- А давай по фактам, - внезапно произнесла Аня, сделав музыку тише. - Тебя задалбывают вопросами больше, чем меня, но ты на это не реагируешь. Почему тогда это не останавливает людей?

- Потому что каждый из них думает, что именно ему я отвечу, - вздохнул Мирон, стряхивая пепел с сигареты. - Такое у них мышление: задать вопрос, ожидая от меня реакции, даже если он крайне долбоебский, а потом начинается "Оксимирон зазвездился, никому не отвечает", а я просто заебался говорить одно и то же.

- Излишнее внимание тоже надоедает, - усмехнулась девушка, затягиваясь. - Блять, кто бы мог подумать, что такое будет?

- А что такое? - спросил мужчина, выдыхая дым. - Сверхъестественного нихуя не происходит, все идет так, как и в последние годы жизни.

- Твоей, но не моей, - уточнила блондинка. - В том-то и прикол, что у меня были люди, которые меня ненавидели, любили или просто забивали, а сейчас их в несколько раз больше, и ебучее количество подписчиков во всех социальных сетях скакануло резко.

- Можем опровергнуть даже факт нашей дружбы, но тогда все будут уверены, что ты трахалась со мной, - заметил Федоров, прикрыв глаза и облокотившись на спинку лавочки. - Тебе оно надо? Тогда действительно станешь для них "еще одной", и дело тут будет не во мне, - он посмотрел на нее холодным взглядом голубых глаз, - А в моей репутации, которая идет в разрез с тем, что происходит сейчас.

- То есть...

- По их сценарию ты уже должна быть выебана и оказаться за дверью, - перебил ее Янович. - Им удобно, что у меня никого нет, что я с кем-то переспал и опять гуляю по Питеру в гордом, блять, одиночестве. Нет, такие не все, но почему-то чаще всего попадется именно этот тип людей.

- А ты не думал, что так даже лучше? - спросила Киреева.

- Что лучше? - хмыкнул Мирон. - Что любая девушка, которая оказывается рядом, подвергается волне хейта от девочек от двенадцати до пятнадцати лет?

- Тебе ведь всегда было все равно, - произнесла она. - Почему ты внезапно так реагируешь на это все?

Аня-то никогда не скажет, какой поток негатива выливается на нее каждый день в сети, даже если терпение лопнет и захочется бросить телефон в стену, сжаться в комок и расплакаться - блондинка этого не сделает. При каждом потрясении своей жизни девушка в итоге что-то приобретала, этого нельзя отрицать, становилась свободнее, духовнее, глубже, но и делалась более одинокой, более непонятной, более холодной и твердой - сейчас ей было пиздец трудно это все вывезти.

- Потому что я ради интереса решил посмотреть реакцию своей аудитории на твое появление в моей жизни, - хмыкнул мужчина, потушив сигарету и отправив в рот следующую. - Знаешь, у тебя уже есть идиотское прозвище, если ты начнешь их мониторить и кидать в черный список, и очень много вопросов к тебе и, собственно, ко мне.

- И как меня теперь зовут? - усмехнулась Киреева.

- Подстилка императора, - выдохнул Федоров.

- Мирон, - начала она, - Ты ведь знаешь...

- Тебя это задевает и не пытайся отрицать, - произнес Янович, поджигая сигарету. - Их просто больше, чем должно быть, чем ты привыкла. Пойми, - он взял ее за руку, - Меньше уже не будет, раз. О тебе никто из них не забудет, два. И я всегда рядом, три. Вцеплюсь в глотку любому, разобью ебало и обматерю в сети - ты только скажи. Кто-то обидел - говори, не бойся.

Раньше бы Аня кивнула, сделала бы вид, что верит и забыла бы об этом, думая, как справиться с проблемой самой - сейчас девушка сильнее сжала его руку, уткнувшись носом ему в грудь. От него пахло сигаретами и парфюмом. Еще пару месяцев назад девушку бесила настоящая вонь, а не легкий аромат, если можно так сказать, от табака и духов вместе, потому что от нее очень редко несло дешевыми сигаретами и сладкой туалетной водой, как от большинства ее ухажеров - теперь блондинка закрывала глаза и вдыхала этот запах.

- Моя малышка, - прошептал Мирон, затянувшись, - Я тебя никому не отдам и обидеть не дам.

- Рифмуешь на глаголы, - цокнула языком Киреева, усмехнувшись. - Как тебе не стыдно, а?

- Я - злой и ужасный, - ответил мужчина, - Мне похуй, мне можно.

- Ну нельзя так, - пробурчала она. - Ты ведь чуть ли не гуру во всем рэпе.

Минуту назад Аня с серьезным лицом рассуждала о жизни, а сейчас включила маленькую принцессу, которая наивно улыбается - Федоров знал, насколько сильна эта девочка с тяжелой судьбой, ранимой душой, серо-голубыми глазами и нежной улыбкой.

- Да нахуй этот титул, - выдохнул Янович. - Одна головная боль от него.

- Не будь так критичен, - попросила девушка. - И ты не настолько зол и ужасен, каким себя позиционируешь.

- Ну, да, вы, животные, добрых людей чувствуете, - кивнул он, получив легкий удар кулачком по груди. - Не дерись, шиншилла. Я тебя и боевой, и спящей люблю.

Аня расплылась в улыбке, что заставило Мирона ткнуть в ямочку на её щеке, из-за чего девушка отвела взгляд в сторону, подняв плечи.

- Ну, чего ты? - спросил мужчина, взяв ее за подбородок.

Федоров поцеловал её в очередной раз вечер - блондинка уже сбилась со счета: о ней никто так не заботился, никого никогда не ебало, холодно ей или нет, её просто так не целовали в висок, в щеку, в макушку, в губы, не брали за руку, переплетая пальцы между собой. Её просто никогда не  л ю б и л и  так, как полюбил Мирон, а она просто не могла понять, что без него уже просто не сможет.