"В семнадцать лет серьезность не к лицу,

И как-то вечером оставьте свои полные бокалы,

И шумные кафе и свет слепящих люстр

Под липами пора гулять настала."

— «Роман» Артюр Рембо

Так бывает. Первые чувства расшибаются об эту жестокую реальность, как расшибаются колени об асфальт после падения со скейта.

Она меня бросила.

Я иду по парку с наушниками.

1

2

3

Ложусь на землю и начинаю рыдать.

Больше драмы. Мне нравится представлять, что вся моя жизнь — это фильм в жанре coming-of-age, а я исполняю главную роль. Правда, исполняю не очень. Элементарно не могу выдавить из себя слезы.

Поэтому никто не обращает на меня внимание и я поднимаюсь обратно на ноги и иду домой.

Мысль о том, что сейчас я закроюсь в комнате с аниме и видео-играми прогоняет мою тоску по утерянной любви. Какие мои годы. 

Мы с родителями – идеальная картина для окружающих. Отец – серьезный, состоятельный и занятой мужчина. Мать – ухоженная, и не менее занятая женщина.

Я – их прекрасный семнадцатилетний сын, творческая личность, отличник, пример для подражания. Я достаточно эрудирован для своих лет, у меня симпатичное лицо, амбиции и юношеский максимализм.

Но так можно подумать, только если совсем не знать нас. Точнее, их. Ненавижу объединять себя и родителей в одну ячейку общества. Я независимая личность. Цельная. Понимаешь? Моя семья не такая идеальная, как кажется. Меня раздражает в них всё, а их – всё во мне. До самых идиотских мелочей.

Но это всё херня по сравнению с нашими ссорами. У них кризис среднего возраста, у меня в крови бушуют гормоны, мысли не могут встать в порядок, ну ты знаешь. Кричу так, что потом голос пропадает на день.

А в детстве я был самым счастливым ребенком. Не думал ни о чем, радовался жизни, любил маму и папу, у меня было много друзей, и маленькая машина в которой можно было ездить по двору дома и давить розы в мамином саду. В этой машине ещё когда на педаль давишь, начинает играть та детская песенка:

Twinkle Twinkle little star

Who the fuck you think you are

Или как её там... В общем, это был единственный минус детства, так как я хотел, чтобы там играла Bomfunk MC's - Freestyler.

А потом наступил переходный возраст.

Не знаю, что повлияло на мое мировоззрение. Возможно, литература. Кино или музыка. Быть может, живопись. Мне всегда хотелось быть не таким, как все. Я из тех, кто смотрит артхаус не потому, что понимает и ценит, а потому что надо соответствовать. 

Я такой же как все. 

Стремился к самовыражению. Нашел своё призвание в съемке короткометражных фильмов и в фотографии. На шестнадцатилетие мне подарили неплохую камеру – и я приступил к работе. Снимал я одноклассников. Им было интересно участвовать в процессе, но они были так бездарны, что хотелось плакать. Каждый убогий мальчик думает, что все девочки его хотят, каждая посредственная девочка считает, что она просто обязана быть моделью и актрисой в одном лице, ведь она совершенство. Остановите землю, я сойду.

Единственным бриллиантом моих работ была Адель Моро. Она обладала необыкновенной внешностью. Её огненно-рыжие волнистые волосы и глаза цвета морской волны, она словно сошла с картины Боттичелли «Рождение Венеры».

Такая вот повседневность.

***

— Океан! Завтрак готов, спускайся! — крикнула мать.

Океан. Знаешь, мне нравится во мне всё, кроме имени. Черт возьми, как так можно было назвать ребенка? Но еще больше ты посмеешься, когда узнаешь, почему меня так назвали... Когда родители отдыхали на берегу Индийского океана, они думали над именем для мальчика. Пока мать перечисляла имена, отец отвлекся и сказал: "Какой же все-таки тут чудесный океан!" Мама в этот момент чихнула и сказала: "Точно. Океан. Как необычно и красиво.»

Завтрак как всегда был в напряженной атмосфере. Родители с каменными лицами пережевывали еду и с презрением поглядывали на меня. В итоге, мать не выдержала.

— Океан! Прекрати чавкать и закрывай рот во время еды, сколько тебе можно об этом напоминать! — с раздражением сказала она.

Я лишь злобно окинул ее взглядом полным недовольства. Не нужно выводить меня с утра. Конечно, жру я и правда отвратительно, но как-то все равно. Словно не понимая ее слов я продолжил чавкать.

Она нервно вздохнула.

— Да скажи ты ему! — мама обратилась к отцу.

— Океан. Ты ведь слышал нашу просьбу... — папа, несмотря на свой важный вид, всегда говорил со мной осторожно. Он как никто другой знал, на что я способен.

— Слушайте сюда. Если вы не прекратите меня доставать, то я больше никогда не буду есть в этом доме, — агрессивно ответил я. Они тут же замолчали.

За свою недолгую жизнь я успел поставить их на место. Они знали, в каком тоне нужно разговаривать со мной, но иногда забывались.

Закончив завтракать, я взял свой рюкзак и отправился в школу. Обычно я добирался на велике, так как не хотел, чтобы родители думали, что мне нужна их помощь.

Больше всего я нуждался в независимости, свободе, собственной квартире и деньгах. Но мне запрещалось переезжать, пока я не достигну совершеннолетия.

В школе мне было скучно. Я отлично учился, а из предметов меня больше всего интересовали астрономия и литература.

Так получилось, что я редко общался с одноклассниками. У нас просто нет общих тем для разговора. Я не нашел еще такого человека, с которым мне реально было бы интересно. Его просто нет.

Так что пока я вынужден коротать свое время в гордом одиночестве.