Сейчас Аня шла по Невскому проспекту, очень тихо подпевая музыке в наушниках, и радовалась новой прическе, которую сделала буквально пятнадцать минут назад в первом попавшемся салоне. Девушка обрезала волосы и осветлила их, нацепила на себя черную футболку с надписью KULTIZDAT, порванные старые джинсы с оборваным низом и кроссы, которые уже ждали своего заслуженного отпуска на мусорке, но пара амбассадора спортивной фирмы продолжала таскать на ногах то, что другая давно бы выкинула. А она не другая - блондинка особенная. Киреева - фанатка БМ, и ей не зашквар признаться в том, что она все еще не любит персонажа по имени Оксимирон, но сходит с ума от Мирона, не считает охуенно знаковым образ, но безумно любит строки человека за ним, она не боится сказать, что с огромным удовольствием слушает весь состав агенства и сейчас гуляет под их треки. Сейчас Аня иначе смотрит на окружающий мир, воспринимая все, наверное, с долей иронии, а не сразу же показывает себя с худшей стороны. И, да, ей все еще ничего не стоит сказать, что кто-то дерьмо, доказать это так, чтобы все согласились, но смысл, блять, в этом? Засрать? Хайпануть? Нет, спасибо, вокруг нее и так достаточно шума из-за одного человека, который сейчас в Москве на очередных съемках, когда девушка истоптала своими маленькими ножками всю набережную, а сейчас идет прямо по разводному мосту в свои небеса. Блондинка не в бреду - абсолютно трезвая и лояльно настроена ко всему, что может произойти, потому что она любит Питер, а Питер - её, ведь это ответственный папуля, который никогда не бросает своих детей и готов принять каждому под пуховым серым одеялом дней и выедающей глаза темнотой.

- Аня, - слышится позади, - Погоди, пожалуйста.

- Да, - она оборачивается и улыбается девочке лет шестнадцати в такой же футболке, которая буквально светится от счастья, - Привет.

- А можно фото? - подросток подозвала к себе какого-то парня, который был выше Киреевой на сантиметров десять. - И пару вопросов?

- Конечно, - кивнула девушка. - Тебя как зовут?

- Кристина, - сказала она, встав рядом. - Игорь, сфоткай.

Парень лишь вздохнул и, выполнив просьбу подруги, махнул рукой под все, общайся, я подожду.

- Как тебе вообще во всей этой баттл-рэп тусе? Как к тебе относятся? - протароторила Крис, постоянно перебирая пальцами.

- Тише, ребенок, успокойся, - тихо рассмеялась блондинка, заправив прядь волос за ухо. - Ну, сейчас, знаешь, ко мне опасно плохо относится, а вообще... Единственным чуваком, с которым я, до недавнего времени, не контачила, был Мирон, а сейчас, бля, знаю всех, пытаюсь как-то находить общий язык. Сомнительная вообще хуйня быть бабой, чье мнение учитывается на Версусе.

- Ты будешь учавствовать в столе второго круга фрешки? - спросила девочка.

- Бля, да, - усмехнулась Киреева. - Буду, как Ваня. Сидеть, молчать и курить. Ну, еще иногда Оксимирона подъебывать, это святое.

- Каково жить с такой славой?

- Честно, Крис, хуевенько, - вздохнула она, - Потому что всегда находятся долбоёбы, которым ты не будешь нравиться, или они как-то будут пытаться тебя задеть. Да, на это нужно не обращать внимания, но я - натура тонкая и весьма вспыльчивая, поэтому, бывает, съебываюсь из всех социальных сетей на время, чтобы успокоиться, а потом просто шлю их всех нахуй и возвращаюсь, - Аня засмеялась. - Делай то, что ты хочешь в рамках своих возможностей и уголовного кодекса, естественно, и все будет заебись. Если ты чего-то хочешь, к чему-то пиздец стремишься, то все будет. Это я тебе, как старший товарищ, переживший подобное, говорю.

Девушка могла быть холодна, как сангрия, но сейчас блондинка буквально светилась от какого-то непонятного счастья внутри нее. На шее болталась та самая подвеска из белого золота, а в голове набатом звучали слова "я всегда с тобой" - Мирон действительно рядом: в наушниках, в надписи на футболке, в рюкзаке с маленьким голубем на нем, в чехле побитого телефона, в её поведении, словах, манере общения.

- Можно тебя обнять? - робко поинтересовалась Кристина.

- Конечно, - улыбнулась Киреева, разводя руки. - Обнимашки, ура.

Она перестала красить губы красной помадой и стрелки. Её визитная карточка исчезла навсегда - теперь Аня выглядела, как самая обычная девушка, которая тусуется с рэперами и шарит за культуру. Наглость и грубость никуда не делись - просто исчезли с её лица в прямом смысле.

- А ты будешь на Rhymes Fest? - спросила девочка, отходя от нее и вытирая слезы.

- Ребенок, не плачь, ты чего? - удивилась блондинка. - Открою тайну, я такой же человек, как и ты - просто вляпалась в историю, если можно так сказать. Ну, вообще собираюсь, а там хуй его знает. Беги к своему другу, а то он заскучал.

- Спасибо тебе большое, - крикнула она, побежав к Игорю.

- Да не за что, - прошептала Киреева, включив музыку. - Я знаю, что несчастье в бабках, поверь...

Идти по ночному городу под Фата Моргану ей показалось очень атмосферно: фонари, улицы с людьми, которые куда-то спешат, наверное, как сейчас в Москве, Аня не знала, потому что не хотел отвлекать Мирона, и одна из любимых песен в ушах. Весь мир у ее ног, но временно: завтра все вернет назад - девушке не нужны все материки, ей даже не нужен Федоров в ногах - нужен рядом, о чем напоминает прохладный металл на шее.

- Ой, смотри, телка ментора, - раздалось со скамейки.

- Хэй, йоу, - махнула им рукой блондинка, услышав "Янг Яип" из колонки, - Кумир малолеток сидит на коксе.

- Воу, ты и такое слушаешь? - удивился парень.

- Я слушаю все, - улыбнулась Киреева.

- А сигаретой не угостишь? - усмехнулся его друг.

- Лови, - она кинула им пачку, - Я без своего ментора не курю.

Не пьет и не курит, потому что травить себя уже нет смысла, а пачка была нетронутой: все сигареты на месте, потому что рука не тянулась ни к сигаретам, ни к алкоголю, ибо собутыльников не было, а спиваться одной не хотелось. Так и жила временно без никотина, спирта и Федорова. Нехватку последнего переносила тяжелее всего, потому что плакала по ночам, запираясь в квартире. Да, это сейчас ей хорошо и весело, но ровно до того момента, как она перешагнет порог подъезда. Ане не хватает человека. Пусть это клиника и шиза, пусть это болезнь, но Мирон ей нужен. Даже больше, чем кислород.