Напрасно Алиса полагала, что самостоятельная подготовка к Новому году займет кучу времени и вызовет множество сложностей.

От нее требовалось лишь следить за всеми служащими дома, чтобы они выполняли свою работу как положено. Скоро труд закипел вовсю, а девушка взялась за контроль накрытия праздничного стола.

В этот раз он был весьма скуден - повариха расслабилась оттого, что Эрика Вячеславовна не может за ними следить, и решила облегчить себе задачу. Алиса не придала этому значения. Раз Новый год - значит, и поварам тоже требуется отдых, и они также заслуживают праздника.

Мирон снова куда-то уехал, даже не оповестив об этом Алису. Да кто она вообще такая? Всего лишь дочка его начальницы...

И это огорчило девушку больше всего. Тот факт, что традиция, в которой они с Мироном всегда вместе наряжали елку и украшали комнаты, канула в небытие. В этот раз Алиса наряжала ель с дворецким, но не было в этом какой-то привычности, доброты и волшебства... Сугубо официальная церемония.

Алиса сидела в столовой и наблюдала, как повариха усердно носит аппетитно пахнущие блюда. Гости должны были прибыть только часа через три, так отчего же Виктория Павловна торопится? Впрочем... Алисе неизвестны тонкости накрытия столов. Быть может, так и надо?

В столовую, слегка пошатываясь, медленно зашла Эрика Вячеславовна. Судя по тому, что она не уделила поварихе никакого внимания, делала все Виктория Павловна правильно.

Но внешний вид матери очень и очень удивил. Ладно, если б был будний день, это простительно. Но сегодня ведь тридцать первое декабря, приедет куча гостей! Да в это время Эрика Вячеславовна раньше строго следила, чтобы не дай бог дочь не предстала перед людьми в неподобающем для аристократки виде! А сама...

Почти первый раз за всю жизнь Алиса видела мать без макияжа. Никакой громадной прически - волосы взлохмачены до безумия. Нет и серег, браслетов и колье, даже кольца Эрика Вячеславовна решила снять. Из одежды у матери была длинная ночная рубашка и накинутый поверх халат.

Видимо, ей действительно очень плохо... Очевидно, она даже не пойдет на встречу к гостям - эту церемонию мать решила поручить дочери.

- Мам, ты зачем встала? - в смятении крикнула Алиса и вскочила, дабы помочь Эрике Вячеславовне дойти до стула. - Лежала бы себе спокойно, у меня здесь все под контролем.

- Проверить решила, - огрызнулась мать и выдернула свою ладонь из руки девушки. - Ты ведь ничего без меня не сможешь, за всем надо следить. Почему на столе так мало еды?

Повариха смутилась, порозовела и стыдливо опустила взгляд в пол.

- Виктория Павловна не все принесла, - поспешно протараторила Алиса. - Там еще так много блюд...

- Так пусть пошевеливается! Алиса, ты что, не нашла больше другого платья?! Что это за сарафан вообще?! Я надеюсь, ты не в этом одеянии собралась встречать почетных гостей?

Девушка окинула взглядом собственный наряд.

Платье было достаточно красивым - багровым, не слишком пышным, но зато подчеркивающим все достоинства фигуры обладательницы.

И что матери опять не нравится?

- Это самое лучшее, - тихо возразила Алиса. - На прошлый Новый год ты сама заставила меня его надеть.

Эрика Вячеславовна устало опустилась на стул, запустила руку в свои волосы и неожиданно махнула рукой:

- Делай, что вздумается. Сил уже нет с тобой спорить... Что бы я тебе не сказала - все делаешь наперекор, все какие-то возражения имеешь! Платье переодевать не хочет, за Лагмарина замуж не хочет...

- Не хочу, - мотнула головой девушка.

- Сегодня, - мать подняла указательный палец, - ты его встретишь. Будешь с ним максимально любезна. Нет, разумеется, с остальными гостями тоже, но с Кириллом - в особенности! А когда наступит время танцев, ты пригласишь на вальс Лагмарина.

Алиса нахмурилась и скрестила на груди руки.

Повариха, чтобы показать хоть-какую то занятость, брала некоторые блюда и тащила их в кухню, а потом как ни в чем не бывало приносила назад.

- Я не умею танцевать, - вполголоса произнесла девушка. - Совсем не умею... Меня никто никогда этому не учил.

Эрика Вячеславовна оторопела и уставилась на дочь, не в силах поверить собственным ушам.

- Что ты сказала? - задыхаясь от гнева, переспросила мать. - Не умеешь танцевать?!

Алиса зажмурилась и отступила на два шага.

- Не умеешь танцевать?! - взревела мать. - Благородная леди, будущая хозяйка старинного особняка... Не умеешь танцевать?! Да это у тебя в крови должно быть! Немыслимо... Куда глядели мои глаза? Не умеет танцевать! С ума сойти!

Эрика Вячеславовна резко поднялась.

- Значит, так, - рубанула она. - До приезда гостей танцевать ты научишься. Как балерина будешь здесь порхать. А иначе...

- А иначе что?! - вскинулась Алиса, осмелев. - Что ты мне сделаешь? В комнате запрешь? Еды лишишь? Или выпорешь восемнадцатилетнюю девушку? Человек учится танцам месяцами... Как, по-твоему, я овладею этой техникой за пару часов? Это невозможно! И пригрози ты мне хоть чем, я не сумею постичь это искусство за такое малое количество времени!

Мать прищурилась и со странной усмешкой посмотрела на дочь. Неспешно скрестила на груди руки.

- Я думаю, - с поразительным спокойствием начала Эрика Вячеславовна, - ты научишься. В худшем случае... отвечать будет твой бывший гувернер. Это немыслимо, что Мирон Львович так и не научил тебя вальсу.

Алиса от возмущения топнула ногой и яростно возопила:

- Не трогай Мирона! Он ни в чем не виноват!

- А разве я трогаю его? Он просто будет уволен. В последнее время, насколько я могу судить, он вообще тобой не занимается. Все торчит на каких-то своих встречах... На что он мне такой нужен? Зачем я вообще держу его здесь, если он не делает ровным счетом ничего? Из-за глаз красивых?

Девушка с ненавистью поджала губы и взбешенно стряхнула надоедающую прядь волос.

- Он уже не гувернер! - выпалила Алиса. - Он не обязан мной заниматься! У него есть и свои дела!

- Так ты не ответила, - противно улыбнулась Эрика Вячеславовна. - Зачем он нам такой нужен?

Девушка осеклась и от бессилия зарылась лицом в ладони.

- Я научусь! - крикнула Алиса. - Я всему научусь, только не вплетай сюда Мирона!

- И выйдешь за Лагмарина, - спокойно заключила мать, развернулась и направилась к двери. - А иначе... Впрочем, мы поняли друг друга.

Эрика Вячеславовна победно покинула столовую.

Алиса горестно взвыла и рухнула на стул.

Да чем ей так нравится этот Лагмарин?! Почему именно он? Разве мать сама не видит, насколько Кирилл отвратителен? Даже манеры у него слишком уж эгоистичные. Или деньги и социальный статус семьи туманят глаза Эрики Вячеславовны?

На плечо Алисы легла ладонь.

Девушка всхлипнула.

- Спасибо вам, Виктория Павловна, - слабо улыбнулась девушка. - Но вы мне здесь никак не поможете.

- Я в школе танцевала вальс, - повариха присела на стул рядом с Алисой. - Давно, правда, это было... Но я постараюсь вас научить, вы же спасли меня от хозяйки...

- Научить? Но... я думала, что искусством танцев нужно овладевать несколько месяцев...

Виктория Павловна добродушно рассмеялась.

- Я научилась за два занятия, - поделилась она. - Но это мы на выпускной должны были выступать, перед публикой. А тут - станцуете один раз с этим парнем и дело в шляпе. Здесь и за час можно легко приспособиться, главное - технику понять. Пойдемте в залу, там места больше.

Алиса вскочила и буквально на крыльях понеслась за поварихой.

Все-таки есть на земле добрые и отзывчивые люди! Они существуют! Просто нужно не скупиться на хорошие дела, и тогда...

- Так, как там было? - женщина напряженно почесала затылок. - Ага. Вроде как вы мне на плечо должны руку класть... Погодите! Или я вам? Вы за кого будете танцевать - за мужчину или за девушку?

Алиса поперхнулась.

- За девушку, конечно!

- Ой, точно, - засуетилась повариха. - Да. Я... забыла первое движение. Вернее, я помню его, но... Ага! Подойдите ко мне, кладите руку меня на плечо... Стойте, стойте! Вы мне на ногу наступили! Прямо каблуком... черт... Хорошо. Теперь... Я должна положить руку вам на талию. И кружиться. Только не помню я, как мы кружились, вроде как по квадрату шли... Или я с чем-то путаю?

Дверь залы вдруг резко распахнулась. Все, это точно мать, сейчас она накажет Викторию Павловну за то, что повариха отлынивает от основных обязанностей!

Алиса кое-как сдержала равновесие, чтобы не упасть.

Обернулась.

В залу медленно зашел Мирон. Все-таки он решил надеть свой черный пиджак... В нем мужчина выглядел безукоризненно.

Он с интересом взглянул на танцующую пару.

- Добрый день, Виктория Павловна, - кивнул Мирон, не сводя с них любопытного взгляда. - Привет, Алиса. Я, как и обещал, приехал, чтобы помочь тебе с подготовкой. Спешил, как мог, ты уж извини, что так получилось. А... позвольте полюбопытствовать... что вы здесь делаете?

Виктория Павловна, не дав Алисе раскрыть и рта, охотно защебетала:

- Эрика Вячеславовна приказала Алисе Игоревне научиться искусству танцев до приезда гостей. А я пытаюсь ее научить. Вот.

Мирон склонил набок голову. Небрежно поправил пиджак.

- Виктория Павловна, - тихо произнес он. - А вы разве не должны сейчас накрывать на стол?

- Так я уже все сделала! - радостно выпалила повариха. - Я... Мне повспоминать надо, как вообще вальс танцуют. Я запамятовала, давно это было, в школе еще. На выпускном. Сейчас сяду, вспомню...

Виктория Павловна торопливо опустилась в кресло, стоящее у стены залы.

Мирон проводил ее долгим взглядом, отряхнул с пиджака невидимые пылинки и со вздохом подошел к Алисе.

Та молчала. Не потому, что у нее не было слов, а потому, что губы мгновенно склеились от волнения.

Девушка бесшумно втянула в себя запах его одеколона. Голова вскружилась.

- Вытяни руку в сторону, - вдруг приказал он.

Алиса вздрогнула.

Он что, собирается ее учить?

- Отлично, - Мирон бережно взял ее ладонь. - Положи руку мне на плечо. Алиса, это не плечо, это надплечье, плечо - верхняя часть руки. Хорошо. Спина ровная. Голова смотрит прямо.

Голос Мирона доходил до нее со знатным запозданием. Голова закружилась. Девушка не в силах была ничего воспринять, и поэтому беспомощно отшатнулась от мужчины.

- Я не могу... - дрожащим голосом выдавила Алиса. - У меня не получается. Я не умею. Прости меня, Мирон...

Он вновь вздохнул, подошел к столу, на котором имелся магнитофон (Эрика Вячеславовна его купила, чтобы обеспечить музыку в зале).

Включил на нем песню.

Алиса знала ее. "Вечная любовь" в исполнении Антона Макарского.

Мирон медленно подошел к Алисе, аккуратно взял ее ладонь, другую руку положил девушке на талию.

На секунду замер. Неслышно вздохнул.

Алиса мелко задрожала от такой близости. Все внутри нее всколыхнулось, тело покрылось мурашками. Сердце млело от сладости и страха, осознавая, что он сейчас буквально в нескольких сантиметрах от нее, его ладонь - на талии девушки.

Он повел.

Танец тот был подобен нежному лепестку розы, дрожащему под ветром раннего лета. Медленный, кроткий, изящный... Мирон будто боялся резкости и быстроты, боялся испугать чрезмерной уверенностью Алису. Он относился к ней, будто к хрупкому цветку орхидеи - бережно, с нежностью и трепетностью, страшась ненароком испортить ее тонкие лепестки.

Вечная любовь,
Верны мы были ей,
но время - зло для памяти моей,
Чем больше дней -
глубже рана в ней.

Запах его одеколона, аромат хвойных ветвей, даже его волос - все это кружилось в хаотичном танце, подражая прекрасной паре.

Виктория Павловна смотрела на Мирона и Алису с раскрытым ртом. То ли от восхищения прелестью картины, то ли от удивления, что ее подозрения насчет возникшей любви между ними оправдываются...

Мирон же, скорее всего, не догадывался о мыслях женщины.

Он вел.

Все слова любви
В измученных сердцах
Слились в одно
преданье без конца,
Как поцелуй,
И всё тянется давно...

Кровавым бурлящим морем в шторме плескалось багровое платье Алисы. Она вращалась, кружилась, брала то одну его руку, то другую... Казалось, что девушка умела танцевать всю жизнь. Она слилась в движениях с Мироном, она двигалась синхронно и уверенно. Просто потому, что она его чувствовала...

Я уйти не мог, прощаясь навсегда,
Но видит Бог -
надеюсь, жду, когда
увижу вновь
эту мою любовь.
И дам я клятву вновь.
Вечная любовь
вся выпита до дна,
и путь один -
сквозь ад ведет она,
минуя мрак и туман,
туман, обман.

Мирон знал, что делает. Он поднимал Алису на руки, кружась вместе с ней и опутывая себя красным шлейфом платья. Отдалялся, приближался к ней, не смея выпускать ладонь, которая связывала пару неразрывной цепью. Вальс понемногу переходил в нечто большее... В пылающий страстный незнакомый танец.

Вечная любовь,
Верны мы были ей,
но время - зло для памяти моей,
Чем больше дней -
глубже рана в ней.

Эрика Вячеславовна. Сама Эрика Вячеславовна пришла сюда и в оцепенении застыла, безмолвно глядя на пару. На лице матери отразилось... удивление?

Все слова любви -
безумный крик сердец.
Слова твои и слёзы наконец -
приют для всех
уже прожитых утех.
Зорька рассветёт,
и в сумраке ночном
умрёт, уйдёт,
но оживёт потом,
и всё вернёт
блаженный летний зной,
извечный летний зной.

Они слились в единое торнадо, в сумасшедший вихрь, чуждый на скромность. Лишь единый порыв страсти командовал их сердцами. Резко, горячо и бурно, они были подобны яростным льву и львице, потонувшем в водовороте накала. Танец, жаркий танец - они захлебнулись в нем, как в прекрасной лихорадке, позабыв о реальности. Пылкое пламя их безумных чувств. Пламя, которое с окончанием песни стало угасать...

Танец становился все медленнее, теряя недавнюю страсть и обретая начальную кроткость и нежность. Огонь не может гореть вечно, он имеет свойство рано или поздно потухать.

Они остановились.

Вечная любовь,
живут, чтобы любить
до слепоты,
и до последних дней
одна лишь ты.
Жить, любя
одну
тебя,
навсегда.

Мирон замер, лишь взволнованно смотрел в глаза девушке. Тяжело дышал, и его горячее дыхание опаляло кожу Алисы. Дрожащей от возбуждения рукой поправил прядь ее волос.

Девушка боялась даже вздохнуть. Ее трясло, как в лихорадке, сердце колотилось так сильно, что он просто не мог не слышать этот стук. Мирон был близко... как она и мечтала...

Хотелось растянуть эти мгновения на вечность. Не выпускать его, никогда не выпускать, он должен быть здесь. Всегда. Вместе с черным костюмом, запахом одеколона...

Мирон выпорхнул, словно редкая прекрасная птица. Просто бесшумно развернулся и торопливо пошагал прочь, выстукивая по паркету звуки от его черных лаковых туфлей...

Она упустила его.

- Мирон Львович!

Мужчина замер.

Эрика Вячеславовна молча взирала на него с каким-то скрытым упреком.

- Я вас слушаю, - Мирон резко развернулся к хозяйке и поднял одну бровь.

Мать неспешно приблизилась к нему, поджала губы и подняла голову, глядя на мужчину свысока.

- Я весь внимание, - Мирон усмехнулся. - Говорите же, отчего замолчали?

Эрика Вячеславовна медленно покачала головой. Ее глаза пылали неприязнью.

- Вы чем-то недовольны? - мужчина прищурился. - Насколько мне известно, вы требовали от дочери, чтобы она научилась вальсу. Теперь Алиса танцует весьма неплохо. И что сейчас вас тревожит?

Мать поджала губы и процедила:

- Займитесь же своими делами, Мирон Львович. Работа вас ждет.

- Как вам будет угодно, - с легкой издевкой ответил мужчина, развернулся и гордо покинул залу.