15:00 - 16:00 - тихий час.

Миа молча опускалась на больничную койку, практически с головой закутывалась в матовое белое одеяло, пока старшая из медсестёр суровым, оценочным взглядом окидывала комнату, ставила галочки в очередном бланке. Свет тух, стоило девушке остаться одной, но прежде, ключ медленно проворачивался в узкой замочной скважине, издавая при этом не привычный для Миа звук, то ли скрежет, то ли приглушенный щелчок, смешанный с шуршаньем подошвы и рукавов халата. Девушка хмурилась от напряжения. Колесом вздувалась грудная клетка, за ней ноздри, всё тело прошибало ознобом, тонкую простыню, сами собой сжимали холодные пальцы, которые как не растирай и не обдавай горячей водой, оставались зябкими, обжигающе ледяными у костяшек и суставов.

Свет исчезал степенно, неторопливо подбирая полы своих отсветов, начиная с дальнего угла комнаты, заканчивая гаснувшей прямо над головой лампочкой. На миг скрывались все звуки, как бы давая привыкнуть к кромешной тьме, после снова возобновлялись с невероятной ясностью и чёткостью до мельчайшего шороха. Стук женских каблуков... треск паркета... в такт чьим-то шагам... сбитые набойки отдают гулом... один-два-три... три-два-один...

16:00 - и снова медицинский осмотр.

Миа брали под руки и усаживали посередине кровати. В глазах ещё всё размыто, и цвета, измельчённые под чистую с трудом становились на своими места, чтобы образовать единое полотно. Но вначале всё смешано, сумбурно. Непонятно. Девушка щурилась, силясь восстановить мир, на что сознание, обычно, отвечало очередным скупым отказом.

...Не под силу и этим всё сказано...

Миа даже не пыталась прийти в себя, оставаясь в сонном состоянии, среди бурной работы и спешки. Врачи, белые халаты, шелест бумаги. Девушка с сухим любопытством в глазах оглядывалась, то и дело, отвечая на разнородные вопросы, отмахивалась от злосчастных градусников и шприцов. Меняли ли её отказы хоть что-нибудь? - Нет. Ритуалы не рушимы, оторваны от влияния из вне, будто погруженные в формалин, оставались неизменно едкими изо дня в день. И Миа, казалось, пропиталась их запахом.

16:40 - полдник.

Во второй половине дня медсестры прибывали в крайне задорном состоянии. Поторапливая сотрудников, которые в свою очередь, никак не могли закончить медосмотр, с горем по полам справлялись с бумажной волокитой. Девушки держались в дверях, отбрасывая колкие фразочки и шутки, дожидались, когда последний бланк будет заполнен, и врачи подступятся к выходу. Медсестры норовили пнуть кого-то из мужчин каблуками старых туфель, заливались громким смехом, получая ответный пинок в плечо. Не сильный, даже щекотный. Девушки с кокетством в каждом движение обиженно хмурились, всем своим напыщенным видом демонстрируя театральное безразличие, выдерживали длительную паузу и снова начинали хохотать.

... Сколько им, этим начинающим медикам? Лет двадцать пять? Двадцать семь? Двадцать восемь, от силы. Как же, они всё-таки молоды...

Медсестры приносили небольшой поднос с фруктами: яблоки, бананы и апельсины, обычно, меню ограничивалось ими. На вкус приторно сладкие и сухие. Миа медленно жевала, с трудом разлепляя отяжелевшие челюсти. С претензией на довольный вид мученически улыбалась, чем вызывала ещё большее недоверие.

17:00 - 18:30 - свободное время.

Главврач обещал пациентке возможность посещать библиотеку, но вместо этого, строго в отведённое время, Миа выдавали специальный планшет, где в различных приложениях и папках, по жанрам была рассортирована литература. Увы, лишь на английском. Уверенная в своих знаниях девушка сначала не видела в этом никакой загвоздки. Это, уже после, когда Миа осознала всю поверхность своих навыков. Чтение по вечерам превратилось в некое подобие уроков, возней со словарями и расшифровкой незнакомых фраз. И свободного времени тут же становилось до жути мало, хватало на страниц пятнадцать, после чего планшет забирали, не обращая внимания на просьбы.

Ни мог не радовать сам факт того, что знания английского заметно улучшались, а чувство занятости вносило свои коррективы в проведение дня, отныне не пустое, не потерянное даром и, в конце концов, интересное. Навязчивые мысли, ноющая пустота, нехватка утерянных воспоминаний отступали, без упорства и осадка, отдавали должное чему-то новому и важному, способному перекрыть желание пятиться назад. В ничто.

18:30 - 20:00 - процедуры.

Широкое помещение, сплошь и до отделанное кафелем, медсестры называли купальней. Причиной тому был огромный бассейн, занимавший большую его часть, глубина которого в самом центре достигала около трёх метров, спускаясь мелкими ступеньками вдоль всего дна к овальной середине. Стены помещения плавно сужались к потолку на подобии купола, где у самого пика собирались облака густого ватного пара. Он градом влаги скользил по кафельным плитам в самый низ к кромке бассейна. Основной его фишкой являлись встроенные вдоль бортика механические регуляторы - выступы с закругленными концами, сильно походившие на уменьшенную версию волнорезов. Они отвечали за температуру воды в бассейне и помещении в целом, количество и подачу пара, специальные компоненты, смешиваемые с водой, для лечебных и профилактических целей. Существовала так же серия дополнительных функций, доступ к которой имелся исключительно у работников Центра Новейших Разработок.

Вода в бассейне смешивалась с морской солью и настойками из полевых трав, наполняла воздух чудесным ароматом, успокаивала кожу, налаживала кровообращение и в целом, помогала восстанавливать работу организма. Полтора часа в купальне и Миа чувствовала себя размякшей, готовой распластаться по полу, лишь бы не двигаться с места. Сознание отзывалось вялым недовольством, весьма настоятельно советовало отдаться сну, чуть ли не требовало с ярым нажимом в виде головной боли и дискомфорта в области грудной клетки.

... Лучше бы, помолчало...

Белые льняные рубашки длиной по колено сменяли одна другую. Они аккуратной стопкой покоились на полке у входа, гладко выглаженные, с именными нашивками в виде бирок на внутренней стороне. Одежда шилась индивидуально на каждого из больных, со снимаемых по прибытию мерок, сшивалась из отрезов редкой натуральной ткани.

20:00 - ужин.

Короткий, весьма скромный и лёгкий, он состоял из миниатюрной, практически десертной тарелки тушёных овощей с макаронами. Будучи голодной Миа с яростью в глазах принималась за еду, но в результате, оставалась такой же и по окончанию своей скромной трапезы.

Пустота в животе не давала покоя.

Она превращалась в навязчивые мысли о возможном продолжении ужина и не пресекалась даже отказами медсестёр. Просила не Миа, требовал сам организм. Безвкусная слюна склизкой оболочкой охватывала челюсти, въедалась в кончик языка, с трудом сглатывалась, оставляя во рту мимолетное послевкусие чего-то сухого, плотного, вероятно мясного. Или Миа мерещилось? Глаза в поиске съестного окидывали серебристую тележку, три её яруса, одинокий поднос на вершине. Ничего. И так было раз за разом.

21:00 - сон.

После недолгих приготовлений, девушка погружалась в белые простыни. Глаза по привычке закрывались и состояние, такое близкое сну, охватывало тело.
______________________________

Тай сидел у стены, вытянув ноги вперёд, и задумчиво разглядывал собственные босые стопы, чуть вогнутые в тыльную сторону ног. Парень почувствовал присутствие Миа, стоило ей приблизиться к углу центрального коридора. Не дёрнулся, не обернулся в её сторону, лишь нахмурил светлые брови и незаметно прикусил нижнюю губу.

- Слушай, - голос Тая разительно отличался от того высокомерного тона, которым сопровождалась их первая встреча. - Я, ведь, неправильно хожу? - он наклонил голову на бок, по-прежнему не поднимая глаз. Его худощавые руки в полусогнутом состоянии лежали вдоль бёдер, а кончики пальцев отбивали неуловимую мелодию о паркетный пол, то и дело спотыкались друг о друга. - Ну, ноги неправильно ставлю, косолаплю и всё такое... Сильно заметно? Сильно бросается в глаза?

Миа застыла, опираясь локтем о стену, приоткрыла рот, готовясь ответить, но вместо этого с задумчивым видом коснулась кончиком языка сначала неба, скользнула по шершавой поверхности, к выступу над зубами, после чего свернула язык трубочкой.

- Мне нет до тебя дела.

- Обиделась, что ли? - Тай уставился на неё своими светлыми полуприкрытыми глазами, в непонимании повёл левой бровью.

- Есть немного, - она бросила изучающий взгляд на его руки. Синяки от капельниц остались прежними - иссиня-черными и фиолетовыми пятнами рассекали кожу от сгиба у локтей вниз к запястьям.

- Тогда, извиняюсь, - парень слегка кивнул, запрокинул голову назад и упёрся макушкой в стену. Окинул Миа быстрым взглядом, начиная с весьма крупных коленных чашек, заканчивая взъерошенными русыми волосами. - Не люблю, когда кто-то неожиданно появляется прямо из-за спины. И к тому же, если это незнакомка с прицепом из кучи вопросов и видом, будто поймала преступника прямо на месте преступления.

  Беззвучно рассмеялся.

- Буду знать, - девушка сделала несколько шагов вперёд, уселась прямо напротив Тая, поджав ноги под себя. - А по поводу, того, как ты ходишь, буду честна...

... А не обидит, ли? Не заденет за живое?...

- Да, косолапость сильно бросается в глаза. Но всё не так плохо, как ты... - тут же попыталась замять сказанное.

- Не важно. Проехали. Мне просто нужен был взгляд со стороны. Всего-то.

Зрачки Тая тут же скользнули куда-то влево, словно он не желал смотреть Миа в глаза.

- Это ведь, правда, что ты не помнишь ничего из своего прошлого? - светлые, практически белые ресницы плавно скользнули вниз, скрывая серыми тенями, подернутый сосудами белок глаза и мутно голубую радужку.

- Откуда ты это знаешь? - у переносицы выступили глубокие морщины.

Миа выгнулась вперёд, перенося тяжесть с ног на ладони рук. Передние пряди её волос скользнули с плеч, и практически соприкасаясь с полом, застыли у щёк, обрамляя её округлое личико пышным тернием из пшеничных прядей.

- Я наслышан о тебе, - произнёс Тай. - Мой отец работает в Центре Новейших Разработок. Не совсем в этом отделении, но тоже с медицинской специализацией. Отец рассказывал много о тебе.

- А, ну, тогда, ясно. - Миа заправила одну из прядей за ухо, опустила руку на колено.

- И... к тому же, - продолжил парень, чуть помедлив. - Я ведь тоже ничего не помню... из прошлого...