Он был неутомим, жаден и напорист до судорог, до всхлипов и нетерпеливого рычания, такого несвойственного ему при кажущейся внешней хрупкости и оттого завораживающего, и Джайан подчинялся ему, даже когда брал. Сюэ просил — сильнее. Не просил — требовал, дико блестя глазами, вбивал и вбивался сам. И Джайан понимал — это нужно им обоим. Заглушить собой, заполнить, затереть до крови, до безумия, до своей боли. Так, чтобы ни в одном закоулке памяти не осталось того страшного, чтобы перед глазами только одно лицо вставало, опрокинутое, искажённое и счастливое, одно тело ощущалось и вспоминалось. Ему и не нужно было другого. Он и сам отпускал, выплёскивал накопившийся голод и тоску, сжимал, дразнил и стискивал, закидывал ноги, открывая себе полный доступ, насмотреться не мог, не мог оторвать губ, оставлял следы зубов на светлой коже, свой запах и пот на нём, впитывал его, вслушивался в хриплые крики, не отпускал, давая Сюэ выкричаться, и удерживал под собой долго даже после, навсегда стремясь запомнить очертания, шрамы и изгибы тела, жёсткость гладких мышц, рёбер, коленей под ладонями. Он был сейчас везде и всем...

Он — был...

Потом едва добрались, цепляясь друг за друга, до купальни. Не было сил даже смеяться. Проваливались в полуобморочный сон, не размыкая рук, боясь отстраниться слишком далеко.

Солнечный свет проникал сквозь решётку окна, высветил и позолотил лица среди сбитых, растерзанных подушек и покрывал: загорелое — Джайана, бледное, почти нетронутое солнцем — Сюэ. За дверью тихие голоса. Джайан осторожно высвободился, стараясь не шуметь. Сюэ только последние несколько ночей смог спать крепко, не вздрагивая, не вскакивая, не задыхаясь сорванным горлом. Накинул на плечи эйхени, вышел во двор. Окинул взглядом людей, въезжавших через высокие ворота, отдал распоряжение разместить, накормить.

Совсем незаметно время пролетело. Джайану давно приказано было вернуться. Он отправил ответ, что задержится ещё ненадолго. Далонг ответил молчанием, и дни текли сквозь пальцы прозрачными, ясными каплями — один за другим. Неотвратимо, безнадёжно устремляясь к сегодняшнему утру, непривычно хмурому после долгих солнечных дней стремительно наступающей весны.

Он вернулся к Сюэ в комнаты, лёг рядом как был, не раздеваясь. Будить не хотелось. Смотрел терпеливо, как тот вздыхает, просыпаясь. Как вздрагивают ресницы и хмурятся брови. Вспомнил, как радовался, когда из-под Трёх Сестёр сумел вывезти прямо под носом у Наронга, успел удержать на краю, выходить, за шкирку вытащить из болезни. У него почти получилось, но «почти» не считается.

Сюэ открыл глаза, заворочался, потянулся к нему так быстро ставшим привычным движением, и оттого ещё труднее стало произнести нужное.

— Тебе пора уходить. — В груди сдавило тяжело, когда увидел, как удивлённо распахиваются глаза и радость исчезает, будто её и не было. — Твои люди из Сай-Эрен приехали сюда по моему приказу...

Сюэ приподнялся на локте. Смотрел, и потрясение на лице сменялось пониманием.

— Нет... — Джайан прижался к губам, обрывая протест, выдохнул настойчиво: — Не спорь. Если бы я мог, я бы ушёл с тобой... Но я не могу...

— Не говори ничего. — Сюэ покачал головой, садясь в постели. — Ты сын Правителя. И настоящий Правитель. Такой, каким и должен быть. И я останусь здесь — вашим заложником...

— Ты уедешь. — Джайан требовательно сжал его плечо. В голосе повелительные нотки, каких никогда не позволял себе с Сюэ. — Я не сумею тебя защитить, ты был прав тогда. Пробирайся к Таро или в Журавлиный Дом. Твои люди из Сай-Эрен проводят тебя. От клятвы Драконьему Пламени я тебя освобождаю. Ты вправе сам выбирать себе союзников.

— Мы расстанемся. Может быть, навсегда. И будет война...

— Будет... Я должен уехать к Наронгу. Но я не прощу себе, если с тобой что-то случится здесь, пока я буду далеко. Ты — наследник Журавлиного Дома и должен стать тем, кем рождён. Я не хочу твоей жертвы. Если ты можешь отказаться, то я тоже смогу...

Они говорили тихим шёпотом — совсем близко, почти касаясь губами друг друга, а казалось — кричали. Джайан смотрел в потемневшие глаза под нахмуренным разлётом бровей и думал об одном: опять... опять отнимают самое дорогое. Было ли вообще у них счастье? Вот в те короткие моменты в Доме-На-Озёрах и у него в Северной Башне, да несколько дней здесь. И ничего не вернуть, не изменить. И нет другого выхода.

— Такие, как мы — всегда несвободны. — Мерцающий голос тих. — Вспомни своего отца и мою мать. Он не отказался от своего долга. Она — тоже. Оба следовали тому, что предназначено жизнью по праву рождения.

— Но не ты... Даже если Далонг гарантирует тебе жизнь и безопасность, я всегда буду знать, что ты отказался от своего права и Дома по моей вине.

— Я прикован к мечу. Сначала к нему. И наследником никогда не был. До тех пор, пока твой отец не решил сделать меня Правителем.

— Значит, тебе придётся стать им. Это всё, чего я хочу для тебя и... — На лице Сюэ появилось упрямое выражение, но Джайан не дал перебить его. Продолжил и увидел, как потухли глаза. — И всё, чем я могу отплатить Трём Рекам.

— Мы будем по разные стороны. 

Сюэ потянулся к нему, коснулся пальцами ресниц, щекотно по шее провёл, прижал ладонь там, где бился пульс. Ласка, почти незаметная, тронувшая Джайана едва не до слез. Он зажмурился, повернул голову, прижался губами к запястью. Мучительно это — вести счёт касаниям перед разлукой...

— Я надеюсь, что, когда станет нужно, мы будем на своей стороне.

— Когда мне ехать? — Голос звучит хрипло и безжизненно после затянувшегося молчания.

— Сейчас... Сейчас, любовь моя... Как бы мне ни хотелось задержать тебя здесь... — Джайан не договорил, но Сюэ и без слов всё понял. Джайан опасался промедления. В бездействие Далонга он не верил.

Собирались и завтракали на ходу. Обменивались скупыми словами, короткими жестами дотрагивались друг до друга, сталкивались. Всё уже решено, а на людях показывать чувства не стоило. Они держались, но Сюэ всё равно смотрелся бледным, улыбался сухими губами, и Джайан испытывал странное чувство — смесь тревоги, тоски и облегчения. Решение далось тяжело. Расставались надолго, и он не мог не думать о том, что теряет. И в то же время чувствовал — всё правильно. Он сделал то, что должно.

Сюэ не говорил, куда направляется, только кивнул в сторону ущелья, сквозь которое вилась дорога выше в горы, к перевалу и дальше на другую сторону. Там к подножию гор подступала Степь. Джайан понимал — Сюэ и без карты найдёт дорогу. Горы пронизаны путями, кому как не ему с его даром знать, где проложены тайные ходы. А дальше... Дальше ему останется только надеяться и ждать вестей.

Когда Сюэ выезжал за ворота, Джайан гадал — обернётся или нет? До сих пор руки хранили тепло и тяжесть прощального объятия. Взглядом выхватил знакомый нож в ножнах на поясе. Тот самый — давний его подарок из далёкого детства. Их условный сигнал, если понадобится.

— Однажды я позову тебя, и ты не сможешь не прийти. — Сюэ, прощаясь, смотрел серьёзно, хмурился, почти злился. Глаза предательски блестели. — Где бы ты ни был... Меч и жизнь — одно, помнишь? А ты теперь — тоже его жизнь.

— Где бы я ни был, — Джайан глубоко вдохнул прохладный утренний воздух, силился улыбнуться и не сумел, — я услышу тебя. Даже по ту сторону черты... Ты помни об этом...

Перед тем как скрыться за воротами, Сюэ обернулся, поднял руку в прощальном жесте. Налетевший с гор ветер трепал светлые волосы, срывал с головы чёрно-серебряный шарф, заслонил на миг лицо расшитым краем. А потом створки ворот закрылись. Джайан повернулся и медленно вошёл в дом.

Конец четвертой части.

***

Ребята — друзья и читатели, мне очень жаль, что и в этой части мне не удалось ответить на все ваши вопросы. Я не хотел быть голословным. Мне многое пока не удалось — война, например, хотя именно о ней я собирался писать. История разрастается, и мне нужны более весомые обоснования и явлениям, и событиям. Комкать всё и валить в одну кучу мне не хотелось, а героям я дал возможность попробовать идти своими дорогами. Здесь всё по правилам: они сами ведут свои линии, и я не всегда с ними согласен — в этом смысле я плохой автор. Поэтому эта часть пока закончена так, как есть. Я виноват перед читателями в том, что не пишу эту историю в стол, и в таком виде она читается тяжелее, чем если бы это была законченная вещь. Но без читательской поддержки и фидбэка я бы, наверное, не написал и половины. Так что моя благодарность вам безгранична.

Я очень надеюсь закончить всё это к Новому году - любому). Тянуть дальше и у меня, и у вас нет уже сил. Я в этом плане слабак — не как Джордж Мартин и другие авторы). Отвлекаться я не планирую, тем более финал обычно отнимает всё время и силы.

Я ещё раз прошу прощения, если разочаровал вас с этой частью. Обещаю исправиться в следующей окончательно и бесповоротно).

А так — спасибо вам всем ещё раз за ваше терпение, ожидание и поддержку.