- Вот ты серьезно умеешь забрасывать удочки? - спросила Женя, валяясь рядом с Аней в шезлонге. - Я многого о тебе не знаю, начальник.

- Да, умею, - ответила Мирон, обернувшись на них, - Шиншилла, подними себе спинку кресла и не горбись.

- Я не умею, - сказала девушка, завалившись назад. - Мне и так хорошо. Забрасывай свои удочки, рыбак.

- Главную русалку я уже вытащил, - пожал плечами мужчина, жестом подозвав к себе Рому.

Вообще большинство приехали сюда, чтобы выпить, расслабиться, поплавать в озере и поймать одного дохлого карася за всю рыбалку, но, видимо, перепутали, что такое бывает только на зимней ловле рыбы, когда ты рад даже окуню, потому что тут, как оказалось водятся карпы.

- Локич, бля, ты как уже за крючок зацепился? - рассмеялся Федоров. - Да не дергайся ты! Леску порвешь, а я поводки вязать не умею нормальные.

- Илюха умеет, - сказал Худяков, перестав пытаться отцепить от себя крючок. - Ну, все, Мироныч, я - твоя русалка, женись на мне.

- Да хуй тебе, ты страшный, - проговорил Янович.

- А ты вот пиздец эталон мужской красоты, - закатил глаза Рома, - Вот прямо Крис Эванс.

- Он красивый! - крикнула блондинка, подбежав к нему и обняв.

- Ты просто его любишь, - заметил парень, когда Мирон отцепил от него крючок, - Поэтому для тебя он красивый.

Киреева лишь надула щечки, залезая на мужчину, как маленькая обезьянка, потому что он - ее прелесть, которая для нее самая любимая и образцово-показательная. Она начала пыхтеть и, поцеловав Федорова в лысину, тихонько шикнула на Локи.

- Тихонько, шиншилленок, - улыбнулся он, погладив ее по ручке, - Все хорошо. Никто никого не обижал. Сдувайся, мой любимый шарик.

- Хорошо, - кивнула Аня и, спрыгнув с него, побежала обратно к креслу с подушечкой и пледом, чтобы не замерзла, и удобно было.

Вообще девушка обещала, что будет спать в палатке со всеми, но Мирон, как всегда решил иначе, за что получил по лысой голове со словами "ты диктатор!" - блондинка все равно теперь спала бы в машине с печкой и Женей, которая вернет её на место, если шиншилла захочет по-тихому слинять на улицу. Пусть деспот и диктатор для всех вокруг, пусть даже в её серо-голубых по-детски обиженных глазках - ему нужно, чтобы все лапки его малышки были в тепле, хрупкое тельце грелось в огромном теплом свитере, надетом поверх грязного белого костюма Рибок. Во-первых, здесь стоит усомниться в ее умственных способностях, потому что никто, кроме нее, конечно, не нацепил на себя ничего светлого, зная, куда они едут. Во-вторых, Аня рвалась разжигать костер, что ей точно делать нельзя было: Мирон помнил отдых на даче, когда некоторые захотели красиво поджечь траву, как в фильмах, а в итоге чуть без волос не остались.

- Ты для него, как маленький ребенок, - улыбнулась Женя. - К воде не пускал, от костра отгонял, пока ты бегала за Локи после купания, готовился доставать аптечку, чтобы мазать зеленкой коленку.

- Если я для него ребенок, - начала девушка, - То он мой папочка. Я - только его, все, кто криво смотрят, сразу же увеличивают свои шансы получить по ебалу, а Сане вообще недавно пиздец настал.

- Так это Мирон ему нос сломал? - удивилась она.

- Да, Смоки постоянно пытается как-то отстранить меня от него, - блондинка вздохнула, - А Мирону надоели мои истерики и надутые щеки. Нет, я, конечно, понимаю, что виновата в этом всем только я, потому что верила придурку, но...

- Успокойся, - кивнула Муродшоева, - Уверена, ему все популярно объяснили.

- Ага, теперь я знаю, что угрозы раскидать нос по лицу - не просто слова, - проговорила Киреева. - Пуся моя!

- Да, я здесь, - улыбнулся мужчина, подойдя к ней, и, подняв ее на руки, сел в кресло. - Ваня, переверни мясо! Локи, блять, вылези из камышей, у меня сигнализация срабатывает!

- Командир, - усмехнулась Женя. - Режим СЕО включен, бля.

- Ты хочешь есть горелое мясо и постоянно слышать визг сигналки? - спросил Федоров, прижав Аню к себе, когда последняя начала рассматривать его руку.

- Не хочу, ваше величество, - ответила она, кивнув на девушку.

- Это у нас постоянно, - улыбнулся Янович, щелкнув блондинку по носу, чтобы переключить ее внимание на себя. - Нравится?

- Ты знаешь, что я пытаюсь себя занять таким образом, - вздохнула Киреева.

- Пойди к Ване тогда, - сказал Мирон, - Или помоги Илье установить палатку. Если хочешь.

Она весело вскочила и потопала своими маленькими ножками к Мамаю, который смотрел на то, что должно быть палаткой и мысленно проклинал свою жизнь.

- За что ты раскидал нос по лицу Смоки? - выдохнула Женя.

- Он в последнее время часто пытается наплести Ане про меня то, чего я не делаю и не собираюсь, - проговорил мужчина. - Проблема в том, что шиншилленок у меня весьма доверчивый, а Цихов еще ее лучший друг, поэтому ему она сразу верит. Потом плачет.

- А ты ее слезы не любишь?

- Не выношу, - уточнил Федоров. - Не в том плане, что они меня бесят - мне очень неприятно, когда она плачет. Не то, что это некрасиво и так далее, а... Ну, вот пять минут назад она висела у меня на шее, а сейчас у нас слезы, сопли и печаль.

- Я дожила до момента, когда кто-то выносит мозг тебе, а не ты кому-то, - потерла руки Муродшоева.

- Выкуси, Жек, меня все устраивает, - усмехнулся Янович, - Потому что просто за то, как она мостится на мне по ночам, можно простить все.

- На тебе?

- Ага, залазит и топчется лапками, - кивнул он, взглянув на Аню. - О, палатку начали собирать. Надо было ее сразу туда отправить.

- Она придет к тебе ночью, - заметила Женя.

- Ну, уляжется, укрою одеялом и все. Тихое сопение с храпом Вани. Класс.