- За тебя, Леха! Этот тост - за твою храбрость, смекалку и силу! За твое непоколебимое мужество! Поднимаю рюмку в твою честь!

Алиса уже немного прихмелела от приятных слов сватовцев, то и дело одобрительно похлопывающих ее по плечу.

Они вырвались из логова ученых живыми. Им удалось изъять флешку - и теперь информация перекачивалась с нее на компьютер. Процесс обещал быть долгим, часов восемь-девять, ибо объем памяти научного сотрудника - даже та малая часть, которая успела загрузиться - была внушительной. И если инновационная капсула поглотила знания за считанные секунды, то старенький коробкообразный компьютер, кряхтя, медленно всасывал в себя информацию.

Опьяневший Сергей залпом опрокинул в себя стопку.

Члены бригады были преисполнены к Алисе слепой благодарностью. Она спасла им жизни, она извлекла флешку, она продумала этот план и играла главную роль в его осуществлении. Теперь сватовцы поистине ей восхищались.

Туча и Сергей сидели за столом в их штаб-квартире - красные, опухшие от алкоголя, но неожиданно доброжелательные и веселые. Алекс предпочел уйти в другую комнату - ученые, оказывается, задели ему ножом какую-то мышцу, и ему был необходим постельный режим.

Ви же сидел в стороне. Так же безмолвно, как и всегда, возился с ржавыми деталями, даже не глядя в сторону празднования. Было чувство, что немец на них... обижен? Зол? Разочарован в товарищах?..

Но почему? Алиса ведь его спасла, все получилось!

- Туча, я сегодня добрый, - заплетающимся языком пробормотал Сергей, вновь опустошил стопку и смачно хрустнул соленым огурцом. - Но чтобы завтра ее здесь не было. Прис... прус... Елки, прис... трой ее куда-нибудь. Нам не нужны лишние люди.

Туча прижимал к себе ту самую девочку, страдающую синдромом Дауна.

Ее ведь через три дня убьют. Убьют, как и всех остальных...

- Подобрал возле лаб...ра...татории... - морщась, выговорил Туча и кусанул дымящуюся печеную картошку. - Жалко ее. Ясен день, убегала от опытов. Хорошая такая...

Девочка - худая, словно скелет, облепленный кожей - прижималась к плащу Тучи и мелко дрожала. То ли от холода, то ли от страха.

- Ты слишком добрый, Туча, - вздохнул командир. - А ты, Лех, наливай, не стесняйся. В твою честь пьянка! Ты показал себя с достойной стороны!

Алиса мотнула головой, потуже завязала веревки от капюшона и поправила черную чулочную бандитскую маску (на вопрос, мол, почему ты при нас ее не снимаешь, девушка ответила, что пытается привыкнуть к ее ношению).

- У меня организм не переваривает, - слабо улыбнулась Алиса и, взяв вилку и ножик, принялась разрезать ароматную картофелину.

- Тьфу ты, - махнул рукой Сергей. - Ты прям как Ви! Тоже нежный, что ты, не пьет... Выкобенивается просто! Барышню-кокетку из себя корчит.

Немец даже и не поднял на командира глаз, словно не понял его речь.

А, может, действительно не понял?

- Если он не пьет - это не повод звать его барышней! - вскинулась вдруг Алиса.

Это говорила не она. Это говорило предательски засевшее в ней чувство. Странное, ядовитое, прожигающее. Лишающее способность дышать и, словно алкоголь, заставляющее сердце пульсировать с немыслимой усердностью, разгоняя по венам горячую кровь.

Не сказать, что оно было для Алисы новым, совсем нет. Его она уже испытывала.

К Мирону.

Но что же именно заставляет его просыпаться здесь, в четвертом мире, когда бывшего гувернера рядом нет?..

- Тю, сразу видно, что ты у нас впервой, - беззлобно рассмеялся Туча, поглаживая по голове засыпающую девочку. - Он и есть баба. Плевать, что он механик и все такое. Плевать, что руки у него здоровенные, жилистые, с выпирающими венами. Плевать, что у него не видно лица из-за щетины и сажи. В душе он - плаксивая ранимая истеричка. Истеричка-немка, во. Только и делает, что сопли на кулак наматывает. Вот ты, Леха, сразу видно - мужик, настоящий мужик! А этот...

Алиса резко поднялась из-за стола.

Кровь прильнула к щекам от гнева. Что за необоснованные оскорбления в сторону Ви?! Почему они так беззастенчиво втаптывают его в грязь?! Разве он сделал им что-то плохое?!

Хотелось высказать им все в лицо. Кто знает, осталась бы Алиса после этого в бригаде, но...

Но Ви поднялся сам. Медленно и бесшумно встал, отложил запчасти и очень тихим голосом, по-прежнему не поднимая на бригаду глаз, произнес:

- Я... Я... Я хотейт уходить к себе. Я очейн хотейт спайт.

- Хотеть, - передразнил его командир. - Хотеть?! Так иди и спи, кто тебя здесь держит, кому ты вообще нужен...

- Да что он вам сделал?! - вскричала Алиса. - Чего вы к нему привязались?

Туча хмыкнул.

Сергей же отхватил огромный кусок ржаного хлеба и с издевкой начал:

- Да ты что, Лех, не видишь разве? Он сидит себе, в железе ковыряется, а сам-то, гляди, молча обвиняет нас. Что ты блин, черт нерусский... Как он там все время ноет? Сейчас, вспомню... А... Töten sehr schlecht*. Тьфу, роза нежная.

Немец опустил голову еще ниже. Обняв себя руками, он сбивчиво произнес:

- Я не... думайт плохо о вас... Я никогда не думайт плохо. Я не считайт, что смерть - это хорошо. Я... не хотейт... обидеть Сергей... Я... просто...

Алиса сглотнула комок в горле.

Боже, до чего его было жалко! Одинокий, несчастный, нуждающийся в тепле и любви, когда пожалеть его совершенно некому!

- Вот и вечно он так, - махнул рукой командир и воткнул нож в консервную банку. - Убивать - плохо, убивать - нехорошо... Моралист, блин.

Немец уничтоженно сжался.

- Майн... майн тетя...

- Да знаю я про твою тетю! - рявкнул Сергей. - Расстреляли ее, как собаку! Думаешь, ты один такой?! Что ты, бедный, не повезло ему! У нас у всех так родню расстреливали, прямо на наших глазах! За полноту убивали, за худобу убивали... А, бывает, сами подыхали, когда перлись, куда им не следует. Это было всегда! И не надо здесь ныть, будто ты один такой особенный. Все люди сдыхают, мрут, как чертовы мухи!

Ви вдруг поднял голову, и Алиса с содроганием увидела, что его карие глаза окружены красными кругами и слабо блестят при свете лампы.

- Wage nicht über sie zu sprechen*! - вдруг с болью воскликнул механик и поджал губы.

Сергей прищурился.

- Чего? - поднял он брови. - Чего ты там на своем немецком вякнул?

- Он тебя посылает, - миролюбиво пояснил Туча, с интересом наблюдая за картиной.

- Ах, вон как! Посылает, значит? Да катись сам отсюда, гребаный фашист! Спать хотел? Вот иди и спи! Морали тут он мне еще читать будет. Убивать, дескать, плохо... Да ты б сейчас с ножом в глотке валялся, если б того мужика не прикончили.

Ви закутался в потрепанную куртку, коротко кивнул и сухо сказал:

- Я уходийт спайт. Gute nacht.

Оцепенение сошло с Алисы, и она обессиленно рухнула на стул.

Отчего вдруг такая ярость к Сергею?

Отчего такая симпатия к Ви?

Но ведь... Любить двоих сразу... невозможно?

Или Алиса перестала питать чувства к Мирону?

- Не, ну ты глянь, - усмехнулся командир. - Вот чего с мужиком делать, а? Он в бригаде истинных головорезов, а убивать боится.

- У него убили тетю! - вспыхнула девушка.

- Надо же, какая трагедия. У меня тоже много родных и друзей полегло.

Алиса со всей силы сжала края куртки.

- Вы уже опытные, много повидавшие! - выпалила девушка. - А Ви приехал в эту страну недавно, для него дики ваши законы и совершенно обыденные убийства. Он не видит в них ничего героического и хорошего, за что можно хвалить и чем следует восхищаться. Он считает, что убивать плохо. Сколько ему лет?

- Ви-то? Да черт его знает, где-то лет под двадцать пять должно быть. Вроде уже взрослый мужик, а ведет себя как наивный ребенок.

- Жалость к людям - не есть показатель возраста, - воскликнула Алиса, поднялась и с долей некоторого сомнения направилась в комнату Ви.

Там горел свет.

Он не спал - резко и нервно пытался вкрутить гайку в аппарат.

Алиса неловко потопталась на месте.

Присутствие Ви вгоняло ее в смятение.

Но так ведь быть не могло! Любовь к Мирону была пронесена через десяток лет, а тут за пару суток зародиться каким-то чувствам?! Этого просто не может быть, нельзя любить двоих одновременно! Любовь не возникает так быстро!

- Прости их, - вполголоса произнесла Алиса, прикрыла дверь (на всякий случай защелкнув ее на замок, а то сватовцы узнают ее истинный пол) и сняла маску. В ней было очень трудно дышать, и еще она страшно воняла потом.

Ви не ответил, лишь продолжил закручивать гайку еще ожесточеннее.

- В этом их плюс, - неловко сказала девушка. - Они не лицемеры. Просто у них иная среда и иные порядки. Недопустима слабость, запрещены слезы, возносится мужество и храбрость. Живя в обществе животных, они сами озверели. Пускай и не до конца. Пускай и осталось в них что-то хорошее. И они вполне нормальные ребята. Но ярость, злоба, кровь и смерти окружали их с рождения, и это ожесточило им характер. А ты, хоть и жил в детстве в семье алкоголиков, но зато потом тетя и дедушка одарили тебя лаской и теплом. Ты и Туча с Сергеем - люди совершенно разные, именно поэтому вам сложно отыскать общий язык.

Алиса осторожно присела рядом с Ви на кровать.

Немец крутанул гайку с такой силой, что нечто в аппарате щелкнуло, и она отлетела к стене.

Ви раздраженно отбросил машину, запрокинул голову и тяжело вздохнул.

- Я... Я очейн грустить, когда тетя нет. Я очейн плакать... Мне... быть так страшно... Я не любийт, когда убивайт. Я... Bitte lachen sie nicht, Alice*... Я очейн сильно бояться сейчас. Люди с нож. Люди с пистолет...

Алиса невольно содрогнулась от услышанного.

- Ты мерзнуйт? - встрепенулся немец и вскочил. - Тебе быть холодно?

- Нет-нет, совсем нет, я просто...

- Найн, найн, тебе быть холодно, - Ви сорвал с себя рваную куртку и бережно накинул на плечи девушки. - Я хотейт, чтобы ты не мерзнуйт.

Алиса невольно улыбнулась и закуталась в одежду немца.

Как же она насыщенно пахла железом, дегтем, дымом от костра... Согревала так, как не грело еще ничто на свете.

Неужели действительно... все? Любовь к Мирону угасла?

Но Алиса с Ви в любом случае не могут быть вместе! Он - просто персонаж книги, герой из четвертого мира...

Что за вздор?! Что за непонятная страсть?! Откуда она вообще взялась, ведь Ви не выделяется ничем особенным?!

Кроме удивительных глубоких карих глаз. Кроме изумительных черных, словно угольная россыпь, волос. Кроме задумчивого взгляда и харизматичной улыбки. Кроме щетины и грязной куртки. Кроме доброты и забавного и милого немецкого акцента. Кроме сходства судеб...

Он ведь уйдет. Исчезнет, как Флорика, Фридрих и Элон. Картина с ним станет обычным пыльным холстом.

Более того... Его должны убить через три дня! И все это время после убийства тети он так и не ощутил любовь и ласку!

- Данке, - смущенно произнесла Алиса.

Ви ее попытка поблагодарить на немецком позабавила, он беззлобно улыбнулся и прижал девушку к себе, надеясь таким образом защитить ее от холода.

- Вот странно, - задумчиво начала Алиса, положив голову на плечо Ви. - Сейчас так высоко стала цениться жестокость, аморальность, грубость и алчность. Современные девушки просто тают от плохих парней, наркоманов и бабников. Они дрожат от восторга, когда парни растаптывают их, заставляют бегать за собой по пятам и издеваются, как хотят. Это одна из самых алогичных вещей на земле, но она продолжает существовать. А вот доброта, нежность, способность на чувства теперь перестала цениться вообще. Все влюблены в олигархов и с презрением смотрят на механиков, даже не считая их за людей. Почему так? Почему?

Алиса зажмурилась.

- У нас тоже убивают нестандартных, - словно не Ви, а самой себе призналась девушка. - Не расстреливают, но мучают еще хуже. И законы эти поставило не правительство, а общество. Они ненавидят отличных от них. Они обзывают, избивают, толкают, изгоняют и морально убивают тех, кто хоть малейшим образом на такой, как они. Людей полных и худых. С гетерохромией. С синдромом Дауна. Немцев, которые, по идее, должны быть блондинами. Чернокожих и азиатов. И от этого никуда не деться. Ничего сделать нельзя, по крайней мере, в нашем мире. Зато у вас - можно.

- Мир? - завороженно спросил механик.

Алиса вдруг крепко обняла немца и зашептала:

- Тебя не убьют, нет! Тебя не могут убить! Я не допущу этого! Что-то непонятное связало меня с тобой против собственной воли... И теперь я должна тебя защитить!

Часы на стене угрюмо тикали.

За стеной слышны были возмущенные возгласы сватовцев.

В окно ожесточенно хлестала своими ветвями старая ива. По стеклам заморосил робкий дождь.

Ви прищурился, внимательно глядя в глаза Алисе.

Склонил набок голову, заправляя девушке выбившуюся прядь ее медовых волос обратно за капюшон.

Алиса несмело улыбнулась и коснулась его щеки, чтобы стереть с нее грязь. Нежно, почти не дотрагиваясь, провела пальцем по шее мужчины.

Странным образом разум на мгновение заволокла туманная дымка. Рассудок помутился.

Девушка, не совладая с собой, прильнула устами к губам Ви.

Запустила ладонь в его черные жесткие волосы, другой рукой обвила шею.

Запах железа, нефти и дыма обволакивали мысли Алисы. Горькие, грубые, с привкусом мяты и не ведавшие ласки губы механика-немца из четвертого мира...

Струи дождя пытались прорвать стекло... Часы упрямо тикали...

На секунду мужчина опешил, затем - несмело поддался, будто против своей воли. Для него это было в первый раз, как и для Алисы.

Девушка будто потонула в ледяном океане, захлебывалась горькими волнами, рвущимися наружу чувствами.

Ви осторожно коснулся грубыми пальцами щек Алисы. Сжал руками ее шевелюру, сбросил с головы девушки капюшон...

Накал разгорелся, поцелуй стал жарким, страстным, слишком, слишком живительным, необъятным, неконтролируемым... Он поглощал, он душил, он заставлял задыхаться и захлебываться...

Ви вдруг резко отпрянул, шарахнулся от Алисы, вскочил с места и в смятении прошел по комнате.

Девушка нервно взлохматила свои волосы и зажмурилась.

Да что же не так?! Почему?! Что происходит? Несколько дней назад Алиса и думать не могла ни о ком другом, кроме Мирона, а здесь...

Это недопустимо? Это аморально?

- Ви... - неловко выдавила Алиса. - Мне...

Немец поднял одну ладонь, подошел к фляге, зачерпнул оттуда воду в железной кружке и судорожно глотнул, а остатки вылил на себя. Поморщился.

- Ви... - едва слышно проронила девушка.

Немец вдруг обернулся и, сбиваясь, крикнул:

- Я... я хотейт спать. Я...

- Ви...

- Пожалуйста! Я очейн хотейт спайт!

Немец, сорвав с девушки свою куртку, накинул ее на себя, прошел по комнате, странно взглянул на Алису и на всякий случай тихо уточнил:

- Один.

Девушка вздохнула.

Нет, это неправильно. Она же клялась в любви к Мирону! Если Федька все узнает...

Коротко кивнув, Алиса снова заправила волосы в капюшон, надела маску и вышла из комнаты.

*Töten sehr schlecht - убивать очень плохо (нем.)

*Wage nicht über sie zu sprechen - не смей говорить о них (нем.)

*Bitte lachen sie nicht, Alice - пожалуйста, не смейся, Алиса (нем.)