Ей так мерзко было от себя самой, что она бы предпочла сейчас не существовать. Подумать только, какой секс, о чём она вообще! Надя сама от себя такого не ожидала. Сидела на кухне, сжавшись в мелкого нелепого жучка типа божьей коровки. Никогда ещё не чувствовала себя такой крошечной и ничтожной, как сейчас. Пока Макс что-то перемешивал в её кружке, девчонка не знала, куда себя деть. И самой с собой оставаться не было никакого желания, и рядом с ним сидеть такой жалкой побитой собачонкой – это отвратительно.

- Выпей. – Он протянул ей что-то алкогольное.

- А... - И перед этим он давал ей успокоительное. – А таблетки?..

- Это витаминки. Я тебе соврал, пошёл на хитрость. Но вижу, что тебе нужно нечто другое. – Он сел напротив неё на свою привычную табуретку, где сидел всегда. Разве что рядом с ним обычно была не забитая малюсенькая девочка с пустотой в голове, а бойкая задорная Лида.

Надя пыталась хоть слово сказать, но в горле застрял такой ком, что его уже не проглотить.

- Я тебе нравлюсь, это очевидно. – И он так спокойно об этом рассказывал ещё. – Такая тихая неуверенная девчонка просто так... отрабатывать не будет. Не похоже это на тебя. Ты пей, тебе полегчает.

Выпила половину. Что-то сладкое, тёплое и обволакивающее. Оно даже помогло справиться с большим комком. Девчонка только еле заметно кивнула.

- Я не стану относиться к тебе хуже, Надь. И даже, наверное, понимаю, почему ты так поступила. Возможно, ты где-то внутри себя хотя бы так решила получить то, чего тебе не хватает.

После этих слов она выпила всё, что было в кружке. Молчала. Высказываться – это не про Надю. Проглотить, переварить, уйти в себя и к себе – это про неё.

- Тебе повторить?

Кивнула.

Получила полную кружку того же самого.

- Наверное, ты очень одинока и несчастна. Тут, знаешь, сильно много понимать и не нужно, это же и так видно. И тебе хочется прикосновений. Особенно от парней. Если у тебя отношений не было никогда...

Надя молча пила и плакала. И кивала на всё сказанное. Алкоголь уже начал потихоньку действовать. Так за это время ни разу не взглянула на Макса.

- ... мне даже сложно представить, что ты чувствуешь каждый день. Особенно когда смотришь на счастливую влюблённую пару по соседству.

- Да... - Хоть что-то она из себя выдавила. Только сейчас. – Я завидую... и тоже так хочу...

- Скорее, ты хочешь быть нужной. И важной.

Снова в точку попал. Да откуда он это всё знает?! Надя прижала кружку к себе, внутрь с подбородка упала одинокая слеза.

- Хочу.

- Вроде, я не слишком близко тебя знаю. Ты много скрыла сама в себе. И хорошо, что тебе всего восемнадцать, вовремя осознала, что пора что-то менять.

- Мне уже восемнадцать! А я до сих пор никто ничего это самое! – Говорила она Максу, но смотрела в пол. – У других там уже всё было, и ездили они куда-то, и... и успехи в учёбе, и...

- Надь. Ты только-только жить начала отдельно от мамы. Перестала быть удобной девочкой, не задающей вопросов, а наверстать упущенное за пару месяцев точно не выйдет. Кстати, много твоих одноклассников сейчас работают и живут отдельно?

Она ещё немного выпила и несколько секунд перекручивала в голове все своих знакомых из школьных времён.

- Ну... Люська, Снежана, ещё Ванька был, но у него родители...

- Ну тогда кто эти самые все, которые успешнее и лучше тебя? Социальнее – может быть, но они всё ещё с мамой живут, а ты – уже нет. Да, сейчас ты в заднице, у тебя послезавтра первая зарплата. И смотри, Надь, у тебя уже будет какой-то опыт, когда они закончат свои институты. Ну вот выпустилось бы двадцать филологов за последний год учёбы, если бы ты продолжила там учиться. Каждый год только из этого универа по двадцать с лишним филологов. У нас столько вакансий в «макдаке» нет, чтобы всех трудоустроить. А ещё есть «промка» и «экономка», в которых вообще пенис положили на качество учёбы, и оттуда выходит каждый год по двадцать филологов. И куда они пойдут работать, представь. В тот же самый колл-центр на стартовую должность. У тебя есть возможность подтянуть свои социальные навыки сейчас, а потом ты сама определишься уже, что тебе нужно от жизни. Мама за тебя уже не думает, ты теперь сама по себе. Привыкай.

- Блин... - Надя допила то, что плескалось в кружке, протянула её Максу, и он налил туда просто красного полусладкого вина. – Это, конечно, прикольно всё, но... они там все в отношениях уже, у них парни есть, а я даже за ручку не держалась ни разу... - И самой так горько, и обидно в этот момент. – Хотя я не понимаю, почему, ну вот почему они там друг с другом, а меня никто не обращает внимания! – От возмущения даже повернулась к парню. – К ним подходят, а ко мне так хуй кто подойдёт! Просто везде одна!

- Маме спасибо скажи. – Он спокойно смотрел на красное от слёз и возмущения лицо Нади. – И отпусти то, что было тогда. И ответь себе на вопрос, почему какие-то девки все, как ты говоришь, с парнями?

- Ну... - Ей пришлось напрячь память, чтобы отыскать там какие-то детали прошлого. – Анька со своим парнем... ну у неё лицо милое, и она ещё такая простая была, открытая... Но они-то все милые!

- Так и ты милая. Плюс... ты судишь весь мир по твоему классу? По ребятам из универа?

Надя, которая в жизни не слышала и комплимента в свой адрес, поплыла от одного только «милая». Если бы это кто-то другой сказал, а то парень, да ещё такой симпатичный, уверенный.

- М-м-м... ну...

- Ой, Надь. Сама себя в рамках держишь. Хочешь, прикол покажу? – Макс взял в руки телефон. – Спрошу у тебя кое-что. – Он, видимо, куда-то далеко пролистал, судя по тому, как часто проводил пальцем по экрану. И протянул девчонке экран с фотографией какого-то паренька. – Ты бы стала встречаться с таким мальчиком в школе?

Сначала Надя даже усмехнулась, на такого пухленького скромного мальчишку она бы даже внимание не обратила. Зажатый, видимо, стеснительный, в очочках с тоненькой оправкой. Стрижка «мамин сына», одежда «мамой с рынка». Только... девчонка неожиданно поняла, что этот пухляшик и сидящий напротив Макс – это один и тот же человек.

- В смысле... да как так-то! Макс! – Она смотрела то в экран, то на парня, то в кружку с вином. – Это... да ладно, это реально ты?!

- Я в школе сам был зажатым стеснительным мальчиком. Но во взрослой жизни можно всё это исправить.

- Но ты же... а очки...

- У меня была дальнозоркость, теперь зрение немного упало, и надобность в очках тоже ушла. Ну что, Надь, вот честно, стала бы ты с ним встречаться? Не со мной – с ним.

- Ну... - И как-то неловко сразу. – Нет... он же... стрёмненький... извини...

- А со мной бы стала?

У неё аж кровь к щекам прилила, Надя в смущении отвела глаза и тихонечко кивнула два раза. Выпила залпом всё оставшееся вино. Она знала, что он женат, что Лиду он любит и души в ней не чает. И задал он этот вопрос с другой целью, но как звучало-то...

- Стала бы...

- Думаю, я знаю, что ты ищешь на самом деле. Одевайся, собирайся, мы кое-куда съездим. Ничего пошлого и страшного, если что, я просто привезу тебя в то место, где можно спокойно подумать и остаться наедине с собой. И открыться себе же в первую очередь. И мне, если захочешь.

В этот раз Надя была уверена в том, что страшного не случится, и Макс не имел ввиду ничего непристойного. Он сам ушёл раньше, чтобы прогреть машину. Девчонка немного пьяная спокойно сама для себя на всё это согласилась. Может, потому что под градусом она гораздо легче принимала что-то новое? И потому, что после того, как выпьет, у неё развязывался язык? Сейчас всё казалось таким простым и понятным. Как и всё то, что сказал Макс на кухне, уже не вызывало прежнего смущения. Какой же он хитрый, а! Знал ведь, как снять её зажимы!

Когда Надя вышла из подъезда, сразу села в тёплый салон «двенашки». Вот бы все парни так заботились о ней... Девчонка нашла забавным то, что сосед, да ещё и женатый, за ней в какой-то степени ухаживал сегодня. Но он делал это совсем без намёков на какую-то близость, просто по-дружески. Скорее, по-человечески. Может, находил в Наде что-то близкое ему самому. И пока они молча ехали куда-то за город под бормотание «Европы плюс», девчонка мечтательно смотрела в окно, за которым мелькали уже знакомые дома и вывески.

Они приехали к водохранилищу, здесь летом наверняка всё занято отдыхающими, дым от мангалов коромыслом стоит, а сейчас была только тишина и спокойствие. Единственная машина посреди поля с подтаявшим снегом. Макс заглушил мотор, жестом позвал Надю с собой, вышел из машины и захватил с собой с заднего сиденья бутылку того вина, которое осталось с вечера. Девчонка проследовала за ним без лишних слов. Парень знал эти места и явно был тут не первый раз. Вместе они уселись на большое бревно. Какое-то время в полной тишине смотрели на замёрзшее водохранилище и усыпанное звёздами чистое ночное небо. В городе его почти не видно.

- Надь. – Макс вручил ей бутылку с вином. – Пей, тебе надо.

- Пожалуй, да. – Она выдернула пробку и спокойно выпила немного из горла.

- И возьми меня за руку.

- В смысле?! – Вот такого она совсем не ожидала. – А ничего, что ты...

- Я прошу просто взять меня за руку. Я объясню, зачем, и ты всё поймёшь. Даже больше, чем можешь представить.

И девчонка, которая в жизни не брала мальчиков за руку, впервые сделала это. Почувствовала ли она какой-то приступ любви в этот момент? Нет. Может, её симпатия заиграла новыми красками? Да тоже нет. Но внутри что-то изменилось. Ей захотелось чуть ли не целиком на Макса залезть, обнять его и не отпускать.

- Но всё-таки, Макс... как-то неправильно, что ты женат, а меня за руку берёшь...

- Это никак не аннулирует мою любовь к Лиде. Это было сделано с другой целью. Прислушайся к себе, что ты чувствуешь? Это не любовь, я знаю, я же вижу, не слепой. Дома у вас такое не было принято, да?

- Не было... - Она помнила только наигранные обнимахи, направленные на то, чтобы другим показать, какая у них образцовая семья. Искренностью там и не пахло.

- Вот ты держишься с парнем за ручку. Дай угадаю, тебе хочется больше, чем за ручку? Скорее, сам факт прикосновений и некоторой близости, что ты можешь доверять человеку? – Он её как психолог раскалывал. Откуда ему всё это известно?!

- Макс... ты... но откуда?! Почему ты всё это знаешь?! Я ведь с тобой столько не общалась, как с Лидой...

- Но она показала мне твой стих, рассказала про твои сравнения себя с собачкой на привязи. Правда, она делилась этим больше в том плане, что спрашивала про песню, и как та звучит. Но про своё вдохновение мне рассказала. И про тебя. И знаешь, мне тоже пришлось многое преодолеть и у психолога побывать, чтобы стать тем, кто я есть сейчас. Там было много работы над собой. И слёз в том числе.

- Ты что... - Для неё сейчас стало открытием, что такой большой уверенный Макс со своим низким голосом и тёплыми заботливыми руками вообще плакал хоть когда-то. – Ты же...

- Мальчики тоже плачут, Надь. Когда им больно. Это нормально. А в терапии часто бывает больно, но через это надо пройти, чтобы стать лучшей версией себя.

- Ебать... - Для неё это было настоящим откровением.

- Что ты чувствуешь прямо сейчас? Не торопись с ответом. Говори всё, что думаешь, я пойму.

Ей пришлось немного подумать над тем, что сказать. И в первую очередь признаться самой себе в своих же чувствах. Так что у неё внутри? К чему она тянется? Кто ей нравится? И почему? Что объединяло всех тех, кто ей нравился?

- Я... я хочу обнять тебя. Можно?

- Можно.

Поставила бутылку на землю и крепко обняла парня, насколько могла. Уткнулась в него, утонула в его пуховике. Но не испытала при этом приступа любви и чувств к нему. И ведь так было всегда, когда она смотрела на тех, кто ей нравится. Любовный интерес был не совсем связан с этим чувством. Скорее, хотелось, чтобы кто-то понял, обнял или пожалел. Дал открыться и не осуждал за это.

- Макс... Так вот о чём ты говорил...

- Да. Расскажи, что у тебя внутри? – Он её даже по голове погладил. – Высказывай вообще всё, любое дерьмо. Я специально налил тебе сначала глинтвейна, а потом просто вина, чтобы тебя отпустило.

- Да. Я поняла. Что в тот раз с Лидой, что с тобой сейчас...

- И когда мы играли в настолки, помнишь? Когда мы все выпили. Ты ещё с Денисом нашла общий язык тогда, да и он перестал быть таким зажатым.

- Точно! А я... я завидую. Всем подряд. У всех всё есть, а я такая одна, как дура. Болтаюсь, как говно, никому не всравшаяся хуйня. Стрёмная, кривая, волосы мои – мочалка сраная, лицо у меня дебильное, я дура! Я пустая, тупая дура! – Подняла голову и встретилась взглядом с парнем, тут же утонула в его глазах, но в потоке своих слёз. – Я себя ненавижу! Почему я не родилась с милой мордашкой, почему, блять, кому-то досталась нормальная семья?! Да я хочу так же! Я хочу, чтобы на меня кто-нибудь внимание обратил и сказал что-нибудь хорошее, да что?! А что про меня сказать, да?! Во мне же нет нихуя! Просто ёбаное нихуя! А ко мне никто никогда не подойдёт, да потому что в хуй я кому всралась, блять, со своими проблемами?! А хули мне делать-то с этим, блять, куда мне деваться, за что взяться, чё я, понимаю, что ли, хули мне с этим делать?! Да нихуя я не понимаю!

Минут пятнадцать она вываливала Максу всё, что думала. Одно и то же было сказано несколько раз, столько мата она за всю жизнь не произносила, никому так не говорила о том, что её беспокоит, и какие там мысли у неё в голове. Какие у неё желания. Впервые за многие годы мнение Нади не было втоптано в грязь, её слова не были восприняты как жалкий скулёж. Под конец монолога она уже ныла и выла, проклиная и себя, и весь окружающий мир. Ей потребовалось и горько поплакать, и рыдать со всей дури, что её рёв расходился эхом по водохранилищу. А потом хныкала Максу в куртку, пока из неё не вышло всё то, что накопилось за годы. Он снова погладил Надю по голове и сказал:

- Поэтому я и хотел, чтобы ты взяла меня за руку. Тебе не хватало человека, которому можно было бы доверять. И нормальной фигуры отца у тебя не было в жизни.

- Угу.

- Легче стало?

- Угу.

- Поехали домой?

- Давай.