Соня поняла, что добираться домой придется самой, поэтому вышла на стоянку в надежде, что среди большого количества машин будет ядовито-желтого цвета автомобиль, отмеченный черными клетками и шапкой на крыше.

Девушка выпустила изо рта теплую струю пара. Мороз иголками напомнил о себе в носовой полости. Соню больше не трясло, и мандраж отступил. Вместо них явилось знакомое бессилие, которое вызывало у каждой конечности боль. Соня чувствовала, как глаза горят от разъедающей соленой влаги, но она даже не старалась скрыть признаки душевных открытых ран. Это бесполезно. Боль найдет, как выбраться наружу.

Брюнетка на ходу набирала сообщение Алине.

«Можешь меня не ждать, поезжай к себе домой. Встретимся там».

Соня приняла решение не возвращаться домой. Мама сразу заметит что-то неладное, да и девушка не настолько прекрасная актриса, чтобы изображать счастливую дочь в то время, как все факты о семье, спрятанные в тяжелые сундуки, оказались в лучах правды.

Почти сразу девушка получила ответ: «Все настолько ужасно?»

В голове эхом отозвалось последнее слово. Ужасно... Подходящее ли это слово для всего, что происходит? Соня не могла описать смятение, которое вихрем перевернуло память, разрушило уверенность в своей семье, заставило пересмотреть принципы и отношение к людям, в особенности к Вадиму, о котором Соня с сожалением думала больше всего.

Девушка ничего не отправила в ответ. Алина сама должна оценить ситуацию.

Заметив яркую машину в одном из рядов, Соня тут же поспешила к ней. Прошлое преследовало девушку по пятам.

Зайдя в квартиру, до которой Алина добралась раньше, Соня сразу заметила на стене зеркало. Все приходившие сюда всегда натыкались на него. Обычно Соня даже не обращала на него внимания, ведь людям свойственно привыкать. Но в этот раз она не узнала своего отражения. На фоне неестественно мраморной кожи выделялись крупные изумрудные глаза, горящие не от счастья, а от заполняющего собой горя. Взгляд не был мягким, он был обозленным, беспомощным. Точно такое же выражение глаз Соня видела у Вадима. Теперь это было оправданно и понятно. Губы девушки потеряли прежние розовые оттенки, а щеки приобрели смертельную бледность. Незнакомец, увидев Соню на улице, почувствовал бы путешествующий вдоль позвоночника холод.

– Ты быстро! – крикнула Алина, и послышались ее быстрые шаги.

В это время Соня неуклюже освобождалась от тяжелой верхней одежды. Грубая ткань, забитая синтетическим волокном, не подчинялась, и девушка сделала резкий порыв, в результате чего куртка полетела на пол. Пряди волос Сони небрежно упали на её лицо, прилипая к мокрым щекам. Девушка шмыгнула носом, и увидев перед собой подругу, поняла, что больше нет сил сдерживать бурный поток эмоций. Соня хотела выпустить их из огромной клетки. Девушка почти упала в руки Алины, которая еще сохраняла здравый ум. Она удержала Соню на ногах, и молча позволила опустить голову на своё плечо.

– Боже, Соня... Ты чего? Что произошло? – голос Алины менялся по тональности и высоте. Переживание прыгало по её голосовым связкам.

– Пойдем, ты приляжешь на диване, и все расскажешь.

Алина ощущала, как тело Сони становилось все тяжелее и более вялым. Достигнув дивана, брюнетка рухнула на него. Она хотела кричать, будто так сможет вырваться из страшного сна. Но это не ночной кошмар. Это правда жизни. Неприукрашенная, избитая, жестокая, не признающая снисхождения и помилования.

– Я даже не знаю, как это произнести. Даже в мыслях странно воспроизводится.

Соня всхлипнула и покачала головой в разные стороны, словно прогоняя кого-то и не желая видеть.

– Алин, ты можешь себе представить, что Вадим мой брат, а моя приемная мать на самом деле и биологическая. Любой спецвыпуск новостей позавидует мне.

Алина провела несколько секунд в мертвой тишине. Теперь она поняла, почему Соня не знала, как это озвучить.

– Но как такое возможно?

– Не знаю. Вадим объяснил, что для мамы мы были ошибкой молодости, и это она оставила нас после рождения. Ну, а потом, видимо, не смогла с этим жить, и нашла нас.

– Тогда почему ты с ней, а Вадим...

– Мой приемный отец не знает об этой стороне ее прошлого. Поэтому, когда она предложила взять кого-то из детского дома, он согласился на одного ребенка. Как видишь, этим ребенком стала я. А для Вадима она сама выбрала семью, которая сможет его всем обеспечить. Я не понимаю, как она могла выбирать между нами? Почему я?

Непонимание образовало глубокие горизонтальные складки на лбу Сони. Оно в конвульсиях билось в ней, пытаясь освободиться от оков, которые девушка создала для контроля над собой. Иначе бы весь ее мир, всё созданное ею за жизнь, превратилось бы в руины. Соня не хотела совершать поступков, которые имеют непоправимые последствия.

– Ты уверена, что это все правда? Твоя мама и все, что ты рассказала, несопоставимые вещи.

– Вадим отдал мне бумаги, все, что он нашёл. Не думаю, что они поддельные. Зачем ему весь этот спектакль? Слишком муторно для него.

Соня уставилась в потолок, будто там есть ответы, которые она так старательно пытается отыскать.

– Поэтому он тебе мстит или как это назвать?

– Да, именно по этой причине. Я понимаю, что не виновата, может и он в глубине своего подсознания это понимает. Алин, мне стало так жалко его в тот момент. Каково это, жить с мыслью о том, что родная мама предпочла другого ребенка, пускай даже это сестра?

Соня подняла руку и безжизненно опустила обратно на диван.

– Тебе нужно поговорить с ней об этом. Она все объяснит. По крайней мере будем на это надеяться.

– Я знаю... Только не представляю себе этот разговор. Я боюсь услышать, что все это чистая правда. А если она хоть что-то из этого опровергнет, то, как ей верить? На протяжении своей жизни я жила во лжи, созданной ею. Я часто думала о своей биологической матери, а она все время была рядом... Только оказалось, что я совершенно ее не знаю.

– Вы поговорите, и все встанет на свои места.

Алина произнесла это без уверенности. Она с ужасающей болью переживала за подругу, но она не могла найти нужные слова. Они не высвечивались в воздухе, и не было суфлера, который бы их подсказал.

– Может быть. Но пока я не готова. У меня есть ещё одна загадка. Нужно утром съездить к Диме, спросить про Лёшу. Как не вовремя он исчез. Боже, что я говорю...

– Утром учеба, помнишь?

– Не до нее сейчас.

Соня со смесью противоречивых эмоций подумала об институте. Вдруг учеба стала такой незначительной. Девушка поняла, что старалась по большей части для родителей. Рисование стало для нее рутиной в учебном заведении.

– Соня же против пропусков?

Алина, сомневаясь в правдивости слов подруги, изумленно вытянула лицо.

– Я должна узнать, где Лёша. Ведь кроме меня, его больше никто не будет искать.

Произнеся это, Соня испугалась своих слов.

– Может его нашел кто-то из родных? Не думаю, что в его прошлом нет тех, кто не заметил его исчезновение. Семья, друзья, девушка в конце концов.

– Я буду счастлива, если с ним все хорошо. Но ведь я не могу быть в этом уверена? И это слишком эгоистично, если я не хочу, чтобы он вернулся в свою прежнюю жизнь?

Соня прищурила глаза, будто пытаясь найти себе оправдание.

– Тебе просто хочется в ней присутствовать. И это нормально.

Алина поднялась на ноги и, взяв плед с кресла, накинула на тело подруги.

– Может быть. У меня такое чувство, будто до тех пор, пока я не увижусь с ним, планета не вернется на свою орбиту. Даже когда я поговорю с мамой, приму все, как есть... Ничего не встанет на свои места, как ты сказала.

Алина молча кивала в такт каждому слову. Она так хотела, как волшебница, заставить все проблемы Сони исчезнуть. Но увы, она не фея, да и жизнь не сказка.

– Сонь, мне до сих пор стыдно, что я не взяла то письмо, – искренне прошептала Алина, облокотившись на подлокотник и посмотрев на ладони. Так на них смотрят люди, повинные в пролитии крови.

– Уже ничего не исправить, тебе не стоит об этом переживать. Я найду его и без этого письма.

Соня цеплялась за последнюю веревочку, которую сбросила с вертолета надежда. Нити почти протерлись, волокно давным-давно пришло в негодность, но девушка держала её из-за всех сил. Лёша — это единственная возможность вырваться из этого безумия. С ним все по-другому. Все кажется таким малозначимым, проблемы становятся вполне решаемыми, а трудности преодолимыми. Может быть, любовь есть спасение, о котором просят многие люди?

Заполнив голову этими мыслями, Соня почувствовала, как веки тяжелеют и накрывают покрасневшие глаза, в которых лопнули капилляры. Вскоре девушка заблудилась в пустыне снов, освободившись от тисков трудностей и испытаний.

***

Тонкие пальцы перебирали вьющиеся пряди до плеч. В горле стало сухо, и девушка хотела достать из сумки бутылку воды, но подумала о том, что нельзя простоять под дверью практически незнакомого человека столько времени. Соне никогда не приходилось стучать в дверь незнакомца, чтобы расспросить о пропаже парня, который нравится. Девушка усмехнулась оттого, как это глупо. Но она должна. Должна ради Лёши. Он сделал для неё столько всего, выслушивал то, что некоторые даже и представить себе не могли.

Соня глубоко вдохнула, так что даже немного закружилась голова, и постучала в железную дверь, которая отозвалась глухим звуком. В черепную коробку сразу прибежали мысли о том, что же сказать, а не рано ли, да и может убежать по лестнице пока не поздно... Но дверь с резким щелчком распахнулась, и Соня подскочила, приложив руку к груди и широко раскрыв рот.

Она быстро заморгала, увидев блондина в одних шортах. Девушка старалась не опускать взгляд ниже шеи, густо краснея и сильно заламывая фаланги пальцев.

– Приве-ет... – Медленно протянул блондин, опираясь на дверную ручку. Он немного опешил от уставившихся больших глаз и замеревшего стыда и испуга на девушке. Так что даже стало неудобно. Но Дима узнал гостя.– Соня?

– Да, это я. Извини за неожиданный визит, ты меня почти не знаешь, наверное, но... – Соня почти исчерпала запас воздуха, говоря без пауз, но Дима спас ситуацию, продолжив за девушку.

– Из рассказов Лёши я многое о тебе знаю, – спокойно ответил молодой человек, изучая девушку и стараясь не смутить ее еще больше.

Соня постаралась привести мышцы лица в движение, чтобы не пугать каменным выражением.

– Он говорил обо мне? – кровь девушки наполнилась теплом и распространила по телу приятное ощущение. Соня постаралась представить, как Лёша рассказывал о ней, какие использовал жесты.

– Не переставая. Ты, наверное, хотела о чём-то поговорить? Проходи, зачем на пороге стоять.

Дима отступил на несколько шагов внутрь квартиры. Девушка робко пожала плечами и улыбнулась.

– Спасибо.

– Подожди, надену футболку, – засмеялся Дима, покинув пределы коридора.

Девушка мысленно поблагодарила его за это. Она оглянулась и прошлась взглядом по висящим на вешалке курткам. Лёшиной здесь не наблюдалось.

– Ты пришла к Лёше? – вернувшись, спросил Дима.

– А он здесь? – изумилась Соня.

– Нет...

– Поэтому я пришла к тебе. Ты же единственный его друг, так?

– Возможно.

Дима был не менее озадачен исчезновением Лёши.

– Может, пройдём на кухню? – предложил парень.

– Нет, не хочу отнимать твое время, мне просто нужно задать несколько вопросов. Куда Лёша исчез? Я не могу до него дозвониться, на работе его нет. Подумала, что ты знаешь, где он.

– К сожалению, нет. Для меня это такая же загадка.

– У тебя даже нет предположений, что могло случится? – Соня потеряла прежний энтузиазм. Она рассчитывала, что найдет здесь все ответы.

– Ты же знаешь о его проблемах с памятью? Единственное объяснение, которое я нахожу, так это то, что он попросту все вспомнил, а это, – Дима обвел все руками,– забыл.

Девушка вздрогнула и прикусила нижнюю губу. Она не хотела в это верить. Не хотела верить в то, что сказал Вадим, не желала верить и в слова Димы. Насколько же тяжело принимать правду.

– Перед тем, как это случилось, он хотел передать мне письмо. Но так сложились обстоятельства, что я его не увидела. Письмо может быть связано с его исчезновением?

– Хм, возможно. Неделю назад перед тем, как это произошло, он был сам не свой. Придя с работы, он почти ничего не говорил, сразу лег спать. Днем куда-то отлучился, может быть как раз отдать тебе конверт, а потом вновь вернулся. Когда я уходил на работу, он все еще был здесь. А утром даже вещей его не осталось.

– Понятно... – протянула девушка, разочарованно опустив голову. – Но, если он появится, скажи, что я искала его. Ладно?

– Конечно. Думаю, он сам тебя найдет.

На лице Димы появилась ободряющая улыбка. Девушка кивнула, почувствовав внутреннее опустошение. Тяжело врезаться в реальность. Она ломает при столкновении крылья, благодаря которым люди совершают невозможное.

Девушка вежливо попрощалась с Димой и выбрала свой дом следующим местом назначения. Квартира отчасти перестала носить символическую часть значения слова «дом». Ведь дом — это то, место, куда нам хочется возвращаться. Там не страшно. Всегда есть уверенность в тех людях, которые обитают в этой гавани спокойствия и безопасности.

Соня зашла домой, надеясь, что родители на работе и у нее будет возможность побыть одной и подумать, что делать дальше. Но в квартире поднялась суета: мама бегала из кухни в гостиную, затем в коридор к каким-то сумкам, а потом в обратном направлении. Она остановилась на несколько секунд в проеме стены напротив Сони.

– Сонечка, нам с папой снова нужно отлучиться на неделю, – запыхавшись, уведомила девушку мама.

Девушка вспомнила, сколько это «снова» она уже слышала. Но этот отъезд Соне показался прекрасной возможностью обо всем подумать в одиночестве. Раньше родители не так много работали, но теперь Соня даже не привыкла видеть их дома. Может поэтому девушка чувствует огромную пропасть между собой и мамой?

– Соня, ты как-то странно выглядишь. Ты точно все эти дни была у Алины? – женщина неприятно прищурилась.

В Соне вспыхнула волна обиды. Как человек может обвинять во лжи, если сам в ней виновен?

– По-твоему, я лгу? По себе людей не судят, – фыркнула Соня, сняв верхнюю одежду и обувь.

– О чем ты? - мама выпрямилась. почувствовав холод в свою сторону.

– Я знаю правду, мама. Я выдержала почти два десятка лет, живя с ложью, которой ты кормила меня с ложки. Расскажи, как ты оставила меня в роддоме с моим братом. Поведай мне, как решила все исправить, сделав только хуже, – выпалила девушка, разрезая острыми словами воздух.

Женщина прикрыла рот ладонью. Бледность прогнала розовый цвет с ее лица.

– Соня, кто тебе рассказал? – почти шепотом произнесла мама, как будто этот разговор должен остаться в тайне. Её черты лица стали непривычно натянуты и грубы.

– Тебя это сейчас волнует?! – еще больше злясь, крикнула Соня, не стесняясь своих эмоций.

– Девочка моя... – женщина протянула руку, но девушка отошла назад.

– Я не понимаю. Зачем ты лгала? – Соня гневным взглядом пронзила тело матери.

– Я не способна саму себя за это простить. И была уверена, что и ты не сможешь, – кратко объяснила Марина Дмитриевна.

– Ты решила это за меня. Думаешь мне легче от того, что вся информация об этом свалилась на меня от другого человека, как тяжелая коробка с антресоли?

Мама лишь опустила глаза. Она признавала свою вину и не злилась на дочь.

– Твой сын, Вадим, мой однокурсник. Ты обязана с ним поговорить. Он не заслуживает того, что ты сделала. Ты должна попросить прощения, хоть это ничего не исправит.

– Что? Нет, Соня. Все должно оставаться так, как есть.

Женщина быстро повертела головой в разные стороны, накрывшись мантией безразличия. Она даже вышла из холла в зал. Через несколько минут Соня увидела её с чемоданом, который она поспешно везла за собой.

– Если хочешь, чтобы я простила тебя, ты сделаешь то, о чем я прошу, – уверенно ответила Соня, сложив на груди руки.

– Нет, я не могу это сделать. Слишком поздно.

– Слишком поздно познакомиться со своим сыном, которого ты бросила? Ты в своем уме?

– То, что ты знаешь правду, не дает тебе права разговаривать со мной в таком тоне. Извини, но у меня скоро рейс. Поговорим, когда я вернусь и когда ты остынешь.

Марина Дмитриевна вышла из квартиры, не смотря в глаза Соне.

– Остыну?! – вслед спросила девушка.

Но никто не ответил. Вопрос стал риторическим. Мама мельком взглянула на дочь и хлопнула дверью, оставив Соню одну с никому не нужной правдой на руках. Девушка боялась впустить в сознание мысль о том, что это точка отсчета. Начало крушения. Теперь ничего из прошлого не станет как прежде.