Утренние часы тянутся медленно, томительно растягиваясь в вечность. Не знаю, какая по счёту кружка кофе стоит передо мной, пока я жду нужного часа, чтобы позвонить Ноа.

Бросаю взгляд на циферблат — половина восьмого утра. Не хочу будить его раньше, чем он просыпается обычно. Думаю, ему стоит выспаться перед тем, как я заведу разговор, а сама вряд-ли смогу уснуть.

Во мне кипит буря разнообразных чувств: боль, страх, гнев, отчаяние, разочарование, досада и куча других неприятных эмоций, которые я познала потому, что встретила Альберта Хилла.

Это происходит каждый раз, когда он так или иначе, вмешивается в мою жизнь.

До него я была тихой, неприметной студенткой школы искусств, у которой из всех развлечений было, разве что, подглядывать в чужие окна. Без него — была счастлива спокойной, нерасторопной жизнью с Ноа. С которым моё существование было предсказуемым, ровным...

Моя жизнь была скучной?

Боже, она не была скучной, у нас с Ноа прекрасные отношения!

Была ли я счастлива на самом деле?

Чёртов Альберт Хилл!

Вспоминаю Ноа в тот день, когда он сделал предложение. Это было неожиданно, я даже не думала о том, чтобы скрепить наш недолгий союз. Я удивилась, раскрыла рот и не знала, что сказать, но его глаза в тот момент, выражали такую сильную любовь. Милые глаза на добром, улыбающемся лице, я не смогла бы ответить «нет».

Перемещаюсь по квартире, словно заблудившийся в ночи, зомби. Переключаю каналы телевизора с одного на другой, но утренние шоу всегда такие скучные. Снова выключаю экран. Подхожу к каждому окну, измеряя комнаты шагами.

Это просто невыносимо.

«Это был бы потрясающий секс...»

В котором он мне отказал! Боже, ну какая же я дура. Должно быть, сейчас он смеётся надо мной.

Ещё немного, и я бы изменила Ноа, я была так близка к этому. Так хотела этого, и самое страшное — продолжаю желать.

Нужно уехать отсюда, как можно скорее. Я готова сделать это прямо сейчас, ближайшим рейсом, куда бы он не вёл.

Хватаю в руки телефон и набираю номер Ноа. Долгие гудки протягиваются на противоположной стороне, оставляя звонок без ответа.

Странно, почему он не берёт трубку?

«...Не позвонит, Лотти, он слишком занят...»

Теперь я вспоминаю слова Альберта, сейчас, они начинают обретать некий смысл.

Неужели Альберт сделал что-то?

— Милая! — звуки дверного колокольчика в галерее и знакомого голоса, заставляют меня выйти из кабинета.

При виде меня, Ноа хмурит брови и слегка приподнимает моё лицо за подбородок.

— Всё в порядке? — спрашивает он, — Ты неважно выглядишь.

— С тобой всё хорошо, — выдыхаю я, обняв его за плечи, — Я так волновалась!

— Эй, — он успокаивающе прижимает меня к себе, — В чём дело? Тебе приснился кошмар?

— Я звонила, ты не брал трубку. Так долго! Где ты был? Мне... Я испугалась.

— Телефон сел, — объясняет он, — Кажется, я забыл зарядное устройство дома. Я поехал домой сразу, как проснулся. Сейчас и десяти утра нет, с тобой точно всё в порядке?

— Да, — я согласно киваю головой, — Мне приснился кошмар. Всё в порядке. Нет. Не в порядке. Ноа, мне нужно поговорить с тобой.

— Ты меня пугаешь, Лотти, — приобняв за плечи, он ведёт меня в сторону кабинета, усаживает в кресло и встаёт напротив.

— Мы должны уехать! — выпаливаю я.

Ноа ничего не отвечает, наклоняет своё лицо к моему и всматривается в глаза. Кажется, изучает моё лицо целую вечность, перед тем, как сделать вывод:

— Ты вообще спала сегодня? Ты выпила?

— Да, — как сильно бьётся сердце, когда он вот так смотрит на меня.

Сейчас я расскажу ему всё, мне нужна лишь минутка на то, чтобы собраться с мыслями. Наши отношения основаны на доверии, любви, взаимной поддержке, и он поймёт меня. Я уверена, что поймёт и сможет простить.

— Почему ты хочешь уехать?

— Я не могу оставаться здесь, в этом городе, в этой стране. Больше ни минуты, Ноа. Не могу! — выкрикиваю я, вскочив на ноги.

Он наливает воды и протягивает мне стакан. Трясущимися руками, пытаюсь удержать его какое-то время, но не сделав ни глотка, ставлю на стол.

— Мы не можем уехать, — мягко и спокойно отвечает он, обняв меня.

Смотрит на меня слегка снисходительно, так, как смотрят родители на капризничающего ребёнка. Он не понимает, абсолютно не понимает проблемы!

— Ты не можешь оставить галерею, милая.

— К чёрту эту галерею, Ноа! — вскрикиваю я.

— У тебя договорённости с Сессиль, — я чувствую, что руки его уже не так крепко обнимают меня,— Мы не сможем перенести всё это в другое место.

— Мне не нужно это место, Ноа, если оно угрожает нашим отношениям, —чётко проговариваю я.

— Что это значит? — вижу, как его лицо бледнеет.

Ноа кажется слегка напуганным, пытается улыбнуться, но выходит довольно криво.

Он садится в кресло и устремляет взгляд на картину, висящую перед ним на стене.

— Я... я была близка... Я целовалась с другим мужчиной!

Ноа замирает на месте, сначала он даже не смотрит в мою сторону, но я встаю прямо перед ним. Мне кажется, или я, в самом деле, вижу в его глазах облегчение?

— Прости, — тихо говорю я, — Если можешь, прости меня.

— Мне кажется, сегодня, ты немного не в себе, Лотти, — после долгой паузы, произносит он.

— Ты прав, — отвечаю я, — Не в себе. Но послушай...

— И кто же он? — смотрит на меня вопросительно, как будто соображает что-то в голове.

— Мой старый... Старый знакомый, он из Лондона. Когда-то давно, мы были вместе.

— Челентано! Так вот, где я видел его раньше, — он встаёт с кресла и снова садится в него, — Ну конечно! Я видел этого парня тогда, в университете, это он увёл тебя в тот день, после которого, мы так долго не виделись. И как я сразу не смог вспомнить его!

На его лице нет ни капли злости или гнева. Лишь недоумение и что-то ещё. Глаза его быстро бегают, будто он пытается вспомнить что-то ещё.

— Что он сказал тебе? — вдруг спрашивает Ноа, — Он говорил тебе что-то обо мне, так?

— О чём ты? — его реакция меня изумляет, — Он никогда не говорил о тебе, нет.

— Так что у тебя с ним?

— Ноа, если ты любишь меня, хотя бы капельку, мы должны уехать, — повторяю я.

— И бросить всё это? — он оглядывается по сторонам.

— Я чуть было не совершила огромную глупость, Ноа, — я с тревогой наблюдаю за ним.

— Я не собираюсь позволять тебе совершать ещё одну, Лотти, — стальным тоном отвечает он, — Нам нужна эта галерея.

Чего я ожидала? Думала, что он заключит меня в объятия, скажет, как крепко любит и начнёт собирать чемоданы? Еще, я могла бы предположить обратное: он мог разозлиться, рвать и метать от ревности. Это казалось мне таким естественным, что теперь, когда я вижу его реакцию, просто не знаю, что думать.

— Он собирается остаться здесь, а значит, я не могу. Я должна уехать. Слишком много воспоминаний связывает нас, понимаешь?

— Кажется, понимаю, — холодно отвечает он, погрузившись в свои мысли.

Выдержав долгую паузу, он, наконец, продолжает:

— Послушай, а давай поженимся прямо завтра? Сходим в мэрию, или как у них здесь это происходит, а?

Заглядываю в его глаза, хочу увидеть того самого Ноа, которого я знала прежде, но не нахожу. Взгляд холодный, но неравнодушный. В нём есть страсть, но к чему?

Давно ли он стал таким? Почему я не замечала в нём таких перемен?

— Ты любишь меня? — наклоняюсь к нему ещё ближе.

— Конечно, люблю, — произносит он с нежностью, — Неужели ты в этом сомневаешься?

Ничего не отвечаю, меня бьёт мелкая дрожь. Тот уютный маленький мирок, который мне удалось создать вокруг себя рушится, словно карточный домик.

— Когда мы поженимся, я сам смогу вести твои дела здесь, — продолжает он, — Это не будет противоречить контракту. Я, как твой супруг, смогу держать здесь всё под контролем. А ты могла бы начать развиваться в Лондоне или другом городе...

— Что? — мне кажется, что всё, что я сейчас слышала, просто слуховая галлюцинация.

— Мы будем видеться так часто, насколько это возможно, Лотти. Мы не живём на необитаемом острове, приходится совершать ошибки. То, что ты так боишься встреч со своим бывшим парнем, не должно делать тебя неблагоразумной. И как только ты поймёшь, что между вами всё кончено окончательно, вернёшься сюда!

— Ты не понимаешь, — качаю головой, пытаясь найти нужные слова, но вместо этого, начинаю смеяться.

— Я всё понимаю, — он отодвигается назад, сидя на кресле, — Небольшая интрижка. Мы сможем справиться с этим. Вместе. Мы справимся. Я люблю тебя, Лотти.

— Ты хочешь, чтобы я уехала? — я продолжаю смеяться. Недостаток сна и дикое похмелье вызывают настоящую истерику.

— Ну, у нас нет выбора, — он пожимает плечами.

— Одна? — сейчас, я подхожу к нему вплотную. Так близко, что замечаю следы губной помады на воротнике его футболки-поло.

Я не красила губы, разве что воспользовалась блеском или бальзамом. Это пятно, будто становится ярче, от того, что я продолжаю смотреть на него.

— Мы будем видеться, — он пытается улыбнуться, и скрыть ладонью шею.

— Он знал, — говорю я.

Постепенно, мысль за мыслью, я начинаю осознавать то, о чём говорил Хилл. Конечно, Альберт всё знал, но хотел, чтобы я убедилась в этом лично.

— Знал?

— Он знал! — повторяю я, бросая на Ноа равнодушный взгляд, — Знал, что ты именно так и поступишь. Скажи честно, Ноа, ты любишь меня? Хоть когда-нибудь, любил? Где ты был этой ночью?

Он опускает глаза на кипу документов, лежащих у него перед глазами. Немного надувает губы и хмурится.

— Ты не любишь меня, — я качаю головой, когда он продолжает убеждать меня в обратном.

Слова его глухи, будто он говорит их в бутылочное горлышко, потому что меня будто по голове ударили. Закрываю ладонями уши и наклоняю голову вперёд. Хочу увидеть в себе досаду, но её нет. Я должна сейчас ощущать что-то другое, не то, что испытываю на самом деле. Мои ощущения больше похожи на скорое ожидание рождественских подарков, чем гнев на парня, который мне изменяет. Делаю глубокий вдох-выдох и снова расправляю плечи.

Вместо разочарования, я чувствую облегчение. Да, именно это! Мне вдруг становится легко, будто гора падает с плеч.

— Я люблю тебя, Лотти, прошу...

— Это она покупает твои картины? — спрашиваю я, бросив взгляд на его шею.

Альберт знал о том, что Ноа — не тот парень, каким я сама себе его вообразила. Сколько раз он пытался донести до меня эту мысль, но я воспринимала её, как примитивную ревность. Все его слова градом обрушиваются на меня, прибивая к земле. Едва волочу ноги, наклонившись вперёд, как старушка.

Не могу пойти домой и не хочу возвращаться в галерею, чтобы не видеть Ноа. Не знаю, где он сейчас и не знаю, как мне быть дальше. Видимо, единственно верное решение — это уехать отсюда. К чёрту их обоих!

Кажется, я теряю остатки самообладания, шатаясь по старым улицам города. Меня снова принесло сюда, наверх. Буквально магнитом тянет к этим стенам. Стоит лишь свернуть за угол, обойти башню, и я окажусь у дома Альберта.

Здесь, если спуститься к морю, расположился тихий крохотный пляж, спрятанный от основного, куда маленькие кораблики ежедневно привозят туристов, старыми стенами и частью скалы. Пройти на него можно, через небольшой проход, сквозь одну из стен. Решаю пойти туда и просто посидеть на берегу, бросая камушки в воду.

Несмотря на ранний час, здесь уже полно отдыхающих. В основном, это местные жители — редкий турист забирается в это укромное местечко.

Прислонившись спиной к валуну, задумчиво смотрю вдаль. Солнце слепит, а очки я не захватила, отчего перед глазами мелькают солнечные блики. Они поднимаются над водой, направляются прямо к лицу и щиплют глаза, отчего в уголках появляются слёзы.

Какое идиотское утро. Такое могло начаться лишь после ещё более идиотской ночи. Готова голову на отсечение отдать — Альберт умирает от смеха, думая обо мне.

Внезапный звонок телефона, заставляет меня подскочить на месте.

— Лёгок на помине, — шепчу я, разглядывая мигающий экран.

Знаю эти цифры наизусть.

— Тебе стоило бы быть осторожнее на солнце, Лотти, — говорит он, когда я подношу трубку к уху, — Не сиди под открытыми лучами.

— Что? — озираюсь по сторонам, но его фигуры нигде не видно.

— Ты много выпила, практически не спала и я уверен — уже успела понервничать. Не самый лучший коктейль, чтобы сидеть под палящим солнцем, — объясняет он.

— Ты следишь за мной?

— Если только случайно, — хмыкает он в ответ.

Встаю на ноги и снова осматриваюсь вокруг.

— О, нет, — смеётся он, — Отсюда ты меня не увидишь. Посмотри направо.

Поворачиваю голову и делаю шаг.

— Видишь ступени?

Я лишь киваю головой, зачем отвечать, если он и так меня видит.

— Поднимись на пару пролётов и увидишь небольшие ворота.

Делаю так, как он сказал. Почему я не замечала этот выход раньше? И куда он ведёт?

— Поднялась?

Снова киваю головой.

— Лотти? Ты поднялась? Отсюда я тебя не вижу, — говорит он в трубку, и я улыбаюсь.

— Поднялась, — отвечаю я, — Что здесь?

— Ты порвала с ним? — спрашивает он.

— Да, — тихо отвечаю я, почему-то испытывая стыд.

— Сначала я подумал, что мы можем побежать навстречу друг к другу, как в романтических фильмах, ты понимаешь?

— Да, — отвечаю я, — Было бы хорошо сделать это в замедленной съёмке.

— Было бы хорошо, — соглашается он.

— Так в чём проблема? — спрашиваю я, замечая за воротами раздвоившуюся тропинку, — Мы можем побежать друг другу навстречу?

— Боюсь, то что я хочу сделать сразу после того, как мы, наконец, встретимся, не уместно на публике.

Я замираю, резко вдыхая воздух.

— Видишь, дорога идёт в две стороны? — продолжает он, как ни в чём не бывало.

В этот раз я снова киваю головой, потому что мне трудно дышать.

— Держись левее, хорошо?

Замечаю, что узкая тропинка поднимается выше. Она устлана короткими деревянными дощечками, вроде ступенек и ведёт куда-то наверх, в сосновые заросли. Воздух сухой, пропитан хвойным ароматом и запахом солёного моря. Под ногами раздаётся хруст шишек, а над головой — пение птиц. Слева от тропинки расположен обрыв, срывающийся в море, справа — заросли пихты.

— Оглянись по сторонам, — продолжает он, — Здесь очень красиво, правда?

— Да, — еле слышно отвечаю я.

— Пока ты поднимаешься, я хотел бы слышать твой голос, хорошо? — даже не видя его сейчас, знаю это его выражение лица.

Вижу его так, будто он стоит прямо передо мной. Со стороны, он может показаться высокомерным и чванливым, но это не так. Он совершенно не заносчив: прекрасный друг, хороший сын, отличный парень. Он смотрит на меня с нежностью, слегка насмешливо, но не издевательски. Стоит только узнать его получше, чтобы понять — эта надменность, ни что иное, как маска, за которой скрывается постоянный мыслительный процесс. Он привык взвешивать каждое слово, которое вылетает из его уст. И это чертовски сексуально.

Безукоризненный Альберт Хилл.

— Ты наверно, считаешь меня дурой, — прокашливаюсь, не зная, что ещё я могу сказать.

Останавливаюсь, чтобы перевести дух. Не знаю точно: подъём в гору, слова Альберта или тот факт, что я снова иду на его голос, будто ведомая магическим заклинанием, заставляют меня задыхаться.

— Нет, — после долгой паузы отвечает он, — Конечно, нет. Твои поступки не всегда логичны, с этим я не могу не согласиться. Но, Лотти, я люблю тебя такой, какая ты есть и никогда не считал дурой.

Не слышу ничего, кроме того, что он говорит о своей любви. Говорит об этом так естественно, будто мы женаты двадцать лет.

Останавливаюсь, размышляя, решиться ли мне двигаться дальше, но тут же осознаю: делаю это по старой привычке. Сейчас, я могу идти навстречу к человеку, которого не переставала любить ни дня с того самого дня, что увидела его в окнах напротив. Между тем, чего мы так сильно желаем, нет больше никаких препятствий.

Мы свободны.

Перед глазами проносятся события, предшествующие этому дню: наша первая встреча, взгляд, разговор и тот поцелуй...

Боже, я поцеловала его первой, в ту ночь, когда думала, что он ведёт меня убивать!

Наша первая ночь...

Она была моей первой ночью, и отголоски той, давно ушедшей в прошлое, возвращаются снова, приятно разливая жар по телу.

Каждый раз, включая сегодняшний день, я вела себя так глупо, но он не переставал любить меня. И сейчас, вернувшись из ада, через который ему пришлось пройти, терпеливо ждал, когда я смогу идти к нему вот так просто, болтая по телефону.

— Ты ещё здесь? — его голос в трубке заставляет меня улыбнуться, — Осталось совсем немного.

— Давно ты узнал о Ноа? — спрашиваю я, поднимаясь ещё на пару ступенек.

Снова останавливаюсь — не смогу задать ему этот вопрос, глядя в глаза. Лучше сделать это сейчас, пока он не видит меня.

Он не отвечает, обдумывает ответ.

— Это было причиной тому, что ты приехал сюда? — снова спрашиваю я.

— Разве сейчас это имеет значение? — отвечает он, наконец.

— Здесь есть... — решаюсь я, — Ты приложил к этому руку?

— Лотти, — протягивает он, — Не приплетай меня к действиям этого человека.

Сейчас, я знаю — его брови нахмурены, он выпрямляется, становится натянутым, как струна. Немного злится, но как всегда, держит себя в руках. Металлический человек внешне, но внутри всё те же человеческие страсти, чувства и эмоции.

— Видишь старую постройку с черепичной крышей? — спрашивает он спокойно, будто и не было сейчас этой короткой вспышки между нами, — Нужно свернуть за угол.

Перепрыгиваю через две ступеньки, ещё одна...

— Вижу, — стараюсь унять своё сердце, бьющееся в конвульсиях сейчас, когда я понимаю, что находится за углом.

Шажок, ещё один, совсем маленький, будто я добираюсь сюда наощупь, в полной темноте. И вот, я выхожу к основному дому.

К его дому.

— Я так сильно по тебе скучал, Лотти, — говорит он, когда мы видим друг друга.

Он стоит на пороге, придерживая ногой приоткрытую дверь. Слегка наклонив голову вбок, смотрит на меня. Самый красивый мужчина на планете.

Кажется сейчас я умру, так сильно меня волнует этот мужчина.

— Я скучала по тебе, — отвечаю я в телефонную трубку.

Он слишком далеко от меня. Больше всего на свете, я хочу прикоснуться к нему. Я должна, должна дотронуться до него сейчас же.

— Я влюблена в тебя. По уши, Альберт Хилл, — всхлипываю я, подходя всё ближе и ближе.

— И я влюблён в тебя, Лотти Мотт, — отвечает он улыбнувшись.

Всё это, мы продолжаем говорить в телефон, того не замечая. Между нами остаётся меньше метра.

Бросаю трубку на землю. Всего один шаг, и Альберт прямо передо мной. Руки хватают меня за бёдра, когда я подпрыгиваю, обхватив его спину ногами и крепко держусь за него. Короткое платье задирается, своей кожей чувствую его.

— Ты много значишь для меня, — от слов Хилла становится больно, будто они проникают мне под кожу.

Не знала, что счастье бывает настолько сильным, что может приносить боль. Хочется заплакать. Едва сдерживаюсь от слёз, обнимая его за шею ещё крепче.

Воздух застревает в груди, когда он целует меня. Сначала нежно, едва коснувшись губами, но сдавленный звук, вырвавшийся из его губ и его взгляд, затуманенный сильным желанием, окончательно сносят мне голову. Теперь я действую настойчивее, и поцелуй становится очень глубоким.

— Хочу тебя, — тихо говорю я и слегка прикусываю его за нижнюю губу.

Вдруг, мне становится важным, дать ему понять — я всегда думала и буду думать только о нём. Ничего в этом мире не имеет значения, кроме этого.

Он должен знать, что я по-прежнему принадлежу ему.

Его зрачки расширяются, взгляд полон желания, так сильно ощущаемого физически, что дышать становится всё труднее. Такой он нравится мне ещё больше.

— Я тоже хочу тебя, крошка, — хрипит он и его губы обрушиваются на мои.

В этом поцелуе уже нет сдержанности и осторожности. Он не нежный и не бережный. В нём столько страсти, что заставляет задыхаться.

Это похоже на голод.

Я слышу собственный стон, который Альберт вбирает в себя жадным поцелуем. Его сильные руки сжимают мои бёдра сильнее и сильнее. Прислоняет меня к стене, немного вращая бёдрами. Чувствую, как сильно он желает продолжения.

— Очень хочу, — настойчиво повторяю я.

Комната будто вертится вокруг нас. Если он поставит меня на ноги, я не смогу стоять.

Приподнимает меня чуть выше и направляется в сторону спальни.

— Мне нравится твой стол, — шепчу я, кивнув в сторону.

— Вот чёрт, — стонет он, разворачиваясь в другую сторону, — Всё утро думал об этом.

Слышу, как со столешницы падают вещи, когда он одной рукой смахивает их на пол, продолжая держать меня другой.

Аккуратно сажает меня на поверхность и встаёт между моими ногами.

— Сними его, — его хриплый голос кажется беззвучным.

Расстёгивает пуговицу на моём платье, затем вторую, продолжая ласкать мою кожу пальцами.

Никогда не забуду, как он смотрит на меня сейчас, когда одежда оказывается на полу.
Утыкается лицом в мою шею и покрывает её нежными поцелуями, опускаясь ниже к ключицам. По коже бегут мурашки.

Тянусь руками к краю его футболки и тяну вверх. Он помогает мне снять её через голову и бросает на пол.

Его тело безупречно.

Он — безупречен.

Медленно провожу ладонью вдоль его груди, наслаждаясь каждым миллиметром его тела. Опускаюсь ниже, к животу и опускаю пальцы в кромку его брюк, чтобы стащить их вниз.

Альберт хватает меня за бёдра и притягивает к себе. Мои ноги обвивают его тело. Проникновение мучительно и сладко одновременно. Мы оба ждали этого так долго, наши ощущения острые, как никогда прежде. Всё вокруг: этот дом, наши стоны, дыхание, движения, взгляд Альберта — идеальны.

Ничего лучше этого, я не испытывала никогда в жизни.

— Я люблю тебя, Лотти, — шепчет он, погружая меня в бездну, — Так сильно тебя люблю.