Ничтожно малая надежда — это спасенье или мучительная смерть?
Задался как-то в воскресенье, был выходной, а я забрёл в какой-то сквер.
Дождь пропитал моё пальто и волосы цвета сажи.
Я закурил, оставил новые ожоги, поплёлся к лавочке «Распродажа».
Мой взгляд упал, как будто весил тонну, на маленькую лошадку,
ей в книге Красной быть, как Махаону, но брюхо украсила заплатка,
на ухе оттопыренном и синем (почему? ведь остальное ослепляло белым)
проплешина, словно Сахара пустыня, а глаза как та сигара тлели
от старости, дряной рутины и бесконечных хмурых и дождливых дней.
Вокруг лежали чайники, графины и горсть драгоценных камней,
но тремор в пальцах неуверенно сжимал лошадку, боясь испортить
или убить — добить — непреднамеренно. Да какого чёрта
никто не видит в этом крошечном, совсем ненужном чудище,
насколько сильно уже душа изношена? А вы всё не на то любуетесь.
Купил надежду на спасенье — своё — и спас её от смерти.
Вечером счастливое воскресенье я запечатлел на мольберте.
Вдохновение нагрянуло внезапно и почесало мне затылок.
Ожог тот из-за аллергии на краску уж расцарапан, в урне куча старых бутылок,
хочу рисовать счастливого единорога, так что не будет новых,
ведь деньги нужны на рог и на ноги ему куплю самые лучшие подковы.
Я окрылённым сделаю его, и полетим когда-нибудь в далёкие страны,
он будет кричать волшебное «Иго-го!», и вмиг затянутся (возможно, и душевные) раны.

_______________

The National —  Light Years