Когда мне было 12 лет, то я была сиделкой у одной девочки в течение нескольких лет. иногда она могла просто подойти ко мне и показать ее рисунки, или, потянув меня за руку, показывать все, что она сделала за прошедшую неделю. после этого она всегда говорила: «сделай тот голос»

и тогда я переходила на голос спортивного комментатора,
это было что-то типа: «какая форма! а какой колорит! почему же я не видела такого совершенства в работе с цветными мелками, в течение долгого времени? постойте, что это? ого, Джефф, кажется, это настоящий риск... она же сделала... только взгляните... монохромный розовый холст... я не видела попыток создать нечто подобное с зимы 1932 года... и, да, Джефф, я должна признать это абсолютно великолепно!»
после речи она просто заваливалась на спину и начинала дико хохотать.
по окончанию каждого вечера она переспрашивала: «тебе правда-правда понравилось?», и я отвечала, что мне действительно понравилась ее работа, говорила, что она талант, а затем укладывала девочку спать.
теперь, спустя несколько лет, ее приняли в три крупнейших художественных школы.
она написала мне письмо, внутри которого оказался рисунок, который она нарисовала, пока была младше.
монохромный розовый.

«спасибо тебе,» — писала она — «человеку, который видел во мне лучшее.»