Эйден наконец-то смог выспаться и проснуться утром посвежевшим и бодрым. Причина крылась не только в странном умиротворении и ощущении безопасности, которое он испытывал, находясь в обществе близнецов, но и в том, что вчера, по привычке проверяя перед сном соцсети, он увидел скриншот письма декана Линденвуда, который отправила ему Белла. Ответ декана Бенджамину был несколько фамильярным, но ясно давал понять, что все, что требуется Эйдену для зачисления в университет, — это собрать необходимые документы и прийти к нему лично на неформальное собеседование как можно скорее. В конце письма декан непринужденно добавил, что ему приятно оказать услугу своему лучшему бывшему ученику, но Эйден легко прочитал между строк, что если бы Рэйвены были на несколько уровней ниже по статусу, то оказание им услуг вряд ли приносило бы ему столько же удовольствия. Внутренне Эйден начал было возмущаться относительно морального облика декана, но сам же себя переспорил, напомнив, что в ином случае успешное поступление ему бы даже не светило. Отправив Белле слова благодарности и со скрипом заставив себя попросить поблагодарить от его имени Бенджамина, он убрал смартфон в сторону и уставился в потолок. Его губы дрогнули в нервной, но облегченной улыбке. Конечно, учиться и жить самостоятельно будет тяжело, но он сможет оторвать себя от неизбежности почти ежедневных столкновений с Дэниэлом в случае его возвращения в Лейк-Освего, что стоило абсолютно всех потенциальных трудностей. Погружаясь в спокойный сон, Эйден рисовал себе почти сюрреалистические образы прекрасной свободной студенческой жизни и за секунду до того, как сознание заполонила непроглядная тьма сна, даже подумал о том, насколько хорошо, что он все-таки проживет тот жизненный этап, который раньше видел только в кино.

Утром он принял решение не дожидаться возвращения Беллы для того, чтобы сходить на собеседование. Во-первых, потому что в письме было написано «как можно скорее», вероятно, из-за того, что август медленно близился к концу и все сроки зачисления студентов либо уже истекли, либо истекут со дня на день. Во-вторых, не имело значения, в чьей компании он туда отправится, ведь с деканом он все равно будет встречаться и беседовать один. Ну и в-третьих, у него появляются все шансы воплотить в жизнь план о переезде в общежитие до прибытия кузины во избежание лишних вопросов о том, почему вдруг он решил пожить с близнецами. Ведь говорить правду он был не намерен, а придумать убедительную отговорку у него пока не выходило. Честно говоря, он вообще не мог произнести вслух ту самую правду даже тогда, когда хотел, даже наедине с самим собой. Одна мысль о том, чтобы сказать вслух «Дэниэл поцеловал меня и, кажется, я чувствую что-то неподходящее», вызывала головокружение, а грохот сердца становился таким громким и тяжелым, будто оно раздулось до размеров арбуза. Поэтому он старался избегать подобных размышлений, сосредотачивая все свое внимание на чем-то стабильном и приземленном. Однако, это никак не спасало его от истеричного желания удалиться из общего чата каждый раз, когда Рэйвен-младший начинал что-то печатать. Благо, что делал он это крайне редко и его сообщения никогда не были адресованы Эйдену, а все остальные собеседники умело притворялись, что ничего странного не произошло, ведь Дэниэл с Эйденом и раньше никогда не обращались друг к другу в общей переписке. Эйдену не нравилась его собственная реакция, он не привык испытывать такие яркие и неконтролируемые эмоции из-за одного конкретного человека, но ничего не мог поделать с тем, что все-таки их испытывал. Этого хотя бы никто не видел, и на том спасибо.

Он снова открыл присланный Беллой снимок экрана и внимательно прошелся глазами по списку документов. Он был довольно длинным и включал в себя такие бумаги, которые наверняка остались в доме Рэйвенов где-то в недрах вещей Беллы, бережно заботившейся обо всех документах Эйдена с момента взятия над ним опеки. В его голове промелькнула признательность кузине за ее зрелость и ответственность, ибо он сам, хоть и хранил бы на всякий случай вообще все важные бумажки, разобраться в них без посторонней помощи смог бы с трудом. Эйден уже вдохнул, собираясь обреченно выдохнуть, ведь для того, чтобы подготовить все необходимое, придется поехать в Лейк-Освего и порыться в папках Беллы, потому что он все-таки не был тем, кто возит с собой в рюкзаке свои медицинские справки и школьный аттестат. Вдобавок он не был уверен, что вообще сможет распознать нужные ему бумаги, потому что половину из них он никогда в глаза не видел. А где-то на фоне и вовсе маячила тень Дэниэла, с которым он так некстати может столкнуться где-нибудь в коридоре во время своей миссии. «Прекращай уже думать о нем!» — раздраженно бросил он сам себе. Но, к его счастью, после сухого перечня документов была дружелюбная приписка о том, что на данный момент, если сбор бумаг задерживает визит Эйдена в Линденвуд, ему рекомендуется приехать хотя бы с паспортом и заполнить заявление, чтобы декан мог запустить процесс зачисления, а все остальное он сможет донести позже. Эта приписка превратила готовящийся обреченный выдох в спокойный и расслабленный. Хотя бы паспорт при побеге он взять догадался.

Эйден планировал улизнуть до того, как проснутся близнецы, оставив Крису небольшое сообщение о том, куда и зачем он ушел, а также о том, когда вернется. Раньше подобным образом он отчитывался только перед бабушкой Роуз и Беллой, да и то далеко не всегда, но сейчас он не придал этому особого значения, ведь он все-таки живет в их квартире, а значит, наверное, должен уведомлять о времени своего отсутствия. Каким все-таки безумием иногда казалось Эйдену все то, что происходит с ним с самого дня переезда: слишком странная и колоритная семейка с тонной скелетов в шкафу; братья-близнецы, которые, вдобавок к тому, что спят друг с другом, еще и оказались убийцами его родителей; поцелуй от того, от кого он мог ожидать этого меньше всего. Но самым безумным было его собственное спокойствие и принятие Натана и Криса такими, какие они есть, а еще реакции его тела и разума на любые мысли о Дэниэле, которых было так непривычно много теперь, на любые его касания, которых, наоборот, почти не стало. «Ты опять думаешь об этом придурке?» — одернул он себя, выбираясь из спальни и открывая приложение с картами на телефоне, чтобы проложить маршрут до Линденвудского университета. Он решил, что в ту сторону поедет на автобусе, а обратно прогуляется пешком, чтобы успокоиться и развеяться, ведь он уже сейчас начинал немного нервничать перед собеседованием, хотя его и обнадеживало слово «неформальное», которое декан использовал в письме.

— Ребенок, давай мы подвезем тебя? — услышал он голос Кристиана, в этот момент выглянувшего из кухни с большой чашкой в руках. Он выглядел так, будто проснулся секунду назад, но его голос был полон готовности, — зачем тебе толкаться в автобусе в такую жару?

Эйден остановился посреди коридора и немного замялся. Ему было неловко просить близнецов о чем-либо, ведь они и так оказывали ему большую услугу, позволяя жить у себя, да еще и относясь к нему со своеобразной заботой. Но Крис был прав. Поездка в общественном транспорте была для него пыткой и в хорошую погоду, что уж говорить об августовской жаре. Да и кампус наверняка забит студентами, отчего блуждать там одному будет немного неуютно. Другое дело, что такие яркие спутники могут привлечь к нему ненужное внимание. Но разве студенты — не та самая среда, где процент концентрации неформальных личностей предельно высок? Эйден ненадолго задумался о том, как вообще должны выглядеть и восприниматься студенты, ведь он сам вскоре станет одним из них. Будет ли он чувствовать себя как-то по-особенному, когда его жизнь сделает этот довольно неожиданный для него поворот? Или он останется тем же Эйденом? Эйденом, который сейчас задумчиво пожевывает нижнюю губу, рассеянно наблюдая за тем, как в дверном проеме кухни появляется Натан и обвивает рукой талию Криса, заставляя длинную широкую футболку задраться выше и обнажить его бедро. Эйден сфокусировал взгляд, заметив, что у обоих близнецов левое бедро прикрыто стерильной пленкой, под которой виднеются очертания новой татуировки. Когда они успели набить ее? Наверное, в одну из своих бессонных ночей.

— Если вам несложно, то было бы здорово, — ответил он, поднимая взгляд к лицам братьев, которые выжидающе смотрели на него, прикладываясь к своему утреннему кофе.

— Подожди буквально минут десять, мы быстро, — бросил Крис, оставляя кружку на кухонной тумбе и направляясь в спальню, в которой наверняка до сих пор к пробковой доске над комодом была приколота их общая фотография. Эйдена едва заметно передернуло, будто он съел что-то горькое или кислое, когда он вновь вспомнил о том, насколько кровавым было их родство, — в кофейнике осталось немного кофе и он даже еще не остыл. Попей, пока ждешь.

— Хочешь посмотреть, что мы набили в этот раз? — игриво улыбаясь спросил Натан, до этого заметивший направление взгляда Эйдена, когда Крис уже скрылся за дверью спальни. Он кончиками пальцев начал осторожно отлеплять край пленки, когда Эйден в ответ на его вопрос неопределенно пожал плечами. Взору Эйдена открылось небольшое, но аккуратное изображение обоюдоострого кинжала, по лезвию которого причудливыми геометричными узорами стекала алая кровь, переплетаясь с потеками чего-то белого, капая и растекаясь дальше по пробелам между старыми татуировками. Вроде бы красиво, но как-то странно. По позвоночнику Эйдена пробежал легкий холодок, пока он наблюдал, как Натан, не касаясь, вел пальцем снизу вверх по нарисованным на его коже потекам.

— Это что-то значит или вам просто понравился эскиз? — спросил Эйден, откашливаясь и как можно более непринужденно проходя мимо Натана на кухню, чтобы налить себе кофе. Поведение Натана иногда казалось ему слишком вызывающим. Но разве он не был таким же вызывающим всегда? Эйден просто стал проводить с ним намного больше времени, вот и все.

— И то, и другое, — улыбнулся Натаниэль, возвращая пленку на свое место и выпархивая из кухни следом за братом, который в тот самый момент громко и требовательно позвал его собираться.

Имея в запасе явно больше десяти минут, ведь близнецы не могли собраться так быстро, Эйден бросил подготовленный к поездке рюкзак в угол и взялся за приготовление напитка. За неделю он изучил кухню близнецов лучше, чем кухню Рэйвенов за два месяца, ведь там его максимум действий составляло набирание воды в стакан. И хоть он ни разу здесь не готовил, потому что близнецы были адептами доставок и быстрых бутербродов, он хорошо знал, где стоит молоко, а где лежит капучинатор, которым близнецы в последний раз пользовались в день покупки, если вообще пользовались. Пить черный кофе он все еще не мог, поэтому пришлось научиться готовить что-то вкусное с молоком, что оказалось не так уж и сложно. «Первый шаг на пути к самостоятельной жизни», — так Эйден мысленно обозвал свое умение приготовить домашний капучино.

Добавив в чашку щедрую порцию карамельного сиропа, он уселся за стол и привычно взял в руки смартфон. «Эйден! Боже! Я узнал, что ты все-таки поступаешь в Линденвуд! Почему ты не сказал сразу? Я так рад!», — сообщало несколько коротких сообщений от Ники, щедро сдобренных смайликами, выражавшими весь спектр эмоций от шока до слез счастья. Эйдену показалось, будто он и в самом деле услышал восторженные крики Ники, и он невольно улыбнулся. Что бы там ни происходило у Эйдена с Дэниэлом, он искренне успел соскучиться по Ники и Брук, которые почти ежедневно справлялись о том, как у него дела, в личных переписках, потому что общий чат все еще больше напоминал монолог Ники с реакциями на него от остальных участников. В чате с Брук тоже было сообщение, всего одно, но раза в три длиннее каждого, отравленного Николасом. Она тоже была рада, что он все-таки решил поступить, и выражала надежду на то, что они смогут регулярно видеться там всей привычной компанией. «Ники настаивает на том, что мы тоже должны заселиться в общежитие, иначе нам, цитирую, «не пережить настоящий опыт студенческой жизни». В чем-то он прав, но мне кажется, что мистеру Рэйвену эта затея покажется сомнительной, да и Дэниэл утверждает, что это полный бред. Я-то, конечно, не против», — добавила в конце Брук, завершив послание задумчивым смайликом.

Конечно, Ники хочет жить в общежитии. Иногда Эйден думал, что тот так стремится учиться в университете только ради возможности завести кучу новых знакомых среди студентов и соседей. Хорошо, что Дэниэл, привыкший к комфорту особняка, явно не горел желанием жить в тесных комнатах, рассчитанных на двух и больше человек. Эйден полагал, что, в конечном счете, именно за Рэйвеном-младшим и его отцом будет решение, где будет обитать эта троица на протяжении всего времени обучения. Эйден бросил взгляд на чат с Дэниэлом в самом низу экрана. В этой переписке по прежнему висело только то единственное сообщение, которое Эйден до сих пор не осмелился удалить. Улыбка тут же сошла с его лица и он почувствовал легкий укол разочарования где-то в районе желудка. «Да ладно, ты же не хочешь и в самом деле, чтобы он тебе написал? Он же дебил», — возмутилась рациональная часть его сознания. «А даже если и хотел бы, вряд ли он снизойдет до этого с его заоблачным самомнением», — добавила эмоциональная часть. «Эйден, он парень и он терпеть тебя не может! О чем ты вообще думаешь?» — взвилась консервативная сторона. Эйден помотал головой, раздраженно отгоняя ненужные мысли и прислушиваясь, не закончили ли свои сборы близнецы.

Через час Эйден уже стоял в здании администрации Линденвудского университета, нетерпеливо покачиваясь с пятки на носок в ожидании, пока Чейз Рихтер, он же декан, освободится и будет готов его принять. Молодая секретарша, поджав губы, мерила его неодобрительным взглядом, но Эйден не мог этого видеть, так как его взгляд был направлен то за окно, то на дверь кабинета, где ему предстоит познакомиться с автором письма со скриншота. Девушка с надписью «Эйва Робертс, секретарь» на золотистой табличке на краю стола с самого начала и вовсе пыталась отказать ему во встрече с мистером Рихтером, аргументируя это тем, что он невероятно загружен из-за приближающегося начала учебного года. Он едва смог убедить ее в том, что декан сам пригласил его на личное собеседование. Он даже хотел показать ей письмо, но, вспомнив, в какой манере оно написано, решил действовать одним только убеждением. Возможно, ему следовало использовать фамилию Рэйвенов, когда он представлялся, или одеться не в вытертые джинсы и свободную футболку с потрескавшимся принтом, чтобы не вызывать у секретарши ощущения, будто он вообще не должен находиться в этом вылизанном и обитом деревянными панелями холле. Его передернуло от мысли, что здесь учатся в основном такие же потомки обеспеченных семей, как Дэниэл. А от примерки на себя их фамилии его лицо и вовсе на секунду перекосило. Пусть он и будет учиться в таком месте, но делать вид, что он один из них, он не собирается. Впервые с момента принятия решения о поступлении Эйден в нем засомневался.

— Эйден Саммерсет! Кузен жены моего дорогого Бенджамина! Почему ты стоишь здесь и не заходишь? — услышал Эйден звучный голос и вернул взгляд в сторону кабинетной двери. Там стоял низкий, но довольно плотный мужчина, возрастом явно приближающийся к миссис Хорн или даже старше. Он показался Эйдену очень знакомым, но он не мог вспомнить, где видел его раньше. Мистер Рихтер строго посмотрел на секретаршу, — Эйва, милая, почему ты его не пускаешь?

— Я... Эм... Вы просили не беспокоить вас до трех... — растерянно ответила она, тут же уронив свою раздраженно-осуждающую маску и недоуменно хлопая длинными нарощенными ресницами.

— Но если молодой человек говорит, что я его жду, и особенно если упоминает, что он из семьи Рэйвенов, можно хотя бы спросить меня об этом, да? — мистер Рихтер снисходительно улыбнулся ей, наклонив голову так, чтобы посмотреть на девушку поверх своих очков.

— Но он не упоминал, что... — неуверенно начала Эйва, но когда взгляд мистера Рихтера немного помрачнел, тут же сменила тон, — да, конечно, мистер Рихтер. Извините за недоразумение, мистер Саммерсет, — теперь она подобострастно посмотрела на декана, потом перевела взгляд на Эйдена, будто извиняясь сразу перед обоими, — могу я в качестве извинения приготовить вам чай или кофе?

Чейз Рихтер лишь добродушно махнул рукой в ее сторону и раскрыл вторую руку в приглашающем жесте. Эйден направился в кабинет, немного растерянно бросив извиняющийся взгляд в сторону секретарши. Наверное, все-таки стоило упомянуть, что он из семьи Рэйвенов, дабы избежать этой неловкой ситуации. Его выбила из колеи внезапная перемена в поведении Эйвы Робертс, то, как она обратилась к нему «мистер», узнав, что он не просто какой-то случайный парень с улицы, то, как явно она чувствовала себя виноватой, позволив себе не пускать его к декану и практически грубить. Когда Эйден только вошел в холл, она повела себя так, как и должна была повести себя секретарша такого элитного университета, увидев кого-то вроде него, рвущегося в кабинет ее начальника. Он совершенно не удивился ее поведению, ведь привык, что он просто самый обычный подросток для всех, в том числе и для работников разных учреждений. А называть его мистером и вовсе можно было только в шутку. Но когда из уст декана прозвучала заветная фамилия, он тут же стал мистером, тут же перестал быть неуместным подростком в неопрятной одежде. От диссонанса и легкого раздражения у него заныло под ложечкой. Естественно, он знал, что у имен и фамилий есть определенная сила, но никогда не думал испытать ее на себе и уж тем более ею воспользоваться.

— Садись, Эйден. Точно не хочешь ничего выпить? Я хоть и не планирую задерживать тебя надолго, но все равно кое-какие формальности займут немного времени, — мистер Рихтер указал ему на кресло перед своим столом, а сам с тихим оханьем занял свое место.

— Нет, спасибо, — ответил Эйден, следя за деканом все еще немного растерянным взглядом, вспоминая весь свой опыт взаимодействий с директорами школ, учителями и прочими связанными с его образованием людьми. Они никогда не были так вежливы, никогда не беспокоились о том, что занимают его время, и уж точно не предлагали ему напитки.

— Держи. Заполни все пункты и поставь прочерки там, где нужно. Ты ведь не сдавал эти стандартные тесты на успеваемость, да? SAT или ACT, я имею в виду, — мистер Рихтер, пыхтя, вытащил бланк заявления из одного из ящиков стола и протянул его Эйдену вместе с ручкой, параллельно щелкая мышкой и открывая какие-то формы у себя в компьютере. Эйден покачал головой, озадаченно изучая двухстраничный бланк.

Когда Эйден вернул декану заполненное заявление, тот начал детально расспрашивать его о том, что он хочет изучать. Эйден практически не размышлял об этом вопросе, когда решил поступить, так же, как почти не разговаривал об этом с Беллой. Он решил, что просто последует за своими увлечениями и будет изучать криминологию и все с ней связанное, находя в каком-то смысле захватывающей идею вот так легко выбрать свой путь, о котором многие размышляют годами. Если уж он вынужден учиться чему-то, то пусть это будет то, что так увлекало его вот уже несколько лет. Белла хоть и вздыхала, считая эту профессию опасной и тяжелой, все же помнила, что обещала Эйдену, в случае его согласия на поступление, позволить ему сделать любой выбор относительно направления обучения. Поэтому сейчас он, не задумываясь, рассказал мистеру Рихтеру о своем желании, пока тот внимательно кивал и хвалил его выбор, продолжая что-то щелкать в компьютере. Когда они закончили обсуждение, декан что-то переписал на небольшой нежно-бирюзовый квадратный стикер для заметок и протянул его Эйдену.

— Твой временный логин и пароль для входа в профиль на наш студенческий портал, — Эйден взял листок и на всякий случай сфотографировал, ведь стикер мог легко пропасть из его кармана до того, как он решит им воспользоваться, — через пару дней комиссия разберется с твоим заявлением и у тебя в профиле появится список обязательных предметов и рекомендованных. Можешь заняться расписанием и записью на курсы сам, но в первый раз я бы рекомендовал тебе обратиться к консультанту факультета за помощью. Также тебе нужно подать заявку на комнату в общежитии, если ты хочешь жить на территории кампуса; это тоже можно сделать на портале. Если тебе нужна помощь, подойди к Эйве, она все заполнит за тебя, а ты ей только сообщишь свои предпочтения. И вообще, не стесняйся при необходимости написать мне на почту, я по возможности помогу со всем разобраться. И не забудь о том, что тебе еще нужно донести мне документы из списка. Лично мне, как сегодня.

Эйден кивнул, чувствуя легкую тошноту от количества наваливающейся на него информации и необходимости заняться делами, которые он раньше считал делами для взрослых. Он почувствовал, как вспотели его ладони и, засунув стикер в карман джинсов, незаметно вытер их об обивку кресла. Естественно, он со всем этим справится, но мистер Рихтер все продолжал говорить, выкладывая детали всего того, что предстоит сделать Эйдену, параллельно уверяя его, что здесь нет ничего сложного, отчего у Эйдена начинало ныть в висках. Он подумал, что куда проще ему будет разобраться со всем самостоятельно, чем пытаться запомнить все то, что говорит декан, поэтому продолжал кивать на все его реплики и вопросы. В конце концов мистер Рихтер замолчал и, выдохнув и широко улыбнувшись, пожелал Эйдену удачи, извиняясь за то, что так надолго его задержал. Он встал с кресла, тихо поблагодарил декана и поспешил выскользнуть из кабинета обратно в холл, который теперь показался ему таким уютным и тихим. Хоть их беседа длилась всего около часа, он чувствовал себя утомленным, вероятно, из-за количества новой и одинаково важной информации. В голове стучала мысль о том, что первым делом надо заняться подачей заявления в отдел проживания на территории университета. Ведь в каком-то смысле ради этого все и затевалось, а у него как раз оставалось всего два дня до момента, когда прием этих заявлений прекратится и начнется последнее распределение комнат. Он был сосредоточен на переваривании всего того, во что ввязался, из-за чего вздрогнул от вежливого голоса у себя за спиной.

— Добро пожаловать в Линденвуд, мистер Саммерсет, — обернувшись, он увидел на лице секретарши дружелюбную и все еще извиняющуюся улыбку. Машинально поблагодарив ее и попрощавшись, он ускорил шаг, желая как можно скорее оказаться на свежем воздухе.

Эйден чувствовал предвкушающее, но одновременно и тревожное волнение, сбегая вниз по ступенькам административного здания и выискивая взглядом близнецов, которые остались ждать его снаружи. Только теперь до него начало доходить осознание того, что именно он сделал. Во-первых, пошел против своего принципа не принимать подачки от Бенджамина, что обескураживало. Во-вторых, приобрел билет в светлое будущее, где он сможет стать кем-то большим, чем обычным кассиром в Волмарте или мойщиком автомобилей, что вдохновляло. В-третьих, обеспечил себе резкую смену обстановки и окружения, что вызывало и облегчение, и тревогу. Пожалуй, в этом больше плюсов, чем минусов. И хоть он будет продолжать притворяться перед Беллой и всеми, кто его об этом спросит, что это решение было вынужденным, а сам он нисколько этому не рад, ему нравилось то, что он сейчас чувствовал. Ощущение было таким, будто он начинает новую жизнь, и испытывал он его впервые. Даже бесконечные нервные мысли о Дэниэле, грозовой тучей нависающие над его макушкой, будто посветлели и стали всего лишь облачками, плохо пропускающими солнечный свет. Если его план сработает, то, наверное, эти мысли и вовсе со временем испарятся.

Не увидев Натана и Криса там, где он с ними распрощался, — у скамейки неподалеку от уже открывшегося киоска с кофе на вынос, — он медленно побрел к парковке, с нескрываемым любопытством рассматривая все вокруг. То, как выглядел кампус сейчас, разительно отличалось от того, как он выглядел в июле, когда Эйден приезжал сюда с Беллой и ребятами. Он с горечью вспомнил и тот разговор с Ники о Брук, и ту очередную вспышку гнева Дэниэла. Его затошнило от мыслей о том, насколько проще было враждовать с Дэниэлом и не думать о том, что на самом деле кроется за его поступками. Тряхнув головой, он попытался снова включиться в созерцание кампуса. Несмотря на то, что учебный год еще не начался, половина студентов, если не больше, уже были здесь, прибывая в университет заранее, чтобы обустроиться, изучить город, составить расписания и завести знакомства. Закрытые на лето киоски со всякой всячиной, необходимой и бесполезной, уже работали вовсю, напоминая студентам, что им просто позарез нужна тысяча и одна вещь с символикой университета — совой, вписанной в венок из оливковых ветвей, сидящей перед раскрытой книгой, на страницах которой на более детализированных изображениях можно было разглядеть девиз Линденвуда. «Гордое прошлое, достойное будущее», — вещали и на английском, и на греческом витиеватые надписи на страницах бесконечных раскрытых книг у когтистых лап бесконечных сов. Эйден закатил глаза и едва сдержал смешок, подумав о своем «гордом» прошлом. Что-что, а толстовки и футболки с таким девизом он точно носить не будет.

Издалека он заметил на противоположном конце кампуса зону общежитий, которая бы на таком расстоянии ускользнула от его внимания, если бы не группа из шести девушек с чемоданами, шумно двигающаяся в том направлении. Они прошли прямо мимо Эйдена, громко обсуждая как одной из них будет неловко продолжать ходить на курс углубленного изучения французского, потому что этот же курс посещает ее бывший парень, с которым она рассталась в конце прошлого семестра. Эйден проследил за ними взглядом, снова чувствуя мягко бурлящее волнение, но не из-за девушек и не из-за символики, а из-за того, что ему только предстоит влиться в эту странную, новую, не до конца понятную атмосферу. Он довольно легко сходился с людьми, быстро выстраивая поверхностные дружелюбные отношения, а даже если бы он этого не умел, то он не был тем, кто боится одиночества, но это не спасало его от неприятной нервозности перед неизвестным.

Он немного ускорил шаг, спеша к парковке для посетителей и гостей Линденвуда, той самой, где в прошлый раз парковалась Белла, расположенной неподалеку от огромного, по меркам Эйдена, студенческого стадиона. Конечно, любой уважающий себя университет должен иметь отличную спортивную команду и наверняка у Линденвуда она одна из лучших в Орегоне да и вообще в США, но он понятия не имел, какой именно спорт является здесь приоритетным. Судя по размерам стадиона, это мог быть либо американский футбол, либо бейсбол, либо все и сразу. Университет такого статуса точно мог позволить себе иметь несколько команд и несколько профессиональных тренеров. Честно говоря, Эйден не думал, что Линденвуд окажется таким огромным, но мистер Рихтер, среди прочего, с гордостью поведал ему, что сюда съезжаются не только уроженцы Соединенных Штатов и, в частности, Орегона, но и представители многих других, в основном европейских, стран. В прошлое посещение он не смог оценить размеры кампуса из-за того, что они не заходили на территорию слишком далеко, а в этот раз ему пришлось пройти почти пятнадцать минут, прежде чем он дошел до нужного ему здания. И это при условии, что он четко знал, благодаря подробным картам, куда именно ему идти. Топографическим кретинизмом он не страдал, но легко мог представить себе, как будет блуждать здесь первые пару недель, пока не запомнит, где какие занятия проходят. Думая обо всем этом он не заметил, как все-таки добрался обратно до парковки и приблизился к машине близнецов, привлекшей некоторое внимание со стороны пары студентов, сейчас с интересом заглядывающих под ее капот и что-то обсуждающих с близнецами, которые синхронно курили и, вяло скучающе жестикулируя, отвечали интересующимся. Натан и Крис заметно оживились, увидев Эйдена. Очевидно, им уже хотелось избавиться от навязавшейся компании и вернуться домой.

— Ну как все прошло, ребенок? — спросил Крис, пока Натан настойчиво прощался с парнями-автомобилистами и захлопывал крышку капота, бережно осматривая ее на наличие следов насилия.

— Думаю, что нормально, — ответил Эйден, пожимая плечами, не зная, как еще охарактеризовать их разговор с деканом, наверняка отличавшийся от всех стандартных собеседований, которые тот, возможно, обычно даже не проводил.

Эйден забрался на заднее сиденье и уставился в окно, пытаясь составить в голове план дальнейших действий. Из-за приближающегося конца августа нужно было успеть сделать многое в короткий срок. Он даже впервые подумал о том, что, пожалуй, ведение ежедневника не такое уж и глупое занятие, если твой день не состоит из трех-четырех пунктов, два из которых — это позавтракать и пообедать. Погруженный в хаотичные, но не вызывающие желания умереть мысли, он даже не почувствовал, как тронулся автомобиль. До самого конца поездки Эйден молчал, намереваясь, тем не менее, по приезду позвонить Белле и кратко пересказать разговор с мистером Рихтером и сообщить, что он не будет дожидаться ее возвращения, чтобы съехать в общежитие, но обязательно пообещать, что покажет ей комнату и все, что она захочет, потому что в противном случае она снова начнет допытываться, почему он не хочется дождаться ее.

Все шло по плану. Эйден расслабленно выдохнул, наконец-то замечая, что здания за окном уже давно движутся. Он вертел в руках телефон, выплескивая таким образом остатки нервозности, когда на экране всплыло уведомление, из-за которого он вообще забыл, о чем думал всего секунду назад. «Извини за ту ситуацию у близнецов, я...» — гласила миниатюра сообщения, обрываясь на его середине или даже раньше, но давая понять всю его сносящую Эйдену крышу суть. Его пальцы задрожали, горло свело спазмом и он судорожно отвернулся обратно к окну, желая одновременно и открыть это уведомление, и выбросить телефон в окно, чтобы не открывать его никогда. Теперь в его переписке с Дэниэлом появилось еще одно сообщение.

❤️Следующая глава выйдет 30 апреля🖤

Призываю подписываться на мой тгк по ссылке в описании профиля и наслаждаться допами и обсуждениями истории с другими читателями.