На лице Андерсона отразилось что-то вроде недоумения, которое вмиг сменилось все той же угрожающей маской холодного равнодушия.

- Не заставляй меня применять силу, Грин, - спокойно произнес он.

Я невольно вздрогнула: в его поведении было что-то от дикого хищника, который знает, что в любом случае победит, и развлекается, предоставляя жертве иллюзию выбора.

- Я лучше останусь здесь, с этими бродягами, чем поеду с тобой! - в отчаянии крикнула я и, круто повернувшись, побежала в противоположную сторону. На глазах выступили слезы обиды и горечи, осознание своей беспомощности угнетало меня и в то же время заставляло бежать вперед, словно кнутом ударяя по пяткам. Если я хочу избавиться от Андерсона, то должна бежать. Возможно, он не догонит меня. Возможно, я смогу спастись.

Как назло на пути попалось битое стекло, оно тысячами игл пронизывало стопы, вызывая тихий сдавленный крик. Я упала на землю, лицом в холодную лужу с мутной водой, правую щеку пронзила острая боль. Проведя ладонью по коже, я нащупала что-то липкое, а слабый свет фонаря позволил увидеть красные капли на асфальте и громадную тень за собой. Несмотря на осознание того, что все кончено, я пыталась подняться, но левая нога отказывалась повиноваться: осколок застрял глубоко, и на то, чтобы вытащить его, понадобится время.

Тень приближалась. Я подняла голову и увидела над собой Джеймса. Сначала на его лице отражалось только скучающее выражение и даже подобие ухмылки, но как только мужчина заметил кровь на моей щеке, то тут же беспокойно нахмурился, переводя взгляд с моего лица на осколки стекла, валяющиеся вокруг.

Не говоря ни слова, он наклонился и бережно, словно дорогую куклу, взял меня на руки. От этого невольного сравнения мне стало горько: он видит во мне только игрушку, неизвестно чем для него ценную. Я была настолько слаба и беспомощна, что просто прижалась к его груди, стараясь унять льющиеся бесконечным потоком слезы. Холод пронизывал тело насквозь, меня била мелкая дрожь.

И зачем я сбежала из больницы? Может, там у меня были шансы избежать дальнейшего плена, а теперь я в любом случае вернусь в особняк...

Андерсон донес меня до машины, а потом, перехватив поудобнее, ухитрился открыть заднюю дверь. Я поразилась его силе - всё-таки, не каждый сможет держать меня одной рукой, а другой открывать дверь автомобиля - и тут же мысленно убедила себя в том, что мне абсолютно все равно. Я уже решила, что какие-либо взаимоотношения с Джеймсом кончатся плохо... для меня по крайней мере.

Мужчина усадил меня на сиденье и достал аптечку.

- Покажи ногу, - властным голосом попросил он - хотя, нет - скорее приказал. У меня сейчас не было настроения спорить или ругаться, поэтому я послушно вытянула вперед левую ногу. Андерсон внимательно осмотрел её, а потом вдруг резким рывком вытащил застрявшее в стопе стекло.

У меня на глазах даже слезы выступили от той боли, которую причинила эта операция, а крик, сорвавшийся с губ, был похож скорее на хрип умирающего. Джеймс моментально перевел на меня взгляд своих темных глаз, чуть ли не с отеческой заботой разглядывая мое лицо.

- Ты в порядке? - наконец прохрипел он, продолжая буравить меня взглядом.

- Да... - слабым голосом отозвалась я, хотя была далеко не в порядке. Боль и смятение не давали нормально мыслить, я чувствовала себя просто отвратительно. Еще и эта непонятная перемена в поведении Андерсона...

Мужчина обработал рану, а затем принялся за порез на щеке. Он был глубоким, но не таким сильным, как на ноге, так что причинял гораздо меньше боли. Однако даже если бы у меня было изрезано пол-лица, я бы, наверное, даже не обратила на это внимания: мой взгляд был прикован к Джеймсу.

Его пальцы осторожно коснулись моей щеки, убирая мокрые волосы за ухо, а лицо находилось всего в каких-то нескольких сантиметрах от моего, так что я могла почувствовать дыхание Джеймса на своих губах. Признаюсь, тогда я забыла даже о данном себе обещании во что бы то ни стало не испытывать к Андерсону даже малейшей симпатии. Его близость опьяняла меня похуже виски и в то же время пугала... Не знаю, какое из этих чувств было сильнее, но оба они заставляли затаить дыхание.

Я никак не могла убедить себя в том, что та забота, с которой Джеймс обрабатывал мои раны, - подделка. Нет, человек просто не может быть настолько лживым и эгоистичным, чтобы разыгрывать подобную комедию! Мое сознание отказывалось верить в то, что в Андерсоне не осталось ничего человеческого. Он действительно переживал за меня, действительно прикасался к коже с нежностью и осторожностью, боясь причинить малейшую боль... Нет, я просто не могу ошибаться!

На мгновение наши взгляды встретились - и мне показалось, что в воздухе вспыхнула едва уловимая искра. Но обманчивое наваждение длилось недолго, оно развеялось, как приятный сон после пробуждения, оставив в душе только легкую дымку разочарования...

Джеймс медленно поднялся, закрыл аптечку и спрятал её обратно под сиденье. Я не могла произнести ни слова, просто сидела неподвижно, погруженная в свои мысли. Мужчина снял с себя пальто и набросил мне на плечи, немного постоял, словно ожидая чего-то, и, видя, что я по-прежнему сижу неподвижно, аккуратно уложил меня на сиденье и захлопнул дверцу.

Я смутно помню все произошедшее дальше: видимо, сон все-таки одолел меня раньше, чем мы приехали в особняк. Однако то, что произошло на следующий день, отпечаталось в моей памяти очень хорошо.

...

Я проснулась в ужасном состоянии. Голова раскалывалась, все тело ломило так, будто все мои кости кто-то усиленно тряс несколько часов. Сначала меня ужасно морозило, а потом вдруг стало нестерпимо жарко. Конечности словно налились свинцом, а все мои попытки встать с кровати или хотя бы позвать на помощь были тщетными. Оставалась лишь надежда на то, что кто-то зайдет в мою комнату, чтобы принести завтрак или проверить, все ли в порядке.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я окончательно отчаялась и предприняла последнюю попытку встать. Вначале я села на кровати и, придерживаясь за стену, попыталась не рухнуть обратно на подушки. Несмотря на то, что перед глазами у меня плясали темные пятна, мне все же удалось это сделать, так что я приступила к следующему этапу: медленно и осторожно поднялась на ноги.

Больная нога быстро напомнила о себе: я рухнула на пол, как подкошенная. Понемногу боль успокаивалась, и я, продолжая тихо стонать, осторожно поползла к двери. Похоже, вчерашняя прогулка все-таки "вылезла боком" и у меня поднялась высокая температура. Нужно срочно сбить её, иначе все это может плохо кончиться.

Наконец мне удалось выползти в коридор, но теперь возникла новая преграда - лестница. Я понимала, что это испытание будет мне точно не под силу, поэтому оставался только один вариант - кабинет Джеймса. Сейчас мне как никогда хотелось, чтобы мужчина оказался дома, иначе, боюсь, мне придется лежать в полубессознательном состоянии и дожидаться помощи очень долго.

Когда я была уже почти у цели, дверь вдруг резко распахнулась и на пороге появился Андерсон. Его пристальный взгляд тут же остановился на мне.

- По... мо... ги... - пробормотала я, из последних сил опираясь ладонями о пол. Спустя секунду Андерсон был уже рядом: он громко позвал мисс Бром, потом подхватил меня на руки и стремительно понес в направлении своей спальни.

Я помню, как Джеймс уложил меня на кровать, а спустя несколько секунд в комнату вбежала мисс Бром, что они о чем-то быстро говорили; помню, как Андерсон сидел у изголовья и смотрел на меня почти с отчаянием, как он бессознательно перебирал мои волосы. Иногда мне кажется, что это был просто сон, бред моего больного сознания, но маленькая частичка сердца хочет верить, что все происходило наяву...

...

Я с трудом разлепила тяжелые веки и сфокусировала взгляд на окружающей меня обстановке. Я лежала на довольно высокой большой кровати, застеленной темными простынями, в просторном помещении, симметричном моей комнате. Из этого я заключила, что, скорее всего, до сих пор нахожусь в спальне Андерсона.

Меня поразила мрачная атмосфера, которая витала в этом помещении: и мебель, и стены, и пол, и потолок, и шторы на окнах - всё было сделано в темных тонах и сразу навевало тоску. Справа от меня находился выход, чуть дальше - шкаф, за ним высокая резная дверь, судя по всему, в ванную. Прямо напротив меня, в другом конце комнаты, можно было разглядеть оконное стекло, скрытое за массивными шторами цвета шоколада. С другой стороны, напротив двери в ванную, стоял изогнутый буквой "Г" письменный стол, а возле него еще одна, стеклянная, дверь, служившая выходом на террасу. Посреди комнаты стоял большой кожаный диван, а напротив него на стене висел телевизор, рядом с которым я заметила и полку с книгами. Комната идеально подходила Джеймсу: она напоминала берлогу хищного зверя, каким в моем представлении и являлся Андерсон.

От разглядывания помещения меня отвлек щелчок дверного замка: в комнату вошла одна из горничных. Я видела её впервые: темноволосая, с выразительными чертами лица, прямым носом и пухлыми губами, она явно была представительницей восточной расы.

Я даже невольно позавидовала её красоте: мне никогда не достичь такой чистой кожи на лице и фигуры модели из модного журнала. Мое тело постоянно металось между определениями "доска" и "толстушка", никак не желая наконец найти золотую середину.

Девушка поставила поднос с обедом (или еще завтраком?) на тумбочку и присела на краешек кровати, немного отодвинув одеяло. Во всем её поведении сквозила какая-то холодность, тогда еще непонятная мне.

- Что произошло? - спросила я, когда она помогла мне сесть и облокотиться на подушки.

- У те... у вас, - исправилась она, - поднялась температура, приехал доктор Харди и вколол вам снотворное, а потом сбил температуру. Вам надо поесть, мисс Грин.

- Да, спасибо, - я взяла из её рук тарелку с бульоном, и горничная с явной охотой встала и вышла из комнаты. Когда дверь за ней захлопнулась, я недоуменно вскинула брови и уткнулась носом в тарелку. Я буквально чувствовала враждебность, исходящую от этой девушки. Можно подумать, она мне завидует... Неужели моя жизнь и впрямь кажется такой интересной и захватывающей?

С едой я покончила быстро. На тумбочке у кровати лежал мой телефон, неизвестно как оказавшийся здесь, поэтому скучать не пришлось. Я сразу открыла переписку с Элис: подруга наверняка волнуется.

"Привет"

"Я надеюсь, у тебя все хорошо?"

"Теа, если ты не будешь отвечать на мои сообщения, клянусь, я приеду в этот чертов особняк, чтобы увидеть тебя лично!"

Я не удержалась от улыбки. Приятно, когда хоть кто-то за тебя беспокоится...

"Я в порядке, Элис, - быстро напечатала я, а потом, немного подумав, добавила: - Я уже выздоравливаю, все хорошо. "

Я не говорила подруге о том, что произошло в тот вечер. Пришлось объяснить свое отсутствие в колледже простудой, и, по сути, теперь я уже не вру - просто недоговариваю часть правды.

Теперь пришло время написать Эдварду. Он звонил мне несколько раз, пока я лежала в больнице, и мне удалось убедить его в том, что со мной все в порядке. Теперь у меня получается врать гораздо лучше, чем прежде...

"Привет, Эдди! Как твои дела?"

Ответ пришел незамедлительно, так, будто мой друг все это время сидел у телефона и ждал моего сообщения:

"Привет!"

"Я в порядке, только очень соскучился по тебе. Может, встретимся?"

Черт! Этого я и боялась... Нужно срочно придумать какую-нибудь отговорку! Я закусила губу, нервно постукивая ногтем по экрану. Что же написать?

"Я немного приболела, поэтому в ближайшие несколько дней не получится", - это была правда, пусть и недосказанная.

"Ты заболела? Надеюсь, ничего серьезного?"

"Нет, все хорошо. Через неделю буду как огурчик", - я подкрепила написанное оптимистичным смайликом и отослала сообщение.

Тут мое уединение снова было нарушено вторжением горничной, но уже другой - довольно миловидной низенькой блондинкой с яркими зелеными глазами. Она приветливо мне улыбнулась и принялась за уборку, ловко орудуя щеткой для пыли. Я не сразу вспомнила ее имя - Хлоя, кажется. Когда я еще была здесь не пленницей, а горничной, мы иногда перекидывались парой слов.

Хлоя часто бросала на меня заинтересованные взгляды, и наконец я не выдержала. Одна смотрит на меня чуть ли не с ненавистью, другая - с явным лукавым интересом... Что в конце-концов происходит?

- Хлоя! - позвала я, надеясь, что не ошиблась с именем.

- Да, мисс Грин, - горничная обернулась ко мне с легкой приятной улыбкой на лице. Я невольно вздохнула с облегчением: имя оказалось верным.

- Можно на "ты". Почему ты так на меня смотришь? И почему та девушка, что приходила перед тобой, была так неприветлива? - я постаралась изобразить равнодушие, однако полностью скрыть любопытство не смогла.

Хлоя едва заметно усмехнулась и подошла к моей кровати, лукаво сверкая изумрудными глазами.

- Здесь все только и говорят, что о тебе, - объяснила она. - А та, новенькая, ужасно завидует.

Мои догадки подтвердились. Не знаю, что может быть хорошего в моем положении... Но, наверное, для людей, которые видят лишь лицевую сторону происходящего, я кажусь счастливицей.

- И чему тут завидовать? - тихо пробормотала я со всем скептицизмом, на который только была способна, обращаясь скорее сама к себе. Но Хлоя ответила мне и на этот вопрос:

- Как это чему? Вчера ночью мистер Андерсон привез тебя закутанной в его любимое пальто, которое теперь превратилось в кучку мокрой шерсти, - она еле подавила тихий смешок, - а сегодня он принес тебя в свою спальню и почти все утро провел у постели. Видела бы ты его лицо, Теа...

Я уже почти не слушала, намертво вцепившись пальцами в одеяло и глядя прямо перед собой. Думаю, не нужно описывать ураган чувств, поднявшийся внутри меня во время рассказа Хлои... Я была не то что удивлена её словами, нет, я была просто шокирована. Это невозможно! Что, черт возьми, творится в голове у Джеймса Андерсона?

- Те, кто хорошо знают мистера Андерсона, были удивлены не меньше твоего, - тем временем продолжала горничная. - Чтобы он пожертвовал своим пальто ради малознакомой ему девушки... Нет, такого мы еще не видели, Теа! - она говорила шутливым тоном, в котором, к моему удивлению, не было ни капли злобы или зависти. - Все горничные теперь смотрят на тебя либо как на чудо, либо как на назойливое препятствие.

- А ты? - тихо спросила я. Первое потрясение уже прошло, и я с трудом, но все же взяла себя в руки.

- А мне всё равно, - она равнодушно пожала плечами. - Я не охочусь на богатых красавчиков, а работаю здесь, чтобы накопить на новую машину.

Я невольно усмехнулась. Значит, Хлоя тоже пришла на эту работу за неимением лучшего варианта. Мы с ней похожи, только вот эта горничная олицетворяет теперь мое прошлое: веселая, жизнерадостная девушка, у которой вся жизнь впереди. А я - мрачная и пессимистично настроенная пленница в этом доме...

...

Я быстро шла на поправку. За те четыре дня, которые понадобились мне для того, чтобы окончательно избавиться от перепадов температуры, я очень редко видела Джеймса. На мои вопросы о том, когда мне уже можно будет перебраться в свою комнату, горничные отвечали, что "согласно личному распоряжению мистера Андерсона, вы останетесь здесь, пока он не прикажет обратное".

Сам же Андерсон, похоже, даже не ночевал в особняке. Иногда он заходил, молча брал с письменного стола какие-то бумаги и также стремительно покидал спальню.

За все это время я успела обдумать свое положение со всех возможных позиций. Из особняка мне не убежать, в крайнем случае пока: я еще слишком слаба для подобных подвигов. Оставаться же здесь... С одной стороны, единственным моим желанием было опять вернуться в свою уютную квартиру и навсегда забыть об этом проклятом доме, а с другой...

С другой стороны, что-то держало меня здесь, словно магнит. Разобраться в своих собственных чувствах оказалось сложнее, чем в планах Андерсона относительно меня. Все мои внутренности требовали немедленной встречи с ним и объяснения такому необычному поведению мужчины. В мыслях у меня постоянно витали образы того утра, когда Джеймс сидел у моего изголовья и что-то беззвучно шептал одними губами, я представляла, как он привез меня в особняк в своем любимом пальто... И, что самое ужасное, прогнать эти образы не помогало ничего.

Не могла же я, в конце-концов, влюбиться? Говорят, что от ненависти до любви - один шаг, а стокгольмский синдром - вовсе не миф, а так ли это? Или просто выдумка режиссеров множества сериалов, которые так обожает Элис? Хотя, моя жизнь уже стала похожа на один из них...

Такие мысли посещали меня постоянно после разговора с Хлоей, а вскоре в голове у меня появились неясные очертания плана действия.

Пусть мне и... симпатичен Андерсон, я ни в коем случае не могу позволить ему разрушить свою жизнь. Он - самодовольный, нахальный, эгоистичный мужчина, для которого я - всего лишь очередная прихоть, мимолетное увлечение или, что еще хуже, средство достижения цели. Для чего ему могла понадобиться такая незначительная личность, как я? Рано или поздно Андерсону надоест нянчиться со мной, и неизвестно, что он предпримет тогда...

Значит, нужно сбежать во что бы то ни стало и как можно скорее. Только уже не в одной пижаме и без гроша за душой, а со всеми необходимыми вещами, кредитной картой и без своей любимой подвески - маминого подарка. Именно благодаря ему Андерсон вычислил меня: я узнала это несколько дней назад. Тогда, ранним утром, я притворилась спящей и подслушала телефонный разговор Джеймса, в котором он просил кого-то расширить возможности маячка, встроенного в мой кулон. Мне стоило огромных усилий не выдать себя тогда и не наброситься на мужчину с упреками: он не имел права следить за мной!