- Ой, моя ягодка! Ой, как же ж так, а... Такая молодая была, и вдруг - раз. Ой, ужас-то, ужас! Но ты держись, хорошая моя, от твоих слез ей еще тяжелее будет...

Тетя Соня дрожащей рукой гладила Алису по спутанным волосам.

Девушка не плакала, нет. Ее состояние походило на безжизненное. Ей упорно казалось, что она мертва, лишь душа упрямо не желает покидать оболочку – тело не повиновалось ей, словно отмерло.

Алиса не плакала. Слезы лились сами нескончаемым потоком, поневоле – будто в районе глаз открутили два крана, и соленая жидкость мучительно прожигала очи.

- Ой, не переживай ты так! Эрика была замечательной женщиной! – шептала тетя Соня, хотя и сама-то наверняка слабо верила в свои слова. – Она безумно тебя любила! За тебя готова была перегрызть любому глотку! Защищала, как тигрица своего детеныша. Была намерена подарить тебе счастливое будущее… Я уверена, что ей сейчас хорошо там, куда она попала… Стань достойной хозяйкой дома, и пусть мама гордится тобой с небес…

Алиса сделала попытку поддержать словами реплику Софьи, но у девушки не хватило на это сил. Из горла вышел лишь слабый хрип попавшей в мышеловку крысы.

- Все хорошо, ты не одна, - задыхалась слезами тетя Соня. – У тебя есть я и Лева! Василинка, Боря и Коля тоже любят тебя! А самое главное – у тебя есть Мирон! Человек, который обожает тебя больше всех нас и считает смыслом своей жизни!

Девушка взвыла, как раненый буйвол, и впечатала лицо в подушку, надеясь задохнуться и положить уже конец этой никчемной, не имеющей смысла жизни.

- Ой, что случилось?! – вскрикнула тетя Соня. – Неужели меньше заниматься с тобой стал? Все у своих писателей торчит? Вот паразит! Ребенку бедному внимание нужно, а он… Ну ничего! Только увижу – наподдам, чтобы меньше со своими писаками якшался и больше тебе времени уделял!

Алиса яростно сцепила подушку зубами.

- Тише, ягодка моя! Я Боре позвонила, они с Василинкой сейчас в квартире Роньки живут, батареи у них покрашены… Сейчас приедут все вчетвером! Василина, Коля, Боря и Ронька. Я им пока про Эрику не сообщила, боялась раньше времени расстраивать… Лисонька, ой, не переживай! Не плачь, родная моя! Ей на том свете от твоих слез еще тяжелее! Не любят мертвые, когда по ним плачут… Лева, ну где там они?! Почему так долго?!

Лев мрачно склонился над газетой.

В отличие от супруги, он предпочитал выражать скорбь молча.

- Откуда я знаю? – вздохнул он. – Подъезжают уже, наверное… Выехали-то давно.

Алиса снова попыталась выдавить хоть слово, но из горла опять полился стон.
Ее душу будто эмоционально опустошили.

Алиса никак не могла поверить в то, что матери больше нет.

Нет ее, не накричит она теперь на слуг, не побеспокоится о свадьбе дочери… Умерла, твердо считая, что Алиса ее ненавидит. И за всю свою жизнь девушка так и не обняла мать…

Она не плакала, нет. Четвертый мир разучил ее делать это.

Слезы текли сами… они все сами…

Алисе резко ударил по слуху звонок в дверь.

- Приехали! – воскликнула тетя Соня и кинулась в гостиную. – Ой, Лева! Они приехали!

Замок лязгнул, и входная дверь отворилась.

- Ой, беда у нас случилась! Привет, Василинка, Коленька, Боря… А Роня где же?

Алиса услышала звук замка курток и голос Бориса:

- Здравствуйте, Софья Егоровна… Простите, что долго, машина замерзла, прогревали… Мирон не поехал. У него какая-то встреча важная. Как вы нам позвонили, так я сразу ему говорю: пошли, там у Алисы что-то случилось, ее морально поддержать надо. А он, мол, нет, мне нужно с важным человеком повидаться, времени совсем нет…

- Тварь! – вдруг издала девушка животный вопль. – Ублюдок! Сволочь прогнившая! Скотина! Ненавижу подонка!

Тетя Соня ойкнула и кинулась к Алисе.

Девушка истерично визжала, билась в конвульсиях, ожесточенно пыталась вспороть ногтями собственные щеки, стремилась разорвать свои губы, захлебывалась в слезах, яростно долбила ногами кровать…

- Паскуда! Урод вонючий! Гнида! Ненавижу! Ненави-и-ижу! Мерзавец бездушный! Дрянь! Козел!

Софья зажала руки Алисы, чтобы прекратить ее нанесение увечий самой себе.

- Ненавижу его! – беспомощно
долбилась головой о подушку Алиса, измазав ее в крови своих щек. – Ненавижу гниду! Крыса паскудная! Чтоб он сдох, сволочь! Убью! Убью его! Ненавижу!

Тетя Соня вскрикнула и попыталась прижать к себе брыкающуюся девушку.

Алиса обмякла на ее руках.
Успокоилась…

Боря молча стоял в проходе и ошарашенно взирал на истерику.

- Да-а… - шокированно выдохнул он. – Вижу, дело серьезное… Что случилось-то? Эй, Васька, иди сюда, здесь девчонке действительно плохо!

Тетя Соня всхлипнула и крикнула:

- У бедного ребенка мама умерла! Совсем без родителей осталась!

Борис нахмурился.

- Вот как… - неловко произнес он. – Соболезную…

- Чего соболезновать-то?! Ты чего Роньку не привез, паразит? Видишь, как бедняге без него плохо, аж с ума сходит! Что, заставить не можешь? Сказал бы – никакой встречи, ты едешь со мной! Бедная Лисонька, в такой трудный момент – и без самого любимого человека, а!.. Девочка моя, моя сладкая…

- Не нужен мне он! – вскричала Алиса и тихонько заскулила. – Пусть катится к чертям, урод! Ненавижу его! Ненавижу…

Борис тяжело вздохнул и осторожно присел на стул рядом с постелью девушки.
Взглянул на Василину и Колю, шепотом напряженно говорящих что-то Льву в прихожей.

- Да, - смущенно пожал плечами Борис. – Мирон… странный в последнее время.

- Конечно! – вспыхнула Софья. - С мерзавцами всякими рядом крутится, так и сам мерзавцем становится!

- Я не об этом, - вздохнул Борис. – Не ездит он к писателям.

Алиса поперхнулась.

Как это – не ездит?

Да он же постоянно только у них и торчит!

- Что это значит? – сдвинула брови тетя Соня. – Он же каждый день у них бывает по нескольку раз!

- Это раньше так было, - неуверенно говорил Борис, словно сомневаясь, стоит это рассказывать или нет. – А сейчас – не уверен. Я ж перед Новым годом к нему приехал, чтоб от Кольки ветрянкой не заразиться. Это вчера, когда инфекционный этап прошел, мы батареи покрасили - уж давно собирались - и к нему переехали на время. А до этого я один там жил, неделю целую, пока Коля болеет. В аккурат первого января Мирон мне сказал, что нужно ему там с кем-то встретиться. Ну я, понятное дело, внимания не заострил. Поехал, Кольку проведал, подарки ему вручил. На улицу его надо было вывести, а то свежим воздухом уж около недели не дышал. Ну, мы вечер дождались, чтобы не дай бог случайным образом кого не заразить из ребят… В парк пошли. Ходим, прогуливаемся… А на скамейке Мирон сидит. Один. Потерянный такой, вино прямо из горла хлещет, как алкаш! Я сначала и не узнал его, наш-то Мирон культурный, с бокальчиком всегда… Я ближе подхожу, смотрю – ну точно он! Говорю: ты ж с коллегами должен быть! А он на меня туманным взглядом посмотрел и неожиданно выдал: "А для чего вообще они мне нужны? Для чего все вот это вокруг меня – для чего оно нужно? Устал я, Борька… Устал. Надоело все…". Вылил остатки вина в снег, встал и ушел.

- Ой! – перепугалась тетя Соня. – Да как же… Да что же… Да неужто он опять, а?!

- Не знаю я. По нему не сказать, что снова влюбился. Влюбленные люди… они ж светлые, счастливые. А он себя так вел, как будто у него помер кто-то…

Софья разгневанно пихнула Бориса в бок.

Тот взглянул на девушку и осекся.

- Могу лишь предположить… - выдавил Боря. – Что-то внутри его сильно гложет… На писателей даже начхал, в одиночестве по паркам шатается и пьет с тоски…

Тетя Соня в ужасе прижала ладони к щекам.
Раздался телефонный звонок, Софья кинулась в прихожую.

Борис смущенно кашлянул.

- Как ты? – неловко спросил он. – Держишься? Хозяйкой теперь стала, да?

Тетя Соня с кем-то заговорила.

Алиса махнула рукой.

- Плевать на особняк, - выдохнула она. – Ты не имеешь догадок, с чем связано такое внутреннее опустошение Мирона? Может, с его карьерой?

- Карьера у него только взлетает, если он хоть немного с тобой про это разговаривает. И на любовь это не похоже… слишком уж он подавлен. С Маргаритой так же было, но там он просто в депрессию впал, потом вышел, а здесь он фактически пытается себя загубить. Словно жизнь ему надоела…

- И ты так спокойно говоришь об этом?! – вскричала Алиса и
вскочила с кровати. – Ему же плохо! Его нужно поддержать! Ты единственный, кто знал о его состоянии, но даже не сделал попыток помочь Мирону!

Борис не успел раскрыть и рта, как в прихожую вошла Соня.

- Алиса! – воскликнула она. – Тебя к телефону!

Девушка пулей кинулась к аппарату, схватила трубку и выдохнула:

- Мирон! Это ты?!

На той стороне провода захрипели. Алисе показалось, или ее собеседник плачет?..

- Эй! – крикнула девушка. – Кто там?!

- Это я, - очень сухо и хрипло выдала трубка. – Федор. Я знал, что ты у Соколовых.

Внутри Алисы все в волнении задрожало.

Почему он всхлипывает?!

- Федь, мне нужно кое-что сообщить тебе… Мать…

- Подожди, - резко оборвал парень. – Дай сначала я скажу.

Девушка поджала губы.

- Что случилось?

Федор замолчал секунд на десять. Закашлялся. И подавленно произнес:

- Юрик. Разбился два часа назад на мотоцикле. Напился и сел за руль. Еще и сломалось, возможно, у него что-то в двигателе… Когда прохожие скорую вызвали, еще жив был. А по дороге в больницу… уже все. Конец.

Алиса замерла, лишь изо всех сил сжала трубку, чтобы она не выпала из ее рук.

Зачем он врет?! Зачем решил окончательно ее добить?! Зачем придумывает эти дурацкие шутки?!

- После смерти отца вдвоем мы остались… - шептал Федя, давясь слезами. – Я в институт поступил, учился, прохлаждался, а он пахал как конь, деньги в дом тащил, на которые мы с ним выживали… Всегда всем помочь стремился… Внешне грубым был, но в душе – добрым, чутким и ранимым… Очень грустил, что так и не обзавелся женой… Хотел семью! А получилось…

Нет.

Трубку удержать не удалось.

Она выпала из ослабевших рук Алисы.

Девушка издала животный крик, рванула с места и выбежала на улицу прямо без верхней одежды.

Какой теперь смысл?! Какой смысл беречь себя?!

Ее цель – особняк.

Пора кончать со всем этим.

Самоубийц в обществе не любят. Но возносят людей, погибших героически.

Вот она и погибнет. Призраки прогнозировали ее смерть в пятом мире. Значит, она умрет, как герой.

Алиса самостоятельно добежала до особняка, потеряв усталость и чувство времени.

Забежала в дом, кинулась в библиотеку и распахнула дверь тайной комнаты.

Она поддалась.

Видимо, конец Алисы уже близок…

Девушка вставила ключ в пятую картину и без промедления шагнула в нее.