С некоторых пор Минсок не любит осень.

Постоянная сырость, непрекращающиеся дожди, адский холод и грязь не веют и граммом вдохновения для юного писателя, а только вгоняют в тупик. Обычно все поэты подкупались именно на восхитительно загадочную красоту осени, но почему-то на Минсока этот трюк не действует. Всё, что он это чувствует, так это легкий насморк и першение в горле.

Хочется одного — прийти домой, сделать кофе и лечь в теплую, родную кровать, накрывшись одеялом по самый нос.

Но жизнь его не любит, а потому сейчас он сидит в спортзале, на скамейке, ожидая начала матча. Нет, Минсок не ярый фанат футбола, да и спорта в целом, однако ради Сехуна и не на такое пойдешь. Друг всё-таки.

Рядом, хрустя попкорном, сидит нервно провожающий взглядом Сехуна Чунмён. Странные у этих двоих отношения, думает Минсок, вроде друзья, а вроде и нет.

До матча пять минут, и в спортзал вваливается в полном составе команда.

Минсок невольно поднимает взгляд и тут же спешит отвести его — Лухан замечает его и игриво улыбается. Рыжий игрок перебрасывается парой слов с тренером, после чего идет прямиком к Минсоку.

— Ты всё-таки пришел, — Сяо кладет руку на плечо Кима, и в голосе его чувствуется веселье, которое чуть раздражает Минсока. Чёртов оптимист только масло в огонь подливает; никакого толку от этого новенького по обмену. Приставучий, как пиявка, болтливый страсть, а всё это сверху украшает миловидное лицо. Минсок еще раз убеждается в высказывании «внешность обманчива».

— У Сехуна игра. Да и меня Чунмён притащил, — выдыхает он, убирая руку Лухана с плеча. — Я даже не знал, что ты играешь.

Чунмён, сидящий рядом, давится попкорном, а Минсок чуть краснеет. Врать получается в некоторых случаях кошмарно. Сяо ерошит его темные волосы и выдыхает:

— Ты такой милый, когда врешь. Я тебе вчера говорил, что играю, уже не помнишь?

Минсок досадно кусает губу и сжимает кулаки.

— Не хочешь заключить пари? — неожиданно предлагает Лухан без тени насмешки. Если наша команда выигрывает матч — ты ведешь меня в кафе.

— Не жирно ли, почему я должен соглашаться?

— А если проигрываем, можешь делать со мной всё, что захочешь. Ударить? Пожалуйста, ты ведь давно этого хочешь?

— Какой от этого тебе прок?

— Хорошо наесться и провести время в отличной компании?

— Я тебя едва ли знаю, — хмурится Минсок, чуть тушуясь под пристальным взглядом Ханя.

— А мы постараемся, чтоб слово «едва ли» заменило «хорошо». Ну всё, Минни, пожелай мне удачи.

Лухан убегает на середину зала, а Ким обреченно оборачивается к изумленно застывшему Чунмёну и выдает:

— Вот дибил.

Чунмён во второй раз давится попкорном, и потому Минсок от греха подальше отбирает у друга сладость.

— Это флирт чистой воды, он запал на тебя, ты до сих пор не понял?! Вот умный парень... не то, что Сехун.

— Да что умного в нем? Он только и умеет, что мячик пинать. Зачем я вообще пришел сюда?

— Не знаю, не знаю...

Матч начинается, и Минсок с замиранием сердца смотрит на происходящее. Честно говоря, ему совершенно безразлично выиграют ли они или одержат победу, его больше волнуют красивые, крепкие руки Лухана и накаченные ноги, что с такой силой пинают мяч. Техника парня просто настолько великолепна, что у кое-кого, кажется, слюнки потекут. И как раньше он этого не замечал?

Минсок затуманенным взглядом смотрит на Лухана, бегающего из стороны в сторону и что-то кричащего, и думает, насколько тот необычен.

Чунмён смотрит же на друга и думает, что всё, конец пришел адекватному человеку. Если Минсок смотрит на кого-то и говорит «он необычен», то пиши пропало — кое-кто по уши влюблен.

Время идет, а положение у школьной команды не из лучших. Четыре и два, в пользу противников, а осталось всего-то три минуты.

«Вот и поужинали вместе», — тоскливо думает Лухан, когда противник-форвард забивает очередной гол.

Пристальный взгляд Минсока гоняет мурашек по коже, заставляет то замедляться, то ускоряться.

Слышится свисток судьи, и Лухан досадно топает ногой, случайно наступая на кроссовок Бэкхена. Тот недовольно скулит, матерится на Лухана, но Сяо не до этого. Он с силой пинает мяч, да идет с раздевалку, быстро переодеваясь в свитер и классические брюки.

За окном, снаружи дождь, и Лухану не терпится выбежать туда, закрыть глаза и застыть. Стать ничтожной частичкой дождя. Дождь вселяет умиротворение и какую-то необъяснимую радость, которой хочется делиться со всеми, особенно с букой Минсоком. Однако мысли о Киме не вселяют сейчас ни капли веселья, потому Лухан толкает дверь, не замечая ждущего снаружи его человека.

— Эй, ты куда? Сяо! — Минсок подбегает и подхватывает его под локоть, заставляя изумленно вытаращить глаза. Чтоб Минсок и так?! Не сон ли это? — А наш уговор?

— Я слушаю тебя, — безразлично бросает Хань, доставая наушники.

— Молодец, — Минсок отбирает наушники, пряча их в карман. — А теперь я тебя провожу до дома и ты меня, как вежливый человек, попросишь остаться на кофе с печеньем, ага? Я соглашусь, и мы будем говорить о чем угодно.

— Ты не заболел? — косится подозрительно на идущего рядом парня, приставляя ладонь ко лбу. — Это точно Ким Минсок?

— Как видишь, — пожимает плечами парень. — Зонт есть?

— Нет.

Они плетутся медленно к остановки, и ни единый не решается обронить и слова. Каждый занят копошением в своих беспокойных мыслях.

Минсоку холодно ужасно: легкая куртка не согревает, а кеды насквозь промокли. Плюс ко всему его не покидают мысли о рядом идущем, спокойном Лухане, который, похоже, и вовсе не горит желанием говорить.

Сяо же, в свою очередь, просто не знает, что бы сказать такого, дабы глупым пнем не показаться в глазах столь смышлёного Минсока. Ему просто страшно, что он может показаться скучным, а потому и молчит, тем самым только усугубляя ситуацию.

Как на зло, автобус задерживается. Лухану везет, у него капюшон и теплая куртка, под которой еще олимпийка с футболкой, в то время как Минсок уже полностью озяб.

Зонта нет, а дождь только усиливается, и Минсок неприятно хмурится, становясь ближе к Лухану. Сяо оглядывает парня и мысленно ругает себя: вон до чего довел бедного.

Хань снимает с себя куртку и чтобы хоть как-то помочь им обоим, поднимает ее над ними, прикрываясь кое-как от дождя. Минсок настолько близок, что протяни руку Лухан, и он коснется промокших темных волос. Рядом с ним находится слишком тяжело, а сдерживать чувства получается с нечеловеческой силой, ибо хочется сейчас же взять и впиться в раскрасневшиеся губы.

— Ты насквозь промок, — отчего-то шепчет Лухан, смотря сверху вниз. Минсок отводит взгляд, слегка краснея.

— Ты тоже.

— Знаешь, ты такой забавный, — улыбается Хань, проводя одной рукой по щеке Кима, и тут же удивленно выдыхает. Куртка падает, но Минсок вовремя успевает ее подхватить.

— Дурак, внимательно следи за курткой! Да и автобус подъехал, садись!

Автобус заполнен до отвала, и Лухан с Минсоком еле как протискивается вглубь транспорта. Изобилие различных запахов не радует, а отсутствие свободных мест злит. Минсок пристраивается рядом с заскучавшим Луханом, мысленно перебирая все варианты тем для разговора.

К счастью, дорога к дому Лухана выходит не особо продолжительной, и при первой возможности парни тут же выпрыгивают из душного автобуса, бросаясь бежать по лужам.

— Я живу в третьем доме, на втором этаже, — между делом говорит Сяо, улыбаясь своей лучезарной улыбкой. Настроение к нему возвращается, и даже плохая погода уже не в силах его испортить. Когда рядом Минсок, так еще не язвящий и спокойный, может ли быть что-то плохо?

Так хорошо бывает лишь раз в жизни, думает Хань, наслаждаясь и ловя момент. Кто знает, вдруг завтра к Киму вернется та же хмурость и строгость лица, и он уже не подпустит Ханя ближе, чем на пять метров.

Лухан живёт в уютной, двухкомнатной квартире с родителями, которые в свою очередь с утра до вечера вкалывают на работе. Минсок стаскивает с себя почти расклеившиеся кеды и промокшую до нитки куртку.

Лухан оглядывает гостя и радостно говорит:

— Кажется, ты здесь надолго задержишься.

— Это еще почему?

— Дождь все еще льет, как из ведра, ты насквозь промок и, думаю, сейчас ты не сунешься туда. Простуду подхватишь. Я могу дать тебе свою одежду.

Минсок алеет лицом и, подобно шестнадцатилетней девчонке, смущенно отводит взгляд в сторону. Он всё еще не понимает, что между ним и Ханем, но, определенно, что-то странное и необъяснимое.

Лухан протягивает ему зеленый свитер, спортивные штаны и красные носки с причудливым узором на них.

— Что, прям здесь переодеваться? — недоумевает Минсок, шмыгая носом.

— Ну да. У нас всё одинаковое, — бросает парень и идет в кухню, ставить чайник. Минсок на скорую руку переодевается и бредет за хозяином теплой квартиры.

Лухан протягивают Киму чашку ароматного кофе и присаживается рядом, делая первый глоток. Горячая жидкость приятно обжигает горло, и Сяо самозабвенно прикрывает глаза.

— Я люблю такую погоду, — признается он. — Она успокаивает.

— А я нет, — качает головой Минсок. — Никакого вдохновения.

— Ты пишешь?

— Ты еще многое обо мне не знаешь, — улыбается загадочно Минсок и смеется над перекосившемся от недоумения лицом Ханя.

— Но мы можем это исправить, — Лухан придвигает стул еще ближе, отбирает у Кима чашку с ароматным кофе и пристраивает руки на бедрах оробевшего парня. Минсок и не сопротивляется, только тянется вслед за первым, чуть смазанным, но нежным поцелуем. Сердце бьется подобно птице в клетке, пытается пробить грудную клетку.

Лухан опоминается первым, отстраняется от раскрасневшихся губ лишь для того, чтоб сделать глоток воздуха и вновь прильнуть к ним. Минсок хватается за ворот футболки Ханя и тянет на себя до тех пор, пока они, по нелепой случайности, не слетают со стульев.

Лухан смачно матерится, еле как поднимается на ноги, потирая ушибленный бок, и протягивает руку смущенному Минсоку. Тот шмыгает носом, да смотрит на нелепые красные носки, не зная что сказать. Внизу живота какое-то странное, тягучее ощущение, объяснить которое Ким тоже не в силах.

— Минсок, — Лухан прижимает его всем телом к стенке, да так, что тот чуть ли не задыхается от такой близости. Лицо Сяо на удивление серьезное, без идиотской улыбки в тридцать два зуба. — А ты... ну, это. Когда-нибудь делал «это»?

— Что «это»?

— Занимался этим? — Ханю спрашивать страсть как неудобно и стыдно, однако любопытство буквально пожирает изнутри. Сяо сам чуть пунцовеет и с замиранием сердца ждёт ответ.

— Нет, а ты?

— И я нет, — совершенно искренне отвечает Лухан, хлопая длинными, пушистыми ресницами. — Как-то немного страшно.

— И мне страшно, — шепчет Минсок в тишину, повисшую между ними. Лухан заключает его ладони в свои и, недолго думая, горячо выдыхает:

— Ты мне нравишься! — и тут же, сморщив смешно нос, чихает. Минсок смеется и протягивает синий платок. Лухан еще пару раз чихает, прежде чем принять платок и высморкаться хорошенько. — Ой, что-то мне дурно...

— Догулялись под дождем. Собирайся, в аптеку пойдем, пока не поздно.

— Зачем в аптеку? — изумляется Хань, откладывая платок.

— За антигриппином. Лухан, не тупи и собирайся.

На улице пахнет только что прошедшим дождем, опавшей листвой и, для кого-то, обретенной любовью. У Минсока першит в горле, Лухан без остановки чихает, да утирает нос, но это не мешает им улыбаться этому дню. Осень — их время года, несомненно.

Зайдя в аптеку, Лухан и Минсок с неким недоумением и испугом косятся на забившихся в углу Сехуна и Чунмёна. Те смущенно улыбается, поправляют нелепо шапки, раздумывая что бы сказать, и первого озаряет Сехуна.

— Ой-ой, Лу-хён, — ухмыляется О, складывая руки на груди и пихая Чунмёна в бок. — Что же на первом свидании и так сразу?

Лухан недовольно косится на парня и неодобрительно качает головой, после чего говорит продавщице:

— Два антигриппина, пожалуйста.

Чунмён давится на этот раз газировкой, а Сехун изумленно таращит глаза на друзей. Минсок машет на прощание друзьям рукой, и они с Ханем уходят делить холод этой осени вместе, под одной крышей, а Чунмён выдыхает:

— Похоже, только у нас такая воспалённая и извращенная фантазия.

Сехун почесывает макушку и думает, что осень и правда дивная пора.