...Около года назад...

  Холод пронзил оледеневшие кости. Горячая кровь скользнула вдоль застывших мышц, моментально приводя их в движение, опалила плоть, оставив на месте хлипкого льда, прозрачную морось.

  Тай распахнул глаза и с минуту молча взирал на металлическую стену морозильной камеры, прибывая в полусонном состоянии. Неравномерный гул, доносившийся из глубины грудной клетки, медленно переменился на умиротворённый стук. Что-то навязчиво пульсировало у самой барабанной перепонки, охватило нижнюю челюсть и с лёгким дребезжанием растеклось по горлу к самым связкам.

Глубокий вдох и пышный завиток пара сорвался с сухих губ. Судорога прошлась по телу от кончиков пяток до макушки. Тай невольно дёрнулся. Стены моментально сковали его со всех четырёх сторон, не давая в полной мере пошевелиться или размять затекшие конечности. Ладони машинально припали к верхней перегородке и Тай весь изогнулся, силясь сдвинуть её. Но без толку.

Кости и парочка вен на секунду прорезались сквозь синеющую кожу и тут же скрылись, стоило Таю вернуться в прежнее положение. Он тяжело вздохнул и максимально сильно прижался ко дну камеры и, застыв в таком положении, внимательно осмотрелся. Крохотная лампочка, встроенная в стену над самой головой, косо освещала узкое пространство, сквозь которое поступали, разве что контуры собственного тела и заостренные углы стен.

Западня. Тай хотел было закричать, но из глубины горла вырвался лишь очередной клочок пара и протяжный хрип. Попытка откашляться не привела ни к чему дельному. Боль и ощущение заложенности. Потом и вовсе, на языке и губах выступила солёная, горькая на вкус кровь. Со всей силы ударил кулаком о перегородку и камера сотряслась грохотом, с протяжным свистом столкнулась с чем-то и будто сдвинулась с места. Лампочка, неуверенно подмигнув, продолжила тускло освещать ближайшие пару сантиметров.

Лимонные лучи оплетали блёклые ресницы, размывались, образовав радужно-неоновую палитру, в конечном итоге, слепили. И Тай нервозно покачал головой, плотно сжал ноющие веки, так что всё вокруг погрузилось в кромешный мрак. Исчезло.

... На удивление спокойно и умиротворенно...

Но сознание разбушевалось, очнувшись после долгого сна, отчаянно пыталось восстановить свои утраченные фрагменты, заштопать неимоверный провал в памяти.

Новая попытка позвать на помощь обернулась прахом.

Удар. Ещё удар. Удар.

Гулко.

Кулаки ныли от боли при каждом столкновении с металлической поверхностью, алели, покрывались размытыми розовыми пятнами с белыми вкраплениями выпирающих костей. Холодный воздух прожигал лёгкие и Тай невольно заерзал, в попытке согреться. В отчаяние заколотил ногами о крайнюю из стен. Ощущение нехватки воздуха вместе с дребезжанием камеры прокатилось вдоль позвоночника.

И неожиданно стены двинулись. Показалось? Это короткое, но явное ощущение того, что западня не просто шелохнулась, а рывком поднялась выше. Лёгкий трест и стены вновь пришли в движение. Камера стремительно рванула вверх, и Тай невольно вжался в пол, притянул к себе согнутые в коленях ноги, плотно обхватил их руками. Холод усилился. Изо рта с новой силой рванул витиеватый пар, промерзло горло, напрочь перекрытое чем-то не материальным.

.... Он сейчас задохнется...

Тай в последний раз жадно втянул воздух, чувствуя, как участилось биение сердца и вверх позвоночной трубке хлынуло что-то вязкое и обжигающее.

Кровь. Её привкус застыл на языке, когда стены камеры разъехались, и Тай завис в горизонтальном положении, лёжа на неком подобии стола. В паре метров над головой повисло ослепительное, излучающее бледный свет, око. Тай зажмурился, на ощупь подался влево, не замечая, как поверхность ушла из-под рук и туловища. А потом и вовсе, потеряв равновесие, парень упал на ребристый пол, поморщился от боли. Чьи-то тёплые ладони бережно взяли его под руки и аккуратно усадили обратно на металлический стол.

  Тай с трудом разжал веки. Зрачки его глаз мгновенно сузились, окинули изучающим взглядом всё кругом. Сначала, помещение показалось вычурно-белым и совершенно пустым. Потом, серыми тенями прорезались незнакомые конструкции и силуэты.

Уставился на человека напротив - строгого вида мужчина в больничном халате с ёмкостью воды и льняным полотенцем в руках. Он промокнул лицо Тая прохладной водой, стирая алые следы со светлой кожи. Тот, в свою очередь, сидел, не шелохнувшись, совершенно не сопротивлялся, лишь часто моргал и слабо тянулся навстречу влажной ткани.

  Врач (а Тай посчитал незнакомца именно врачом) хмуро осмотрел его и настороженно спросил:

- Как ты себя чувствуешь?

  Парень, лишь молча открыл рот, собираясь ответить, но вместо этого из горла вырвался протяжный хрип и новый сгусток крови. И в тот момент Тая будто пронзило. Он нем. И не может произнести ни одного слова.
____________________

- Помнишь, я говорил, что после заражения вирусом отделался не одной потерей памяти, - захлопнув папку, Тай небрежно кинул её на край стола. - Так вот, дело в этом...

Миа оперлась о край стола левой рукой и замерла с озадаченным выражением лица.

- Год назад, когда я пришёл в себя после длительной комы, - начал Тай. Он снова запрокинул голову и сосредоточенно уставился в серый потолок. - Моя память будто бы подверглась чистке. Полное отсутствие воспоминаний при совершенно ясной мысли и здравом уме. Я помнил то, что мой мозг считал необходимым, присущим практически любому живому человеческому организму: движение, мимика, характерная лишь мне, речь, а соответственно и большинство слов. Некоторые, правда, всё же выпали из моей памяти, но с течением времени восстановились. Чего не скажешь о воспоминаниях. Когда я пришёл в себя, то помнил основы большинства наук, на подсознательном уровне знал, как писать, но, увы, это по-прежнему даётся с трудом. Знаешь, почему я косолаплю? - последовал риторический вопрос, на что Миа медленно покачала головой. - Это, пожалуй, самый забавный и болезненный для меня момент. - Глухо рассмеялся и минуту сидел с закрытыми глазами, совершенно неподвижно, казалось, даже перестал дышать. - Большинство из наиболее значимых мышц моих ног были атрофированы. Или просто сгнили. Из-за этого меня шили и перешивали, ей Богу, как тряпичную куклу.

   Тай приподнял левую ногу так, что мешковатая штанина сползла по самое колено, открывая вид на бумажно-белую, матовую кожу, изрезанную обрывистыми пурпурными шрамами. Миа молча уставилась на неё, никак не решалась хоть что-нибудь произнести. Лишнее? Сознание подсказывало, что да.

- Поставить меня на ноги оказалось более чем сложной задачей. Методом проб и ошибок мы всё-таки достигли должного результата, но без последствий и недочётов не обошлось, - со свистом втянул воздух. - Можно сказать, я всё ещё нахожусь в периоде реабилитации. Коррекции. Пока, к моему счастью, искривление стопы исправимо.

  На короткий отрывок времени замолчал, прежде чем снова продолжить.

- Но есть ещё один момент, - поднял глаза на Миа, и будто бы опомнившись, в смятении и спешке выпалил. - Ты только не подумай, что я люблю жаловаться и жалеть себя! Вовсе нет!

... Неужели его волнует взгляд со стороны? Её взгляд...

- Продолжай, - в привычной манере сухо отозвалась девушка.

  То ли обида, то ли лёгкое недовольство скользнуло в глазах Тая. Она искренне неприятна ему, но выбора не представлялось.

- Так, в общем, - проговорил весьма тихо и натужно. - Второй, куда более явной проблемой стало то, что я утратил способность речи. Если выражаться проще, оказался абсолютно немым.

  Лицо Миа исказилось удивлением.

- Уже позже, после обследования, была обнаружена злокачественная опухоль в районе связок. Именно она затрудняла все процессы, а впоследствии могла блокировать дыхание. - Тай нагнулся вперёд, оперся локтями о колени, покосился в сторону папки, что зависла на самом краю стола.

- Но сейчас... ты ведь... говоришь...

- Это всё благодаря тем лекарствам, что я принимаю, - оборвал Тай. - Они уничтожают раковые клетки, и замедляет их дальнейшее развитие. В то же время, - склонил голову набок, - есть куда более действенный спрей. Он прожигает ткани опухоли. Мгновенно. Но очень болезненно.

...Так вот, что это была за склянка. И вот почему Тая так перекосило...

- А разве нельзя провести операцию? Разве современные технологии не предоставляют возможности просто-напросто вырезать опухоль?

... Или там какая-то загвоздка. Сознание говорило, что она есть всегда...

- Возможно. Но мой организм может не перенести её. Слишком слабый иммунитет, да и средств не хватает.
____________________

...Декабрь 2042 года...

Снаружи Купол походил на черепообразное возвышение огромной величины, возведенное из металлических блоков. Он простирался на далёкие километры и, кажется, соприкасался с бездонным матово-серым небом.

Внутри "убежище" дробилось на три основные зоны: жилой сектор, впоследствии названный Ульем, школа, вместе с прилегающей к ней территории, и сердцевина Купола - база Центра Новейших Разработок.

У входа, представляющего собой высокую арку с массивными дверьми, скопились сотни разношерстных людей. Стоял неимоверный гул и толкучка, полное непонимание происходящего и паника. Двое незнакомцев в разительно отличной, ослепительно белой одежде, в сопровождении десятка военных, выступили у самого подножья Купола. Именно они регулировали процесс, раздавали невнятные команды, разбивали присутствующих на группы и порциями пропускали внутрь.

... Кто-то сказал, что места на всех не хватит. Слова разлетелись по всей толпе, тут же подхваченные общим волнением и страхом. Сказали, приехавшие на этот раз далеко не первые. И возможно последние...

Хейден помнила, как волновалась в тот день мама. Время, некогда быстротечное, в её глазах будто бы замедлило свой шаг или вовсе, остановилось. Толпа, казалось, совершенно не рассеивалась, а разбухала и разрасталась на ближайшую территорию. Прибывали всё новые и новые делегации. "Особые" гости проходили вне живой очереди, из-за чего не раз завязывались долгие разборки в виде словесных перепалок, медленно перерастающие в драки. Хелен Фоссер взирала на происходящее с присущим ей хладнокровием и безразличием, с интересом наблюдала, разве что, как разгорячённых ненавистью, растаскивали в стороны, в вялой попытке предотвратить первую кровь. С призывом к человечности. Тоже вялым.

... Как говорят, одним больше - одним меньше...

Когда же очередь, наконец, подошла к Хейден и её матери, первые лучи закатного солнца скользнули по земле, исказив былые цвета и тени. Вечерело. И холод вновь стал пробиваться сквозь одежду.

Их обеих грубо подтолкнули к арке. Особенно чётко Хейден помнила скрытые больничными масками лица врачей, их пустые, вечно снующие глаза и руки в высоких кожаных перчатках. И скрупулёзность Хелен, когда она протянула им оригинала документов. Паспорт, свидетельство о рождении, прописку, медкарты... В глазах блеснули надежда и опустошённость.

А потом Хейден неожиданно схватили под руки и оттащили в сторону.

...Как оказалось, система ЦНР разделяла родителей и детей ещё по прибытию. Жестоко. Бессердечно. Неоправданно. Так или иначе, выгодно. Ранняя самостоятельность, полное погружение в учёбу, а главное стремление к лучшему будущему и переменам, родители в котором оставались жестоким напоминанием о временах вируса. Взрослых же сковывал договор, по которому ЦНР обеспечивало им безопасность, но взамен требовало полное подчинение ряду правил...

Глухие голоса врачей ровным тоном разъясняли систему приёма людей под Купол, засыпали терминологией и обязательствами приезжих. Но мама ничего этого не слышала. Она молча, будто оглушённая осознанием, смотрела на дочь. Пелена слёз скрыла её серые глаза, посиневшие от холода руки, сами собой сжались, сопровождаемые ознобом и прошибающим насквозь холодом. Морозным ветром, что нещадно трепал волосы и впивался в кожу щёк.

- Мам, - окликнула её Хейден.

Она рванулась, но руки сковывающие плечи, лишь сильнее сжались. Двери арки разъехались, образовав два коридора, уводящих внутрь Купола.
- Мам, мы разве не...

Подступились новые люди.

- Мам!

И силуэты заслонили всё кругом.