В город Алиса выезжала нечасто.

Поездки она любила.

Выглядываешь в окно и смотришь на новые удивительные лица, на суетную жизнь прохожих, на мелькающие деревья и на животных различных пород. Любила ходить по магазинам и восхищаться товарами, любила гонять голубей на площадях.

А сейчас поездка Алису ни капли не вдохновляла.

Впрочем, это неудивительно.

На окружающий мир в окне машины девочка даже и не смотрела, а лишь сжалась и с полными слез и ненависти глазами взирала на Мирона Львовича, который напряженно вел автомобиль.

- Лучше выкиньте меня где-нибудь в лесу, это и то лучше будет! – злобно прошипела Алиса.

Гувернер тяжело вздохнул.

- А я-то на вас надеялась! – всхлипнув, говорила девочка. – Думала, вы спасете меня от матери, а вы!

Учитель молчал.

- А я ведь вас любила! Думала, вы добрый. А вы вон какой! Ну и сидите тут, ворчун! Я для вас больше ни один рисунок не нарисую. И все книжки, которые вы мне прочитали, я забуду, вот! Тогда вы пожалеете!

Алиса не понимала. Ну даже по логике матери – зачем девочку туда везти? Ну а вдруг там будут какие-нибудь невоспитанные люди? Ее не поймешь – то она уберегает от всяческого рода общения, то напротив – силой заставляет дружить с индюкоподобным мальчишкой!

- А если я там умру? – продолжала девочка. – Вот если замучают они меня там? Вы же будете к этому причастны!

- Помолчи, - раздраженно сказал Мирон Львович. – Ты мне сообразить не даешь.

- Ах, вы еще и соображаете?! Ну и соображайте себе дальше, ворчлюга!

Руки учителя, держащие руль, были сильно напряжены. Гувернер тяжело дышал.

Самому, наверное, совестно везти Алису невесть куда! Ну так пусть и не везет, кто его заставляет? Мать? Да с каких это пор он стал бояться Эрику Вячеславовну?

Неожиданно гувернер припарковал машину возле какого-то дома.

Но это был совершенно не особняк! Обычный городской многоэтажный дом, точь-в-точь как у Федьки, только на этом не имелось всяких неприличных надписей и рисунков – здание было абсолютно аккуратным и чистым.

Мирон Львович открыл Алисе дверь машины, помог девочке отстегнуть ремень и осторожно повел ее к зданию, почему-то бережно придерживая за плечо.

Неужели здесь живут эти индюки? Но ведь Эрика Вячеславовна говорила про особняк...

Верно, она ошиблась, потому что этот дом был достоин того, чтобы в нем жили аристократы.

Подъезд был чистым, приятно пахнущим хлоркой и цветами. Лестница покрашена, очевидно, совершенно недавно. На этаже у каждой квартиры постелен коврик.

Мирон Львович, сильно потирая щеки (явно волновался), позвонил в дверь.

Алиса вся сжалась. Ее мозг вопил: хоть бы этой противной Анжелики не было дома! Ну хоть бы они с учителем вернулись назад!

Дверь открылась, и девочку обдало запахом майонеза и еловой свежести.

О, ну это была точно не Анжелика! Скорее всего, ее горничная – с повязанным фартуком, руками, запачканными в рыбе, и... добрыми серыми глазами, которые улыбались, даже когда губы женщины оставались серьезными.

- Привет, - неожиданно улыбнулся Мирон Львович.

Привет? Это он ей?

- Ой, Роня! – вдруг воскликнула открывшая и, вытерев руки о фартук, неожиданно обняла Мирона Львовича, крепко поцеловав его в обе щеки. – Ой, а чего это ты так рано? Сказал же, к девяти будешь. А наготовить я еще ничего не успела, представляешь! Вот, Леву пилю, чтоб полку починил, а то стыдно перед гостями со сломанной полкой-то! А он свою газету глазами мусолит, ну ничего мне не помогает делать! Я вот думала, может, хоть ты приедешь и починишь, а? А то на этого Левку надеяться... тьфу! Паразит, только креветки со стола ворует! Ой, а что это тут за принцесса к нам приехала?

Алиса закашлялась, поневоле прижавшись к Мирону Львовичу.

Принцесса? Это к ней? Да куда она вообще попала?!

Учитель с улыбкой подтолкнул ее к квартире.

- Вот, - добродушно начал он. – Привез. Пускай с нами Новый год встречает.

Женщина всплеснула руками, присела на корточки, чтобы повнимательней разглядеть Алису.

- Ой, конечно-конечно! – она ласково потрепала девочку по щеке. – Это твоя ученица, да? Ну, с которой ты водишься? Тебя Алиса зовут, да?

Девочка коротко кивнула.

Отчего вдруг к ней такое внимание? Отчего это незнакомая женщина обращается к ней, как к родной?

- Ой, моя ты хорошая, - незнакомка крепко обняла Алису, обдав ее запахом сырой рыбы и майонеза. – Моя ты ягодка! А меня Соня зовут. Уж мне Роня про тебя рассказывал, какая ты умненькая растешь, красивая, талантливая, как ты рисуешь хорошо. Лева, ну иди сюда, чего расселся со своей газетой? Полку починить не заставишь, выйти не заставишь... Ты, Лисонька, не смотри, что у нас полка сломана, у вас там поди дом красивый, мебель всякая редкая! Лева, я кому сказала? Вот паразит! Иди хоть гостье покажись! Только носки одинаковые надень, а то позориться!

Алиса закашлялась.

Что происходит? Почему все вокруг ее так любят?! Ни за что, не из-за каких заслуг, не из-за прекрасной игры на рояле, не из-за прочитанной «Карениной» ...

И кто вообще эти люди? Чего им нужно от девочки? На Анжелику Юльевну эта женщина вообще не похожа, и даже до ее горничной недотягивает.

Странное дело.

Соня бережно взяла Алису под руку и проводила в квартиру. Помогла снять ей верхнюю одежду и озадаченно спросила у гувернера:

- Ой, Роньк, ты там поди умаялся у этих господ всяких? Похудел-то как... Не кормят там тебя, что ли?

- Да у них еда вся невкусная, - поморщился учитель, снимая пальто. – Раки всякие, пудинги... Мам, а кто из гостей вообще сегодня приедет?

Мам?! Соня – мать Мирона Львовича?

Неужели он вместо этих богатых индюков привез Алису к своим родителям, и теперь она будет встречать Новый год с ними?..

Сердце девочки сладостно замерло, не в силах поверить такому счастью.

- Ой, ну я только Василинку с Борей жду.

Соня вытащила из шкафа большую цветастую шаль и по инерции закутала в нее Алису.

- А они с ночевкой или как? – Мирон Львович аккуратно снял свои блестящие черные туфли.

- Ой, ну ты их разве не знаешь? Они никогда у нас на ночь не остаются, тем более, Боре завтра на дежурство. Так что пускай девочка в Василинкиной комнате спит. Сейчас, Лисонька, сейчас, я тебе курочку специально подогрею... Бедная, а худенькая-то какая! Косточки одни! Ты что, тоже раков не любишь?

Алиса сжалась.

- Люблю. Но мама мне их редко дает. Мне вообще много есть нельзя, потому что аристократки должны быть худыми.

Соня схватилась за голову.

- Ой, ну надо же, а! Кошмар... Это... это же кошмар! У меня слов нет! Ронь, а ты чего там? Молчишь поди? Во как девчонку гнобят, ты б хоть возразил!

- Им возразишь, - презрительно сжал губы учитель. – Будут они меня еще слушать. Они... они же просто...

- Ой, кто?

- Никто. Не буду это слово при ребенке говорить. Ладно, мам, ты помоги ей освоиться, накорми чем-нибудь, а я пойду переоденусь. Не буду же я Новый год в костюме встречать. Да с полкой тебе помогу, а то перед Василинкой стыдно. Сестра ж порядок любит.

Алиса вздохнула.

Насколько же здесь было непривычно. Насколько все тут доброе и уютное! Мирон Львович как-то говорил про своих родителей, но девочка думала, что они тоже помешаны на аристократизме и элегантности.

Но они совершенно другие! И речь у них другая! Другая квартира, другие запахи и другое освещение...

Эта непривычность пугала Алису.

- Пошли на кухню, чего ты тут сидишь-то? – Соня ласково взяла ее за плечо и начала провожать в другую комнату. – А ты чего в таком платье нарядном? Ты на Новый год принцессой, что ли, будешь?

Девочка покачала головой.

- Нет... Я всегда такие ношу.

Соня эмоционально всплеснула руками.

- Ой, так тебе же наверняка в них жарко!

- Да нет, - Алиса пожала плечами. – Я привыкла.

Женщина нахмурилась (точь-в-точь Мирон Львович!), покачала головой и что-то осужденно пробормотала.

- Новый год с нами встретишь! – радостно говорила Соня, сажая Алису за стол и со стремительной скоростью выставляя перед ней различные салаты, курицу, картофельное пюре с котлетами...

От обилия еды у Алисы вскружилась голова.

Это что, все ей? Да она же это не съест!

- Лева, ты чего такой некультурный? – возмутилась Соня.

Только сейчас Алиса заметила мужчину лет пятидесяти, развалившегося на диване с газетой в руках. Внешностью человек напоминал Толстого Джона – тугой живот, пышные усы и совершенно добродушное лицо.

Лев оторвался наконец от газеты и с любопытством взглянул на девочку. К слову, носки он так и не поменял.

- Ого! – притворно удивился он. – К нам что, королева приехала? Иди-ка сюда, Алиса, дай пожму твою лапу! Да ты не бойся, я не кусаюсь.

Девочка подошла к нему, боязливо протянула ладонь и получила крепкое рукопожатие.

- Садись сюды, посмотрим, чего в газете пишут, - Лева вновь развернул любимый предмет. – О! Гм... Политика нынче... о... однако...

- Лева, отстань от нее! Думаешь, ей интересна твоя политика? Лучше бы полку починил, а то пока Роня приедет, тут все переломается!

- Ну, Роха у нас на все руки мастер, - задумчиво произнес отец Мирона Львовича. – Не то что я, старый пень.

Соня снова усадила Алису за стол.

- Ой, да! Роня любит с деревом работать! – невероятная гордость и любовь к сыну отражалась в ее голосе. – Он все умеет чинить, все! Видишь, какие у нас табуретки красивые? Это Роня нам сам сделал! А еще доски разделочные, и Василинке тоже стулья! А еще он стихи пишет, и на рояле красиво играет, и перья собирает, и...

- Ну хватит жужжать, - поморщился Лев. - Дай ребенку хоть отдохнуть с дороги, а то у меня уже голова от тебя болит, так нет, ты еще и девчонку замучить хочешь своим трещанием!

- Ой, сиди уже, - махнула рукой Соня. - Ты, Лисонька, кушай, кушай, моя девочка... Я пойду Роньку проверю, а то чего он там колупается, видать, одежду найти не может... Ро-о-онь, я тебе тут свитер связала, зеленый, как ты любишь, он на тумбочке аккуратно сложен, нашел?

Женщина унеслась из кухни.

Алиса осторожно взяла ложку и помешала салат.

Неловкое положение. Как-то странно ощущает себя Алиса перед этими людьми. И даже Фридрих ей не казался настолько чужим и незнакомым, как Софья и Лев.

Вроде бы и уютно у них находиться. Уютно слушать доброе ворчание Сони, шелест газеты Льва. И Новый год обещал быть волшебным, красивым и светлым.

Но эта обстановка была до ужаса Алисе чужа.

- Ронь, вот свитер, надевай скорей, а то дома холодно, - даже из-за двери было слышно хлопотание Сони.

Алиса осторожно коснулась языком порции салата в ложке.

Вкусно.

- Благодарю, - Мирон Львович отчего-то сильно замялся. - Мам... ты ведь не против, если Алиса здесь погостит? Всего до Рождества, а потом...

Не нужно было видеть Соню, чтобы понять, что она эмоционально всплеснула руками.

- Я?! Против?! Да пусть хоть все время у нас живет, все лучше, чем у этих зверюг!

Голос Мирона Львовича за стеной стал тише.

- Я рад. Они вообще хотели ее на Новый год к черту на куличики отправить, в какую-то там богатую семью.

- Ой, Ронь, а вдруг ее мамка узнает, что ты не туда ее отвез? Что тогда будет?

Гувернер закашлялся.

- Что будет, что будет. Уволит и все.

- Ой!

- Да ты не переживай, у нанимательницы телефон еще черт знает сколько сломан будет, она ж никогда никакому мастеру его не доверит.

Алиса вдруг почувствовала свободу.

Вот он какой, Мирон Львович! Теперь пусть хоть сколько ворчит на девочку, а она всегда будет знать, что он хороший! Она так его любит!

Соня с минуту помолчала.

- Ушел бы ты от этих скотов, - с жалостью сказала она. - Ты ж на глазах портишься, исхудал-то как, вон, и мешки под глазами. Лучше б в школу какую устроился, учителем-русоведом, все меньше мороки. Загнобят они тебя, богатые эти, ей-богу загнобят!

Алиса подавилась.

Ушел?! А как же она?!

- Да давно б я уже уволился, - грустно сказал Мирон Львович. - Так Алиса... Не могу я ее бросить. Привязался... Так со мной они хоть помягче с ней стали. Ну что будет, если я уйду? Ее мать же совсем сгрызет, у меня аж сердце кровью наливается. И еду жалеют, и с друзьями общаться не дают, даже альбом не покупают! Я вначале думал, что Алиска избалованная - книги читать не любит, тома разрисовывает. А потом как узнал ее поближе... Ну откуда у ребенка будет любовь к чтению, если ее силком заставляют "Каренину" читать?! Ребенку восемь лет, какая к черту "Каренина"? Да разве ж она после этого будет книги любить? И сама-то она какая-то зашуганная. Первое время так вообще от меня шарахалась, думала, что я ее бить буду...

- Ой!

- Ну так я и сам к ней строг был, не понимал, что к чему. Так она ведь девчонка способная! Она и рисовать красиво может, и сказки такие интересные сочиняет. Математику отлично знает. У нее ведь огромный потенциал, его бы развить! А эти родители своим насилием все и сгубили.

- Так может, их прав лишить? Родительских? А Алису мы бы удочерили.

- Ну прям! Они ведь ничего такого не нарушали. Ты еще смотри, как бы на тебя не навесили чего, у них же столько денег, так можно любое дело выиграть.

Алиса вдруг шмыгнула носом.

До сего момента она считала, что ее родители поступают правильно, что так и надо. А на самом деле...

Только бы Мирон Львович никуда не исчез!

- Ой, Ронь! Ну я прямо не знаю... А что делать-то? Неужели так все и оставлять? - было слышно, что Соня едва ли не плакала.

- А что ты можешь сделать? Силой ребенка украсть? Статья.

- Да зачем им вообще ребенок-то нужен, издеваться над ним?! Ой, я прямо не знаю... Всякие люди есть, надо же! У меня аж в сердце закололо...

- Так выпей таблетку. Мам, все будет хорошо! Я буду о ней заботиться, я! Я не допущу, чтобы ее права ущемляли, а если что - всегда есть вариант, как ты говоришь, доложить в органы.

Алиса вскочила со стула, не в силах больше сдерживать эмоции.

Она, потеряв всякое былое стеснение, влетела в комнату Мирона Львовича.

Так непривычно было его видеть не на роскошном золотом стуле, а в стареньком цветочном кресле. Так непривычно было взирать не на его идеально выглаженный черный костюм, а на мягкий зеленый свитер, спортивные штаны и уютные тапочки. Так непривычно было видеть его и понимать, что вот он - человек, который изменит все! Человек, в чьих руках будущее Алисы!

- Мирон Львович! - перебивая слезы, выкрикнула Алиса и кинулась к нему, сжав его в объятиях настолько крепко, насколько была способна. - Мирон Львович, я никуда вас не отпущу! Никогда! Всегда будьте со мной, всегда, слышите? Мирончик Львович... мой...

Гувернер был ошарашен. Он дрожащими руками неумело пытался отстранить от себя девочку, поскольку совершенно не понимал бурю такого восторга.

Зато Алиса понимала! Она теперь очень точно все понимала, что отвратительной жизни пришел конец, и появился человек, который подарит ей каплю детства!

Софья всхлипнула от растерянности и жалости.

- Алиса, перестань, - неуверенно говорил учитель. - Все хорошо...

Девочка ревела. Уткнувшись в мягкий свитер Мирона Львовича, она рыдала от восторга, от переполняющей любви, от счастья.

Потому что с появлением в ее жизни гувернера, Софьи и Льва - ничего по-прежнему быть не могло.

Все должно было измениться. В лучшую сторону.