Звенящее эхо опадало в тихое безмолвие замерших внизу людей. Анхит обернулся медленно. Краем сознания отметил исказившееся лицо Леии, торжествующую неподвижность госпожи Кими, застывшего Клахан-Моана, стиснувшего руку дочери в крепкой загрубелой ладони. Правитель, похоже, и вправду не знал ничего. А должен был.

Молчание повисло в зале, плотное, густое, и дышать становилось труднее. Ветер ворвался сквозь распахнутые окна. Со стороны моря небо затягивало серой пеленой облаков, меняясь по-осеннему стремительно. Анхит ещё с вечера уловил эту едва заметную перемену в воздухе, и сейчас подумал, что все это как нельзя кстати. Словно со стороны и сверху смотрел на помост с застывшими куклами-людьми, играющими странные роли в бедном бродячем театре. Только декорации казались непривычно дорогими для уличной труппы.

Кейсо стоял перед ним, выпрямившись. Солнечная зелень глаз яркая на бледном лице. На шее жилка пульсирует часто. Слишком часто. В черных расширенных зрачках плещется ненависть вперемешку с ужасом, но решимость в лице неподдельная. Этот — не марионетка, нет. Не похож совсем. Добровольно на все согласился. Анхит доверял собранным сведениям.

— Ты не можешь, Анхит Высокий, взять в жёны девушку из семьи тех, кто умерли от твоей руки. — Голос звучал твёрдо и звонко, и Анхит никак не мог отделаться от мысли, что этот голос чем-то знаком ему и впивается теперь в мозг острой иглой, вычерчивая перед глазами слова пылающими письменами. — Я обвиняю тебя! Ты убил Акаму и всю его семью собственными руками, сжёг город и сады. Я свидетель этому. Ты принёс смерть и разрушил первый из Высоких Домов.

Анхит знал — оружие бывает разным. И не всегда это меч или копье. Человек сам по себе оружие. Ребёнок, женщина, вот такой вот мальчишка с гневным обличающим взглядом. Такие — самые опасные и дорого обходятся тому, кто недооценил их возможности.

Клахан-Моан шагнул к Кейсо, заслоняя собой Леию. Рыжая борода встопорщилась воинственно. На лице удивление и с трудом сдерживаемый гнев. Он сам не понимал — кто это посмел голос возвысить. Вряд ли замечал мальчишку среди своих людей, если даже Анхит не может вспомнить его лицо среди ближних слуг.

— Как ты смеешь?! Анхита Высокого не было тогда в Вишнёвом Доме. И тебя тоже! Что ты мог видеть?..

— Он был там. — Кейсо смотрел прямо в глаза Анхиту. Губы у него стали совсем белыми. — И я тоже. Он сам знает об этом.

Анхит пошатнулся. Впервые не совладал с собой.

Толпа внизу вздохнула тягостным удивлённым стоном, загудела. Кто-то выкрикнул: «Пусть ответит!» Крикнувшего поддержали с разных концов свадебной залы громкие голоса. «Да, пусть ответит!»

Не бог весть какая хитрость. Малые Дома, богатые горожане и торговцы в нижнем ярусе — никто из них не имеет право голоса перед Высокими Домами. Женская хитрость. Глупый обман. Жалкое представление. Анхит почувствовал усталость. Страха не было. Разве что любопытство. Мальчишка сразу странным казался. Ну что ж, у него будет время выяснить, что к чему. Так даже проще.

«Пожар! Гавань горит!» — голоса в голове. Нет, не только там. Откуда-то снизу из пёстрой человеческой массы рванулся к сводам отчаянный вскрик. Наяву все. Анхит ощутил едва уловимый запах гари, успевший долететь до дворца на скале вместе с поднявшимся ветром. Значит начали раньше. Впрочем, это не имеет уже значения.

Казалось, все заговорили одновременно. Одна часть толпы качнулась к помосту, вторая — к выходу из залы. От дверей слышались звуки сутолки и драки. Задние ряды напирали. Стража пыталась навести порядок, но толпа волновалась.

— Анхит, я не понимаю...

Клахан-Моан шагнул к нему, положил руку на плечо. Анхит обернулся к нему резко, стремительно, этим своим движением, напомнив тому гибкую кобру перед броском. В глазах тёмное фиолетовое пламя бьётся. Аконит ядовитый. На одно мгновение бросил взгляд на галерею, опоясывающую залу по верхнему ярусу и кивнул кому-то из своих людей, подавая сигнал. Звон мечей и крики из боковых проходов разбили наступившее было затишье, в котором стоящие внизу помоста гости пытались понять, что происходит, вдребезги. Звучали подзабытые уже имена Вишнёвого Дома. Кто-то из толпы заголосил, увидев через проёмы окон паруса на горизонте, черные просмоленные. «Корабли Наронга на рейде!» И словно лопнула невидимая струна, перетянутая на треснувшей деке до крайнего предела. Тяжёлая, разноцветная людская масса повалила к выходу. Снаружи доносились крики, отчаянные, на высокой ноте. Их подхватывали мечущиеся в ужасе люди, усиливая нарастающую панику. Люди в черно-зелёном со знаком Высокого Дома были везде. На свадебном помосте не оставалось ни одного человека Правителя. Сыновья взяты под стражу. Анхиту видны были их лица и взгляды, полные ненависти. Расчёт Наронга оказался правильным. Никто не ждал. Свадьба — священный обряд, но Наронгу плевать на святость. И ему тоже.

На несколько мгновений он забыл про Кейсо, и этого оказалось достаточно. Оглянулся вокруг и не удивился совершенно, не увидев мальчишки на помосте. Как и дочери Клахан-Моана. Приказ отдал командиру стражи — найти, взять живыми.

Один из воинов в запылённом плаще вестника протолкался к ним через спешащую к выходу толпу, протянул футляр с письмом Правителю. Тот все никак не мог поверить в происходящее, даже сейчас, окружённый чужой стражей, ждущей только приказа Анхита. Словно ждал, что наваждение вот-вот рассеется.

— Высокий, вам послание. От Наронга.

Клахан-Моан медленно развернул свиток, прочёл, смял в кулаке. Взглянул на Анхита будто впервые в жизни увидел. Синие глаза углями горели на загорелом жёстком лице под нависшими косматыми бровями, такими же рыжими, как и грива волос, и борода. Как же он обманулся? Не разглядел...

— Высокий, — докладывал тем временем воин, обернувшись к Анхиту. — Бухты и порт блокированы. Корабли Наронга и Высокого Дома перекрыли выходы из Гавани. Прорвались только три пентакра, но их перехватят. Надвигается шторм, и ветер гонит их на наши заслоны. Пожар в городе мы потушили.

Анхит знал, что в это же время через главные ворота города вливается поток вооружённых солдат, растекается по улицам, поднимается ко дворцу по пыльной дороге. Стражу с ворот и перепившуюся в честь свадьбы охрану со стен взяли на себя люди Далонга, пришедшие вместе с караваном. Драконье Пламя возобновило союз с Землей Наронг и делом доказало верность заключённому договору. Об этом ещё предстоит подумать. На востоке оставался непримиримый Таро и Журавли.

— Предатель! — хриплый от ярости голос Клахан-Моана ударил в спину.

— Ты забыл, Корабел, — в голосе Анхита не было злости. Равнодушие слышалось — мёртвое почти. — Люди воюют иначе. Прежнего мира не будет. Я знал, что вы сорвёте свадьбу. Ты так и не оставил надежды возродить Вишнёвый Дом.

— Я не верил! — Клахан-Моан дёрнулся от прикосновения мечей к груди. Стража медленно подталкивала его к ступеням помоста. Все было кончено. — Я не хотел верить в эти сказки.

— Ты и не должен был верить. Слухи и женские сплетни не для Правителей.

— Я сделал все для этого союза!

Анхит с грустью смотрел. Прав был Наронг — люди стали слишком глупы, слишком беспечны. Слишком долгим был мир. Слишком сильно полагались они на свой дар, не замечая, как все меньше и меньше нужен он. Слишком много «слишком». Вот и сейчас Клахан-Моану пригодились бы другие силы. И слова другие.

— Тогда почему ты выпустил корабли Таро из Гавани? — Анхит покачал головой. В глазах и в лице холодное сожаление — искреннее, не наигранное. Не в его привычках было издеваться над поверженным врагом.

— Мы ещё поговорим о Лодочнике. Наронг прибудет сюда совсем скоро.

Он повернулся спиной. И почувствовал движение прежде, чем Клахан-Моан додумал своё — стремительное, неуловимое, и все же запаздывающее. Качнулся, как всегда это делал, скользнул в сторону почти незаметным глазу движением. Лёгкое перо сверкнуло в воздухе голубоватой сталью. Вошло в горло, пронизав крутые кольца бороды, прямо под кадык с отчётливо различимым хрустом. Кровь брызнула на подол белоснежного свадебного эйхени, выплёскивалась из раны толчками, медленно растекалась по ступеням, смачивая алый шёлк ткани под ногами. Госпожа Кими, остававшаяся на помосте, окружённая стражей закричала, вырываясь из рук своих дам. Люди Анхита преградили ей дорогу к бьющемуся в предсмертных судорогах телу Правителя Серебристой Гавани. Анхит отвернулся. Долго на кровь смотреть не любил. Наставники Иверни всегда это черту в нем отмечали. Он как никто другой умел контролировать дар. Ценное качество. Почти бесполезное. Наронг всегда смеялся над его чувствительностью. Что же — было над чем. Однажды он совершил ошибку, и кто знает, когда придётся теперь расплачиваться.

Он шёл стремительным шагом по переходам дворца, и слуги в личных покоях Правителя шарахались в сторону в ужасе. Страшные вести разлетелись по дворцу в мгновение ока. Он усмехнулся. Глупцы. Все они знали, кем был Анхит Высокий, но почему-то забывали об этом при взгляде на него. Даже сейчас в забрызганном кровью эйхени изысканным выглядел, статуей из золота и снега. И опасным вдвойне поэтому. Наставники Иверни гордились им — лучший. Достойнейший.

Дочь Клахан-Моана с мальчишкой перехватили на нижней террасе в покоях госпожи Кими. Анхит пытался понять — куда уйти хотели, и ответа не находил. Скала отвесная здесь обрывалась прямо в море, штормящее ещё с ночи. Тяжёлые валы медленно устремлялись к берегу и разбивались о белый камень с монотонным тягучим гулом, откатываясь назад языками пены над темной засасывающей глубиной. Небо над головами тяжёлое. Низкие тучи вот-вот дождём разразятся. Сюда же на террасу велел сыновей и жену Правителя привести. Не все до конца ему понятно было, а времени оставалось не много. Леия взглянула на него с ненавистью. Вырываться не стала, когда двое стражников крепко за локти взяли. А вот с Кейсо просчитались, как с досадой отметил Анхит.

Мальчишка стоял на самом краю парапета. Лёгкий, как чайка. В лице ни кровинки. Ветер треплет светлые волосы, рвёт с плеч белый шёлк нижней рубахи. Черно-зелёный эйхени, видать, по дороге скинул. Увидел Анхита, выпрямился, чуть покачнулся, легко, словно танцор на канате, ловя равновесие на узком парапете. Гладкий камень тускло поблёскивал под мягкими подошвами сандалий.

— Стой спокойно, — Анхит смотрел на мальчишку, не пытаясь приблизиться. — Все кончено, ты сам знаешь.

В глазах Кейсо пойманной птице билось отчаяние, и Анхит понимал — тот на грани. На мгновение пришла мысль — дать ему уйти. Если суждено погибнуть, туда ему и дорога. Отогнал тут же. И без того почти десять лет мучился неизвестностью. В страшных снах глаза видел, запах горелой плоти чувствовал, когда дышать себя заново заставлял после ночных кошмаров. Нет, он должен получить ответы на вопросы и жить дальше. Наронг бы не сомневался.

— Успокойся и иди сюда. Тебе не причинят вреда. Ты мне нужен живым.

Кейсо молчал. Взгляд у него далёкий был, словно мальчишка прислушивался к чему-то, будто зов чей-то слышал, который чужим ушам не доступен был. Внизу гулко ревело штормовое море. Ветер усилился, налетал порывами. Анхит не двигался. Одно неверное движение, и мальчишка отшатнётся и сорвётся вниз, и если не разобьётся, отброшенный ветром о камень скалы, то выплывет ли в беспокойных волнах?

Кейсо взглянул на Леию. В лице сожаление и немая просьба о прощении. Она кивнула ему, силясь улыбнуться вздрагивающими губами. В глазах слезы стояли. «И ты — прости». И Анхит, рванувшийся изо всех сил, ясно понял — опоздал. Мальчишка оттолкнулся от парапета террасы упруго и резко, откидываясь назад, в коротком полете перевернувшись лицом вниз, сжался на мгновение, гася скорость падения, и вошёл в густую пену отхлынувшей волны, камнем, брошенным сильной рукой. Порыв ветра швырнул Анхиту в лицо мелкие солёные брызги, будто мокрой ладонью брезгливо оттолкнул. Ветер тоже опоздал. «Я люблю зимние шторма».

Далеко внизу темной точкой виднелась голова Кейсо, то скрывающаяся в водоворотах белой пены, то появляющаяся снова вслед за взмахами рук, рассекающих волны. Анхит обернулся к своим людям. Те вытолкнули вперёд одного из ближних слуг Правителя. Он дрожал всем телом, но отвечал убедительно.

— Мальчишка — как рыба в воде. Шторм ему не страшен. Они с братьями госпожи отсюда с детства прыгали. Если не потонет по пути, то выплывет за Драконьим мысом или дальше, в Кольцовой бухте.

Анхит подозвал командира своей стражи:

— Отправь людей. Там совсем рядом тракт, ведущий прямиком в Три Сестры через земли Вишнёвого Дома. Вот туда ему надо. Оцепите побережье. Он мне нужен живым.

Дождь хлынул из низких туч на головы людей на террасе — холодный, колючий, совсем осенний. И спокойствие в фигуре и лице Анхита пугающим казалось. Невозможным. Немыслимым...