Деррен

Я проснулся поздно вечером. Голова уже прошла, я чувствую себя прекрасно. Я обнаруживаю, что лежу без рубашки, она валяется на кровати помятая. Странно. Сейчас довольно-таки темно, мне стоило бы проспать до утра, но сон как рукой сняло, хочется бодрствовать. Я решаю выглянуть в окно на улицу, где снова собирался идти дождь. Распахиваю окно, чтобы комната наполнилась прохладным ветром. За окном приятно пахнет мокрым асфальтом. Горло обжигает холодный воздух, становится немного не комфортно. Но на самом деле в холодной комнате приятнее спать, я очень быстро засыпаю, если в комнате стоит небольшой холод. Оторвавшись от окна, я решаю, что лучше сходить в ванную на втором этаже, чтобы умыться после долгого сна. Тело пробирает уже неприятная дрожь. Дома очень холодно в отличие от моей комнаты. Уже в ванной вглядываюсь в зеркало и ужасаюсь. Не то, чтобы своему лицу, а тем, что произошло с ожогами. И еще один новый появился на шее. Они в форме каких-то розовых треугольников! Они очень маленькие, как будто кто-то рассыпал блёстки в виде треугольников. Вокруг них кожа немного покраснела. Но эти места не болят совсем. Это какой-то розыгрыш? Меня кто-то разрисовал? Выбегаю из ванной и направляюсь на кухню. Если это какая-то шутка, то она, конечно, хорошо прошла. Испугался ведь я не на шутку.
Келвин сидит ни в чем не бывало и разговаривает с Фредом. Его нога грациозно закинута на другую, а руки расположились свободно на диване. Фред сидит за барной стойкой и, похоже, чуть ли не засыпает, поэтому кладет свою щеку на руку. Я в это время полуголый и растерянный стою, смотрю на них.
- Доброе утро, - весёлый Фред удивлённо смотрит на меня и смеётся. Он выглядит намного лучше, чем вчера. - Это что у тебя? - он показывает прямо на ожоги у меня на плече. Да уж, что это? Мне бы самому узнать, что с ними произошло.
- Я не знаю. Только сейчас увидел. Это вы решили пошутить, да?
Оба парня смотрят на меня и хлопают глазами. Это значит, что это были не они? Келвин рассматривает меня, будто статую в музее. В его глазах видно какое-то смущение из-за произошедшего; они блестят, а лицо будто выражает растерянность. Он отводит взгляд, хмурясь и, наверное, о чем-то размышляя. Тут же он поворачивается обратно и смотрит на меня.
- Я знаю, что это. Не до конца понимаю все, - говорит Юнсберг, снова отведя взгляд немного в сторону от меня. В ответ я смотрю на него чуть ли не выпадающими глазами. Если он знает, то почему не рассказал раньше? Многое произошло за это время, и я должен быть в курсе, а сам толком ничего не знаю почти.
- Парни... Что происходит? - Фред говорит медленно и удивлённо смотрит на нас обоих. Я думаю, что он удивлен не меньше нас с Келом.
Келвин снимает футболку и показывает точно такие же треугольники на месте бывших ожогов. Я, ошарашенный всем этим, хватаюсь одной рукой за голову и чешу ее. Может быть, это просто что-то типа засохшей крови, и ее можно стереть? Точно! Бегу в ванную комнату на втором этаже, попутно схватив полотенце, и начинаю тереть. Около двух минут моя кожа подверглась атакам со стороны полотенца и мыла. Оно не стирается. Я в отчаянии сажусь на холодный пол и пытаюсь стереть эти, будто нарисованные, треугольники. Уже становится больно из-за жесткого полотенца, и я останавливаюсь, ведь вижу, что это точно не поможет. Может, все-таки, это вправду? Юнсберг говорил, что он что-то знает, и говорил он не с очень весёлым лицом, значит это точно что-то серьезное. Я слышу стук в дверь, а за ним из-за белой двери высовывается ярко-рыжая голова парня. Он выглядит будто мальчик, который только что провинился: глаза смотрят не на меня, а куда-то в сторону, волосы крайне не уложены, будто он только что проснулся, а выражение лица кричит о том, что он хочет извиниться за что-то.
- Деррен, я... Хотел рассказать кое-что, - он подходит ко мне и садится рядом, оперевшись спиной о ванную. Его грудная клетка вздымается вверх из-за вдоха, а потом спокойно опускается.
- Откуда появились эти метки? - я немного успокоился, поэтому уже тихим голосом спрашиваю об этом. Если это произошло, значит мы должны это принять как что-то естественное.
- Я не знаю. Но я хотел рассказать то, что было до этого, на заправке, - два его зеленых как изумруда глаза посмотрели на меня. Они такие красивые, как будто завораживающие. Так красиво блестят. Я поднял вверх брови, будто спрашивая о продолжении. Он снова отвел взгляд. - Помнишь, когда ты проснулся у меня на коленях? - в ответ хмурю брови и киваю. - Тогда я... совершенно случайно прикоснулся к твоей щеке. Я смог до нее дотронуться.
В груди что-то начало щемить. Я смотрю вниз впереди себя, обдумывая, что он сказал. Моей щеки? То-есть, он вправду смог это сделать? Это так странно. Так странно, что это происходит именно так, именно с нами. Но что именно происходит, мне кажется, не понимает никто. Почему мы с ним сидим рядом, разговариваем о таких вещах? И почему именно Келвин? Что я сделал не так, что с нами начало происходить подобное? Разве я не мог жить обычной жизнью, а дальше было бы все, что имеют почти все люди в своей жизни? Это все так пугающе, что я просто не понимаю, что будет дальше.
- Деррен? Ты в порядке? Я понимаю... - я ничего не отвечаю и, прервав его речь, тихо начинаю плакать. Похоже, что парень это замечает, потому что он приближается ко мне и, закутав меня в полотенце, сбоку обнимает, кладет свою голову на моё плечо. Его пушистые волосы мягко касаются открытой кожи на щеке и шее. Это так мягко, что я еще сильнее начинаю плакать, полностью погрузившись в эти объятия. Я не понимаю всего, чего я чувствую, не понимаю всего, что сейчас происходит. Это такие странные чувства, что описать их так просто не удастся ни одному человеку. Я не знаю, почему я плачу, я не знаю, почему я все это чувствую.
Спустя некоторое время мне становится лучше. Я протираю свои глаза и еложу на месте, садясь поудобнее.
- Все в порядке? - Юнсберг отстраняется и с испугом смотрит на мое заплаканное лицо. - Не надо плакать.
Это звучало почему-то так смешно, поэтому я тихо хихикаю и отворачиваюсь. Это, что я делаю, наверное выглядит так глупо и наивно, что мне становится стыдно.
- Ты смеешься? - Кел пытается посмотреть на меня. Я на это закрываю лицо руками и еще громче хихикаю. - Хэй, ну повернись ко мне. Я еще не все рассказал.
Когда я поворачиваюсь, парень уже сидит дальше от меня. Надеюсь, он не думает ничего плохого обо мне из-за такого всплеска эмоций. Я раньше никогда не испытывал такого, а тем более слезы были самым редким явлением в моей жизни.
- Рассказывай, - укрываюсь полотенцем поудобнее и пристально смотрю на Келвина, приготовившись ожидать худшего. Улыбка с моего лица уходит, а в груди снова появляется тяжесть, будто кто-то внутри начал все сжимать. Некомфортно. От его лица, что погрустнело вмиг, стало тревожно.
- Эти треугольники... Я не знаю, что они означают, но когда я снимал с тебя рубашку, чтобы ты не спал в грязной одежде, то я случайно задел рукой твою шею. Посмотри на нее в зеркало, - парень кивнул на мою шею, а я испуганно поднялся и взглянул в зеркало. Я это видел в прошлый раз, но как раз подумал, что это была шутка. - Может быть, сейчас с нами эти треугольники работают так же, как и работали, когда появлялись ожоги. Только теперь работают всегда. Попробуй дотронуться до меня.
Я опешил из-за этих слов. Я? Должен дотронуться? И как мне это сделать? Это... Так волнующе. Я сначала удивляюсь, а потом аккуратно подхожу к парню, что сидит на полу, и обратно подсаживаюсь к нему. Он со спокойным лицом смотрит прямо на меня. Я лишь на секунду взглянул на него, а потом рассмотрел его тело. И что мне трогать? Надо сделать так, чтобы это было незаметно. Мало ли начнут расспрашивать об этом. Моя холодная рука аккуратно пододвигается ближе к его руке. Я беру полотенце и переворачиваю его кисть, а указательным пальцем другой руки касаюсь середины его ладони. Я вижу как Келвин стиснул брови, будто из-за болезненных ощущений. Его ладонь была такой мягкой, но в итоге мне пришлось ее отпустить. Парень взглянул на место, куда я его только что коснулся, а потом и на меня, вытянув руку и показав, что там осталось. То место покраснело, а потом там начали появляться очень маленькие розовые треугольники. На самом деле, выбрал я очень видное место.
- Да уж, и вправду... Так странно, - произношу это почти шепотом, рассматривая получившийся ожог, если его так можно назвать. - Это было больно? - поднимаю голову и смотрю в светлые зеленые глаза. На самом деле, они такие непредсказуемые: иногда меняют яркость, становясь то светлее, то темнее, но тот самый странный и завораживающий блеск остается всегда. Мысли вправду путаются, когда я смотрю на них, и я не могу ничем объяснить это. Еще и эта маленькая родинка возле правого глаза выглядит так... так, стоп.
- Не особо. Почти то же самое, когда получаешь ожог от горячего, только немного терпимее, - его улыбка слегка дрогнула, и около его уголков губ появились маленькие ямочки. Я слегка удивился. Никогда я не замечал эти небольшие впадинки. Они мне показались такими милыми, и я правда бы хотел ткнуть своим пальцем прямо туда, если бы не вспомнил, что Келвину может быть больно из-за этого.
- Ну ладно, - в смущении опускаю голову и смотрю на свои руки и вижу, что на указательном пальце, которым я оставил метку на ладони у рядом сидящего, остался такая же метка. Но мне было совсем не больно, когда я коснулся его. Наоборот, было так мягко, что я бы хотел потрогать всю его руку, каждый сантиметр его руки был для меня таким незабываемым и прекрасным, что я бы не отрывался от него еще несколько часов. Но этого я, к сожалению, не могу сделать.
- Вы там долго сидеть будете? - заходит Фред, рассматривая полуголого меня с какими-то странными пометками везде и на Кевина, что все еще держал полотенце у себя в руках.
- А, мы уже поговорили. - Юнсберг встает, отряхивает свои штаны и смотрит на меня. - Пойдём.
- Да, я иду.
Вчера Фред сказал, что пойдет к родителям, расскажет еще раз про эту немыслимую ситуацию, и если они ничего не предпримут, то он уедет из этого города. На самом деле, это довольно грустно. Мы с ним дружим уже долгое время, и мне не очень бы хотелось, чтобы такой близкий мне человек уезжал далеко. Но можно понять, что это вынужденная мера. Никто, я уверен, не будет бегать по всей стране за бесполезным мальчишкой, денег из него не вытащишь. Поэтому пока что это почти единственный выход. Хочется, чтобы он поскорее был в безопасности и не переживал ни о чем. Келвин тоже попрощался со мной и сказал, что я могу звонить ему в любое время. Если бы еще причина была... Но это не так важно. Нужно готовиться к экзаменам, а сейчас, по крайней мере, сходить на занятия. Надеюсь, учителя не будут расспрашивать, где я бродил все эти несколько дней.
Я наконец собрался и вышел из дома. Еще один день, еще один скучный день. Меня накрыла скука и отчаяние. Хочется просто домой, а не сидеть сейчас в этом гребаном заточении. Грустно захожу в класс, сажусь за свое место и жду, пока начнется урок. На самом деле, мне стоило бы слушать учителя, так как сейчас урок географии, но мне не хочется ничего от слова совсем. Весь урок я лежал на парте, и слава всем Богам, что учительница совсем не обращала ни на кого внимания и занималась своими делами. Когда прозвенел звонок, я был нескончаемо счастлив, потому что мог хотя бы сходить в столовую. Никого не видя, я быстрым шагом направляюсь туда. Я даже почти не заметил Джину, что шла почти наравне со мной. Я все же повернулся, и мы остановились, отойдя немного к стене, чтобы не мешать никому.
- Привет. Куда спешишь? - Юнсберг держит в руках учебники, наверное, она тоже идет с уроков в столовую. Хотя сейчас все идут туда, но не важно.
- Да я голодный, иду в столовую. Пойдем?
- Да, давай.
В молчании мы направились туда, куда я хотел попасть с самого пробуждения. Желудок так и просит, чтобы туда что-то положили, ведь я не ел ничего еще со вчерашнего дня. Даже на уроках не хотелось сидеть из-за этого. Кстати, мне интересно, знает ли Джина про происходящее со мной и Келвином? Хотя откуда она может знать, если даже я ничего не понимаю. Надо будем поговорить об этом, а то никак не получается. Все же хочется уже разобраться с этим всем. Еще эти галлюцинации странные. Откуда они вообще появились?
- Как у тебя с учебой? - Джина уже взяла с собой еду как и я. Я слишком погружен в мысли, что даже не заметил, что она сказала. Она смотрит на меня пристально, будто ожидая ответа, а я лишь вопросительно гляжу на нее.
- Я спросила, как у тебя с учёбой, - девушка смотрит на меня прищуренными глазами, а я лишь в недоумении начинаю моргать. - Ты чего в облаках витаешь? Не выспался?
- Да, спать хочу весь день, - говорю это и зеваю, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Джина удивленно смотрит на мою руку и поднимает бровь, хватаясь за пальцы.
- Это ты нарисовал? - Джина спрашивает, смотря на указательный палец, которым вчера я трогал Келвина. Она дотронулась до этих треугольников и убрала руку, скривившись. Она что, почувствовала что-то? Я раскрываю глаза в удивлении и тоже резко убираю руку, смотрю в другую сторону. Как она вообще заметила это?! Опускаю голову и смотрю на свой палец. И что мне теперь ей сказать? Не очень хочется врать, но и рассказывать о таком, да ещё и в школе, не очень-то хочется.
- Вообще-то...
- Привет, ребята! - кучерявый, улыбающийся парень подошёл к нашему столу и сел рядом с девушкой. Келвин очень вовремя, я аж выдохнул с облегчением.
- Привет, - Джина улыбнулась ему в ответ и приобняла за плечи. - Чего ты здесь делаешь? Я думала, у тебя тест.
- Я его сдал ещё на прошлой неделе, - Кел посмотрел на свою сестру с неким презрением из-за её забывчивости. Его пышные ресницы хлопнули несколько раз перед тем, как он отпил из стакана немного газировки. Я почувствовал как мой палец, котором недавно спрашивала Джина начинает жестко гореть, как будто я только что обжегся. Я старался терпеть эту боль с чуть ли не выкатывающимися глазами. В тот же момент Келвин посмотрел на свою ладонь и нахмурился, а затем наконец взглянул на меня. Мои глаза показали ему, что со мной тоже происходит что-то странное. Другие ожоги, что были сделаны случайно, почти никак не проявляли себя (только если немного чесались, но точно не жгли), только те, что был на шее и на пальце, начали буквально гореть.
- Слушай, мы договорились с Дерреном погулять немного перед уроком. Мы попозже придем, хорошо? - Келвин будто спрашивает это и, даже не слушая ответ, встает со стула, не забыв почти уронить его, хватает меня за плечо и тащит в сторону выхода из столовой, а после уже и из школы.
- Куда мы идем? - я все еще не понимаю, что вообще происходит.
Мы могли поговорить в школе об этом, разве нет? Можно было отойти в пустое помещение. Лицо парня выглядит задумчиво, глаза смотрят то в пол, то куда-то прямо, будто раздумывая, куда пойти. Но уже идем мы хотя бы почти рядом, и он не тащит меня за плечо. Резко фигура впереди меня останавливается, а я как раз врезаюсь в нее. Ожог на моем пальце был готов уже воспламениться, когда я дотронулся руками до спины парня, чтобы не упасть. Сердце будто замерло на какое-то мгновение. Вокруг было не много людей, так что на нас вроде бы никто не обращал внимания. Мало ли что могут подумать...
- Давай сядем туда, - Юнсберг обернулся ко мне и показал на место рядом с фонтаном, что было почти полностью ограждено живым забором в виде кустов. Там не было никого, что было понятно: все заняты работой и учебой; кому нужно идти прямо сейчас в такое странное место?
- Да пойдем... - я неуверенно чешу голову и все же не могу понять, что он хочет.
- Знаешь, если мы бы обсуждали это в школе, нашлись бы люди, что заметили бы это. Раньше было все не так, как происходит сейчас, и я ничего не могу понять так же, как и ты, - Келвин сел на скамейку, которая находится почти в углу, и похлопал по месту рядом со мной. Я аккуратно подошел и сел рядом. От парня пахнет очень приятно, чем-то, что похоже на персик. Так притягательно пахнет, что у меня слегка закружилась голова.
- Да... Думаю, лучше это сделать здесь, - отвечаю немного с опозданием; ответить все же надо было, иначе эта пауза бы убила меня.
- Что происходит с твоими ожогами?
- Они... Они начали будто гореть, когда ты подошел.
Поворачиваюсь к нему полубоком и показываю руку, на которой указательный палец очень покраснел, а после этого я расстегиваю верхнюю пуговицу и показываю тот ожог, что случайно сделал Келвин. Парень глянул туда и сразу же отвел взгляд на мою руку, поджимая губы. Юнсберг взял мою руку за рубашку, а я зачем-то согнул все пальцы, кроме указательного, и повторил то, что мы сделали вчера в ванной. Я снова почувствовал его тёплую и мягкую кожу. Глаза Келвина сверкнули каким-то теплым огоньком, смотря на наши руки. Зачем он это делает? Боль в пальце стихла, но на шее все еще болело и жгло. Теперь он взглянул на один из своих пальцев, где тоже был ожог, и подвинулся ближе. Его дыхание было чуть слышно, и я замер, почувствовав это. Его палец коснулся моей шеи и будто дрогнул на этом месте. Боль так же спала, как это произошло и с пальцем.
- Ты как додумался до этого? - я удивлённо отвел глаза, а потом снова посмотрел на парня. Он был занят тем, что рассматривал свою руку. На его лбу было немного пота; наверное, из-за жары, ведь на улице уже скоро будет лето. А может и не из-за жары...
- Не знаю, мне просто захотелось. А это оказывается еще и работает.
Захотелось? То-есть, он просто хотел прикоснуться ко мне? Я задумался над этими словами. Моя кожа между бровей собралась в морщины, выдавая вид моей озадаченности. Мы даже и забыли, что скорее всего перемена уже закончилась, и мы должны идти в школу.
- Может, нам стоит пойти обратно? - я смотрю на свои руки с таким же выражением лица.
Так странно это все. У меня внутри после этих прикосновений будто что-то перевернулось. Его рука была такой необычной, не похожей на те женские руки, которых я обычно мог касаться. На улице довольно тепло, но кажется, будто я сейчас в ледяной камере. Кровь буквально стала медленнее двигаться, только сердце одно бьётся так слышно. Я почувствовал, что парень рядом со мной подвинулся еще ближе. Его рука медленно пододвинулась ко мне, будто опасаясь чего-то, будто он собирается потрогать что-то невесомое. Он заглядывает мне в глаза своими прекрасными зелеными глазами и касается кожи между моих бровей. Я не чувствую того жжения, что было до этого, а наоборот, чувствую расслабление. Мышцы расслабляются под этими мягкими касаниями, и я будто сам перестаю чувствовать напряжение, что было раньше. Мои глаза закрываются под этим странным воздействием, но вдруг понимаю, что его рука исчезла. Аккуратно открываю глаза и понимаю, что все это была лишь иллюзия. Это просто мне привиделось так же, как и в туалете, как и на кухне. А Келвин все так же сидел там, где и был до этого, но уже удивлённо смотрит на мое лицо, что изменило эмоции так быстро.