Альберт

Лотти и я приехали в дом немного раньше, чем остальные, но так и не сказали друг другу ни слова. Чарли, ожидавший нас здесь весь вечер, пытался наладить разговор, но и он чувствовал ту тревогу, которая словно нарастала в воздухе. С наступлением ночи, волнения дня всегда становятся ещё более удушающими, и стены тёмного дома не располагают к беседе в шутливой форме. Я вернулся сюда очень раздражённым, и Лотти чувствовала это.

Она была немного напугана. Считает, я виню её в том, что наши планы рушатся, словно карточный домик, но мне чертовски тяжело взять себя в руки, чтобы убедить девушку в обратном. Самым лучшим в тот момент было вообще ни о чём не говорить.

Чарли удалось наладить в доме свет, и он обещает отсутствие перебоев с горячей водой, поэтому Лотти отправилась в ванную, пока я пытался рассказать другу о событиях дня.

— Мы до сих пор не знаем, кто они, — пробормотал я, глядя в сторону длинного коридора, в котором скрылась фигура Лотти, — Я думаю...

Мысли сбились, и я замолчал, тупо уставившись в темноту.

— Поссорились? — спросил Чарли, кивнув в сторону.

— Нет, — быстро ответил я, — Всё в порядке.

— Что ты собираешься делать дальше, Альби? — продолжил он, — По-моему, она без ума от тебя.

— Что ты имеешь в виду? — возможно, если бы другой человек задал мне этот вопрос, я послал бы его ко всем чертям, но от Чарли спрашивает это только потому, что волнуется за меня.

— Ты уверен, что готов зайти так далеко? - объяснил он, — Если Лотти — временное увлечение, пора заканчивать это сейчас.

— Мне не стоило и начинать, дорогой друг, но раз уж я в деле, буду с ней до конца, — подумал я, но вслух ничего не сказал.

— Лотти мне нравится. Я не хочу, чтобы она испытывала боль или вроде того, — продолжал Чарльз.

Он смущённо опустил глаза вниз, продолжая мямлить что-то о том, что имеет в виду совсем не то, что я могу подумать. Но я понял его и без этих оправданий. Чарли всегда принимал чью-то душевную боль слишком близко к сердцу.

— Она, вроде, неплохая девчонка, Альберт.

— Вроде неплохая, — согласился я, улыбнувшись.

— Думаю, в данную секунду, она немного переживает. Ты ведёшь себя, как...

— Как обычно, — закончил я фразу вместо него.

- Возьми вот это, - он хватает стопку полотенец и протягивает мне, - Иди к ней, Амиго. Поговорим после.

- Спасибо, - я подмигнул ему, и широко улыбаясь, направился в сторону ванной комнаты.

...Ночью ты совсем другой. Не такой, как днём...

Ночью со мной всё понятно и просто, но ей недостаточно лишь ночей. Женщина не может удовлетвориться мгновением, ей всегда нужно будущее. Ей нужны совместные планы, общие грёзы и разговоры о вечной любви.

Что я, в сущности, могу дать ей? Я могу дать лишь миг, который происходит здесь и сейчас. Конечно, я делаю всё возможное для того, чтобы эти моменты продолжались и в будущем, но не могу обещать Лотти красивого завершения любовной истории. Когда каждый день проходит под градом пуль, а за тобой охотится самый свирепый мафиози Англии, перестаёшь планировать свою жизнь, а прошлые мечты становятся размытыми, словно мокрое пятно на бумаге.

Поэтому, я говорю хотя бы единственное из того, что она хочет слышать. Я говорю ей о том, что люблю её.

Правда ли это?

Не знаю.

Я верю в близость, во взаимное притяжение, в доверие. Я знаю: то, что я испытываю к Лотти, то что я ощущаю, прикасаясь к ней, целуя её, бывая в ней, я не испытываю к другим. Это отделяет её от других. Не то, как она выглядит или говорит.

Нет.

От других её отличает то, чем я наполняюсь в те минуты, когда думаю о ней.

Из миллиона женщин, лишь она одна вызывает у меня такие эмоции.

Если это и есть любовь, тогда я не соврал, сказав ей об этом.

Сначала в дом проходит Наз, и мы с Чарли встречаем его у самого входа. Лотти осталась в спальне, и я знаю почему. Она весь день игнорировала телефон, выставленный на вибровызов. Наверняка, её дружок Ноа с ума сходит от беспокойства, а Лотти боится отвечать на звонки при мне. Как будто, мне не плевать и я не доверяю ей. Уверен - ей не терпится разобраться со всеми звонками и сообщениями, воспользовавшись моим отсутствием.

Увидев ювелира, облегчённо вздыхаю - я и не наделся на то, что он останется с нами после того, как едва выжил в цыганском таборе. Нужно поторопить его со сделкой, пока, в самом деле, всё не стало куда более серьёзным.

- На хрена вы притащили этого типа сюда? - возмущается Чарли, оглядываясь вокруг. Как будто, его кузен прячется здесь за кустами и только и ждёт повода выселить всех нас из своего дома.

- Не очень вежливо обращаться с гостями так по-хамски, мистер... - Наз, несмотря на свой чудовищно неряшливый вид, не теряет привычного высокомерия.

- Ох! Я - Чарли. Чарльз из рода Кавендиш-Скоттов, к вашим услугам, - Рыжий протягивает Назу обе руки и крепко сжимает его ладонь, - Конечно, я имел в виду не вас. Я говорю об этом, - он брезгливо указывает рукой на мужчину в чёрном спортивном костюме, которого за ноги волокут за собой Портли и Турецкий.

- Что у тебя с настроением, Чарли? - восклицает Турецкий, вскидывая руки вверх, отчего нога пленника резко падает на землю, - Узнал, что вассал твоего вассала не твой вассал?

- Послушай, хотя бы не заносите его в дом, - Чарли морщится, размахивая рукой и снова озирается по сторонам.

- И куда же прикажете его тащить? - спрашивает Турок, снова поднимая пленника за ногу.

- Вон туда! Тащите его в тот сарай. Простите, - Чарли снова переключает своё внимание на Наза и только сейчас замечает слипшиеся комки грязи на одежде гостя.

- Отличный способ избежать людей, подсаживающихся к тебе в метро, - говорит ювелир, замечая в глаза Чарли беспокойство.

- Боже мой, что там произошло? - восклицает он и протягивает руку, - Пойдёмте, я помогу вам подобрать чистую одежду.

- Он молчит, - говорит Турок, когда Чарли и Наз скрываются в доме, - Что будем делать? Грохнем его сейчас или будем пытаться разговорить?

- Оставь, - бросаю я, заметив в окне силуэт Лотти. Она наблюдает за нами, обняв себя за плечи и кажется такой бледной, когда лунный свет попадает на её лицо. Надеюсь, она не успела увидеть всё, - Где Билли?

- Остался воссоединяться с семьёй, - отвечает он.

И как я сразу не подумал о том, что кто-то должен прибраться в цыганском посёлке. Нужно быть более собранным, пока я не растерял остатки разума окончательно.

- Портли! - кричит Турецкий, - Ты не мог бы присмотреть за нашим гостем, пока я не вернусь? Это не займёт много времени.

Толстяк согласно кивает головой и прижимается спиной к стене сарая, откуда доносятся стоны и ругательства.

- Если не избавимся от него, придётся караулить здесь всю ночь, - возмущается Турок, - Обещают, эта ночь будет самой холодной.

- Перенесём его в подвал. Он заговорит, - говорю я, когда мы заходим в дом, - Сейчас самое главное - это завершить все вопросы с Назом. Деньги нам нужны уже завтра.

Джейсон буквально падает на старый стул и откидывается на спинке. Конечно, я понимаю - он устал гораздо больше, чем я. Хотел бы я спросить, какого хрена, в самом деле, они приволокли сюда того типа, но обычно, если Турецкий делает что-то, то делает это не просто так.

Какое-то время, мы просто молчим, а затем, заметив чайник, он встаёт и начинает копошиться в ящике, в поисках чая или кофе.

- Тебе нужен сахар? - спрашивает подошедший к нам Чарли.

- Нет, я и так сладкий, - хмыкнув, отвечает Турок.

- На хрена он здесь? - спрашивает Чарли, выглянув в окно.

- Портли - правая рука Наза, - отвечает Турецкий, громко прихлебывая горячий напиток, - Он вообще никуда без него не выходит.

- Я имею в виду не Портли, - протягивает Скотт, закатив глаза, - Надеялся выспаться хотя бы одну грёбаную ночь, но не смогу уснуть, зная, что в нашем сарае находится этот...

- Бедняга замёрз, - Турок, подходит к окну и кивает головой в сторону улицы.

- В сарае довольно тепло, - отвечает Чарли.

- Насрать мне на этот сарай, - бросает Джейсон.

Набираю в грудь побольше воздуха и на секунду закрываю глаза.

- Ты сказал, что он замёрз.

- Я имел в виду Портли.

- Откуда я мог знать, кого ты имел в виду?

- Ты мог догадаться о том, что я не стану волноваться о том, кто пытался прострелить мне башку.

- Почему же? Если он сдохнет от переохлаждения, то не сможет рассказать тебе того, чего ты от него ждёшь.

- Резонно, Чарли, но мне плевать.

- Но ты приволок его сюда...

Эти двое могут вести свою перепалку хоть всю ночь просто потому, что наделены человеческой способностью общаться, поэтому, заметив, что Портли смотрит на нас, я делаю ему знак рукой, чтобы тот зашёл в дом.

Толстяка не приходится ждать долго. Он появляется здесь молниеносно, запустив в дом ледяной воздух - эта ночь и в самом деле, самая холодная.

- Выпей горячий чай, Портли, - наливаю в чайник воду из бутылки и нажимаю на кнопку, - Всем нам нужно немного отдохнуть.

- Придётся затащить мудака в дом, - говорит Турок.

- Ну почему он вообще здесь? - не унимается Рыжий.

- Вы как, хотите, чтоб он говорить мог, или что? - спрашивает вдруг Портли, не оставив Джейсону и Чарли ни единого шанса продолжать выносить мне мозг своей словесной перестрелкой.

Всё наше внимание переключается на него.

- Портли, сделай что-нибудь страшное, - слышится голос Наза у нас за спиной, - Я бы и сам хотел узнать, какого хрена эти недоумки пытались меня убить.

Услышав слова своего босса, толстяк бросается на выход. Похоже, вместо крови, по его венам течёт идеальная исполнительность. Спустя пару секунд, я вижу в окно, как он направляется к пристройке, буквально срывает с двери замок и скрывается внутри.

- В самом деле! Действительно! - радостно восклицает Чарли, - Как влитой! - и в этот раз, все понимают, что он имеет в виду костюм, сидящий на ювелире как на корове седло.

- Чарли, ты действительно уверен в том, что никто не упрекнёт тебя в лести, если ты первым делом он обозначишь, что это не лесть? - спрашивает Турецкий, затем поворачивается в сторону Даймонда  - Никогда прежде не видел человека, который бы так хреново выглядел в костюме, Наз.

- Тебе очень идёт. Я говорю это от чистого сердца, Наз, - убедительно кивает головой Чарли.

- Все у него через жопу, но от чистого сердца, - бормочет Турок.

- Самое главное - я в чистом костюме, - гость делает взмах рукой, предлагая закончить разговор о внешнем виде.

- На самом деле, мы рады, что ты до сих пор с нами, Наз, - говорю я, - Несмотря на все эти проблемы.

- Если проблему можно решить деньгами, то это не проблема. Это - расходы, - привычным, высокомерным тоном отвечает он.

Наз улыбается, и улыбка эта растягивается словно в замедленной съемке - наверно вспоминает прожитые мгновения этого дня, кажущиеся такими далёкими сейчас, когда наступила ночь.

- Да и где ещё я могу взять такой отличный товар за такую цену? - добавляет он.

На какое-то время мы замолкаем. Просто смотрим в окно, держа в руках чашки горячего чая. Мы не можем видеть, что происходит внутри пресловутого сарая, но все равно уставились на него, словно время поможет нам научиться смотреть сквозь стены.

Каждый из нас ровно дышит и безразлично продолжает смотреть в окно, и никому, в самом деле, нет дела до того, расскажет что-либо тот, кто вынужден связанным провести холодную ночь среди старых садовых инструментов, или нет. Мы чувствуем усталость, которая породила в нас равнодушие - каждый свою и всех остальных. В глубине души, каждый надеется на то, что Портли просто выполнит неприятную работу за нас, и мы отправимся отдыхать.

Завтрашний день должен решить всё, но вместо предвкушения я ощущаю лишь чудовищное желание как следует выспаться. Думаю о той, что ждёт меня в кровати, и по телу разливается приятное тепло.

Наконец, Портли, появляется на улице, и заметив нас, разочаровано пожимает плечами.

- Он не заговорит, - убедительно произносит Наз, - Если Портли не смог - никто не сможет.

- Все, рано или поздно, заговорят, только если они не работают на дядюшку Брика.

- Но зачем Брику устраивать перестрелку в таборе? - недоумевает Чарли.

- Он знает о золоте, - отвечаю я, прежде, чем Турок начнёт подстёгивать парня.

- Всё равно не понимаю, - пожимает плечами Скотт.

- Брик хочет пообщаться кое с кем, Чарли, - поясняю я, - Разузнать информацию. Откуда, что и как... Понимаешь?

Брови Кавендиш-Скотта сходятся в переносице, а уголки губ опускаются вниз. Его лицо задумчиво, но мне понятно: до него так и не дошло.

Турецкий легко толкает его в бок и многозначительно смотрит на Наза.

- Ох, вот дерьмо! - шепчет Рыжий, и почему-то озирается по сторонам, - Нужно срочно избавиться от этого мужика! Но как нам теперь от него избавиться?

- Хочешь, застрелим? - предлагает Турок.

- Нет, это слишком шумно.

- Хочешь, зарежем?

- Это слишком жестоко!

- Так ты хочешь его убить, или что?

- Это ты притащил его сюда, ты и решай, как сделать это...

- Что вы чувствуете когда делаете это? - раздаётся, вдруг, голос Лотти.

Она возникла здесь так неожиданно, что чашка в моих руках дернулась. Немного - никто даже не заметил, но несколько капель напитка, почти достигнув верхней кромки, разочаровано стекали обратно, падая на дно.

- Когда убиваете? - тон её голоса повышается, - Что вы чувствуете? - теперь она почти шепчет.

- Отдачу оружия, - спокойно отвечает Турок, пожимает плечами, затем громко прихлебывает свой чай.

Все мы испытываем сильную усталость.
Но больше всех нас - Лотти. Она часто моргает, чтобы сдержать накатившие слёзы.

- Ведь он живой, - продолжает она, - И вы... Ты... - она смотрит в мою сторону какое-то время, но не задерживая свой взгляд на моём лице. Будто смотрит сквозь. Я выдерживаю паузу для того, чтобы Лотти сделала это, чтобы она увидела меня, и она поднимает, наконец, свои глаза.

- Отдачу, - повторяет она и почему-то согласно кивает головой, - Да... Так и должно быть.

Чарли прокашливается, когда замечает Портли, тянущегося к дверной ручке. Ещё секунда, и он будет внутри. И кто знает, какая первая фраза вылетит из его обычно молчаливого рта.

- Идём со мной, - натягиваю самую искреннюю улыбку, на которую только способен в этот момент и обхватываю её ладонь своей.

Не стоит ей видеть того, что произойдёт здесь дальше.

- Почему ты не спишь? - спрашиваю я, когда мы оказываемся наедине. Возможно, эта не та фраза, которая сможет отвлечь её, но она всё равно слабо улыбается, когда отвечает мне, что ждала меня.

Лотти лежит в кровати на боку, подогнув колени, а я обнимаю её сзади. От кожи девушки веет чем-то таким приятным и тёплым, как сладкое сновидение или приятное воспоминание, что заставляет мои веки смыкаться.

Моё дыхание подстраивается под её, мы словно дышим одной грудной клеткой на двоих, и я чувствую, как Лотти немного успокаивается.

Немного - это не то, что меня устраивает.

- Ты была когда-нибудь в Испании? - сонно спрашиваю я.

Чувствую, как она издаёт легкий смешок, не вижу её, но знаю - она улыбается.

Она медленно поворачивается в мою сторону, и, пряча лицо, сильно прижимается ко мне, словно зарывается головой в мою грудь.

- Не была, - хихикает она и, наконец, открывает мне свой взгляд.

- Тебе понравится, - добавляю я и глажу её по волосам.

Вот теперь она успокаивается полностью - проводит ладонью по моему лицу, изучая его, и мне нравится то, как она смотрит.

- Я до сих пор не написала твой портрет, - говорит она удивлённо, затем немного хмурит брови, не понимая, видимо, почему этот факт не удивляет меня.

- Не беру в руки карандаш уже... - она снова хмурится, пытаясь сосчитать последние дни.

- Один день, - подсказываю я.

Она впивается в меня недоверчивым взглядом и смотрит так уже целую минуту, но я ничего не добавляю, жду, пока она сообразит сама.

- Боже! - наконец, восклицает она, разглядывая свои ладони, - Позавчера я была на курсах, мы разбирали никому не нужную сюжетную композицию. За один день я прожила несколько жизней. Этого не может быть!

- Мне и самому этот денёк показался слишком долгим, - соглашаюсь я.

За окном раздаются звуки: хлопание дверью, шаги, разговоры. Не будь здесь Лотти, и я сейчас находился бы снаружи. И, скорее всего, именно я выполнил то, что сделает сейчас Турецкий.

Лотти думает, что давно не держала в руках карандаш, а я о том, что уже давно никого не убивал.

Звук выстрела заглушён - Лотти, в отличие от меня, не может слышать его, но все равно сжимается, словно почувствовав вибрации с улицы. Её дыхание учащается, она начинает дышать чаще и снова утыкается лицом мне в грудь.

- Там очень красивая крепость, - говорю я, - Двенадцатый век.

- Что? - её голос хриплый и тихий.

- Ты будешь довольна, - продолжаю я, - Говорят, художники любят этот городок. Сможешь каждый день держать в руках свой карандаш, - после этих слов она смеётся.

- В самом деле, они валом туда едут, - продолжаю пустую болтовню, - За вдохновением. Город маленький, но в нём целая куча этих галерей...

- Ты считаешь, что художник - это не профессия, так? - улыбается она, - Ты один из тех людей, которые считают, что художник - это диагноз.

- Возможно, ты права, - отвечаю я, немного подумав, - Учитывая всё то, что я знаю о тебе.

Она легко бьёт меня в плечо и, откидываясь на спину, смеётся.

Лотти так красива, а кожа будто светится изнутри. Разглядывая её, кажется, перестаю дышать, потому что в груди разливается тяжесть. Слишком сильная, давящая, одновременно сладкая и похожая на страшное предчувствие.

Смесь страха и страсти - я окончательно потерял разум.

- Не зажимайся, - шепчу я.
Прервав поцелуй, стягиваю с неё футболку через верх.

Лотти всё ещё скована со мной - понадобится время для того, чтобы научиться расслабляться. Она неопытна, каждый раз немного напугана и словно сжата в комок, хотя я вижу сильное желание в её действиях, стонах и блеске глаз.

С каждой новой ночью, она будет обретать уверенность. Хочу, чтобы таких ночей было как можно больше.

- Всё хорошо, - нежно выдыхаю эти слова, когда она прикрывает грудь в то время, как мои руки скользят по её телу.

Стягиваю с неё трусики. Слегка прижимая к себе, перекатываюсь на спину так, чтобы она оказалась сверху.

Целует меня сначала в шею, в грудь и спускается вниз живота, направляясь все ниже, но, достигнув области паха, снова поднимается немного выше и поднимает голову, глядя мне в глаза, будто ожидая от меня каких-то действий.

Лотти хочет понравится мне, она боится, что покажется слабой или неопытной, боится разочаровать, поэтому готова на всё. Но я желаю убедить её в том, что не хочу спешить.

Притягиваю её выше и целую в губы.
Когда-нибудь, она доставит мне такое удовольствие, но не в эту ночь. Сегодня ещё слишком рано. Хотя, судя по тому, как её язычок скользит по двум моим пальцам, она готова сделать это уже сейчас. От одной только мысли о том, что вместо пальца может оказаться мой член, я готов взорваться.

Провожу руками по внутренней части её бёдер, слегка разводя их в стороны, чтобы войти в неё, пока она сверху.

- Так тебе будет проще понять себя, - говорю я, поймав её взгляд, - Двигайся в ритме, который нравится тебе. Не думай обо мне, просто почувствуй.

Лотти согласно кивает головой и прикрывая глаза, наклоняется ко мне, упираясь одной рукой в мой живот, а другой - направляет меня в себя. Сначала движения медленны и плавны, затем немного ускоряются, и снова становятся ленивыми. Я просто наблюдаю за ней, реакцией её тела, выражением лица, чтобы узнать лучше.

Мне приходится сдерживать себя довольно долгое время, прежде чем, я чувствую, как она достигает пика.

- Я люблю тебя, - говорит она, часто дыша, - Люблю...

Среди ночи меня будит внезапная мысль:

В доме кто-то есть.

Конечно, я понимаю - помимо нас с Лотти здесь ещё Чарли, Турок и Наз с Портли. Но я знаю не это.

В доме есть кто-то ещё, помимо нас.

Прислушиваюсь к тишине.
Никаких звуков, только одно понимание - некто дышит прямо за моей дверью.

Поворачиваюсь к Лотти - её дыхание размеренное, почти не слышное, а веки плотно сомкнуты - она спит таким же крепким сном, каким насыщенным был предыдущий день.

Осторожно протягиваю руку вниз, под кровать, где оставил пистолет и выбираюсь из кровати.

Открыв дверь, оглядываюсь по сторонам - безмолвная темнота давит, заставляя усомниться в том, что мне не показалось.
Бесшумно прохожу в комнату и слышу слабый треск оставшихся в камине дров.

- Даг пришёл к Брику, после того, как не смог договориться с тем копом, Бобом Финком. Этот идиот надеется на его помощь, - звук знакомого голоса обрушивается на меня словно удар топора, - А ночью, в моей камере, кто-то пытался задушить меня подушкой. Знакомый метод, не так ли, Альберт? Мне пришлось уйти оттуда. Какого хрена тут происходит?

- Отец? - всё вокруг кажется сном, настолько нереальным мне кажется его голос.

- Здравствуй, сын!

- Что. Ты. Тут...

- Пришло время рассказать тебе кое-что о золоте, Альби.