Прекрасная ночь. Звёзды на небе будто бы ярче солнца светят, небольшой ветерок поднялся, покачивая листву. Всё так спокойно снаружи, однако по душе Чонгуку именно то, что происходит внутри заведения, в котором он проводит практически всё своё время. Пускай и по странным причинам его у него почему-то оказывается слишком мало.

  Сначала разноцветные фонари клуба, а потом мрак, холодный и пустой...

  В ритм под играющую ото всюду музыку куча полуголых девиц крутится вокруг шеста, танцуют, выполняют завлекательные движения, показывая всем присутствующим свои прекрасные тела без грамма лишнего жира, вертя бёдрами около клиентов. Самый популярный клуб во всём Сакраменто, самые дорогие девушки на ночь во всей Америке, самое качественное времяпровождение во всём мире...

  Чон Чонгук любил приходить в это место по ночам и отрываться на полную катушку, конечно, когда это ему позволяли "Другие". И мужчине безусловно хотелось бы никому не принадлежать, хотелось бы подчинить себе своё тело и жить, как все люди, только намного лучше... Только намного круче...

  — Эй ты, — пытаясь перекричать громкую музыку, брюнет махнул бармену рукой, после чего тот сразу же подбежал к выпивающему за стойкой. — Подлей-ка ещё текилы "Spluch", — красиво выделив своим акцентом название безумно дорогого алкогольного напитка, Чон не мог налюбоваться удивлёнными глазами напротив, обладатель которого округлил свои очи до предела возможного.

  — М-мистер, но это уже почти бутылка, вы... — парнишка суетится и боится, что тот уйдёт, не заплатив, потому что на его счету таких случаев было много, не сосчитать и по пальцам.

  Однако молодой юноша быстро замолкает, когда посетитель с громким звуком кладёт стопку банкнот на стойку. Он пугается, потому что удивляется той силе удара, ведь музыка там просто оглушала, а парень смог услышать звук удара сквозь такой шум и гам. И он даже не понимает, что напугало или удивило его больше: сила, деньги или поведение мужчины. Только вот, несмотря на всё то внутри царствующее недоумение, бармен забирает деньги и, не забыв поклониться уважительно, он удаляется за бутылкой текилы.

  — Сразу бы так, нищеброт, — упрямо хмыкнув, Чонгук оглядывается вокруг, замечая, как к нему двигается какая-то фигура.

  Только он должного внимания ей не уделяет, потому что в подобном месте много людей и все они танцевали, не в силах усидеться на месте. Ему на сегодня таких телодвижений хватит, присутствовало желание только хорошенько выпить чего-нибудь дорогого и, как всегда, нарваться на неприятности, потому что без них жизнь казалась скучной, даже учитывая все имеющиеся на данный момент проблемы.

  Бутылка текилы "Spluch", стоимостью более двухсот тысяч долларов была представлена в недалёком две тысячи шестом году, а это всего-то пятнадцать лет тому назад. Мехико смог порадовать не только своих жителей прекрасным напитком, но ещё и поделиться им со всем миром, что не могло не радовать. Цена текилы завышена не из-за столь божественного вкуса, а из-за затрат на изготовление бутылки, что выполнена в эксклюзивном дизайне из золота и платины. Но именно этот напиток покорил тёмное сердце Чон Чонгука, поэтому мужчина часто посещает этот бар, чтобы испробовать именно такой "элитный" алкоголь, стоимостью огромного трёхэтажного дома в центре Сакраменто.

  Бармена не пришлось ожидать слишком долго. Паренёк аккуратно и красиво преподнёс Чонгуку новый фужер, который мужчина на удивление быстро прикончил, выпив жидкость до дна, даже не распробовав вкус. Однако юноша не может ничего против постояльцу сказать, потому что за это его могут легко уволить или, если хорошенько повезёт, то просто сократить зарплату, может, где-то в два раза.

  — Приятного вечера, мистер, — и вновь уважительно поклонившись, бармен удалился к другому человеку, что поднял руку вверх, также пытаясь сквозь музыку что-то прокричать.

  Чонгук остался наедине с пустым фужером своих в пустую потраченных денег, однако он ничуть об этом не жалеет. Материальное состояние всё равно не пострадает, а развлечь себя хочется... Особенно, если учитывать все сложности в жизни и непростое прошлое, перекрытое кляксой, что разобрать хоть что-то уже составляет проблему.

  — Здравствуй, уважаемый, — пьяно хохоча, к Чонгуку подсаживается какой-то мужчина.

  На вид ему было чуть больше, чем Чону, может, тридцать восемь или уже сорок, в то время, как черноволосому совсем недавно исполнилось тридцать пять. И тот незнакомец выглядел куда солиднее, чем его собеседник, однако лицо выдавало его возраст и чересчур неотъемлемую важность, но всё нечто схожее в них обоих присутствовало. Чонгук никогда таких не любил и даже призирал...

  — О тебе бы я так не отозвался, индюк разукрашенный, — фыркнув недовольно в сторону старшего, Чонгук оглядел его с ног до головы.

  Ему казалось, что надевать строгий костюм в клуб, пускай и такой дорогой – просто показуха, к которой Чонгук сам никогда не стремился, пускай и были на руках деньги... Если было нужно с кем-то разобраться, то мужчина об этом ни в коем случае не скрывал, однако и не афишировал, так как оставлял всё на плечи фортуны.

  — А ты дерзкий малый, — ухмыляется.

  — На вид мы одногодки, утырок... Иди поищи кого-нибудь другого, — присутствие постороннего Чонгука постепенно начинало раздражать, из-за чего внутри алкоголь подливал розжиг в огонь ярости.

  — Неужто ты такой смелый, а? — и старший совершенно компании его не рад, однако уже та просто отпустить этого придурка не может, так как тот посмел ему нагрубить. — Выйдем, поговорим? — толкнув Чона в плечо, он нахально посмеялся, явно издеваясь.

  Изначально этот мужчина подошёл, потому что хотел разузнать о Чонгуке побольше, ведь он не был сильно приметным, да вот только выпивал, как самый настоящий президент. Что-то тут показалось ему нечистым и... Странным... Именно по этой причине он и подошёл к одинокому парню с намерениями познакомиться, но услышав в свой адрес оскорбления, он завёлся, более не собираясь с ним сюсюкаться.

  — А пошли, — и за весь разговор у Чонгука действительно загорелись глазки от удовольствия.

  По лицу расплылась сумасшедшая улыбка, а глаза прищурились из-за злобной гримасы. Мужчины резко встали и направились на выход. Они шли стремительно с одним намерением – навалять своему противнику, однако выглядели совершенно по-разному. Незнакомец выглядел устрашающе, кустистые брови нахмурены, из-за чего виднелись морщины, челюсть стиснута от злобы, а походка грубая, резкая, казалось, что сейчас своими шагами он под собой проломит пол. Чонгук же выглядел намного хуже... Его всегда суженые глаза сейчас расширились и округлились, а в их чёрных радужках, что сливались со зрачками – горело пламя... Горел тот огонь, который простыми словами так и не предать... Щепотка детского озорства, щепотка демонической жажды боли и главный ингредиент – нужда в высвобождении своей силы. Широкая улыбка, оголяющая белоснежные ровные зубы и вальяжная походка... Чонгук был полон уверенности... Уверенности в своей победе...

  Мужчины вышли на улицу, однако Чона поджидали там уже подопечные незнакомца того. Два амбала, что в разы больше Чонгука во главе с тем худощавым мужчиной. Американцы выглядели гораздо жилистее, нежели подозрительный, англоговорящий кореец, у которого была лишь одна защита – его азарт. Так все думали... Но верно ли?

  — Посмотрим, как ты поговоришь сейчас, урод, — злобно улыбаясь, старший высказал.

  Однако каково было их удивление, когда Чонгук, вместо того, чтобы испугаться, поджать хвост и убежать, как жалкий котёнок, начал громко гоготать в голос, да так звонко, что его глас эхом разносился по тёмному пустому переулку за клубом.

  — Чего ржёшь?! — и недруг начинает сердиться.

  — Вы такие смешные, ребята, — вытирая слёзы с глаз, он всё продолжает смеяться. — Ах да, кхм-кхм... Умоляю вас, пощадите! — наигранно сложив руки в мольбе, Чонгук состроил жалобную мимику, но потом вновь не удержался и засмеялся.

  — Вырвите ему сердце и заставьте сожрать на моих глазах!!! — далеко не трезвый мужчина верещит.

  А после же слов тех сказанных два амбала бросились на Чонгука, в то время как сам брюнет сменился в лице, а в особенности его взгляд. Больше не было радостной улыбки, больше не было сумасшедшего взгляда, лишь то, что просыпается внутри у хищника во время охоты... Или у воина во время боя... Так и у Чона восстало что-то нечеловеческое...

  — Нечего вырывать там... Слишком поздно... — еле слышно молвит он, словно только для себя, а после же уворачивается от удара.

  Одним ловким кувырком на корточках Чонгук сбивает одного из охранников с ног, вынуждая упасть лицом в землю. Но и второго он ждать долго не заставил. Дважды ударив кулаками в живот, Чон незаметно из-за пазухи достал раскладной нож и, финально врезав здоровяку по челюсти, открыл своему взору толстую шею и выпирающий кадык, после же по ней острым лезвием пробигаясь. Из сонной артерии мужчины прыснула алая кровь, и тот упал замертво, хрипло пытаясь что-то сказать.

  Тот, что лежал, решил было со спины Чон схватить, да не смог ухватиться, ведь тот поспешно увернулся, вынуждая мужчину в который раз упасть наземь, да вот только уже без возможности принять вертикальное положение. Чон, как только амбал коснулся телом асфальта, массивным и тяжёлым своим мартинсом наступил на черепную коробку, да с такой силой, что та раскрошилась и треснула на части. Чёрная обувь незамедлительно окрасилась остатками чужих мозгов и ручьём алой крови.

  — Ты... Ты... Монстр... — вжимаясь в ближайшую стену, главарь тех "собачонок" прибывал в таком лютом ужасе, что ноги подгибались, а рот не воспроизводил понятных слов, лишь какой-то бубнёж.

  — Да не... Называй меня просто – Чонгук! — спокойно и вновь с улыбкой на устах, Чон пальцем стирал с металлического лезвия ножа чужую кровь, после же зыркнув на оставшегося.

  Замерев на некоторое мгновенье, мужчина сжимает рукоять своими мощными пальцами, а затем метает оружие метко и быстро. Лезвие пронзает чужую плоть в области грудной клетки, а именно – сердца. Тот и сказать ничего не успевает, как жизнь уже из-под ног утекает, а убийца злорадствует, буквально по трупам к нему приближаясь.

  — Сердце? — руки незнакомца пытаются вытащить нож из тела, но из-за кистей Чонгука этого сделать не получается. — А там у тебя, оказывается, что-то ещё осталось, — рукоять сжимает сильнее, прокручивая внутри оружие. — Жаль... Что у меня – нет...

  Выдох...

  Последний глубокий выдох, и мужчина умирает, скатываясь по холодной стене вниз. Нож легко выскальзывает из мёртвого тела, до сих пор оставаясь в руках Чона. И долго он на месте не стоит, даже не оглядывая только что им убитых людей, Чонгук скрывается во тьме... Там, где ему и место...