в его состоянии и появляться рядом именно тогда, когда реальность начинает уплывать из-под ног, и возвращать все на место. Может быть, это компенсация за тот единственный раз, когда он оказался рядом слишком поздно?

— Да, я просто... — Эйден запнулся и замер, сосредоточившись на ощущении прохладных рук, обвивших его талию. Он не стал продолжать начатую фразу. Дэниэл отлично знает, о чем он думает в моменты, когда вот так смотрит в пустоту.

— Ты не забыл выпить таблетки? — Дэниэл мягко развернул его лицом к себе, и Эйден поднял на него взгляд. Он молча помотал головой и закрыл глаза, когда Дэниэл коснулся губами его лба.

Эйден и в самом деле часто забывал принять лекарства даже несмотря на то, что для каждого препарата у него стояло отдельное напоминание. А неделю назад он заметил, что Дэниэл, кажется, продублировал эти напоминания в своем телефоне. Эйдену была приятна эта забота, но он не мог отблагодарить Дэниэла вслух, ведь чувствовал себя беспомощной обузой каждый раз, когда получал чью-то помощь. Тем не менее, он все-таки отдавал себе отчет в том, что никто из троицы на самом деле обузой его не считает.

— Чем так странно пахнет? — тихо спросил Эйден, ощутив в носу запах сгоревшего жира и сожженных трав.

— Ники пытается приготовить индейку по рецепту Норы, — Дэниэл усмехнулся, отстраняя его от себя и заглядывая в глаза. — Брук психанула и ушла в магазин за нормальной едой, пока он еще не закрылся, а я пришел напомнить тебе, что отмечать мы собирались вчетвером, так что тебе тоже нужно выползти из своей берлоги.

Почти весь день кануна Рождества Эйден провел в постели из-за невыносимой головной боли. Он предполагал, что причина ее кроется в раннем подъеме под бешено орущие из гостиной рождественские песни, но не отметал в сторону вариант, в котором он чувствовал себя болезненно потому, что в канун другого большого праздника едва не отдал Богу душу.

В конце концов, он все-таки вылез из-под одеяла, а теперь даже практически был способен улыбнуться на сообщение о кулинарных изысканиях Ники. Он искренне хотел, чтобы это Рождество стало самым особенным в его жизни, ведь никогда раньше не отмечал его в кругу по-настоящему близких людей. На мгновение нерешительно опустив взгляд вниз, Эйден подался вперед и прильнул к губам Дэниэла, что делал нечасто, все еще не в силах привыкнуть к этим отношениям, но все равно гораздо чаще, чем в Лейк-Освего. Он почувствовал, как Дэниэл ответил на поцелуй не сразу, как довольно дернулись уголки его губ, прежде чем он приоткрыл их в мягком ответном движении. Удивительно, но, несмотря на все произошедшее, Эйден чувствовал себя свободнее здесь, на небольшом островке в Атлантическом океане, где он будто бы отчасти уже не был собой.

Дэниэл отстранился через пару секунд и вывел Эйдена за собой из спальни в большую уютную гостиную. Она была совсем не похожа на главный зал в особняке Рэйвенов: светлая, воздушная, заполненная горшками со всевозможными растениями, среди которых королевой сегодня была высокая ель, которую они абсолютно хаотично украсили несколько дней назад. А еще эту комнату отличал беспорядок и ощущение живого присутствия. Эйден очень хорошо помнил свой первый день в поместье Рэйвенов, помнил, как сравнил его с музеем и как пару секунд думал, прежде чем коснуться какого-нибудь предмета. Здесь же трогать можно было все, сидеть можно было на столе, обедать в постели, слушать музыку ночью и пить на праздники не только шампанское. И хоть Дэниэл, не отказываясь от старых привычек, нанял приходящую раз в неделю клининговую службу, Эйден считал, что это не было так уж необходимо.

— Корочка сгорела, но внутри мясо мягкое и сочное! — торжественно объявил голос Ники с кухни. — Сейчас позвоню Брук, скажу, чтобы не покупала ничего лишнего.

По спине Эйдена пробежали мурашки, и его вновь накрыло ощущение полнейшей нереальности происходящего. Разве эта островная идиллия возможна после всего, что было раньше? Разве они могут так просто наслаждаться жизнью, обществом друг друга, спокойствием и свободой, когда они были так переломаны когда-то? Наверняка они могут залечить все раны и спрятаться от всех страхов, но это ведь не значит, что раны и страхи на самом деле исчезли. Но они здесь, в этом убежище, и им будто бы даже ничего не угрожает.

Вот Ники несет огромное блюдо с наполовину черной индейкой и улыбается так широко, будто выиграл в лотерею. Вот Брук протягивает Дэниэлу промокший от дождя бумажный пакет с покупками, со смехом показывая содранные коленки и рассказывая, что так сильно спешила в магазин, чтобы успеть до закрытия, что поскользнулась и едва не поцеловала землю. Вот сам Дэниэл вытаскивает из пакета бутылку португальского портвейна, перевязанную красным бантом, и ставит ее на кофейный столик у дивана, который сегодня будет их праздничным столом.

Эйден заморгал, возвращаясь из своего нервного транса как раз в момент, когда Ники принялся подпевать Билли Мэку, который с экрана большого телевизора пел о том, что чувствует Рождество вокруг. Эйден хотел сесть на край дивана и посмотреть этот фильм, который должен был стать первым в сегодняшнем марафоне праздничного кино, ведь никогда не смотрел его раньше, но Ники поспешно потянул его за руку, не давая этого сделать, и отправил на кухню за сладким картофелем. И если индейка у Ники получилась сомнительной, то запеченные ярко-оранжевые палочки батата пахли и выглядели безумно аппетитно. Эйден не удержался и отправил в рот парочку, прежде чем переложить их с противня на большую тарелку. В этот момент Брук, заканчивавшая разливать по высоким стаканам эггног, ловко вытащила из середины этой оранжевой горки обильно посыпанный корицей кусочек.

— Хватит хомячить праздничный ужин! — возмущенно закричал Ники, влетая на кухню и отбирая у Эйдена блюдо, чтобы отнести его в гостиную.

Эйден покорно отдал его Ники и, взяв у Брук два стакана из четырех, пошел следом. Он чувствовал, как постепенно рассеивается его тревога, сменяясь ощущением праздника, тем самым пресловутым рождественским настроением. Он невольно улыбнулся, посмотрев на Дэниэла, который, заинтересовавшись сценой на экране телевизора, замер на середине движения, вонзив в индейку нож и сервировочную вилку, но так и не разрезав ее. Он решил позволить себе расслабиться и почувствовать безусловное счастье хотя бы сегодня, хотя бы в эту ночь, когда, по словам всех персонажей популярных фильмов про Рождество, исполняются мечты, а сердца наполняются любовью.

Когда они кое-как поместились вчетвером на один диван, Ники поставил смартфон на стол, уперев его в бутылку, и установил таймер, чтобы сделать фото. Сколько бы Эйден и Дэниэл не протестовали и не кривились, все же они пошли на уступки и согласились, что день и правда знаменательный, а значит, наличие памятной фотографии не помешает. Переснимать пришлось несколько раз, потому что на первом фото они не влезли в кадр, на втором Брук моргнула, а на третьем Дэниэл выглядел слишком уж сурово, по мнению Ники. Когда зачинщик фотосессии наконец остался доволен, четверка приступила к праздничному ужину.

Первые десять минут комната наполнялась только звуками поедания блюд и тихими диалогами актеров на экране, но потом Ники принялся активно составлять планы на следующий год, которые сводились к тому, что участвовать в них будут все четверо. Эйден закатил глаза, когда Ники заявил, что им просто необходимо с сентября продолжить обучение в университете, но теперь уже здесь, в Португалии, попытавшись поступить туда своими силами. Дэниэл, поднося к губам бокал, ровным тоном напомнил, что только его школьная успеваемость достаточно высокая для того, чтобы беспрепятственно зачислиться на практически любую специальность, чем заставил Ники глубоко задуматься. Бруклин сообщила, что хотела бы профессионально заняться классическими бальными танцами и уже присмотрела для себя школу, где ее готовы принять.

— Правда, нужно будет четыре раза в неделю летать в Лиссабон, поэтому я думаю о том, чтобы снять там квартиру, а сюда возвращаться на выходные, — Брук задумчиво потерла подбородок. — Но это лучшая танцевальная школа в стране, а танцы — это чуть ли не единственное, что мне нравилось в прошлой жизни. Хоть и училась я этому только для того, чтобы танцевать на официальных приемах с Дэниэлом.

— А я начал писать книгу! — заявил Ники, сияюще улыбнувшись, когда все на несколько секунд вновь притихли. — Хочу закончить ее в следующем году или хотя бы приблизиться к концовке. Она будет как бы о нас, но не совсем. Потом узнаете.

— С каких пор ты пишешь книги? — Дэниэл насмешливо поднял бровь, но тут же попытался придать своему лицу нейтральное выражение. Его борьба с собственной токсичностью не всегда заканчивалась успехом.

— С недавних. Я всегда так много читал, а тут вдруг подумал, а почему бы не попробовать написать что-то самому, — Ники пожал плечами, добавляя себе в тарелку еще один кусочек индейки. — А ты, Эйден, думал, чем хочешь заниматься дальше?

Дэниэл обвил рукой талию Эйдена и выжидающе посмотрел на него, безмолвно спрашивая, чего бы тот хотел в новом году. Но Эйден не знал, что на это ответить. Он много думал о том, чем заняться теперь, когда он не привязан ни к Слайделлу, ни к Лейк-Освего, ни к Белле, когда он привязан только к Дэниэлу, который, кажется, прислушается к любому его желанию. Но его единственным желанием было отпустить и забыть прошлое, ведь именно оно мешало ему по-настоящему жить тем, что есть сейчас. Он поколебался несколько секунд, все еще не веря в то, что он наконец-то может произнести вслух все, что его тревожит, не боясь показаться глупым и неуместным.

— В новом году я хочу обрести спокойствие и перестать думать о прошлом, — пробормотал он очень тихо, все еще опасаясь встретить в ответ удивленно поднятые брови. Его врач неоднократно говорил ему о необходимости проговаривать свои чувства, но он настолько привык маскировать их под чем-то другим, что каждый раз, когда все-таки выдавливал из себя что-то откровенное, чувствовал уязвимость и слабость. — А так ничего конкретного. Я не думал об этом.

— Можем заняться конным спортом вместе, — предложил Дэниэл, откидываясь на спинку дивана и утягивая Эйдена за собой, тихо сыто вздыхая. — А в сезон поработаем спасателями на пляже. Это должно прочистить нам головы.

— Ты правда хочешь побыть спасателем? — Эйден недоверчиво покосился на Дэниэла, так же, как и Ники с Брук. Желанием Дэниэла продолжить заниматься верховой ездой он удивлен не был, все-таки это было его хобби практически всю жизнь, а еще неизменно связывало его с матерью. Но спасателем? Это было что-то такое, что совсем не ассоциировалось у него с Дэниэлом. Да и ни у кого не ассоциировалось, если уж на то пошло.

— Ну, я всю жизнь не видел себя никем, кроме гендиректора РэйвенТэк Солюшнс, поэтому понятия не имею, чего хочу, — кажется, Дэниэлу было не очень комфортно произносить эти слова, признавать, что у всегда идеального наследника может что-то идти не по плану, что у него и вовсе может не быть этих самых планов. Он сделал большой глоток портвейна и совсем не поморщился. — Мне тоже нужно время, чтобы принять произошедшее и разобраться в себе. Но знаете, чего я однозначно хочу в новом году? Хочу, чтобы мы все точно так же были друг у друга.

— Ой, ну это тост! — воскликнул Ники, вскакивая со своего места и поднимая стакан со сладким алкогольным эггногом. Взяв со стола вилку, он постучал по тонкому стеклу, будто находился на каком-то банкете на несколько десятков человек и было просто необходимо призвать всех к молчанию. — Пусть в новом году и во всех следующих мы всегда будем поддержкой и опорой друг для друга!

Еще несколько месяцев назад подобный тост с энтузиазмом поддержала бы только Брук, всегда бывшая способной открыто признать, что вся троица ей очень дорога, в то время как Дэниэл, натянув маску равнодушия, фыркнул бы в сторонку, а Эйден и вовсе просто смутился бы, ведь сказать, что ему дороги все трое — это признать, что и Дэниэл тоже. Но сегодня открытости и откровенности способствовало все: и условное начало новой жизни, и ведение совместного быта, и разговоры о мечтах друг друга, и, естественно, небольшое количество алкоголя в крови каждого. Поэтому с дивана встали все и подняли свои напитки навстречу друг другу. В середине бокалы столкнулись с мягким праздничным звоном, будто радуясь светлому будущему своих хозяев. Конечно, никто не мог утверждать, что будущее и в самом деле будет светлым, что планы не разрушатся так же, как разрушилось прошлое, но в этот момент всем четверым казалось, что их простые мечты о свободном выборе своего пути не безнадежны.

***

Четверка разбрелась по своим спальням через пару часов после полуночи, оставив на кофейном столике неубранную посуду и даже наполовину не съеденный ужин, решив оставить уборку на завтра. Последние полчаса посиделок Ники клевал носом и не был способен вникнуть в суть ленивой беседы, а Брук, перебравшись в кресло-качалку у окна и подобрав под себя ноги, увлеченно переписывалась с кем-то в телефоне. Все трое сильно удивились, когда она сообщила, что до сих пор общается с тем спортсменом из Линденвуда, на что она заверила, что ни словом не обмолвилась о том, где они сейчас и почему. Эйден же сидел в объятиях Дэниэла и смотрел уже третий или четвертый фильм из рождественского марафона Ники. Теперь это был сюжет о двух женщинах, решивших в канун Рождества обменяться домами и нашедших в других странах свою любовь и счастье. Этот фильм Эйден тоже никогда не видел раньше, поэтому до определенного момента внимательно следил за сюжетом, с удивлением отмечая, что ему не хочется скривиться и включить что-то другое. Но ближе к финалу его мысли все больше и больше концентрировались на сидящем рядом Дэниэле.

Эйден растворялся в ощущении безграничной любви, переполнявшей его прямо в этот момент. Любви не только к Дэниэлу, а вообще ко всему, что было в его жизни сейчас. Ему казалось, что в последний раз он чувствовал себя так уже очень давно, если вообще хоть когда-нибудь чувствовал. Он теснее прижался к Дэниэлу, уткнулся носом в его шею и глубоко вдохнул. Как же все-таки пьяняще пахла его кожа. Он осторожно коснулся ее губами, потом языком. Дэниэл вздохнул слишком громко, а его пальцы, расслабленно поглаживающие бедро Эйдена, напряженно сжались. Он довольно усмехнулся и повернулся к Эйдену, заглядывая в его глаза цвета рождественское ели.

— Мне нравится, когда ты проявляешь инициативу. Делай так чаще, — прошептал он так, чтобы никто больше не услышал, и погладил щеку Эйдена кончиками пальцев.

От этого шепота и от этого прикосновения Эйден ощутил горячую тяжесть внизу живота, сообщавшую ему о растущем желании. Он прикусил губу и судорожно вздохнул, надеясь, что дальше Дэниэл сам поведет его за собой в спальню. Хоть ни Ники, ни Брук уже не обращали на них внимания, Эйден неизменно чувствовал смущение от любого проявления чувств на публике даже тогда, когда ему самому хотелось их проявить. И Дэниэл сделал именно то, чего так хотел Эйден сейчас: встал с дивана и, взяв его за руку, потянул за собой в сторону их спальни, самой дальней по коридору.

Бросив короткое «спокойной ночи» Брук, продолжавшей сидеть в кресле, и Ники, который сонно искал под диванными подушками свой телефон, они скрылись за своей дверью. Дэниэл привычно повернул ключ в замке, как поворачивал всегда, когда они с Эйденом собирались заняться любовью, помня о том, как сильно, хоть и безосновательно, тот боится быть застигнутым врасплох. Мягко прижав Эйдена к двери, он приблизил свое лицо к его и почти поцеловал, когда Эйден взглянул ему в глаза более серьезно и взволнованно, чем обычно.

— Дэниэл, — тихо и медленно пробормотал он, будто прислушиваясь к звучанию и вкусу этого имени на своем языке. В прошлом, в Лейк-Освего, он называл Дэниэла по имени всего раз или два, поэтому здесь, на Корву, он будто бы учился звать его Дэниэлом с нуля. Впрочем, это никогда не наталкивало самого Дэниэла на мысль о том, чтобы перестать звать Эйдена исключительно по фамилии. Но Эйдену так нравилось звучание собственной фамилии из уст Дэниэла, что он никогда не был против.

— Что-то не так, Саммерсет? — хоть Дэниэл и улыбнулся, все же его лицо слегка озабоченно нахмурилось, будто он перебирал в уме все свои последние действия в попытке найти среди них что-то, что сделал неправильно.

— Нет, все в порядке, я просто... Я хочу... Я думаю, что я готов попробовать... Ну, ты знаешь, — Эйден захотел сгореть от стыда после того, как еле вытолкал из себя эти слова. Не так он себе представлял проговаривание своего желания вслух.

Особенную ночь Рождества он и завершить хотел по-особенному. Эйден немного побаивался «настоящего» секса с Дэниэлом, потому что, несмотря на заверение статей, утверждающих, что при должной подготовке все пройдет хорошо, он был уверен, что ему точно будет и больно, и неприятно. И все же, любопытство и желание в какой-то момент обогнали страх. Он уже неделю думал, как сказать об этом Дэниэлу, который сам его никогда не спрашивал и не просил о чем-то большем.

Эйден надеялся, что Дэниэл все-таки сделает когда-нибудь первый шаг в этом направлении, но тот, кажется, считал, что в этом вопросе свой напор следует поумерить. Тогда Эйден решил, что скажет ему сам в ночь Рождества. Впрочем, ему казалось, что звучать он будет увереннее, и все-таки сможет произнести вслух хотя бы что-то вроде «хочу заняться с тобой любовью по-настоящему». Но в итоге растерялся, смутился и выговорил то, что выговорил.

На губах Дэниэла расползлась довольная, но слегка изумленная ухмылка, а его руки опустились с талии на ягодицы Эйдена. Он коротко кивнул, показывая, что все понял, и наконец впился в губы Эйдена так жадно и отчаянно, будто не целовал его уже очень давно. Эйден тихо застонал сквозь поцелуй, без тени сомнения раскрывая губы и касаясь своим языком языка Дэниэла. Вкус горьковато-сладкого портвейна, который Дэниэл пил весь вечер, наполнил его рот и показался таким же вкусным, каким казался и чистый вкус его губ.

Когда Дэниэл прижал его чуть сильнее, он почувствовал сквозь ткань их одежд, как его горячий твердый член уперся в его бедро, и снова тихо замычал от возбуждения. Только с Дэниэлом он понял, почему человечество построило целый культ вокруг секса. Разве возможно было не построить его, когда простые прикосновения двух тел приносят настолько невероятные ощущения?

Дэниэл повлек Эйдена к постели, и сердце у того забилось еще чаще, ведь все мысли вертелись вокруг того, что в этот раз все зайдет намного дальше обычного. Его пальцы снова дрожали, как в ту самую первую ночь их близости в общежитии Линденвуда, когда он взялся за край футболки Дэниэла и потянул вверх. Но он не отрывался от его губ до того момента, пока необходимость раздеться не заставила разомкнуть поцелуй. Эйден тяжело дышал, жадно хватая воздух ртом и рассматривая покрасневшие губы Дэниэла, скользя взглядом ниже, по его идеальному торсу, к внушительно выпирающему под брюками члену. Он нервно сглотнул, не представляя себе, как что-то подобное может войти в него, и не просто поместиться, а еще и сделать приятно.

Дэниэл мягко толкнул Эйдена на кровать и стащил с него джинсы вместе с бельем, не особо церемонясь. Его пальцы нежно погладили внутреннюю сторону бедер Эйдена, и тот совсем немного раздвинул их, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Неожиданно для него Дэниэл потянул его на себя и, наклонившись, расположился у него между ног, начав покусывать чувствительную кожу, пока его пальцы обхватили член Эйдена. Эйден издал длинный стон, в конце которого будто бы послышалась вопросительная интонация, заставившая Дэниэла остановиться и поднять на него взгляд.

— Я не уверен, что ты сможешь кончить в наш первый раз, поэтому хочу убедиться, что сегодня у тебя будет хотя бы один оргазм, — хриплым самодовольным шепотом объяснил он, наблюдая за реакцией Эйдена, глаза которого расширялись почти каждый раз, когда Дэниэл что-то комментировал во время секса. Слегка отдающий привкусом инструктажа тон Дэниэла приводил Эйдена в легкое замешательство, но вместе с тем выкручивал его возбуждение до максимума.

Ничего ему не отвечая, Эйден запустил пальцы в угольно-черные волосы, а второй рукой сжал подушку. Ласки Дэниэла будто бы запускали тысячи петард внутри его тела, и Эйдену казалось, что ему просто необходимо держаться хоть за что-то. Он опустил взгляд, неотрывно наблюдая за тем, как Дэниэл, глядя ему в глаза, приоткрыл рот и провел кончиком языка от основания его члена до самого конца. В этот раз Эйден подавил стон, беззвучно открыв рот и вздрогнув.

Немного изучив особенности тел друг друга, они пришли к определенной закономерности в своих занятиях любовью: Дэниэл всегда долго дразнил Эйдена медленными легкими прелюдиями, потому что тот достигал оргазма очень быстро, даже если пытался сдерживаться, а вот Эйден почти всегда сразу приступал к основной части, потому что, если предварительные ласки длились слишком долго, Дэниэл стремился вновь перехватить инициативу на себя, прижать Эйдена к постели и заставить его кончать максимально возможное количество раз. После подобного у Эйдена всегда сильно кружилась голова, а иногда даже тошнило, но о подобных последствиях в процессе вспомнить было невозможно.

Сейчас же Дэниэл уделил нежному поддразниванию совсем немного времени, желая как можно скорее приступить к главному блюду этой ночи. Он обхватил губами головку члена Эйдена и, закрыв глаза, начал обводить языком ее контуры. Эйден зажмурился и прикусил нижнюю губу, мягко толкнувшись бедрами навстречу, почти не осознавая этого движения, заставляя Дэниэла взять его чуть глубже. Из горла раздался высокий стон, граничащий со скулежом, когда Дэниэл начал медленно двигать головой вверх-вниз.

Дэниэл честно признался ему однажды, что никогда раньше не делал минет, и Эйден мог бы ощутить, что навыки того и в самом деле хуже, чем, например, у Амелии, его бывшей, но эмоции от осознания того, кто именно доставляет ему удовольствие, мешали давать этому хоть какую-то оценку. Его сердце билось так бешено, когда он смотрел вниз и видел склонившегося над ним Рэйвена-младшего, коленопреклоненного принца перед простолюдином, и ему было плевать, что Дэниэл способен взять его в рот только на три четверти, а при попытках заглотить глубже в уголках его глаз появлялась влага, а горло сводило спазмами.

Эйден приоткрыл глаза, снова глядя на Дэниэла, встречаясь с его полным похоти взглядом. Дрожь пробежала по всему его телу, и он снова не смог сдержать рвущиеся из глубины его существа нежные звуки. Он чувствовал, как бешено растет напряжение во всем теле, концентрируясь внизу его живота. Пальцы неконтролируемо сжали простыни, костяшки побелели.

— Дэниэл... — хриплым шепотом, едва слышно выдохнул Эйден, намереваясь продолжить предложение и предупредить Дэниэла о том, насколько он близок к кульминации. Но слова не хотели формироваться, и он просто понадеялся на то, что Дэниэл все поймет и успеет отстраниться. Но тот не прекращал настойчивых движений языком и губами по горячей твердой плоти, уже начавшей подрагивать и пульсировать.

— Дэниэл, я... — сделал еще одну попытку Эйден, но снова не смог договорить до конца. Дэниэл медленно втянул весь воздух, создав вакуум, отчего Эйден моментально выгнул спину, изливаясь прямо в рот Дэниэла, конвульсивными мелкими толчками приподнимая бедра навстречу наслаждению.

Ему стало стыдно за то, что в этот раз он не смог предупредить Дэниэла, но, увидев его самодовольный и ни капли не удивленный взгляд, Эйден тут же понял, что именно этого Дэниэл и добивался. Хоть он и немного поморщился, сглатывая, на его лице легко читалось удовлетворение. Эйден мог только тяжело хватать воздух ртом, чувствуя, как все его тело начинает обмякать, как тепло и слабость разливаются от паха до кончиков пальцев. Дэниэл точно был уверен в том, что Эйден будет способен на второй раунд после этого? Хотя он должен был признать, что ярко отпечатавшийся в голове образ Дэниэла, проглатывающего его сперму и так самоуверенно ухмыляющегося, легко мог возбудить его снова.

Пока Эйден пытался прийти в себя на слегка влажных простынях, Дэниэл встал с постели и подошел к прикроватному столику. Эйден повернул голову в его сторону и с растущим волнением наблюдал, как он достал из шкафчика смазку и презервативы. Он нервно сглотнул, чувствуя, как его горло сжалось от страха. Все же, несмотря на острое желание, он не мог полностью отделаться от мыслей о том, какие еще ощущения, кроме удовольствия, можно испытать от этого акта. Даже вид снявшего брюки и представшего перед ним полностью обнаженным Дэниэла не заворожил его настолько, насколько завораживал обычно.

Под ложечкой неприятно засосало от волнения, и он сделал глубокий дрожащий вдох. Он знал, что нужно максимально расслабиться, он полностью доверял Дэниэлу, поэтому был уверен, что тот постарается не делать ему больно. Больше он сомневался в самом себе. Сможет ли он сразу же сказать Дэниэлу, если почувствует что-то неприятное, или попытается терпеть и все испортит?

— Саммерсет, — тихо позвал его Дэниэл, располагаясь между его ногами, аккуратно поднимая их вверх и сгибая в коленях, — малейшие дискомфортные ощущения — и ты тут же говоришь мне об этом, ты понял?

Приказной тон Дэниэла сам по себе Эйдена не удивил, его удивило, что он использовал его в такой ситуации. Тем не менее, Эйден кивнул и просунул руки под колени своих раздвинутых ног, удерживая себя в этой ужасно, по его мнению, развратной позе. Он чувствовал себя таким уязвимым сейчас. Он буквально раскрыл себя перед Дэниэлом так, как никогда в жизни не раскрывал ни перед кем. От осознания того, какой вид на его тело открывается сейчас перед Дэниэлом, его затрясло мелкой дрожью, а от прикосновения прохладного воздуха к ягодицам и ложбинке между ними по коже побежали мурашки.

Дэниэл мягко надавил на его бедра, заставляя задрать ноги еще выше, еще сильнее подставить ему свою задницу. Эйден волновался так сильно, что его внимание не фокусировалось ни на чем больше, кроме как на том, что сейчас произойдет. Он осознал, что не испытывает достаточно сильного возбуждения, что его член мягко лежит на его животе, отчего испытал неловкость, но тут же напомнил себе, что это нормально.

— Расслабься, — бархатно прошептал Дэниэл, успокаивающе поглаживая его бедра, блуждая взглядом по всему его телу, задерживаясь на самых интересных местах, — ты выглядишь великолепно.

Эйден едва сдержался, чтобы не издать нервный смешок. В его мире такие слова говорили, когда кто-нибудь надевал красивый костюм или делал новую прическу, но никак не в ситуации, подобной нынешней. Дэниэл выдавил на пальцы прозрачную вязкую смазку, и сердце и желудок Эйдена сжались. Он вздрогнул, когда почувствовал прохладное прикосновение к своему заднему проходу. Его губы разомкнулись и сформировали ошарашенное беззвучное «о», когда один из пальцев Дэниэла медленно вошел внутрь. Он судорожно задышал, вцепляясь пальцами в свои бедра, которые продолжал поддерживать в нужном положении, чувствуя, как от неожиданности сжался. Но Дэниэл мягко растягивал его, второй рукой поглаживая его кожу, отчего Эйден все-таки начал снова медленно расслабляться.

Ощущения были странными и невероятно смущающими, но он не мог назвать их неприятными. Он облизнул пересохшие губы и сфокусировал взгляд на лице Дэниэла. Тот смотрел вниз, но, почувствовав, что Эйден смотрит на него, вернул взгляд, расплываясь в дразнящей ухмылке. Слегка подавшись вперед и коснувшись губами лодыжки Эйдена, он ввел теперь уже два пальца, выдавливая из Эйдена длинный сладкий стон. Медленными ритмичными толчками протолкнув их на всю длину, Дэниэл начал осторожно прощупывать Эйдена изнутри, отчего тот отвернул вспыхнувшее лицо в сторону, сгорая от того, как легкий дискомфорт ощущений превращается в удовольствие. Пальцы Дэниэла прижались к горячим пульсирующим мышцам и скользнули еще чуть глубже, нащупывая небольшой твердый бугорок внутри. Эйден зажмурился и выгнулся от этих прикосновений, его лицо превратилось в маску наслаждения, а тело послушно расслабилось для Дэниэла.

Эйден не ожидал, что ощущения и в самом деле могут быть такими приятными, но, кажется, Дэниэл знал, что делает. Эйден мог только беспомощно вздрагивать и извиваться, совершенно забыв о том, как боялся, что приятно не будет совсем. Дэниэл добавил третий палец, и Эйден отчаянно захотел, чтобы тот наконец вошел в него полноценно, чтобы наклонился к нему и начал целовать, пока его член доставляет настолько невероятные ощущения. Сознание Эйдена затуманилось, и он мало осознавал тот факт, что три пальца и в длину, и в диаметре сильно меньше члена Дэниэла; он осознавал это ровно настолько, чтобы быть уверенным, что от этого удовольствие только возрастет. Он нетерпеливо дернулся, когда Дэниэл убрал пальцы и на минуту отстранился, чтобы натянуть защиту и добавить побольше смазки.

— Кажется, тебе нравится, — довольно прошептал Дэниэл, заметив это легкое движение бедер, предвкушающе притягивая Эйдена чуть ближе к себе. Никто из них не помнил в этот момент о той кошмарной ночи в поместье Рэйвенов, когда Дэниэл едва не взял Эйдена грубо, без подготовки и без явного его желания.

Эйден кивнул, умоляюще глядя на Дэниэла, больше всего желая сейчас испытать эти ощущения внутри еще раз. Нервозность и страх практически испарились, когда он убедился, что, по большей части, накрутил себя. Когда твердая головка коснулась его заднего прохода, он замер и даже задержал дыхание. Но когда Дэниэл начал медленно входить, его рот раскрылся в громком стоне, а руки инстинктивно потянулись к бедрам Дэниэла, чтобы если не остановить, то хотя бы замедлить. Хоть боль не была совсем уж невыносимой, все же она практически свела на нет испытанное перед этим удовольствие. Если до этого Эйден ощущал наполненность, то теперь он чувствовал разрывающую переполненность. Дэниэл остановился и внимательно посмотрел на его лицо.

— Больно? Мне прекратить? — спросил он, в его голосе было слышно, насколько от возбуждения сбилось его дыхание. Меньше всего Дэниэл сейчас хотел останавливаться, но, черт возьми, он пообещал себе никогда не принуждать Эйдена к чему-либо.

— Нет, продолжай, пожалуйста, — хрипло ответил Эйден, несмотря на дискомфорт, не желавший останавливаться на полпути. Не только из-за того, что хотел удовлетворить Дэниэла, но и потому, что ему все равно хотелось хотя бы на секунду почувствовать его целиком. — Просто помедленнее.

Дэниэл с легким сомнением во взгляде изучил тело Эйдена под собой, но прислушался. Вместо того, чтобы двинуться дальше, он начал совершать крохотные поступательные толчки, двигаясь внутри Эйдена мягко и осторожно, стараясь растянуть его мышцы снова. Эйден тихо постанывал, полностью сосредоточившись на расслаблении и дыхании. Через несколько долгих минут он с изумлением осознал, что принял Дэниэла полностью, когда тот мягко прижался к его ягодицам.

Дэниэл остановился, с ухмылкой глядя на удивленное лицо Эйдена, и, наклонившись, нежно погладил его щеку, прежде чем прильнуть к губам в долгом мягком поцелуе. Эйден провел языком по нижней губе Дэниэла, после чего позволил себе скользнуть в его рот. Он чувствовал горьковато-соленый привкус этого поцелуя, но ему даже не было противно, хотя до этого он считал поцелуи после орального секса мерзкими. Эйден почувствовал, как Дэниэл начал двигаться внутри, вначале едва заметно, затем все быстрее и резче.

— Хочешь перевернуться на живот? Так будет приятнее, — спросил Дэниэл, все еще легко касаясь своими губами губ Эйдена. Тот на несколько секунд задумался и отрицательно покачал головой, решив, что в этот раз он больше хочет понаблюдать за тем, как удовольствие получает Дэниэл, а не ощутить его сам. Нет, конечно, тершийся о его внутренние стенки член Дэниэла не мог не стимулировать и его тоже, но все же основное давление приходилось не на самые чувствительные точки.

Дэниэл хотел отстраниться и расположиться так, чтобы параллельно с движениями своих бедер иметь возможность ласкать Эйдена, но Эйден настойчиво сжал его плечи, желая продолжать чувствовать на себе вес тела Дэниэла, его жар, его прерывистое дыхание, желая видеть его красивое лицо, на котором отражалось наслаждение. Его собственное возбуждение уже не было таким судорожным, хотя он и вздрагивал каждый раз, когда Дэниэл случайно менял угол толчков. Наверное, если в следующий раз он займет позицию лежа на животе, он и в самом деле взорвется от удовольствия. Чувствуя себя переполненным Дэниэлом, чувствуя растущую в груди страсть и безграничную безусловную любовь, Эйден протяжно застонал.

Услышав этот стон, Дэниэл, переместив вес тела на одну руку, вторую запустил в растрепанные волосы Эйдена и слегка потянул за них, вынуждая того обнажить для него шею. На светлой коже уже и так красовались темные следы укусов и поцелуев разной степени давности; какие-то из них уже почти исчезли, а один был ярким и свежим. Им обоим нравилось видеть эти следы, будто бы обозначавшие их принадлежность друг другу, хотя они никогда не говорили об этом прямо. Выбрав место практически под самым подбородком, Дэниэл начал жадно целовать пустой участок самой нежной кожи в мире. Эйден тихо всхлипнул, почти теряя сознание от всех одновременно испытываемых ощущений.

Толчки Дэниэла стали еще грубее, Эйден неосознанно положил ладонь на низ живота, будто испугавшись, что сейчас он прорвется изнутри. Ощущение чего-то твердого, интенсивно двигающегося у него внутри под пальцами, было невероятно странным и возбуждающим. Вдруг особо сильная фрикция заставила его вскрикнуть, вызвав волну боли, но, кажется, Дэниэл этого вовсе не услышал, содрогнувшись от оргазма, накрывшего его в этот самый момент. Эйден почувствовал, как внутри него стало теплее и теснее, и присоединился к едва слышным хриплым стонам Дэниэла.

Дэниэл еще несколько раз слабо двинул бедрами и медленно вышел из Эйдена с тихим влажным звуком, ложась на кровать рядом и тяжело дыша. Эйден ощутил внезапную пустоту и, убедившись, что Дэниэл не смотрит, аккуратно потрогал себя между ягодиц. Сердце испуганно ускорилось, когда он почувствовал пальцами, насколько сильно раскрыт, но он тут же успокоил себя все теми же прочитанными в интернете фактами, которые утверждали, что его тело вернется к обычному состоянию всего через несколько часов. Когда он свел обратно ноги и положил их на кровать, то почувствовал, как сильно они ноют и дрожат после неизвестного количества времени, проведенного в неестественном положении. Кровь хлынула в конечности, и от самых бедер до лодыжек начало покалывать.

— Как ты себя чувствуешь? — Дэниэл мягко притянул его к себе, и только сейчас, сдвинувшись со своего места, Эйден понял, что простынь под ним была почти неприятно влажной.

— Странно, — тихо прошептал он в ответ, уткнувшись в шею Дэниэла и вдыхая его горячий хвойный запах. Подумав, что его ответ звучит негативно, он добавил: — Такая слабость, и голова кружится. И ноги... Наверное, мне лучше не вставать с постели сейчас. И мне было очень приятно, правда, — поспешил заверить Эйден, все еще чувствуя неловкость из-за того, что и в самом деле, несмотря на интенсивность эмоций и ощущений, впервые не смог кончить. — А ты?..

— Ты думаешь, мне может не понравиться секс с тобой, Саммерсет? — Дэниэл привычно усмехнулся, перебирая пальцами волосы Эйдена. Он прижался губами к его лбу. — Знаешь, чего я на самом деле больше всего хочу в следующем году?

— Понятия не имею, — выдохнул Эйден, закрыв глаза и прислушиваясь к ринувшимся по коже мурашкам.

— Хочу провести Рождество точно так же, как в этом, — рука Дэниэла медленно опустилась с волос Эйдена к пояснице, ласково очерчивая линию позвоночника.

— Я тоже. Это было лучшее Рождество, — Эйден чувствовал, как тяжелеют веки и как он начинает засыпать, как комната вокруг утопает в мягком тумане, а он сам растворяется в присутствии Дэниэла рядом. — Через год я, возможно, полюблю тебя, идиотский Рэйвен.

Дэниэл закатил глаза, но промолчал. Не выпуская Эйдена из объятий, он протянул руку к выключателю у кровати, гася свет в спальне. Когда дыхание Эйдена стало спокойным и глубоким, когда его тело расслабилось и обмякло в его руках, Дэниэл зарылся носом в мягкие каштановые кудри и прошептал что-то похожее на «я тоже люблю тебя, Саммерсет». Или он сказал «когда-нибудь прибью тебя, Саммерсет»? Эйден не услышал этих слов, их содержание осталось известным только Дэниэлу.

Он перевел взгляд на темный квадрат панорамного окна с видом на бушующий Атлантический океан и узкую полосу песчаного пляжа. Сегодня весь день шел дождь, отчего погода совсем не была похожа на привычную для Дэниэла орегонскую зиму. Уже собираясь закрыть глаза, он замер. Температура воздуха опустилась чуть ниже нуля, и с черного неба посыпались крохотные белые хлопья снега, невероятно редкие для этих широт. Но, тем не менее, они таяли, не долетая до земли, оставляя местные пейзажи все такими же непохожими на пейзажи из его прошлой жизни.

Теперь точно конец🌚

Так как глава праздничная, то я хочу вас поздравить с приближающимися праздниками и поблагодарить за то, что остаетесь со мной, несмотря на длительное затишье. Этот год изменил многое в моем отношении к писательству и к себе в нем, потому что именно в этом году я впервые дописала и выложила полностью свою первую оригинальную историю, я обрела большое количество преданных читателей, которое увеличивается с каждым днем. Читателей, которые больше всего остального мотивировали меня писать продолжение, прибавляя уверенности в себе и своей истории. И именно вы мотивируете меня теперь писать что-то новое, потому что я знаю, что это найдет отклик в ваших сердечках. Поэтому я обещаю, что в следующем году обязательно начнет выходить новая история. А пока в качестве новогоднего подарка оставляю вам эту главу🎄❤️

Ну и, думаю, вы помните, что именно является самым приятным подарком на Новый год для любого автора (ссылки на все в описании профиля)😏