Возможно, я могла стерпеть то, что меня бесцеремонно швырнули на заднее сиденье машины с тонированными стеклами, могла выдержать поездку на бешеной скорости и резкое торможение, однако когда люди Андерсона почти за шкирку выволокли меня из салона автомобиля, терпению пришел конец. Меня привезли в злополучный особняк, хотя, признаюсь, я ожидала худшего.

- Отпустите! - я изо всех сил брыкалась и пыталась вырваться, но тщетно.

- Заткнись, - небрежно бросил Андерсон, когда его телохранители втолкнули меня внутрь дома. Щелчок замка за спиной заставил меня похолодеть. В глубине души я понимала, что сопротивление бесполезно: этот кретин обставил все так, что теперь мне придется сделать все, что он скажет.

Я почти перестала сопротивляться, когда меня провели по лестнице на второй этаж и втолкнули в кабинет Андерсона. Помещение выглядело так же мрачно, как и остальной дом: пол, стены и потолок в темных тонах, кожаный черный диван у стены, журнальный столик перед ним, рабочий стол возле окна, "директорское" кресло с высокой спинкой, шкаф с бумагами, ковёр на полу. Телохранители вышли за дверь, а я на подкашивающихся ногах подошла к дивану и присела на краешек жестковатой сидушки.

Пока я сидела, съежившись в комочек и стараясь не дышать, мужчина достал из ящика стола тонкую папку и авторучку. Спустя несколько секунд и то, и другое уже лежало передо мной на маленьком стеклянном столике. Я непонимающе подняла глаза на Андерсона, который возвышался надо мной, скрестив руки на груди и глядя так грозно, что мне невольно захотелось стать совсем маленькой и незаметной, лишь бы он не смотрел на меня вот так...

- Подписывай, - он кивнул на папку. Я раскрыла ее и прочитала:

Контракт

Я, Теа Элеанор Грин, обязуюсь...

- Что за бред? - я нахмурилась и перевела недоуменный взгляд на Андерсона. Тот и глазом не моргнул, лишь продолжал буравить меня угрожающе-ненавистным взглядом.

- Ты думаешь, я просто так отпущу тебя после того, что ты увидела? - наконец спросил он. - Я должен обезопасить себя, - он тряхнул головой, отбрасывая темные пряди волос, которые лезли в глаза. Я невольно залюбовалась этим движением, которое у него получалось так естественно и прекрасно... - Или ты подписываешь это, или отправляешься в полицию. Если даже это не убедит тебя, - добавил он, хотя аргументы были и без того внушительными, - подумай о своих друзьях, у которых, я уверен, найдется немало сенсационных тайн...

Я сглотнула. Сейчас я, наверное, стою перед самым сложным выбором в своей жизни: попасть в тюрьму за воровство или подписать контракт и отдать себя на милость этому дьяволу? А самое ужасное, что я не знаю, что из этого хуже... Но, в любом случае, я не имею права втягивать в это своих друзей. Если подпишу контракт, Андерсон не станет трогать их. Да?

Закусив губу, я прикрыла глаза. Я в любом случае не выйду отсюда иначе, кроме как поставив свою подпись под этим злосчастным обязательством молчать. Хотя, где гарантия того, что Андерсон отпустит меня? Я сейчас не в том положении, чтобы ставить условия, поэтому, похоже, придется подчиниться.

Я протянула дрожащую руку за авторучкой, а потом, чуть не плача от досады, наклонилась над журнальным столиком. Впилась ногтями в ладонь и быстро поставила в углу свою подпись, затем отложила первую страницу в сторону и сделала тоже самое на второй и третьей. Когда папка оказалась у Андерсона в руках, я заметила, что он торжествующе и очень гадко ухмыляется. Эта гримаса не напоминала улыбку достигшего своей цели человека, скорее, злобный оскал хищника, поймавшего жертву. Мне вдруг стало не по себе, а в голове крутился один-единственный вопрос: что было написано на трёх последних страницах? Я не стала читать их, чтобы не начать сомневаться в своем решении все-таки подписать контракт, но, похоже, поступила очень опрометчиво...

- Вот и умница, - заключил мужчина. - А сейчас мои люди проводят тебя в твою новую комнату.

- Что?! - воскликнула я и вскочила с места с раскрытыми от удивления и ужаса глазами. - Об этом речи не было! - я отчаянно хватала ртом воздух и корила себя за безответственность. Что-то внутри подсказывало, что это - только начало.

- Мне процитировать соответствующую статью? - Андерсон насмешливо приподнял бровь и помахал в воздухе контрактом. - Очень глупо с твоей стороны было подписать его, не прочитав предварительно.

Осознавая свое полнейшее бессилие, я впилась ногтями в ладони, чтобы не разрыдаться прямо сейчас. Почему я? За что жизнь так меня испытывает? Зачем вообще было трогать эту чертову папку?!

- Отныне ты будешь не только жить в особняке, но и проводить здесь всё время, свободное от колледжа, - продолжал Андерсон, словно желая окончательно добить меня своими словами. Сил сопротивляться у меня уже не было. - Двое моих людей будут сопровождать тебя и следить за тем, чтобы ты никому не выдала наш секрет... - мужчина злорадно ухмыльнулся, от чего меня передернуло: настолько он сейчас напоминал приспешника Сатаны. - Надеюсь, ты понимаешь, что будет в противном случае? - он вопросительно уставился на меня, и я через силу заставила себя кивнуть. - А теперь выметайся, - он кивком головы указал на дверь.

Я не заставила себя упрашивать: развернулась на пятках и буквально вылетела прочь.

За дверью меня ждали уже знакомые телохранители. Рядом с ними я чувствовала себя Дюймовочкой (впрочем, как и рядом с Андерсоном): оба почти на две головы превосходили меня в росте. Поэтому когда они взяли меня за плечи и дружно толкнули в сторону лестницы, желания сопротивляться у меня не возникло. Вопреки моим ожиданиям, мы не поднялись на третий этаж, где находились гостевые комнаты, а прошли в другую половину коридора, к двери в главное помещение для гостей. Туда то меня и ввели, точнее, почти швырнули.

Осмотревшись, я была приятно удивлена: комната была обставлена по-богатому и с безупречным вкусом. Особенно меня обрадовало наличие выхода на террасу, которая кольцом опоясывала переднюю часть дома. В углу, у стены, справа от двери, стояла кровать, рядом с ней - подвесное кресло, тумбочка и небольшой стеллаж с книгами. Дальше, напротив входа, находились выходы на террасу, а между ними - письменный стол. Этот своеобразный "комплекс" занимал почти половину боковой стены. Напротив кровати, в другом конце помещения, я увидела окно с видом на посыпанные гравием дорожки и ровно остриженные кусты перед домом. Большую часть комнаты покрывал чисто-белый ковер, на который я побоялась ступить, не сняв обуви. Ещё я заметила дверь в ванную комнату, однако её исследовать не стала: сейчас мне надо хорошенько выспаться и всё обдумать.

...

Я с трудом открыла глаза, щурясь от яркого солнечного света, и потянулась. На губах невольно появилась улыбка: мне наконец-то удалось выспаться...

Я резко вскочила с кровати. Сонное оцепенение мгновенно прогнала мысль о том, что я, вероятно, проспала. Лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках своей сумки, я не сразу вспомнила, где нахожусь. Произошедшее вчера постепенно восстанавливалось в памяти, хотя я бы предпочла забыть об этом и никогда больше не вспоминать.

В конце-концов я нащупала разряженный телефон в кармане куртки, в которой и уснула. Вскочив, я поспешила в двери, которая оказалась запертой. Но ведь вчера Андерсон сказал, что я могу посещать колледж?

- Эй! - я принялась барабанить в дверь в надежде, что в конце-концов моим тюремщикам надоест это слушать и меня выпустят. Спустя несколько минут я добилась желаемого: замок щелкнул и дверь открылась, так что я очутилась лицом к лицу с явно только что поднятым с постели и ужасно злым Андерсоном.

Терять уже было нечего, поэтому я уже открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой о том, что по его вине мой телефон разрядился, будильник не сработал, и теперь я опаздываю в колледж, однако не успела произнести и слова. Мужчина вдруг схватил меня за плечи и встряхнул, будто куклу. На какое-то короткое мгновение я оказалась в воздухе и с трудом нащупала носками ботинок пол под ногами. Тогда пальцы Андерсона с силой сжали мой подбородок, заставляя смотреть прямо ему в глаза.

Я отчаянно вырывалась и пыталась закричать, извиваясь, словно прибитая гвоздем к стене змея, но мужчину это, похоже, вообще не волновало: Андерсон не изменился в лице, ни один мускул не дрогнул, темные глаза продолжали смотреть с холодной яростью. Наконец он заговорил, каким-то сверхъестественным образом сохраняя полный ледяного спокойствия тон:

- Ещё одна такая выходка - и я запру тебя в подвале.

Я сглотнула и поняла, что вся моя решимость испаряется под пристальным взглядом его глаз. Но самым страшным было не это: сейчас я отчетливо осознала реальное положение вещей, представление о котором немного притупилось за ночь. Этот человек угрожал мне так спокойно, будто обещал купить хлеба к обеду - только огонек ярости в глазах выдавал подлинные намерения Андерсона. Я в его власти, и он может сделать все, что угодно, даже глазом не моргнув. Он раздавит меня, как ничтожную букашку...

- Ты всё поняла? - он слегка наклонил голову вправо, медленно и плавно, как настоящий хищник.

Да, я боюсь его. Но разве можно просто так сдаться и навсегда перечеркнуть свою жизнь? Разве для этого я до поздней ночи сидела за книгами, чтобы поступить в колледж, а потом в дизайнерскую школу? Разве ради этого мама работала с утра до ночи? Как ни крути, мне терять уже нечего. Он хочет, чтобы я подчинилась, и все что мне остается - бороться изо всех сил.

- Да пошел ты! - выдавила я и со всей силы оттолкнула мужчину. Андерсон отошел на несколько шагов, слегка пошатнулся и отпустил мое лицо: видимо, не ожидал, что я стану ему перечить. Теперь, освободившись от стальной хватки, я немного осмелела и решительно подняла голову.

Несколько секунд мужчина стоял, опустив голову, так что я не могла видеть его лица, только плотно сжатые кулаки и слабо подрагивающие, напряженные до предела мускулы на руках. Да, в этих руках достаточно сил для того, что одним движением свернуть мне шею...

Внезапно Андерсон поднял голову - и моё сердце ушло в пятки. Сейчас он выглядел далеко не спокойным, даже не раздраженным - нет, он был просто взбешен! Лицо перекосила гримаса ярости, глаза горели лихорадочным, сумасшедшим блеском, рот приоткрылся в хищном оскале. Едва он двинулся с места, я инстинктивно сделала шаг назад, потом повернулась к выходу - поздно: мужчина оказался там раньше и с грохотом захлопнул дверь, лишая меня последнего пути к спасению.

Я чувствовала, как сердце бешено стучит в груди, а дыхание то и дело срывается на хрипловатый свист; кровь бешено стучала в висках, однако сознание, на удивление, продолжало работать четко и ясно, ища всевозможные пути к спасению.

Не до конца осознавая, что делаю, я бросилась к двери на террасу, которая, к счастью, легко поддалась. Одним прыжком вскочив на невысокие перила, я опасно зашаталась и чуть не рухнула вниз: от этого спасли только вовремя раскинутые в стороны руки. Ни живая ни мертвая, я балансировала на узком деревянном ограждении, рискуя в любой момент сорваться, а передо мной стоял Андерсон, по-прежнему в бешенстве.

- Если ты подойдёшь ещё на шаг, я спрыгну вниз! - предупредила я, надеясь, что это подействует. Хотя, наверное, вышло недостаточно убедительно: меня била мелкая дрожь, губы дрожали от рыданий, подступающих к горлу, на глаза навернулись непрошенные слёзы, а голос звучал как-то истерично и криво, будто ноты в расстроенном пианино.

- Ты этого не сделаешь, - прорычал мужчина, и я уловила в его тоне едва проступающую издевку. Его ярость постепенно уступала место жестокой насмешке, лицо снова обретало маску холодной угрозы.

Да, он издевался надо мной, наслаждался моей беспомощность, моей слабостью!

Андерсон сделал шаг вперёд, я предостерегающе вытянула вперёд руки, переступила с ноги на ногу и на миллиметр приблизилась к краю. Уже знала, что не смогу, не прыгну, но все равно продолжала играть в эту опасную игру.

- Прекрати ломать комедию, Грин, - он надвигался медленно, неизбежно, словно грозовая туча на горизонте. - Ты же не сможешь прыгнуть, потому что боишься... И меня ты боишься, не так ли? - ещё шаг вперёд. - И поэтому сделаешь всё, что я скажу...

- А ты так уверен в себе, что постоянно недооцениваешь окружающих, да? - спросила я, проглотив ком в горле. Не сделаю? Не смогу? Он ошибается! Пусть мне и чертовски страшно, но я докажу, что он ошибается! - К сожалению, мне придется тебя разочаровать: ты меня слишком плохо знаешь, - я оторвала одну ногу от перил, подошва заскользила по дереву...

Всё, что я чувствовала, происходило словно в замедленной съёмке: вот одна нога потеряла опору, всё тело качнуло назад, вторая нога скользит к краю, руки инстинктивно взлетают вверх, я судорожно пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, а подсознание тихо шепчет: дура...

И вдруг, всего через секунду свободного полёта, я понимаю, что уже никуда не падаю: кто-то хватает меня сначала за полу куртки и рубашку, потом, когда ткань трещит от слишком сильной тяжести, - за талию. Ещё несколько секунд - и Андерсон уже перебрасывает меня через перила обратно на террасу, а потом заставляет сесть на соломенное кресло у стенки, упирается руками в подлокотники и нависает надо мной с таким грозным видом, что мне невольно хочется оказаться внизу, недвижимо распростертой на асфальте...

Я наконец начала осознавать, что происходит. В глазах у меня стояли слезы, но я все равно даже сквозь застилавшую обзор пелену видела перед собой его лицо.

- Дура! - прорычал Андерсон, а потом издал что-то похожее на яростный вой, со всей силы замахнулся и, когда я уже закрыла глаза, инстинктивно отворачиваясь и готовясь принять удар, обрушил кулак на стену с такой силой, что кое-где даже посыпалась штукатурка.

Бросив на меня последний, угрожающий взгляд, мужчина стремительно вышел и хлопнул дверью так, что стекла опасно задрожали, рискуя в любую секунду вылететь из рамы. Я же обхватила себя руками, стараясь подавить дрожь, охватившую все тело, и тихо зарыдала, уткнувшись лицом в колени.