Тагас

- Ну что, завтра, братик, на тебя наденут оковы? – печально усмехнулся Амалиэль.

- Отстань от него, Амаль, — толкнул брата Ишим.

Я только откинулся на подушки и поднёс к губам неизвестный по счёту кубок.

Нади, — пронеслось в голове, и сердце заболело. Она отвергла меня, но я был идиотом. Я с самого начала знал, что она моя, всегда была моей. И я должен был не убегать в первый раз, не поддаваться своим страхам, а любить её. Я совершил такую ошибку, которую мне нести вечно. Это мой грех, с которым мне жить. Любить другую, думать о ней и представлять только её в мечтах, пока ненавистная мне девушка, обманом забеременившая, будет радоваться жизни. Я нашёл то, чего всю жизнь боялся. Я попался, попался так глупо.

Даже варианта исправить всё не было. С каждым видением, которое мне открывали писари, я задыхался. У меня тогда ещё была надежда на то, что всё ложь, на то, что я обниму свою Нади, и заберу её с собой по законному праву. Но всё рухнуло в один миг, моя душа разбилась вдребезги, а сердце перестало стучать. Я запретил всем произносить её имя, которое ночами шептал, как молитву, лежа в холодной постели, где мне оставались только воспоминания о времени, где я был любим, и любил сам. Я не мог зайти в нашу спальню, потому что её аромат витал везде. Эта комната была ею, была болью, моей болью.

И сейчас я надеюсь на войну, чтобы уйти туда, чтобы меня сожгли демоны, и чтобы я больше не чувствовал одиночества, когда познал другое.

- Я видел её, — тихо произнёс Кир, и оторвал меня от разговора с самим собой.

- Мне это неинтересно, — оборвал я его, но через секунду вздохнув, добавил: — Говори.

- Она выходит замуж, — друг убил меня, без ножа и яда, убил одной фразой.

Моя Нади выходит замуж за другого. Не я тот, кто будет целовать её, не я тот, кто будет видеть её улыбку и счастье на лице. Это другой, это не я, это никогда не буду я.

- Кто? — процедил я.

- Брюс, — фыркнул Кир.

- Это тот, который наркоман и ездит на байке? – удивился я, но она же говорила, что они расстались. Врала, она врала мне, или делает так, чтобы мне стало так же плохо, но мне и так гадко.

- Да, но ты бы его видел. Он так изменился. Он уверен в себе, он больше не шляется с той бандой, он вообще выглядит, как идеальный американский мачо, — с ненавистью сказал друг.

- Почему? – задумался я.

- Не знаю, но это странно. И он любит её, очень любит, этот парень души не чает в ней. И знает про тебя. Он сказал мне, когда практически вышвырнул из её дома, чтобы ноги ни моей, ни того ублюдка, который разбил её сердце, тут не было, иначе он просто закажет нас, — рассказал Кир.

- Идиот, — усмехнулся я. — Она рассказала ему о нас и он... почему... зачем так больно?

- Тагас, ты должен что-то сделать, — вклинился в разговор Ишим, и я понял, что слышали все, кто на этом мальчишнике, наше обсуждение.

- Да что я могу сделать? – зло я осмотрел каждого. — Вы сами знаете отца, знаете и видели, что я был с Анемоной, и от меня она беременна. И я не могу спуститься, для меня проход закрыт, я даже проследить за Нади не могу, мне вход к Писарям и Ткачам тоже закрыт, — простонал я и допил бокал до конца.

- Если мы все будем против этой свадьбы, даже мама готова поддержать нас, то...

- То что? – я оборвал Кассиэля. — Думаешь, отец просто завернёт церемонию и не накажет каждого из нас?

- И ты спокойно завтра скажешь «да»? – недоверчиво спросил Дума.

- Да, я скажу «да», так хотела Нади, — я покачал головой, вспоминая свои ужасные слова, и налил себе ещё.

- Она не любит его, — подлил масла в огонь Кир.

- Конечно, она не может любить этого Брюса, потому что она принадлежит Тагасу, — поддакнул Муриэль.

- Да, у Ксафана и Адрианны тоже всё было непросто, но они же вместе, и тут может быть всё хорошо, просто мы должны найти вариант, — убеждал меня Фануэль.

- Да заткнитесь вы! — повысил я голос и встал. — Нет, нет никаких вариантов, нет ничего, чтобы дать мне один шанс вернуть всё. Ничего, всё пусто, нет больше моей Нади, нет любви, хватит! Пошли все вон отсюда! Быстро!

- Брат..., — попытался меня успокоить Ишим.

- Вон! — рыкнул я на них, и все ребята с угрюмыми лицами вышли из того места, которое стало для меня адом, из этой долбанной комнаты, где я совершил то, что не должен был делать, где я предал мою возлюбленную.

И находясь здесь каждый день, я проклинаю ту злополучную ночь. Я никогда не притронусь к Анемонии, никогда больше не предам Нади. Если мне и суждено стать её мужем, то только на бумаге, но никак не скрепить брачный союз постелью.

Я устало сел на подушки, и посмотрел перед собой.

- Прощай, любовь моя, моя самая невероятная, Надели, всегда я буду помнить тебя и встречу тут, когда придёт твоё время и отправлю в новую жизнь. Прости меня за то, что я сказал и говорил тебе, я был идиотом. Мне надо было схватить тебя и никогда не отпускать. Трус, я был трусом, а теперь я ничего не могу изменить, но ты забрала моё сердце, родная моя лучезарная девочка. Я знаю, что и ты мучаешься так же, как и я. А я не могу помочь тебе, не могу стереть слёзы с твоего лица и осушить их поцелуем, потому что я ошибся. – Я говорил это шёпотом, представляя, что она тут, сидит напротив меня, и нам устроили эту последнюю встречу, перед тем, как навсегда нас разлучить, и я продолжил, я хотел, чтобы она знала всё.

- Когда я увидел тебя в ресторане первый раз, я так удивился твоей смелости, твоему характеру, что забыл о том, зачем я спустился. Мне хотелось, чтобы ты улыбнулась мне ещё раз, сказала очередную едкую фразу, от которой я бы опешил, потому что ни одна девушка не бросала мне такой вызов. А ты бросила, и, мало того, что бросила, ты поставила меня на место. И я тебе благодарен за то, что ты научила меня любить. Показала мне, что искренность — это не забытое явление, не миф, а реальность. Твои тёплые карие глаза стали для меня всего дороже, и я боялся тонуть в них, боялся смотреть в эту глубину, потому что я опасался этого огня. Но ты сожгла меня, сожгла и испила досуха, придавая сил, чтоб вступить в новый день, — я улыбнулся моей воображаемой любимой.

- Знаешь, когда я понял, что потерян в тебе? Когда понял, что хочу защищать тебя и никому не позволю забрать тебя, когда ты была в райском саду с Люцифером. Я наблюдал за тобой, я появился раньше, вспомнив эту особенность деревьев. И я слушал тебя, ведь Люцифер говорил моими словами, теми фразами, которые пылали в моей душе. И я обманывал тебя, я знал, как помочь тебе уйти, это всё был блеф. А мама тоже поняла, что ты дарована мне небесами, и продолжила мою ложь. Я не хотел тебя отпускать, не мог отпустить и не узнать, каковы на вкус твои губы. Я хотел узнать, чего я был лишён всю свою жизнь. И ты подарила мне это: ласку, нежность, заботу и любовь. А я предал тебя, я причинил тебе такую боль, Нади. Я никогда не прощу себя за это, и завтра я скажу «да» Анемоне, потому что я хочу наказать себя за мой проступок, чтобы он напоминал мне, какой я урод, что поступил так с той, кому отдал всего себя. Нади, храни моё сердце, мою душу и мою любовь, когда-нибудь, я не знаю, когда и как, но я вернусь к тебе, любимая, вернусь и заберу своё с собой. Ведь твоё сердце, твоя душа и твоя любовь будут мне спутником, невидимым призраком, помогающим делать шаги в пропасть. Я люблю тебя, Надели, и я всегда буду надеяться на очередную небесную ошибку, которая приведёт тебя сюда.

Боль сковала моё тело так сильно, что я зажмурился и опустил голову на стол. Завтра я встречу свой грех, который буду нести, и стонать под ним, моля о твоём прощении вечно...